СЕЙЧАС
— Осаму гребанный Дазай, где моя шляпа?! — кричит уже в сотый раз за утро Чуя. — Малыш, ты и без нее прекрасно выглядишь, ну правда, зачем… — Мать твою, — пораженно перебил его рыжий и посмотрел ошалелыми глазами на своего новоиспеченного парня. — Только не говори мне, что ты с ней что-то сделал. — Это… не совсем так, вообще-то, — обиженно надул губы Осаму, смотря куда-то в сторону, от чего брови Чуи взлетают выше, точно так же как его подозрительность. — Почему это сразу я виноват? Это между прочим… Накахара предупреждающе вскинул ладонь в черной перчатке, пересекая любой словесный понос. Игнорируя любое присутствие рядом с собой еще одного человека, он направился в спальню. С того самого дня, когда Дазай предложил им встречаться прошла только пара недель. Никто из них никогда больше не произносил вслух название их отношений. Иногда Чуя с натяжкой мог думать о том, что является парнем Осаму — то ли это звучит слишком сказочно и странно, то ли он сам в голове решил, что не похож вовсе на чью-то вторую половинку. За такое короткое время исполнитель многое понял как в себе, так и в самом Осаму. Например то, что Накахара понятия не имел и никогда, собственно, не думал иметь, как это — встречаться. Должен ли он носить в постель еду? Или может мягко будить по утрам, целуя в лоб или щеку? О боже, может Осаму надо пригласить на свидание? Чуя не уверен. Он вообще, мягко говоря, нихрена не знает о том, что же должен делать, а что — нет. Черт, да они даже дальше поцелуев не заходили. Почему-то в то время, когда в голову, пересекая шляпу, со всей дури ударило осознание, что он влюблен, не было никаких желаний, кроме одного — сделать своим, любимым. А сейчас он резко столкнулся со своим единственным «хочу» и не имел никакого понятия о том, как бы это реализовать. Ну, стоит начать с того, что Накахара и не думал сталкиваться с этим самым «хочу», так что у него есть оправдание в том, что он полный нуб. Черт, ну правда! Сейчас они ведут себя как обычно: дерутся, валяют дурака и ссорятся, единственное различие — парни практически живут вместе и это не удовлетворяло Чую в полной мере. К тому же… Дазай же состоял в отношениях раньше, ему, наверное, всякие нежности телячьи нужны. Если Накахара не будет делать его довольным и счастливым, то какой смысл во всем этом? Осаму его бросит… И почему-то одна только мысль о том, что он однажды выволочит его со своей же квартиры со словами: «нам пора закончить», заставляет желудок скрутиться в крепкий узел, не дающий сделать безболезненный вдох. Поэтому он сегодня точно что-то со всем этим сделает. Если не убьет Дазая прежде, чем попытается, конечно. Эти мысли придали ему решительности и Накахара с боевой готовностью раскрыл дверь в спальню и тут же замер, наблюдая за тем, как развалившаяся на кровати Наваха грызет его черную шляпу. — Ну вот! А я что говорил? — Дазай вскинул голову, горделиво складывая руки на груди. Чуя только сейчас вспомнил, что вообще-то объект его переживаний все это время стоял рядом и, стушевавшись, забрал из маленьких лапок головной убор, отряхивая. Котёнок все-таки сделал одну небольшую дырку и Чуя раздосадованно положил шляпу подальше от хищных глаз маленького грызуна — в шкаф. — Хорошо, извини,— покорно произнес Накахара. Дазай кивнул, довольно улыбаясь. Словно спор выиграл, ну что за ребенок. Кровожадный ребенок с наклонностями садиста, хах. — Удачи на работе,— сказал Осаму, пригладив рыжие пряди на затылке, и это почему-то так взбесило, что Чуя смахнул с себя руку, хмурясь. Не так все должно быть. И раз он решил с этим что-то делать, то начнет прямо сейчас. Чуя развернулся к шатену и немного надавил ладонями на плечи, намекая на то, что нужно немного опуститься. Дазай озадаченно наклонился. Рыжий быстро чмокнул парня в губы, тут же смущённо отступая назад. — И тебе. Осаму задумчиво смотрел на убегающего прочь Чую. В реальность его вернул хлопок двери и юноша с неудовольствием заметил, что не успел как следует распробовать ни один их поцелуй.***
Чуя знал, что будет нелегко, когда заходил в интернет. Отношения— это в принципе нелегко. Отношения с Дазаем— уже слишком тяжело, но отношения с Дазаем, когда ты в подобном полный ноль— высшая степень сложности. Чуя будто все это время играл в обычную игру на компьютере, проходя все уровни в «режиме новичка», а сейчас резко переключил на «мастера» и убивался по поводу того, что сохраняться нигде нельзя, также как и нельзя начать с самого начала. Где-то двадцать минут он потратил на то, как бы правильно сформулировать свой вопрос в адресной строке, и еще пятнадцать на тихую истерику, когда везде выходили лишь советы для девушек. Ну, конечно, кто ещё будет спрашивать про то, как нужно вести себя в отношениях с парнем? Плюнув на все, Накахара открыл пятую по счёту ссылку и зарёкся больше ничего не искать. Лучше все равно не будет. В принципе, как и хуже. Не то, чтобы это должно приносить облегчение, но в данной ситуации нужно находить во всем плюсы, так? «Поощряйте мужчину оказывать вам знаки внимания, выполнять ваши мелкие капризы. Пишите ему смс-ки, звоните, пока вы в порознь. Это воспитает в нём ответственность, приучит его заботиться о вас. Только не переусердствуйте. Помните, что каждый человек хочет любви и ласки. Не бойтесь проявлять ваши чувства к избраннику. Важно найти золотую середину между здоровым эгоизмом и чистым альтруизмом». Звонить, писать… Чуя носил с собой телефон только для звонков от Босса, чтобы не пропустить ни один важный приказ. Он немного поколебался, но аппарат всё же достал. Накахара включил гаджет, пялясь в экран, где высвечивалось только три контакта: «Босс», «Алерайо» и «Хигучи». Когда-то Итиё сама раздавала всем свои визитки и Чуя записал— а вдруг понадобится? Недовольно нахмурившись, Чуя приложил телефон к нижней губе, думая. Краем уха он услышал голос Итиё, пытающуюся уговорить Акутагаву взять её с собой на задание, чтобы защитить парня, если вдруг что случится. Не отдавая себе никакого отчета, исполнитель подорвался с места от посетившей догадки и рванул к девушке. — Но, Акутагава-сан, я же… — Хигучи, можно на минутку? Две пары глаз озадачено посмотрели на Накахару. — Да, а что такое? — У тебя…— исполнитель запнулся, натыкаясь на заинтересованный взгляд Рюноске. Черт. Чуя, конечно, очень хотел получить номер Дазая, но не такой ценой. —Давай отойдем. Девушка удивилась подобной просьбе, но все же послушно засеменила за ним. Пока они не спеша добирались до нелюдимого коридора, Накахара в мыслях проклял всех Дазаев