Солгу ли я тебе?

      Тони пытается не загоняться насчёт того, что Стив его избегает: в конце концов, он и сам поступал с ним точно так же. Пытался, по крайней мере. До тех пор, пока спустя неделю его решимость игнорировать Стива не иссякла.       Если речь идёт о Стиве, вся сила воли оказывается бесполезна — это он уже понял. Когда ДЖАРВИС сказал собравшемуся было поспать Тони, что Стив в спортзале — в три часа ночи! — и нуждается в нём, Тони пытался не обращать внимания: он был уверен, что, в чём бы ни была проблема, Стив прекрасно справится сам. Но потом он вспомнил, как тот провёл ночь без сна ради того, чтобы просто с ним разговаривать, потому что Стив понимал, насколько Тони тогда было плохо, — и вскочил с кровати. Он хотел ответить добром на добро. Стив ему небезразличен.       Вид крови на костяшках Стива по-настоящему потряс его. Сразу вспомнились собственные подростковые годы — как сам Тони держал в руках лезвие и, скорчившись, опирался на край ванны, чтобы не заляпать кровью плитку. Его тут же затошнило — настолько было похоже, что они оба стоят на краю пропасти, — и он начал успокаивать Стива, попутно пытаясь не дать свалиться и себе самому. Хотя он, возможно, и перегнул в своём волнении палку.       И меньше чем через сутки после этого Стив пришёл к нему сам — с чашкой кофе и рисунком неба Манхэттена. И Тони сказал, что любит его. Совершенно внезапные и необдуманные слова. Стив едва ли обратил на них внимание — или же подумал, что они были адресованы кофе, — но Тони застыл тогда на добрых секунд десять. Не потому что смутился, вовсе нет — Тони совершенно не стыдится флиртовать со всем, что движется, и даже Капитан Красавчик не исключение, — а потому что это правда. Не может ею не быть.       Тони никаких-эмоциональных-привязанностей Старк любит Стива Роджерса.       Что сделало прошедшую битву ещё страшнее для него. Он не хотел участвовать в новой битве, когда только-только отошёл от предыдущей, тем более в Нью-Йорке — серьёзно, да почему этот город так и притягивает к себе всякую хрень? — но всё равно пошёл за Стивом (точнее, понёс его). Потому что это было правильно.       Он уничтожал монстров репульсорами и слева, и справа, и по центру, когда услышал в коммуникаторе болезненный крик Стива.       — Кэп, доложи обстановку, — произнёс он настолько ровно, насколько мог, и уложил тремя взрывами подряд ещё трёх обезьянокрокодилов. Что в этих захватчиках хорошо, — промелькнуло в голове, — так это то, что они относительно слабы и их влёгкую можно уложить высоковольтными энергетическими вспышками. А вот что плохо — то, что захватчиков реально много. Если ребята из ЩИТа заинтересованы в том, чтобы остановить вторжение, им нужно срочно тащить свои задницы сюда; в этот раз нет никакого портала, чтобы отправить ракету туда…       Стив так и не ответил. Всё, что Тони услышал, — это какое-то странное кряхтение, так что он всерьёз забеспокоился.       — Стив, всё в порядке? — снова позвал он. — Где ты?       Тот наконец-то откликнулся:       — Не знаю.       — Ладно, сейчас сам отслежу тебя. — Тони тут же начал отслеживать им же установленный в костюм Стива маячок. Вспышка красного появилась на экране; Стив был в нескольких кварталах к югу. — Я уже в пути.       — Буду рад, если поторопишься.       Тони хотел было ответить, но в ту же секунду его подстрелили, и стало темно. Он выругался, чувствуя, как его накрывает волной тошнотворного ужаса.       — ДЖАРВИС, где ты?       — Перезагружаюсь, сэр. Перезагрузка завершится через десять секунд.       Слава богу, ДЖАРВИС не отключился.       — Сокращай до пяти.       Вскоре экран шлема снова загорелся, и буквально за мгновение до того, как упасть на землю, Тони смог активировать репульсоры. Расстреляв попутно ближайших к нему монстров, он поднялся вверх и полетел туда, куда показывал маячок, — так быстро, как только мог, молясь всем существующим богам, чтобы не опоздать.       — Кэп! Пригнись! — внезапно раздалось в коммуникаторе, и прямо под Тони пролетел квинджет, обстреливая территорию, на которой Стив подвергся атаке. Несколько секунд в коммуникаторе была, не считая звуков выстрелов, лишь тишина. Тони казалось, будто его сейчас вывернет: настолько он волновался.       — Спасибо, Соколиный Глаз, — сказал наконец Стив, и Тони облегчённо выдохнул. Стив был в порядке. Во всяком случае — жив.       — Всегда пожалуйста. Там идёт ещё подкрепление, так что можешь спокойно уходить — а то вдруг в лото сыграют без тебя?       Стив засмеялся.       — Et tu, Бартон? Дай угадаю, это Тони подкинул тебе идею начать шутить о моём возрасте?       Подумать только, Стив решил, что Тони поделился бы с кем-то своим превосходным чувством юмора. Аж обидно.       — То есть ты даже не допускаешь мысли, что я сам до этого додумался? Я глубоко оскорблён! — вернул шпильку Клинт.       — Однако я шутил о возрасте Кэпа до того, как это стало мейнстримом. Так и запишите! — ворвался в разговор Тони. Стив посмотрел на него и чуть растянул уголки губ в улыбке. От внимания Тони не ускользнуло, что тот был неслабо так побит. — Кэп, по ходу, тебе реально досталось. Дуй-ка в безопасное место и приходи в себя.       — Нет, пока мы не закончим, — отрезал Стив.       Тони подлетел ближе и поднял лицевую пластину, чтобы иметь возможность рассмотреть всё получше, — и когда он понял, насколько сильно Стив ранен, у него аж дыхание перехватило. На правом плече Стива — глубокая рана, по всему туловищу — порезы, один из которых, тянувшийся от левого бока аж до живота, был особенно глубоким. Весь свой вес Стив перенёс на правую ногу, а из носа и с нижней губы лилась кровь. ДЖАРВИС сказал что-то о том, что Стиву нужна неотложная медицинская помощь… Видеть его таким — физически больно.       — Кэп, у тебя кровь идёт. Конкретно причём. Ты, бесспорно, горяч, но потрёпан сейчас основательно. Пусть ЩИТ делает свою работу, а с тебя хватит.       — Но я могу ещё. Мне нужно ещё. Я… — Стив резко оборвал себя на полуфразе; на его лице отразились боль и растерянность, будто из него весь воздух выбили.       — Кэп? — Тони прибавил шаг и подошёл к нему вплотную, но не стал его трогать: побоялся навредить, причинить ещё больше боли. Стив тяжело дышал и выглядел так, будто рухнет в любой момент. — Стив? Стив, скажи что-нибудь, чёрт тебя побери. — В голосе Тони определённо звучала паника.       Стив поднял голову, встретился с Тони пустым взглядом и облизал губы.       — Ладно. С меня хватит, — устало согласился он.       — Ну слава богу, — выдохнул Тони. — Я уж думал, что для того, чтобы увести тебя отсюда, придётся вкатить тебе снотворное. Давай-ка я заберу тебя в больницу.       Стив кивнул и едва не упал ему в объятья. Тони с максимальной осторожностью поднял их обоих в воздух.       — Бартон, зачистишь тут всё? — спросил он.       — Конечно, Жестянка, — отозвался Клинт. — Давай, позаботься о своём парне. Береги его, ладно?       — Конечно, — мягко пообещал Тони и полетел вместе со Стивом в больницу — так быстро, как только мог.       К счастью, благодаря суперсолдатской сыворотке Стив мог быстро исцеляться даже от самых серьёзных травм. Он провёл в больнице лишь одну ночь, а затем вернулся в Башню.       И с тех пор он избегает Тони.       И спустя несколько дней безуспешных поисков Стива Тони понимает, что его это задолбало. Ещё он, конечно, переживает, но главным образом всё-таки задолбался. Он сидит на кухне и читает вот уже полтора часа, надеясь, что Стив магическим образом тут материализуется, — несмотря на всю происходящую между ними хрень.       — ДЖАРВИС, — в конце концов не выдерживает он, — Кэп вообще в Башне? Или я совершенно зря сижу и жду здесь, как идиот?       — Капитан Роджерс у себя, — отвечает ДЖАРВИС. — Желаете, чтобы я попросил его прийти сюда?       — Нет, спасибо. Не думаю, что он тебя послушает.       Какое-то время они сидят в тишине. А затем ДЖАРВИС замечает:       — Я обратил внимание, что, когда вы рядом с капитаном Роджерсом, в вашем организме повышается уровень серотонина. А также снижается уровень кортизола, главным образом во время стресса.       Тони делает глоток кофе. Кажется, он понимает, к чему весь этот разговор.       — О, разве?       — Сэр, могу ли я утверждать, что капитан Роджерс, скажем так, помогает вам обрести почву под ногами?       — Полагаю, да. Он… успокаивает меня. — Тони не стал бы признаваться в этом ДЖАРВИСу (по крайней мере, не так рано), не снедай его отчаянное желание поговорить о Стиве — о Стиве, занимавшим почти все его мысли не только сейчас, но и по меньшей мере две последние недели.       — Могу я сделать предположение, основываясь на моих наблюдениях за вами с тех пор, как капитан Роджерс переехал в Башню?       Тони вздыхает. Теперь он определённо знает, к чему этот разговор.       — Валяй.       — Капитан Роджерс — ваша родственная душа.       — Знаю.       — Почему вы ему об этом не сказали?       Тони позволяет вырваться короткому нервному смешку.       — Потому что ему будет лучше без меня. Потому что он сказал, что не видит для себя возможности жить спокойно рядом с родственной душой. Как и я не вижу её.       После небольшой паузы ДЖАРВИС снова заговаривает:       — Вы любите его.       Тони лишь судорожно выдыхает. Он не может этого отрицать.       ДЖАРВИС совершенно правильно интерпретирует молчание как знак согласия.       — Полагаю, сэр, признаться ему вам мешает также и ваш страх перед обязательствами.       — А ты за словом в карман не лезешь, — хмыкает Тони. — Хоть бы пилюлю подсластил, что ли.       — Прошу прощения, сэр. Но, я думаю, вы должны знать, что поведение капитана Роджерса я также анализировал, и его результаты крайне схожи с вашими.       От удивления Тони давится кофе.       — То есть, — он наклоняется вперёд; сердце заходится бешеным ритмом, — ты хочешь сказать, что он может испытывать ко мне то же, что и я к нему?       — Я хочу сказать, что капитан Роджерс в данный момент собирает вещи с явным намерением съехать из Башни, и отпускать его было бы по меньшей мере глупо.       — Что?! — вскрикивает Тони, подскакивая на месте. — Какого чёрта ты раньше мне не сказал?!       — Капитан Роджерс дал указание не говорить вам. Лишь когда я пришёл к заключению, о котором только что вам рассказал, я принял ответственное решение действовать. Из соображений его и вашего благополучия.       Не дослушав, Тони вылетает из кухни и спускается на этаж Стива, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Он не знает, что будет делать; он уж всяко не станет заставлять Стива остаться против его воли, это было бы эгоистично даже по тонистарковским меркам, но хотя бы объясниться всё же стоит.       Он стучит в дверь Стива, и та открывается буквально через пару секунд. Стив всё ещё одет в пижаму; позади него Тони видит коробки.       — Тони, — произносит Стив.       — Привет, — неловко здоровается Тони — а дальше в сознании появляется чистый лист. Что сказать дальше, он не представляет совершенно.       — ДЖАРВИС сообщил мне, что ты идёшь.       — Угу. — Тони прочищает горло. — Ты съезжаешь?       Стив, морщась, кивает.       — Я… ЩИТ нашёл мне квартиру в Бруклине. Рядом с местами, где я родился и жил. Тони, я очень благодарен тебе за гостеприимство, но я решил, что мне не стоит им злоупотреблять и надоедать тебе дальше. И это значит, что теперь ты можешь переехать в Малибу.       Тони опирается на дверную раму.       — Ну, Малибу, знаешь ли, — переоценённое местечко. Слишком много белых богачей.       — А разве в Нью-Йорке их не много? — парирует Стив. — И к тому же, Тони, ты и сам белый богач.       — Я не хочу возвращаться в Малибу, ясно? Мне и здесь хорошо. И ты не злоупотребляешь моим гостеприимством. Ты не можешь им злоупотребить. В Башне и так слишком много места для нас двоих.       На лице Стива отражается та же боль, что царит у Тони в душе.       — Тебе хорошо в городе, который каждую вторую ночь провоцирует твоё ПТСР?       Тони знает, что должен сделать, — сказать Стиву о своих чувствах, сказать, как тот важен для него. Но он — трус, и он не хочет оттолкнуть Стива ещё больше. Не то чтобы, впрочем, это было возможно: тот и без того выглядит так, будто в любой момент готов отпрянуть.       — Тони, мне кажется, для нас обоих будет лучше, если я уеду. Я не хочу больше загружать тебя своими проблемами, когда тебе и собственных хватает. Ты уже достаточно не спал из-за ме…       — Эй, ты хоть понимаешь, насколько эгоистично звучит всё то, что ты сейчас говоришь? — перебивает Тони; в груди нарастает острая злость.       На лице Стива отражается потрясение.       — Что?       — Да, ты ведёшь себя как эгоист, и я заявляю тебе это со всей ответственностью. Ты думаешь, что можешь принимать такие решения, не посоветовавшись со мной. Ты решил всё за меня, а меня самого даже не спросил. Пока ты не начал жить здесь — да, я хотел вернуться в Малибу, но потом я вспомнил, чем мне нравится жизнь в Нью-Йорке. Заведения с едой на вынос, работающие 24/7. Вид с крыши Башни. Ты, в конце концов. В Малибу мне было бы куда более одиноко — без наших-то ночных задушевных разговоров. И всё это… гораздо важнее для меня, чем возможность сбежать от ПТСР. Ты — гораздо важнее. И мне казалось, ты понимаешь, что помогал мне! — К концу тирады слова уже теряют всякий смысл; Тони уверен, что по его лицу катятся слёзы, — а Стив лишь застыл статуей. — А я — помогал тебе. Пытался, по крайней мере. А если нет, то тебе нужно было сказать мне об этом вместо того, чтобы сбегать и заставлять меня нервничать, и мы бы обсудили всё, как взрослые люди. И тогда всё не докатилось бы до того, что я начал размазывать сопли у твоей двери и отчаянно желал, чтобы ты остался, потому что ты идиот, и я люблю тебя, и я очень, очень не хочу, чтобы ты меня бросал.       Глаза Стива широко распахиваются. На какую-то секунду Тони кажется, что тот сейчас захлопнет дверь у него перед носом, но нет — Стив опускает плечи, будто сбрасывает груз, и с шумом выпускает из себя воздух.       — Чёрт. Тони, я так облажался. Прости меня, пожалуйста, прости. — Его руки пару секунд висят в воздухе — а потом он вовлекает Тони в объятие. Тони цепляется за Стива изо всех сил, утыкается лицом в его плечо, пока тот снова и снова бормочет искренние — в этом сомнений нет — извинения.       Когда они наконец отодвигаются друг от друга так, чтобы видеть лица, Стив осторожно стирает большими пальцами слёзы Тони.       — Итак, ты… любишь меня? — мягко спрашивает он — настолько неуверенно, насколько Тони от него ещё не слышал.       Тони кивает.       — Это не может быть неправдой, не так ли?       Стив моргает.       — Так ты знал?       — Что мы родственные души? Да, знал.       — И как долго?       — Помнишь, как ты пришёл ко мне в мастерскую и наорал на меня за то, что я не забочусь о себе?       Стив хмурится.       — Такое бывало отнюдь не один раз.       Тони коротко смеётся:       — Я имею в виду самый первый.       — И ты знал… так долго?       — Ну…       — Почему ты ничего не сказал?       — Полагаю, ДЖАРВИС объяснил это типа как… страх перед обязательствами мешал мне даже попытаться что-то изменить в нашей сложившейся дружбе?       — Оу.       — Угу. — Какое-то время Тони молча смотрит Стиву в глаза. Теперь он может делать это абсолютно беспрепятственно. — Ну а ты давно узнал?       — Во время битвы. Перед тем, как я начал…       — Избегать меня?       — Да, вроде того.       — И ты тоже боялся обязательств? Поэтому избегал меня?       Стив расплывается в кривоватой улыбке, его щёки розовеют.       — Почти.       Тони отзеркаливает улыбку.       — Мы идиоты, да?       Стив кивает. А затем опускает взгляд на губы Тони.       — Можно я?..       Тони воспринимает это как приглашение — и прижимается к губам Стива. Тот издаёт невнятный удивлённый звук, но тут же приходит в себя, берётся одной рукой за талию Тони, а другую руку запускает ему в волосы, и по позвоночнику прокатывается волна неудержимой дрожи. Тони держит лицо Стива в чаше ладоней; их со Стивом движения настолько согласованны, будто они были рождены для того, чтобы бесконечно целоваться. Ну, если не считать те разы, когда они сталкиваются носами… Но ничего. У них будет ещё много времени, чтобы попрактиковаться.       В конце концов необходимость дышать берёт своё, и они отстраняются друг от друга.       — Ты ведь передумал насчёт переезда, м-м? — мурлычет Тони Стиву в губы.       Стив смеётся:       — Не знаю. Я всё ещё думаю о том, чтобы переехать… — Тони потрясённо таращится на него. — Переехать к тебе в пентхаус! Господи, дай мне закончить.       Тони самодовольно ухмыляется и снова накрывает его губы своими.       — Тогда, может быть, сегодня вечером.       Стив неудержимо краснеет.       Они лениво целуются в дверях, и Тони кажется, будто вся шрапнель из его груди исчезла и он наконец может нормально дышать. Да, у него всё ещё полно проблем — но и у Стива тоже, так что никто из них не будет чувствовать себя обделённым. И, может быть — ну так, чисто теоретически, — они и в самом деле смогут помочь друг другу и вести нормальную жизнь — ну, насколько нормальной, конечно, может быть жизнь суперсолдата девяноста с чем-то лет и одного гения-миллиардера-большенеплейбоя-филантропа.