Осколки зеркальных миров

      Хгор окидывает взглядом друга. Тяжёлый вздох вырывается сам собой. Вселенская загадка — как тот вообще дожил до своих лет с таким беспечным отношением.       — Слушай. Я тебе говорил что? Осторожнее быть с этим… А ты?!       Рин только отмахивается, шумно втягивая очередную ложку супа. Медлит немного и, обхватив глубокую тарелку ладонями, за раз вливает в себя остатки. Облизывается, откидывает за спину тугую косу и расплывается в нахальной улыбке. Хгор качает головой.       — Не верю я в такую любовь, друг. Не твоего он полёта…       — Ты на что это намекаешь? — Рин фырчит, облокачиваясь на столешницу.       Тёмные рыцарские одежды делают его ещё бледнее. Белые волосы, даже убранные в косу, слишком ярко выделяются на фоне чёрного плаща. Хгор морщится. И как Ринар не замечает, что этот Король непреклонно меняет его шаг за шагом? Вдумчиво, незаметно навязывает всё новые и новые требования.       — Я не намекаю. Прямо говорю, дурья ты голова!       — Подумаешь. Пара уступок… — Ринар кривит обиженную мину, подперев ладонью щёку. — У меня ни шанса не было без него пробиться наверх.       — И сейчас нет. — Хгор подаётся вперёд, наваливаясь на стол. — Ты слушаешь? Он бессмертный — Хель его забери! — Правитель. Наиграется — и пустит в расход. Никто и не подумает горевать по сопляку, который на приключения нарвался!       Рин открывает рот, чтобы возразить, но откуда-то из общего зала раздаётся звучное:       — Хгор! Где тебя мимики по оврагам носят?       Тот дёргается на окрик хозяйки, ещё несколько секунд сверлит взглядом друга и нехотя разворачивается.       — Иду! — Лишь у самой перегородки Хгор останавливается и понижает голос: — Вот увидишь, малейшее неповиновение — и он закрутит твой контракт так, что ты и после смерти не вывернешься. Помяни моё слово.              Ринар качает ногой, морщась. Последняя фраза отдаётся в голове, путая мысли. Хвост недовольно стучит по лавке.       Он так сильно изменился? Рин передёргивает плечами. Разве что волосы длиннее стали по прихоти Северина… Да и что с того? Это ведь совсем небольшая плата за допуск в рыцари, которыми он грезил с детства. Больше Король ни на что не влиял — Рин уверен, — он всего добился сам. Прошёл отбор. Победил на дуэли с десяток младших рыцарей, бросил вызов одному из старших…       Те, кто до сих пор считают его всего лишь красивым увлечением Северина, дорого заплатят за это.       Рин хмыкает, обрывая раздумья, и поднимается из-за стола. Если хозяйка позвала Хгора в зал — тот отбыл надолго. Видимо, в закусочной прибавилось гостей, и друг не мог дальше отлынивать от работы. Впрочем, сносить очередные нравоучения от него желания нет. С годами тот стал слишком ворчливым… Интересно, это из-за того, что орки стареют быстрее демонов?       «Малейшее неповиновение и…»       Нет. Рин раздражённо распахивает дверь, ведущую на оживлённую улицу. Хгор просто ничего не понимает. Он не знает Северина, не видит, как тот смотрит, когда они остаются одни.       И если посвящать во все подробности даже лучшего друга совсем не хочется, то уж перед собой-то Ринар способен развеять всякие сомнения...