из всех возможных миров, которые только могли существовать, потому что такую неловкость он еще никогда не испытывал. И в первую очередь он не планировал когда-нибудь в своей жизни испытывать чертов стыд просто из-за того, что не имел номера этого идиота. — Так… Что случилось, Накахара-сан? —голос Хигучи вывел его из очень красочных представлений о разномастных вариациях убийства. А еще самых быстрых самоубийствах, чтобы найти его на том свете и убить еще раз. Чуя прокашлялся и спрятал руки в карманах штанов, просто чтобы куда-то их деть. А то они резко начали мешаться. — Ты не могла бы, эм,— язык сложно поворачивался и Чуя продолжал мяться. Да что ж это такое. Чтобы ты горел, чертова шпала. —Дать номер Дазая. Хигучи на долгие несколько секунд оцепенела и этого короткого промежутка времени Чуе хватило, чтобы понять о глупости своего поступка. Блин, почему он не мог придумать что-то получше? Что-то вроде «ниндзя-миссии», где всего-то нужно было с помощью гравитации достать ее телефон и пролистать долбаные контакты. Или спросить Босса. Господи, нет, последняя идея была просто ужасна, Чуя, хватит думать об этом. — К-конечно, не вопрос! —наконец выпалила все еще немного шокированная Итиё, старательно роясь в своей маленькой сумочке, которая, Накахара уверен, хранила в себе больше вещей, чем шкаф в их офисе. Как-то Агата— девушка Алерайо— достала из своего ярко-розового клатча запасную юбку, сложенную так, что на ней не было ни одного мятого участка. Девушки вообще всегда более практичны и находчивы в подобных ситуациях — Чуя мог такому только поражаться. Хигучи легким взмахом руки вытащила небольшой листочек. Размашистым, но при этом аккуратным почерком, она списала со своего телефона номер Дазая. Чуя облегченно выдохнул, принимая немного помятый лист, и с приятным удивлением заметил тактичную молчаливость со стороны обычно шумной и взбалмошной девушки. — Спасибо, Хигучи, с меня кофе,— улыбнулся Накахара, легко помахав номером в руке и ушел обратно вглубь офиса, не обращая никакого внимания на косые взгляды. Ему очень хотелось бы верить, что Итиё не станет трепаться о его просьбе, ибо просить ее умалчивать об их разговоре было бы уже слишком— читай: катастрофически— странно. Парень лишь надеялся на то, что она хотя бы подождет со сплетнями до завтра, иначе он потеряет любое настроение платить ей за помощь чашечкой теплого кофе. Как бы там ни было, номер он добыл. Осталось выполнить пункт. Чуя честно со всей решимостью начал писать текст, но с еще большим остервенением он его стирал. Стоило дописать одно предложение, как щеки начинали нещадно жечь от стыда и Накахара нажимал на «удалить» снова и снова. В порыве бешенства он даже почти отправил короткое «да пошёл ты», но вовремя себя остановил. Чертов адский интернет с его советами. Чуя обреченно набрал новый вопрос в интернете и, когда увидел как именно пишутся такие смс-ки, почувствовал, что у него начинается стресс. В итоге подсмотрев еще несколько примеров, он снова начал бить по сенсорной клавиатуре. Да блять. Чертова адская машина, которая смеет включать в себя хренов интернет. Пусть Дазай горит в этом самом Аду вместе со всеми этими статьями. «Привет :) Как на работе? Ты хорошо пообедал? Я соскуч-БЛЯТЬ.» Рука дрогнула, лоб встретился с твердой поверхностью стола. Пусть. Горит. В конец плюнув абсолютно на все и проигнорировав собственный жар на щеках, он все же написал нормальное (вроде как) сообщение. И все бы ничего, но вспотевшие ладони вдруг одеревенели, не давая нажать на «отправить». Накахара прикрыл веки, вдыхая побольше воздуха и не глядя тыкнул в экран. Отправил. Ох, черт. Черт. Он отправил. Ответ пришел уже через минуту.10.45 «Кто ты, чёрт возьми, такой? Я, конечно, понимаю, что очень шикарен и всё такое, но извините, у меня уже есть парень, так что забудьте этот номер.»
Накахара не знал, плакать ему или смеяться. Дазай все-таки относился к их отношениям серьёзно и это грело. Хотя он все же огорчился, что сообщение было встречено таким ответом, улыбка все равно сама собой появилась на лице. Он его парень. Так-то. 10.50 «Идиотина. Это и есть твой парень. Запиши номер.» В этот раз ответ он ждал дольше. Чуя нервно смотрел за стрелкой часов, полностью забивая сегодня на работу. Не до этого ему сейчас.11.03 «…Чуя? Что с тобой там делают? Ты в плену? Если да, отправь сердечко.»
А вот это уже было обидно. Исполнитель расстроенно смотрел в потухший экран. Ну и к чёрту эти сообщения. Накахара встал, чтобы попить кофе и отвлечься. Все как-то резко начали галдеть, когда он направился к кофе-машинке, хотя до этого было слишком тихо. Впрочем, думал он об этом недолго. Влив в себя чашку горького не разбавленного кофе, Чуя сходил в туалет, затем к медицинскому работнику на втором этаже. Ему дали обезболивающее и поменяли бинты под кофтой. Рёбра до сих пор саднили и обещали заживать ещё месяц, как минимум, а вот с ногой всё обстояло намного лучше. После беготни с Дазаем рана немного открылась, но еще до этого она очень стремительно начала заживать, так что хуже ему точно не стало. Огай однажды сказал, что заживает на нём всё, как на собаке, и они оба прекрасно понимали, что все это благодаря Арахабаки. Этот божок ни за что не даст своему телу «сломаться». Так что сколько бы он не получал травм и ран, он знал, что останется жив до тех пор, пока сам Арахабаки не заберет эту жизнь. И с этим ничего не поделать. Наверное, поэтому он и дотянул до исполнителя в Порту. После перевязки Чуя отправился на перекур и некоторое время простоял на улице с сигаретой в руках, выдыхая дым вместе с холодным паром. Когда Чуя уже совсем продрог, он с сожалением выкинул недокуренную папироску и направился обратно в теплое помещение. О Дазае он вспомнил лишь тогда, когда стол завибрировал от настойчивых оповещений на телефоне. Молясь о том, чтобы это оказался Босс, Чуя включил гаджет, наблюдая шесть сообщений от Осаму, которые продолжали приходить.11.16 «Хэй? Чуя?»
11.20 «Почему ты замолчал? Ты же не обиделся, правда?»
11.21 «На работе все пучком. Куникида опять меня обижает. Знаешь, когда-нибудь ты должен остановить издевательства надо мной:< Я еще не обедал. А ты? Ты кушал?»
11.36 «Почему молчишь?»
11.40 «Чу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у»
11.40 «у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у»
11.40 «я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я»
11.41 «!!!»
11.45 «Я соскучился.»
11.48 «Черт. Чуя, ответь, ну.»
11.49 «Если ты не ответишь сейчас, то я приду в Портовую Мафию.»
