Before the Worst

ritmo — be my dream

Мандраж покидает Чонгука на высоте примерно несколько тысяч километров над землей. Он смотрит в иллюминатор на перистые облака и на него накатывает умиротворение. Музыка в наушниках не перестает играть, переключая одну мелодию за другой. Иногда Чонгук берется за книгу, пролистывая несколько страниц автора Харуки Мураками с названием «Мой любимый спутник». Это так специфично читать об одиночестве, кружась только на своей орбите. Вот, вдруг, ты кого-то находишь — орбиты сходятся, считая, что нашел родственную душу. Но в следующий миг все обрывается, кто-то из двух сходит с намеченного курса. И вновь одиночество. Чонгук оставляет себя в напечатанных строчках. Город встречает его палящим солнцем. Он жмурится с непривычки, обмахиваясь рекламным буклетом. Футболка мгновенно прилипает к коже; джинсы оказываются не совсем уместными. Чонгук надевает солнцезащитные очки хоть как-то спасая свои глаза от лучей. Сумка с вещами переходит на правое плечо. Чонгук оглядывается по сторонам, в поисках такси, чтобы заселиться в гостиницу. С помощью переводчика он изъясняется о нужном ему месте. Тот кивает. Духота в такси провоцирует рвотные рефлексы, он надеется, что побыстрее доедет. Мимо проносятся здания; его поражает сильный диссонанс в домах — рядом с хлюпеньким домишком может воздвигаться элитный частный дом. Вонь от мусора проникает даже через слабо открытое окно. Чонгук оплачивает рупиями поездку на такси, и поблагодарив водителя, выходит. Чонгук посещает одно из священных мест индуизма. Согласно легенде, Бог Брахма — создатель вселенной, убил на том месте демона пестиком лотоса. И этот брошенный на землю пестик превратился в священное озеро Пушкар, от которого город получил свое имя. Он находится практически на самом краю пустыни Тар, облачившись в удобное мужское пенджаби; жара переносится терпимее. Пребывавший впервые так далеко от дома в одиночестве Чонгук испытывает небольшой дискомфорт. Он с восторгом изучает каменные блоки, выкрашенные в синий цвет, приглядываясь к ярко красной крыше храма. В алтарной части находится скульптура Мурти Брахма, к которой тянется народ в надежде на отпущение грехов. Его четыре лица необходимы божеству для более внимательного наблюдения за миром со всех сторон. В алтарной части выстраивается очередь из верующих. Чонгук опять чувствует себя некомфортно. Около входа в храм Чонгук подходит к незнакомцам, задавая интересующие вопросы. Большинство пожимают плечами, совсем непонимающие, о чем спрашивает этот кореец. Возможно из-за плохого изъяснения на иностранном языке, Чонгук не может добраться до сути. Через несколько дней нахождения в Пушкаре и посещения там еще нескольких мест, Чонгук держит путь в другом направлении. Еще один из священных городов, находящийся на берегу реки Ганг. В этой реке индусы считают, что можно смыть свои грехи. Чонгук все сильнее удивляются этому странному обычаю замаливания и омывания своих грехов. Из брошюры Чонгук вычитывает, что этот город считается самым старым городом в мире. И именно там находится обитель Шивы. Божественность этого места разделяется гранью между физической реальность и вечной жизнью. От паломников он слышит название Каши — самое первое наречение этого города. Кто-то из местных удивляется его вопросам о соулмейтах, переиначивая тему, рассказывая о этапах сансары. — Игра рождений и смерти, — сухо говорит старик, рассматривая Чонгука. — Мы умираем, чтобы вновь возродиться, — и больше не говорит ни слова. Как понимает Чонгук приверженцы веры умирая мечтают не родиться, избавившись от тягот мира материального. Вся эта духовность напрягает парня. Буддистская нирвана явно не то высшее состояние, к которому он стремится. Находясь около Маникарника Гхат (крематорий города) Чонгук ежится. Мурашки разбегаются по всему телу от увиденного. Повсюду тела, ждущие своей очереди на костер. Чонгука предупреждали об этом. Но когда слышишь об этом — реакция одна, а увидев это своими глазами реальность уходит из-под ног. Треск дров прокрадывается внутрь вместе с дымом. Гарь словно распространилась на все вокруг. Чонгук слышит подобие поминальной мантры; ее поют, чтобы в следующей жизни у умершего человека все было хорошо. Гигантский муравейник совсем не вызывает радости у Чонгука. Несомненно, присутствует интерес к новому, восторг от увиденного. Он пробирается через широкие улицы, наполненные людьми, вокруг стоит какофония из криков, велосипедных звонков и клаксонов. Чонгук сворачивает на более узкую улочку, в закоулки, проходя через арку в старый город. Шум вновь встречает его, по двум сторонам Чонгук видит импровизированные прилавки, торгующие всем, что только может прийти на ум. Он ничего не покупает, только проходит мимо, изредка останавливается, чтобы рассмотреть какую-нибудь диковинку вблизи. За эти несколько месяцев вдали от дома, при невыносимой жаре, Чонгук словно скинул еще несколько килограммов, ведь есть совсем не хочется. Новая одежда тоже начинает висеть, он ощущает себя ходячим скелетом. Таблетки притупляют дрожь. Наедине с собой, в номере при полной темноте Чонгук плачет. Информация, полученная от разных людей около храмов, просто на улицах, рынках, вокзалах, слабо укладывается в голове. Он понимает их знание, слова сливаются у него в голове. И Чонгук как заведенный повторяет их. Необходимо вернуться обратно в Сеул, чтобы выгнать из себя пески, и начать поиски.