Так. Чуя начал стучать по клавиатуре. 11.51 «Сиди ровно. Я кофе пил, так что да, я пообедал.» Чуя собирался плюнуть на эту затею с сообщениями: они все равно у него выходили ужасно и неловко, но Осаму все испортил и теперь вряд ли его телефон хоть когда-нибудь заглохнет. Однако, хм, Накахара больше не испытывает разочарования или раздражения. Возможность общаться с Дазаем даже на работе, наоборот, поднимает внутри что-то очень приятное. В животе защекотало и Чуя улыбнулся словно ребенок, когда Дазай отправил фотографию злого Куникиды, направляющегося точно к нему. После фото сразу шло сообщение: «Я могу больше не вернуться, так что поцелуй Наваху за меня и скажи ей, что я очень любил ее и только из-за нее решил тебя терпеть.» Чуя фыркнул, быстро набирая ответ. Теперь Чуя чувствовал необъяснимое волнение внутри. А еще радость. Наверное. Странное чувство, не совсем знакомое и оттого непонятное, заполняло все внутренности и голову Накахары… В любом случае, он сделал первый шаг, теперь следует сделать и второй. Все в офисе уже давно наблюдают за представлением, вместо того чтобы продолжать работу. Кто-то даже позвонил Мори, чтобы сообщить о странном поведении исполнителя, и тот лишь попросил перезвонить, но на видео-звонок. Уже как час идет обед, так что все чувствовали себя как в каком-то театре или в киноцентре, только бесплатно. Акутагаве даже разрешили пойти на задание попозже и он на пару с другими скрывал смех за привычным кашлем. Единственный, кто не скрывал дикого хохота— Мори, но ему все ни по чем, ибо слышал его только Хиротсу в своих старомодных наушниках.***
Чуя тяжко вздохнул, падая на кровать лицом вниз, и застонал. Он только пришёл домой с работы: Мори, почему-то, сам позвонил и отпустил исполнителя отдыхать. Юноша не понял, почему его так рано погнали домой, но решил об этом обязательно подумать потом. Еще раз взглянул на статью в телефоне, устало потер переносицу, заблокировал гаджет. «Не нужно быть загадочной как теорема Ферма и холодной как снежная королева. Показывайте искренний интерес к мужчине, дайте ему понять, что вам приятно и весело проводить с ним время и будьте при этом чуточку недосягаемой.» Что ж, ладно. Это звучит сложнее. Накахара никогда не думал о том, что слишком загадочен или холоден, как айсберг. Но он никогда и не был особенно весёлым рядом с Дазаем, и вообще, его обычное состояние— нахмуренные брови и безэмоциональность. Означает ли это, что он и был этой самой Снежной королевой или теоремой Ферма? На самом деле... На самом деле не сосчитать сколько раз он хотел рассмеяться перед ним или же сказать что-то нетипичное под влиянием непривычно приподнятого настроения, но он так привык быть угрюмым. Так привык не реагировать и ответно крыть матами, потому что… Ну потому что, а что еще остается? В подростковом возрасте Осаму был сломан как никогда. Он хотел повеситься на любой люстре и с блеском в глазах смотрел на все острые вещи, даже вешалки! О какой такой любви могла идти речь, когда сам Чуя не мог толком понять, нужна ли ему вообще такая пара? Так что да, он никогда не собирался давать Дазаю даже и намека на то, что ему все это небезразлично. Пожалуй, для него было важнее его хотя бы не потерять и прийти именно тогда, когда этому полудурку снова приспичит поточить ножи собой. Но сейчас все по-другому. Сейчас Чуя уверен в своих чувствах и может даже видеть смутное будущее у этих отношений, несмотря на то, что Осаму до сих пор не оправился и остался неадекватным идиотом с поломанной психикой. Теперь Накахара явственно ощущал потребность раскрыться, показать то, что не мог, и подарить всю нерастраченную заботу и ласку, которая доставалась до этого только Навахе. Но так уж вышло, что он никогда подобным не интересовался и не знал, как именно все это нужно показывать, чтобы быть понятым. А вдруг у него не получится избавиться от привычного поведения и он будет угнетать только начавшиеся отношения? С лицом полного отчаяния Чуя меланхолично поднял свой многострадальный телефон, на котором за этот день потратил столько зарядного, сколько не тратил за год. Включил контакты и с полным страдания вздохом ткнул пальцем на самое первое имя: «Алерайо». С Алерайо исполнитель познакомился два года назад: тогда его отправили на задание в одну из школ Йокогамы и Чуя до сих пор видит этот длинный месяц в своих кошмарах. Ему было приказано найти шпиона среди учителей и самым первые подозрения, конечно, пали на Маркеса Алерайо. Странные имя и фамилия вкупе со внешностью абсолютного бандюгана просто не давали и шанса оставить его за бортом. А еще ему уже тридцать один и почему-то этот факт тоже стал для Чуи подозрительным. Нет, ну кто в здравом уме будет учителем аж до тридцати одного? Накахаре пришлось работать под прикрытием, так что он тесно контактировал с временными коллегами-учителями, что позволило буквально через несколько дней убедиться в том, что этот мужчина оказался мягким добряком с грубой наружностью. Ученики любили его и обожали ходить на его предмет, а сам Накахара только диву давался, когда видел его объясняющим очередную тему перед доской. Он с огромным энтузиазмом прыгал вокруг парт, показывая эксперименты в виде кипячения воды в шприце или поджигания предметов. Чуя не совсем понял каждый из них, но выглядело все просто ужасающе классно. Алерайо с завидным упорством рисовал свои объяснения на доске и даже на эти небольшие рисунки было приятно смотреть. Чуя никогда не ходил в учебное заведение, всему его учили Коё с Хиротсу. Он помнил, как его заставляли зубрить учебник и буквально вталкивали все знания, так что уже в конце каждой недели он лежал с головной болью и с желанием убиться, но очень уж не хотелось ему становиться таким же придурком, как Дазай. Смотреть на объяснения Маркеса и на легкий смех всё понимающих учеников было очень завидно и, Накахара надеялся, что эти мелкие засранцы ценили своего учителя так же сильно, как Маркес ценил каждого из них. Сам же Чуя нередко выходил из себя на своих уроках английского. Некоторые не любили его то ли за внешность, то ли за невозмутимое поведение — Накахара так и не понял, но многие мальчики на него нешуточно взъелись. Маркес настаивал, что Чуя довольно достойно перекрывал все их нападки, но юноша, если честно, не был в этом уверен. Однажды самый надоедливый и «смелый» пацан испортил его учебник, оставив на нем много «интеллектуальных» надписей и кожуру от банана. Чуя без какой-либо жалости запустил учебник парню прямо в лицо, сказав при этом, чтобы себе его оставил, раз так понравился. Зато девчонки английский никогда не прогуливали, когда как остальные предметы на одном месте вертели — ему так как-то учительница биологии сказала. Потом он узнал, что Маркес встречается с одной из старшеклассниц— Агатой Кристи, и это послужило ему алиби, а Чуе ответом на все вопросы. Шпиона он нашел, но потратил невероятно много нервов и сил. Тот случай, когда прикрытие оказалось сложнее, чем само задание. В итоге, как-то так вышло, что они продолжили поддерживать связь и ходить по барам. Маркес даже познакомил его с Агатой: девушка оказалась мудрой не по годам, хоть и имела странную любовь к ужасам и детективам. Она очень часто при встрече спрашивает о работе Чуи, чтобы «впитать» новые детективные истории, а исполнитель и не против высказаться, особенно под влиянием алкоголя. Он никогда не осуждал Маркеса за его отношения с несовершеннолетней, наверное, поэтому он и не дал Чуе тихо уйти из жизни физика. — Да? —приглушенно ответили после второго длинного гудка и Чуя будто только что выплыл из толстой и тяжелой воды, заслышав знакомый и отдаленный голос. Встряхнувшись, выпалил первое, что пришло в голову: — Алерайо, как ты встречаешься с Крис? Послышался громкий и мучительный кашель— такой, когда чем-то давишься и хочется выкашлять себе все легкие вместе с едой. — Какого черта? —кажется, мужчина что-то уронил, потому что последовал глухой стук и тихая ругань. — Ну…— Чуя замялся, подбирая слова. —Я начал встречаться. И не знаю, как… — Так, стоп! —Чуя поморщился от громкого крика. Накахара почувствовал укол вины и засопел в трубку, уже зная то, что спросит друг. —Ты? Встречаешься?! — И что тут такого? — А то, мой дорогой друг, что ты мне никогда даже о своей второй половинке не говорил! А сейчас как ни в чем не бывало спрашиваешь совета в том, о чем я ни сном, ни духом?! Правильно говорят, что у рыжих нет души… — Так,— прервал поток эмоций Чуя, начиная ответно закипать, однако раздражение упало так же стремительно, как и поднялось. Он вздохнул, прикрыв ладонью глаза. Наверное, это не была самая лучшая его идея, окей. Стоило остаться на том уродском сайте. —Это началось недавно. Я не говорил, потому что… Был уверен в том, что это все не взаимно и не стоит даже надеяться на что-то. — Продолжай,— мягко подтолкнул его голос из трубки, когда молчание затянулось. — Дело… Дело в том, что я ничего не знаю. Буквально. Ничего. Слушай, у меня никогда не было подобного опыта и, в общем, я,— Чуя то и дело запинался в словах, которые и так было сложно подбирать. В конце-концов он глубоко вздохнул, уперся локтями в колени и тяжело опустил голову на свои ладони. Он продолжил тонким, ломким голосом:— Я не хочу испортить то, что только началось. Понимаешь, этот человек— тот еще плебей. Мог целыми днями ухлестывать за другими и очаровывать всех вокруг себя. Уверен, что у него было много отношений, а я… Черт,— Накахара проморгался. Все вокруг вдруг начало мутнеть и он мысленно обругал себя всеми словами за свою чувствительность. —Не хочу упустить зарождающиеся ко мне чувства. Накахара и не заметил, как просидел еще некоторое время в полной тишине. Исполнитель уже было решил, что Маркес завершил звонок, и он тут распинался все это время в пустоту, но голос из трубки развеял все сомнения: — Чуя, ты знаешь, что полный идиот? Я сейчас скажу тебе кое-что очень важное, и если ты пропустишь эти слова мимо ушей, то я их тебе однажды надеру и не успокоюсь, пока они не отпадут к чертям. Ты меня, блять, понял? На фоне послышался вопросительный голос Агаты и приглушенный ответ Маркеса, но Чуя даже не думал обращать на это внимание. Он ошеломленно смотрел перед собой, тихо сказав короткое «ага». Потому что Алерайо никогда не говорил с ним таким грубым тоном и Чуя не помнил, чтобы он хоть раз использовал нецензурную брань. Физик вообще всегда походил на огромного пса с глупой, но доброй мордой, который бы даже злился безобидно. — Из всего твоего рассказа я понял только то, что ты вообще ни во что себя не ставишь. Кто бы ни был там твой новый парень… Чуя поперхнулся и беспомощно пискнул в попытке выдавить удивление. Вообще, если так подумать, то исполнитель никогда и не скрывал свою ориентацию в которой, собственно, никогда не был уверен на все сто процентов. Но и не говорил никому, что его привлекает не только противоположный пол. Алерайо на секунду замолчал, прежде чем медленно выговорить: — Почему я никогда не замечал, какой же ты идиот? — Хэй! —Чуя возмущенно воскликнул в трубку, не веря в то, что только что услышал. — Я думал ты мне друг, а не еще один угнетатель! Несправедливо так говорить обо мне, когда я полный ноль в подобных разговорах! — Потому что ты идиот,— повторил уже в который раз Маркес и Накахара мог поклясться Арахабаки, что почувствовал его улыбку. — Ауч,— притворно зашипел Чуя. — Я хотел сказать,— вернул свой серьезный настрой Маркес. —Что ты недооцениваешь себя. Удивительно, в бою ты весь искришься уверенностью в том, что выйдешь победителем, а когда дело доходит до обычных эмоций и чувств, ты становишься простым закомплексованным парнем. Очнись, Чуя! Ты же просто невероятный! Ты мужественный, очень сильный, и я не только про физическую силу говорю. Ты умеешь поддерживать и заботиться, и ты очень умный, дружище! Посмотри правде в глаза: ты так высоко оцениваешь его, потому что по уши влюблен и, поверь, если он тоже любит тебя, то думает точно так же, как и ты. — Он тоже считает, что я не подхожу для этого? —не понял Накахара. — Что? Нет! Господи, нет! Придурок, я имею в виду, что он точно так же превозносит твои качества и считает себя недостойным тебя! Ох, блин, тебе точно нужна помощь… — Алерайо чем-то зашуршал, затем послышался звон ключей и Накахара непонимающе вскинул бровь. —Через пятнадцать минут выходи из квартиры. Мы с Агатой подъедем. — Что? —глухо спросил растерянный Чуя и рефлекторно посмотрел в окно. — Ни чтокай и делай как я сказал, глупый ребенок! —Чуя даже не успел раскрыть рот— телефон безапелляционно оповестил о завершенном вызове глухими гудками. Что ж. Он только что завел какой-то непонятный ему механизм и останавливать его было уже слишком поздно.***
Дазай любил свою работу. Нет, правда, он её обожал. Ему очень многое сходит с рук и вообще делает свою работёнку он всегда чуть ли не выборочно. От него всегда требовались лишь отчёты, потому что в отличии от директора, Куникида является до чёртиков принципиальным перфекционистом, который тряс с него эти бумажки в буквальном смысле этого слова. Сегодня, на удивление, работы было выше крыши. Осаму не помнил, когда в последний раз так заматывался и бегал с места на место. Три убийства, один клиент, и шесть отчётов. Окей, с последним он сам налажал: из-за долгов у Куникиды просто лопнуло терпение, но не в этом смысл! На убийства он выезжал вместе с Рампо, что прибавляло проблем, поэтому к концу дня Дазай совсем выдохся и напрочь забыл о странных сообщениях от Чуи. Как только Осаму ступил за порог своей квартиры, запахло воском и чем-то слишком аппетитным. Возможно, когда-нибудь он бы и был рад внезапному воришке, который, видимо, проголодался и решил сделать себе ужин прямо в доме у своей жертвы, но сегодня явно не тот день. Раздраженно выдохнув, Дазай чуть ли не со стоном бесшумно поплелся в сторону комнаты, из которой шло единственное освещение. Он мельком посмотрел за окно: пасмурность за окном прибавляла мрачности, а настроение Осаму стремилось туда же, куда и погода. Шатен подозрительно сощурил глаза, аккуратно снял ботинки, чтобы лишний раз не рисковать случайно спалиться, и нащупал в пальто нож. Он вдруг вспомнил, что на одном из мест происшествия на него странно смотрел довольно немолодой мужчина. Вроде, свидетель. Он задумчиво сжал рукоятку сильнее и с ловкостью кошки дошел до нужной комнаты. Парень вгляделся в стену, понимая, что свет-то не от лампы исходил, а характерный запах воска наводил на мысли о свечах. Кто бы ни был этот идиот, он решил сделать все… В романтическом стиле? Наверное, просто поехавший. Что-ж, Дазай оценил. Кто-то в комнате начал движение и языки пламени чуть сдвинулись с места из-за легкого ветерка. Дазай приподнял руку с оружием чуть выше кармана, даже не волнуясь насчет всего этого дерьма. Сейчас он по-быстрому разберется с нежданным гостем, а затем позвонит Чуе, ведь теперь у него есть его номер телефона. Судя по более громким шагам, человек идёт в его сторону. Думая о том, как он пожелает Накахаре смс-кой спокойной ночи, Осаму с улыбкой обдолбанного наркомана рванул вперед. — КАКОГО ХУЯ,— громко крикнули, заставив Дазая поморщиться и потерять сосредоточенность. Не успев толком ничего понять, Накахара приложил руку шатена о стену, заставив бросить оружие. Осаму тут же схватился за ноющую конечность и во все глаза посмотрел на Чую. Он не мог даже вдохнуть и глупо открывал рот, отлично пародируя безмозглую рыбу на суше. В конечном итоге легкие начали гореть от нехватки кислорода и Дазай решил, что если что-нибудь не скажет, то точно словит сердечный приступ. — Какого хуя! —в ответ воскликнул шатен, так как в голову ни шло больше ничего адекватного. — Ты,— прохрипел Чуя и прокашлялся. —Сейчас меня прирезать собирался? — Я не!.. Откуда я знал, что это ты в комнате?! Как ты вообще сюда попал? —Осаму беспомощно посмотрел на Чую. Осознание накрыло тяжелой и холодной волной, Дазай весь задрожал от внезапного холодка, прокатившегося по всему телу. А если бы полоснул? Ранил? Блять. Блять! Вот кажется сейчас и правда начнется приступ. Он успокаивал себя мыслями о том, что как же чертовски хорошо, что Чуя такой сильный и знает о самозащите! Любой другой не успел бы так быстро среагировать на выпад Дазая. — Взломал,— пожал плечами Чуя. Вот так просто. — Взломал значит,— выдохнул Дазай, не в силах оторвать взгляд от своего парня. Какого черта, думает Осаму, когда замечает темные джинсы, жутко узкие темные джинсы, подчеркивающие каждый изгиб соблазнительного тела. Но еще оригинальнее он ругается, когда смотрит на несоразмерную футболку, что даже не пыталась скрыть острые ключицы и молочную кожу худого плеча, с которого свободно свисал рукав. Заколотые в хвост рыжие пряди давали обзор на бледную шею, и Дазай чуть ли не слюной капал, смотря на нее, кричащую, чтобы к ней кто-то прикоснулся. В эту минуту детективу полностью отшибло память. Севшим голосом спросил:— В чём ты? — Я? —Накахара приподнял брови, оглядел себя со всех сторон и все так же непонимающе вернул взгляд. —В одежде,— полувопросительно ответил и как-то насуплено нахмурил брови. —Не идет, да? Так и знал, что не надо было… Осаму подскочил на месте, отрицательно качая головой, приговаривая: — Нет-нет! Тебе…— прокашлялся, посмотрев в сторону, успешно проигнорировав жар на лице. —Даже слишком… идет. Дазай сглотнул, внутренне сжимаясь, заметив ответное смущение парня. Интересно, его щеки становятся очень горячими, когда вот так краснеют? — Пошли в комнату,— сказал Чуя, поворачиваясь на пятках. Осаму последовал за ним, проглатывая все слова разом от вида зала. По середине комнаты стоял кухонный стол, накрытый красивой ярко-зеленой скатертью, которого у него отродясь не было. На ней красовалась вкусная на вид паста, бутылка вина с двумя бокалами и, собственно, несколько свечей, что придавало всему этому интим и романтику, от которых у Дазая кругом пошла голова. Слова так и не выходили наружу, да и ноги плохо слушались хозяина, так что Дазай постарался хотя бы сознание не терять. Третий раз за этот вечер. Что Чуя хочет с ним сделать? Свести в могилу? — Эм… Ты не любишь пасту? Голос как будто прозвучал из соседней квартиры. — Что? —глупо переспросил Дазай и тут же поправился:— А, нет. То есть да. То есть нет! Я люблю. Пасту. Чуя почесал щеку и выдавил легкую улыбку. Дазай правда не знал, что ему делать. Когда они сели за стол и Накахара разлил вино, он наконец-то решился спросить: — Чуя, все хорошо? Рука исполнителя дрогнула, когда он подносил бокал ко рту. — А что? Что-то не так? Лицо вдруг окаменело, теряя прежнюю неловкость и смущение. — Нет. Нет, просто,— Дазай приподнял бокал с красной жидкостью и проникновенно посмотрел сквозь него на Чую. —Это как-то… Не в твоем характере, что ли. — Не в моем характере…— повторил он эхом. —А знаешь, да. Ты прав,— спокойно сказал он и встал, пробороздив ножками стула по полу. —Я домой. Извини, я тут вспомнил, что завтра на работе завал. Дазай так и завис с бокалом в руке, без малейшего понятия о том, что сейчас произошло. Он подскочил, ударяя колени о край стола, и ринулся за Чуей. Вино упало, окрашивая красными пятнами зеленую скатерть. — И куда ты собрался? Объясни мне, какого хрена происходит. — Да иди ты к черту! —огрызнулся Чуя, доставая пальто, но Осаму хватается за ткань, не давая его надеть. —Отпусти! — Нет! — Дазай, отпусти. Осаму отбирает пальто из цепких рук и кидает куда-то в сторону кухни. Чуя зло блестел глазами, пыхтя от негодования. Дазай сложил на груди руки и тяжело нахмурился, всем своим видом намекая, что уйдет он из этой квартиры только через чей-то труп. — Ты никуда не пойдешь, пока… — Да с чего ты вообще решаешь, уходить мне отсюда или нет?! —зарычал Чуя, угрожающе сцепив пальцы в кулаки. — Да с того, что в таком состоянии я тебя никуда не пущу! — А в каком я состоянии? Ну-ка просвети. — В состоянии агрессивного идиота! — А ну быстро пошел и вернул мне пальто, ублюдок! — Вот! —подтверждающие завопил Дазай и ткнул пальцем промеж голубых глаз. —Агрессивный идиот! Чуя с рыком набрасывается на Дазая, заставляя того упасть на пол. Осаму застонал от боли в копчике и в ответ ударил Чую по бедру— туда, где нет заживающей раны. Накахара хотел использовать гравитацию и запустить в шатена вилку или тот самый нож, что был у Дазая в пальто, но прибор не смог пролететь и сантиметра— Осаму активировал способность. — Вот же пидорас! — От пидора слышу! Они кубарем пролетели весь коридор и даже не замечали, как бились о все углы. Запыхавшись, Чуя хотел запереться в спальне Дазая, но детектив не дал даже за ручку двери схватиться, снова роняя парня на пол. В попытке высвободиться от крепкого захвата, Дазай ударил парня по боку, задевая зарастающие ребра. Чуя болезненно вскрикнул, Осаму тут же испуганно встал и присел рядышком. Накахара схватился за пострадавшую часть, тихо поскуливая. — Чуя, Чуя, прости, я не хотел. Чуя, посмотри на меня,— шептал Дазай, хватая лицо исполнителя и поворачивая к себе. Накахара сильнее зажмурился и вписал коленом Дазаю в живот. Шатен упал рядом, не в силах вдохнуть. Довольно долгое время они лежали на полу: уставшие и потные, шумно глотая воздух, не в силах даже глаза открыть, не то что говорить. Когда дыхание почти пришло в норму, Чуя перевернулся на спину, облизнув кровоточащую губу— приложился о косяк двери, когда пытался ее закрыть. Дазай остался лежать на боку, смотря на профиль Накахары. — Я не хотел, чтобы ты меня бросил слишком быстро,— выпалил Чуя. Осаму почувствовал, как легкие снова в миг потеряли весь кислород. Он сегодня точно умрет. Нет. Убьет, а потом умрет. — Что? —тихо выдохнули сбоку. — Ох, вот только не надо пиздеть! —скривился Чуя. —Я знаю, что у тебя были отношения. Тебе есть с чем сравнивать и я прекрасно понимаю, что в твоей жизни была любовь. А еще я знаю, что тебе по душе всякие баллады под окнами, сто одна роза на годовщину, обнимашки по вечерам на крыше с шампанским и джазовой музыкой, приглашения на свидания и все в этом роде. Но посмотри на меня, Дазай! —воскликнул Чуя, указывая обеими ладонями на своё лицо и переведя дыхание. —Я ни разу не романтик, матерюсь через каждое слово и вообще человек скрытый, не эмоциональный! Тебе нужно внимание, любовь и забота, и я прекрасно все это понимаю! Но я не… Как мне это сделать, если я не умею? Как мне дать то, чего я не знаю?.. Накахара всхлипнул и зло ударил кулаком по паркету в приступе ненависти на себя самого. Дазай оцепенел и вообще не подавал признаков жизни. Прошло несколько долгих минут тишины, прерывающиеся редкими всхлипами Чуи, прежде чем он все же подал голос: — И ты решил сделать мне романтический ужин при свечах, потому что боялся, что все мои бывшие затмят тебя? — Дело не в том, что все твои прошлые могут меня затмить. А в том, что ты можешь это слишком быстро заметить. Дазай почувствовал, как внутри поднимается знакомая горячая волна. Он приподнялся и угрожающе навис над Чуей, фиксируя ногами его бедра. Накахара хотел возмутиться и скинуть шатена, но Осаму вцепился тому в запястья и приложил к полу, чуть выше головы. Исполнитель безуспешно пытался выйти из цепкой хватки, но, когда посмотрел в темные от злости глаза, прекратил. — Вот таким ты меня видишь, значит? Думаешь, я тебе предложил встречаться просто, чтобы попробовать что-то новое? Решил, что я развлекаюсь так, да? — Нет, я… — Рот закрыл! Чуя пораженно вдохнул, распахнув свои оленьи глаза. От такого Дазая ему должно быть страшно и, видит Бог, ему правда не по себе, но, кажется, части, что ниже его пояса, все устраивает. Даже слишком. —А теперь послушай меня, рыжая бестия. Да, у меня были отношения. Да, я испытывал симпатию и, возможно, что-то отдаленно похожее на любовь. Да, мне попадались весьма опытные особы. Но, блять, я никогда не встречался с мужиком. Думаешь, я от нечего делать решил целоваться с тем, у кого есть член? Ты нормальный? — Я же… — Я сказал, рот прикрой! Накахара тяжело выдохнул, внутренне задрожав. — Ты конченный тупица, Чуя. Мне все равно, насколько ты романтичный! Я и сам могу сделать вечер при свечах, если вдруг приспичит. Я сам могу принести розы на годовщину, которую ты можешь и не запомнить. Я сам смогу затащить тебя на крышу и обнимать, и пиздец как мне насрать на то, будет ли это с вином или под джазовую музыку. Если ты не романтичный, то я буду романтиком за нас двоих. Если ты материшься через слово, то я буду говорить литературными словами за тебя. Если ты скрытый, то я буду открытым. Думаешь, что хуже других из-за нехватки опыта? Чуя, серьезно? Да я готов целовать всем Богам ноги за то, что я твой первый и, сука, единственный. Понял? Мы должны дополнять друг друга, а не наоборот! Чуя? Ты меня вообще слышишь? — А… Д-да, я просто,— Чуя осоловело посмотрел на Дазая, слизывая снова выступившую кровь на губе. Осаму удивленно приподнял брови. —П-прости, я только…— Накахара двинул бедрами и тут же резко выдохнул, прикрывая глаза. — Ты сейчас… О боже,— Дазай смотрел на раскрасневшегося парня, чувствуя, что теряет последнюю крупицу контроля. —О, твою мать, Боже. Да ты издеваешься надо мной… — Прости,— повторил Чуя и выгнулся в спине, чтобы быть чуть ближе к шатену. Ему хотелось прижаться к нему всем телом. —Я не совсем понимаю, я никогда… — Блять,— восхищенно выдыхает Дазай и в голове щелкает. Тихо прорычав что-то нечленораздельное, Дазай сжимает бедро Чуи, на что рыжий еще сильнее выгибается, чувствуя небольшую боль в позвоночнике. Накахара нетерпеливо начал снимать жилетку Дазая и расстегивать неподдающиеся ему пуговицы. Воздуха стало критически не хватать, руки шатена сами прошлись по ягодицам и залезли под широкую футболку, на что Чуя прерывисто выдохнул, почувствовав, как по всей спине прошелся табун приятных мурашек. Пальцы не слушались и исполнитель недовольно зарычал. Осаму на секунду задержал дыхание и замер, чтобы перетерпеть сильную волну возбуждения от этого звука. В конец разозлившись, Накахара просто порвал белую ткань, открывая наконец вид на… бинты. Чертыхнувшись, Чуя хотел содрать и их, но Дазай не дал к ним притронуться, мягко отодвигая от себя руки Чуи. — Кровать,— пояснил он, поймав непонимающий взгляд. — Да плевать… — Нет. Я хочу, чтобы твой первый раз был нормальным,— твердо выговорил Дазай, переводя дыхание. Чуя скептический приподнял бровь и усмехнулся. — Тебе стоило подумать об этом перед тем, как разбивать мне губу или бить по и так сломанным ребрам. — Ох, вот как значит мы заговорили? Смею заметить, что это ты завелся после того, как мы оба съездили друг другу по лицу,— Осаму опустил руку на ширинку и широко улыбнулся, когда почувствовал отчетливый бугорок. Эти черные джинсы были невероятно узкими и Дазай понимал, что рыжему сейчас максимально некомфортно и даже немного больно. Он по-садистски провел вверх по его возбуждению и резко сделал движение вниз. Чуя несдержанно застонал от одновременно болезненных и приятных ощущений, и тут же закусил губу. Он даже не почувствовал, как бороздит свежую ранку, из которой вновь пошла алая кровь. Дазай медленно наклонился и провел теплым языком по нижней губе, полностью вылизывая небольшие красные пятна. Чуя тихо скульнул и зажмурился. Он не собирался даже думать о какой-либо боли, когда Дазай, мать его, Осаму так невинно прикасается к его губам. Дазай немного приподнялся и посмотрел на парня сверху вниз. Он любовно облизал взглядом закрытые веки с дрожащими ресницами, чуть мокрые от пота пряди на лбу, ярко розовые щеки и покрасневшие от недавнего поцелуя губы, которые вдруг приоткрылись в тихой мольбе: — Дазай, пожалуйста… И в этот момент Осаму четко понял: либо они прямо сейчас идут на гребанную кровать, либо он и правда на этом полу отымеет Чую. — На кровать. Быстро! Накахара растерянно ойкнул, когда Осаму бесцеремонно перекинул его через свое плечо и пошел по направлению к спальне. Он хотел возмутиться, наорать, может даже начать выбираться, но прекрасный вид на зад Дазая перекрыли все недовольства. Шатен практически добежал до комнаты и Чуя уже подумал, что его сейчас просто кинут, настолько быстро и нетерпеливо Дазай шагал. Но вместо этого Осаму аккуратно взял его за талию и нежно уложил на простынь. Сердце Чуи заколотилось с удвоенной силой, а глаза предательски увлажнились. Пережидая приступ накатившей вдруг чувствительности, Накахара даже не заметил, как остался без футболки. — Нечестно,— шепнул рыжий и потянул руку, стараясь задеть бинты. — Потерпи,— увернулся тот и вновь устроился коленями рядом с боками Чуи. — Эй! —хрипло зашипел он, на что Осаму снова с силой зажмурился. Чуя на секунду замолчал, не понимая такой реакции. Подумав, он прищурился и снова низко, нетерпеливо зарычал. Осаму упал на любовника, полностью прижимая Чую к кровати. Он ощутимо присосался к шее, что так манила его с самого начала этого вечера, делая первый засос. Накахара шумно втянул воздух, полностью отдаваясь новым ощущениям. — Скажи, если станет тяжело,— хрипло сказал Осаму в порозовевшее ухо и Чуя отодвинулся от такого резкого контраста. Было слишком приятно, слишком много, слишком горячо, слишком жарко. Всего было слишком. Накахара чувствовал, как задыхается. — Чуя? Эй, ты в порядке? Чуя не ответил. Вместо этого он взял лицо Осаму в ладони и с силой потянул на себя, неловко стукаясь своими губами в его. Не дав себе и Дазаю шанса отступить, он провел языком между его губ и Дазай просто не выдержал. Шатен притянул любовника за затылок еще ближе, просовывая язык глубже, заставив рыжего пораженно промычать от новых ощущений. Дазай целовал грубо, собственнически, очень красноречиво заявляя свои права. Чуя чувствовал, как ему не хватает воздуха, но он не имел никаких сил отстраниться и прекратить эту прекрасную пытку. Дазай провел языком по кромке зубов, прикусил верхнюю губу и отстранился. Чуя облизнулся, пробуя на вкус губы, которые только что соприкасались с чужими; пробуя их вкус. Дазай следил за розовым язычком расширившимися зрачками и этим напоминал конченного наркомана. — Сладко, — тихо сказал Чуя и Осаму громко застонал, зажмурившись. — Ты знал, что просто невозможен? — Ну, до тебя мне такого факта не озвучивали, — хмыкнул Чуя и подавился воздухом — Дазай поставил колено между ног Чуи и надавил на член. — Сними, — умоляюще простонал он. — Бинты или твои штаны? — улыбнулся Дазай, наслаждаясь метаниями под ним. Чуя порывисто сжал в кулаке простынь, когда Дазай снова подался коленом вперед. Чуя растерянно посмотрел на Осаму, сведя брови домиком. Ему было приятно. Ему было больно. Он хотел отодвинуться, но и податься вперед он тоже хотел. На повторившееся движение шатена Чуя почувствовал как глаза увлажнились. Дазай прикоснулся к теплой щеке, стирая соленые капли большим пальцем. Чуя прильнул к большой ладони — руки Дазая всегда были такими крупными? — и потянул бинт на запястье. Ткань тут же поддалась и начала распадаться. Накахара приложил ладонь и нежно провел ей вверх по всей руке, заставляя ткань расходится в стороны. Осаму был словно загипнотизирован, заколдован и полностью дезориентирован действиями парня, который легкими движениями нежно касался каждого шрама на его запястье. Взгляд Накахары был полностью прикован к белым линиям. Легкими взмахами руки Чуя проходился по каждому из них, а в его небесных глазах сверкала нежность, печаль и что-то совершенно невероятное. Что-то, от чего у Дазая в горле вставал комок, руки судорожно подрагивали, а губы сжимались в тонкую линию, чтобы не выдать их дрожь. Он пропустил момент, когда бинты были сняты, а прохладные пальцы коснулись голой груди — прямо в том месте, куда пару лет назад Дазай без жалости всадил себе стекло. На этот след Чуя смотрел дольше всего. Он водил по нему маленькими ноготками — то ли пытаясь доставить приятную щекотку, то ли стараясь стереть этот большой шрам. Брови вдруг нахмурились, ресницы дрогнули и Чуя выдохнул, убирая руку. Осаму замер, не понимая такой реакции. Ему не нравится? Может, передумал из-за уродства Дазая? Ему сложно на это смотреть? Все настолько плохо? Почему он… — Ты прекрасен. Дазай сначала не понял, что эти слова были сказаны не только вслух, но еще и в его адрес. — Что? — тихо выдохнул он, потому что это похоже на слуховую галлюцинацию. — Я сказал, что ты прекрасен, — повторил исполнитель. — Даже со всеми этими шрамами выглядишь чертовски горячо. Это как-то не справедливо, — обиженно нахмурил тонкие брови Чуя. Дазаю будто выбили весь воздух точным ударом под дых. Уголки губ бесконтрольно полезли вверх и Осаму громко рассмеялся, обвивая руками шею любовника. Накахара непонимающе смотрел на плечо перед ним. Смех перешел в истерику, в глазах Дазая заблестели маленькие крупицы слез. — У меня на руках шрамы от всех возможных острых предметов, на шее след от веревок, а на всем теле огромные пятна не только от ожогов химикатами, но и от, кажется, каждого стекла Японии, — задыхаясь выговорил Осаму, сжимая Чую сильнее и утыкаясь носом в рыжий затылок. — Я раз за разом слышу от людей, что я полный моральный урод, которому нужно лечиться и сидеть в психушке. В последний раз, когда меня видела без одежды девушка, она просто выбежала с диким криком и больше никогда не попадалась мне на глаза. А ты, святой боже, только что назвал меня прекрасным? — Дазай отстранился, заглядывая в ясные глаза напротив. — И кто тут больший псих? — Очевидно, что та девушка, — хмыкнул Чуя, провоцируя новую волну смеха, от которого в животе защекотало. — Определенно, — согласился Дазай, снимая наконец с них последнюю одежду. Через некоторое время они оба лежали полностью раздетыми и смотрели друг на друга так, словно в первый раз виделись. Если так подумать, то они ведь даже не спали в одной кровати. Ну, кроме того дня с признанием Дазая, но тогда они были поглощены совершенно другими мыслями, не испытывали никакого волнения и тем более не видели во всем этом сексуального подтекста. Сейчас же все по-другому. Сейчас хочется прикоснуться, почувствовать, запечатлеть в памяти, и оставить там навсегда. И сегодня они оба решили себе в этом не отказывать. — Ты знаешь, — хрипло сказал Дазай, посмотрев на белые лоскуты, скрывающие половину тела Чуи. — Еще раз сломаешь ребра и я убью Мори. — Вау, — весело ответил Чуя, фиксируя свои руки на шее Осаму. — Портовая Мафия это просто так не оставит. — Какое мне дело до Мафии, когда я не могу насладиться видом в наш первый раз? Чуя хитро сверкает глазами. — Поверь, я могу показать и кое-что еще. Осаму сглотнул, терпя легкое головокружение. — Доказывают обычно не словами. Накахара улыбнулся и потянулся за новой порцией поцелуев, полностью отпуская себя и свои желания. Он сильнее прижался к партнеру, совершенно наплевав на тяжесть от которой еще труднее дышать. Плевать. Какая разница, насколько тяжело, если тело над ним может быть еще ближе? Чуя потерся о бедро Дазая и громко застонал — шатен прошелся по небу и это место оказалось слишком чувствительным. Осаму отстранился, шумно выдохнув. Чуя невесомо провел пальцами полукруг на лопатках Дазая и напряженно задержал дыхание, когда Осаму провел кончиком носа от мочки уха до шеи. Чуя вспоминает свои слова, сказанные буквально минуту назад и вспыхивает со стыда. Какие, нафиг, действия, когда он даже не может сдвинуться с места из-за волнительного спазма в животе? Какое, нафиг, «я могу показать кое-что еще», если он дрожит от каждого прикосновения? Накахара переоценил себя. А еще он снова начинает думать, что такой несмышленыш быстро надоест, что из-за своей неопытности он… — Не смей, — Осаму кладет ладони точно на пострадавшие ребра, заставляя вздрогнуть. — Еще раз подумаешь о чем-нибудь, когда я тут пытаюсь тебя уложить и можешь… — Дазай задумался на секунду и, так и не придумав достойной угрозы, ощутимо кусает парня за острое плечо. Исполнитель вскрикивает, подавляя желание отправить любовника в нокаут. — О да, теперь я стал бояться тебя больше, — фыркает Чуя и вдруг взрывается смехом. — Поверить не могу, что мы это делаем. Смех долго не продлился — Чуя давится воздухом, когда Осаму спускается ниже и целует нежную кожу ниже пупка. — А он больше, чем я думал, — Осаму внимательно рассматривает Чую во всем его великолепии, коротко взглянув в голубые глаза и тихо посмеиваясь. — А там у тебя тоже рыжие. Чуя слышал его слишком плохо. Ему кажется, что на самом деле он тонет и все, что сейчас происходит — просто иллюзия умирающего организма. — Нет. Дазай, нет. Слова Накахары были полностью проигнорированы и Дазай провел языком по всей длине. Чувства обострились до максимума и Чуя в порыве эмоциональности ударил кулаком по кровати, после которого последовал тихий треск. Никто не собирался обращать на это внимание. Кого вообще волнуют всякие трески и звуки поломки? К черту. Дазай облизывает свою ладонь и проводит сомкнутым кулаком по набухшему члену, а второй рукой отодвигает в сторону ягодицу, словно открывая себе необходимый обзор. Чуя клянется себе, что переживет эту ночь. Клянется и закрывает ладонями свое пылающее лицо, чтобы спрятаться от того, что с ним вытворяет детектив. Осаму проводит пальцами по ложбинке между ягодиц и дует на головку. Чуя давится стоном, выгибаясь на кровати. Дазая подобная реакция только сильнее распаляет и он, осмелев, вбирает член наполовину. Накахара, не в силах сказать что-то вразумительное, в ответ только громче стонет, запутывая тонкие пальцы в темных волосах. Дазай попытался расслабить горло, чувствуя как его немного подташнивает, но со временем набирая темп, стал привыкать. Чуя ворочался, изгибался на простынях, зажимал коленями голову Осаму и, потерявшись в ощущениях, совсем упустил тот момент, когда Дазай надавил на кольцо мышц, плавно проникая внутрь. Осаму увеличил темп и Чуя задохнулся собственным стоном, не в силах больше вдохнуть или выдохнуть. Он скульнул что-то нечленораздельное и заметался на кровати — Дазай сжал одной рукой его бедро, фиксируя, оставляя этим синеватые следы на бледной коже. Из глаз покатились крупицы слез, Чуя не мог даже сомкнуть губы, позволяя тонкой ниточке спустится вниз по подбородку. Осаму развел пальцы внутри и Накахара громко вскрикивает, выгибаясь до хруста в позвоночнике. Дазай отстранился и зажмурился, почувствовав, как сперма попала ему на щеку. Он протяжно выдохнул, открыл веки и потерял от вида перед ним все свои слова, мысли. Накахара лежал полностью расслабленный, дрожащий и распаленный. Сердце будто пыталось выпрыгнуть из груди, настолько часто он дышал в попытке привести свое состояние в норму. Осаму был готов кончить от одного только этого зрелища, тем более, что его возбуждение становилось уже довольно болезненным. Чуя приоткрыл дрожащие веки, посмотрел на Дазая полным желания взглядом и прошептал: — Давай. Осаму отрицательно помотал головой и взял чужую ладонь, чтобы приложить ее к своему члену. — Не сейчас, ты еще не готов и слишком устал. Оставим это на потом, — мягко сказал Осаму, проведя носом по мокрому виску и целуя. Чуя несильно сжал волосы на затылке и потянул детектива назад для лучшего обзора. Он сжал член в руке и задвигался, сразу взяв ускоренный темп. Дазай простонал от неожиданности, зажмурившись. — Посмотри на меня, — Накахара сжал волосы чуть сильнее и Осаму просто не имел никаких сил не подчиниться. Накахара поцеловал кисть правой руки Дазая, что упиралась прямо рядом с его головой, и всосал кожу. Осаму резко выдохнул, потеряв вес на одной руке и рухнул на любовника. Маячившая перед глазами кожа, как думал Дазай, не имела права оставаться без следа, поэтому он поставил ответный засос на шее Чуи. Рыжий провел ладонью вверх, большим пальцем проходясь по чувствительной головке. — Я люблю тебя, — шепнул Чуя, поцеловав Дазая в покрасневшее ухо и шатен громко зарычал, кончая.***
— То есть ты ходил и выбирал одежду с этим лысоголовым и его девушкой? — спокойно спросил Дазай, не переставая поглаживать руки Чуи. Накахара практически полностью улегся на Осаму, совершенно не испытывая по этому поводу чувства дискомфорта или стыда, ведь «ты, шпала, заняла половину кровати», хотя оба прекрасно знали, что это не так. Не то что бы Чуя был легким, как пушинка, но Дазай все равно не имеет ничего против, тем более, что рыжая макушка на его плече лежала просто идеально, словно именно рыжие кудри были созданы именно для этого бледного плеча. — Его зовут Алерайо. Черт, это имя не настолько сложное, Дазай. А девушку зовут Агата. Осаму на это фыркнул, не желая признавать свою неправоту. Чуя закряхтел, приподнимаясь на локтях, чтобы взглянуть в янтарные глаза: — Ты сейчас меня вообще слушал? Какой смысл ревновать меня к мужику, у которого имеется девушка? Серьезно, Осаму, они практически женаты. — Но он видел тебя в этой футболке… И джинсах. Да кто вообще назвал эту вторую кожу одеждой? Только попробуй выйти в них куда-то, — приказал детектив и юноша упал на кровать, громко смеясь. Откинувшись затылком на подушку, он улыбнулся искренней, совершенно светлой улыбкой, и Дазай завис, рассматривая лицо напротив. — Хорошо, я все равно не планировал покупать нечто подобное еще раз. И ты должен мне ужин, — рыжий чмокнул Дазая в кончик носа и у детектива что-то защемило в груди от столь невинного и невероятно говорящего жеста. Он дрожащими руками обхватил щеки Накахары, приникая к губам. Он целовал парня чувственно, неторопливо, пытаясь вложить всю ту нежность, которую чувствует. Отстранившись от губ, он переключился на всё лицо, проходясь легкими чмоками по лбу, щекам, переносице, даже по правому веку. Чуя смеялся, пытаясь отодвинуть лицо Дазая от себя подальше, но шатен и не думал прекращать. — Дазай, боже, ну что ты… — Чуя не договорил, посмотрев на замершего вдруг детектива. «Я тоже тебя люблю», — говорили глаза Осаму, но эти слова отказывались приобретать звук и выходить из его рта. Потому что он больше не хотел говорить. Он хотел показывать. Дазай вдруг понял, что Чуя прав: они оба многое не знают о ласке, нежности и внимании. Но теперь они могут научиться всему заново. Научиться, чтобы отдать все это друг другу. Потому что никакое прошлое никогда не повлияет на то, что каждый человек заслуживает своей крупицы счастья. Даже такой моральной урод и самоубийца, как Дазай, успевший понаделать огромное количество роковых ошибок. И даже такой грубый монстр, как Чуя, держащий внутри себя тьму, способную убивать и уничтожать. Чуя молча уложил парня обратно на кровать, устраиваясь под его боком. Запрокинув свою ногу на Дазая и крепко обняв, он буркнул тихое: «Спи». Осаму обнял Накахару в ответ, перебирая рыжие кудри до тех пор, пока не засопел. Чуя еще долго смотрел на умиротворенное лицо парня и, прежде чем закрыть глаза, выдохнул спокойное: «Я знаю, идиот». Дазай Осаму больше не собирался останавливать своё время. Спустя 23 года своей мучительной жизни он понял, что это не стрелка была против него, а те, кто были рядом. Не мир или судьба вновь и вновь заводили часы. Ода, Анго, Мори, Накаджима, Куникида, Фукудзава, все члены ВДА и Чуя — все они просто не давали Осаму уйти, из-за чего стрелка никогда не останавливалась. Жизнь — понятие растяжимое. Наверное, это слово могло быть синонимом «времени». Каждый твой шаг — секунда; любые думы и мысли — часы; опыт и жизненные выборы — годы. Все, что мы делаем, банально помогает скоротать время. Скоротать жизнь. Но так ли плохо это звучит? Пока рядом есть человек, с которым можно скоротать эту самую жизнь, то почему бы и не прожить отданное тебе время? Тик-так. Тик-так. Тик-так.