***

      Северин усмехается, приподнимает брови, неотрывно следя за каждым действием. Рин изредка кидает на него взгляды из-под ресниц. Сердце заполошно бьётся в груди.       Магические камни неярко светятся, разгоняя темноту. Расцвечивают голубыми отблесками кожу, играют на изогнутых ониксовых рогах, пробуждая целый космос, сокрытый в них. Пальцы, едва касаясь, отодвигают полы лёгкого халата, проводят по расплывшемуся под сердцем древнему шраму. Северин никогда не говорил, откуда тот у него.       Кто вообще мог навредить демоническому божеству?       — Правда можно? — голос позорно теряется.       Рин не решается посмотреть на Короля, даже когда раздаётся негромкий смех. Грудной, глубокий, от которого мурашки бегут по спине.       — Ты редко проявляешь инициативу, сокровище моё. Я заинтригован… Продолжай.       Рин сухо сглатывает и всё же поднимает взгляд. Нестерпимая зелень, наполняющая радужку Северина, кажется, тоже светится, пригвождая к месту. Хочется доказать тому — себе! — что он может.       Его не нужно вести. Принуждать.       Несмотря на храбрящиеся мысли, тело с трудом поддаётся намерениям. Все планы улетучиваются из головы.       — Подожди! Не двигайся…       Рин вскакивает с места, перебегает по толстому ковру к оставленной у кровати сумке. Внезапная идея ободряет. Где же оно? Пара мгновений теряется в попытках не глядя нашарить пузырёк чернил. Северин не меняет положения, не выказывает недовольства ожиданием. Лёгкая ухмылка становится лишь чуть шире, когда Рин опускается перед ним на колени.       — Ты… можешь довериться мне?       Ринар отчаянно пытается не думать, насколько жалко сейчас выглядит. И, тем более, что случится, если ответ будет отрицательным. Горло предательски сдавливает. В зелёной глубине вспыхивает нечто опасное, Северин щурит глаза, словно действительно раздумывая над ответом.       — Конечно. — Сердце спотыкается об лёгкую заминку, чтобы уже в следующее мгновение забиться сильнее. — Я доверяю тебе, сокровище.       Гладкий колпачок едва не выпадает из пальцев, сделавшихся неожиданно неловкими. Рин снова касается чужой кожи, сдвигая рукав выше. Воздух заметно нагревается. Как бы не поджечь тут всё… Северин смеётся, словно уловив последнюю мысль. Тянется второй рукой, привычно зарывается в белоснежные волосы, пропускает через пальцы. У Ринара дыхание перехватывает от его вида. Откровенное, ничем не прикрытое любование… им.       «Наиграется — и пустит в расход».       Рин шумно выдыхает. Раздражение опаляет изнутри, приглушая почти болезненный восторг. Обмакивает кисточку в чернила, укладывает руку Северина на подлокотник. Тот чуть склоняет голову набок, когда на коже появляется первая черта.       Не цепочка — длинный стан, переползающий по запястью на дерево. Связывающий их до отмены. До того, как Ринар не пожелает обратного.       Осознание контроля пьянит, кружит голову. Хотя бы ненадолго… Почувствовать себя хозяином положения. Принимать решения самостоятельно!       Второй стан — с другой стороны. Повторить ещё раз на правой руке.       Рин отставляет в сторону пузырёк. Северин с любопытством разглядывает перекрещивающиеся линии. Не двигается. Выжидает.       Вдох. И где же та привычная решимость? Ринар подаётся вперёд, накрывая его руки своими. Магия струится по ним, заряжая руны. Ещё немного — ощущение чужих губ, которые не подчиняют, а раскрываются перед ним. В голове царит пустота.       — И как долго это будет удерживать меня? — Король чуть ли не мурлычет, когда Рин отстраняется.       — Пару часов… Или пока я не сниму заряд.       Рин довольно улыбается. В своих рунах он уверен — этим умением получалось удивить даже признанных мастеров. Северин скалится и откидывается на спинку кресла. Он не изменяет благодушия, но воздух вдруг словно загустевает.       — Или пока моё терпение не иссякнет.       Хвост за спиной описывает полукруг. Рин ведёт плечами, неловко пряча улыбку. Зачёсывает назад волосы, стягивает резинкой. Северин хмурится, но не останавливает его. Хмыкает негромко, когда тонкие пальцы очерчивают горбинку носа, поднимаются выше, благоговейно касаясь чуть изогнутых рогов.       Цепочки звенят на грани слуха — Рин мимолётно задевает их, любуясь бликами. Звук отрезвляет, заставляет неловко ёрзать на чужих коленях.       — Ближе.       Рин ошеломлённо моргает, но Северин лишь чуть приподнимает брови. Сжимает до хруста подлокотники.       — Если бы я не был скован, то притянул бы тебя так, чтобы ощущать твоё тело даже сквозь эту возмутительную рубашку. Но, похоже, тебе придётся всё делать самому… Не так ли?       Он не моргает. Тон ровный. Дыхание лишь едва заметно учащено. Рин как заворожённый сжимает его бёдра своими, льнёт к груди, оглаживая бока. Запечатляет поцелуи на шее. Рвёт с себя рубашку, когда становится совсем невыносимо.       — Вот так, умница.       Непробиваемое спокойствие начинает уязвлять. Рин едва справляется с собственной дрожью — внутренности сводит, когда он трётся пахом, ощущая ответную твёрдость. В отместку смыкает зубы где-то под ключицами, поднимает голову и тонет в пожирающем взгляде.       — Надеюсь, ты завязал волосы не только, — Северин выделяет это слово, и дерево подлокотников, кажется, вибрирует, — чтобы меня позлить.       Рин невольно облизывается. Медленно, словно боится преступить границу, спускается вниз. Пытается отвести взгляд, но тот всё равно раз за разом возвращается к горящим чем-то потусторонним — жутким — глазам Короля.       Холодные пальцы, наверняка, доставляют дискомфорт, но по лицу Северина что-либо понять невозможно. Ринар на мгновение высовывает язык, пробуя самым кончиком. Решиться сложно, как перед прыжком с обрыва… Он закрывает глаза, длинно облизывает бархатистую кожу. И добивается первого рваного вдоха.       Сам мычит, не сдержавшись. Обхватывает губами, массирует пальцами основание. Слюна течёт по подбородку. В какой-то момент становится не до этого. Рин опускает вторую руку, едва не сжигая собственный мешающийся широкий ремень. Сжимает себя. Жадно глотает ртом воздух и кусает внутреннюю сторону бедра.       Низкий стон заставляет вздрогнуть.       Рин вскидывает голову. Кровь покидает конечности. Он медленно проходится языком по укусу, извиняясь. Панические мысли мечутся под немигающим взглядом Северина. Ледяная, стылая магия кружит, накатывая волнами. Чужая. Опасная. В груди разгорается пожар — стихия требует вырваться из-под пригибающей к земле силы.       — Ты прекрасен. Не нужно бояться. — Вопреки словам глаза Северина темнеют, словно в ядовитую зелень плеснули чернил. — Мне кажется, ты ещё слишком одет... Рин. Я бы этого так не оставил.       Обманчиво ласковый тон, но волосы переплетаются в воздухе, подхваченные магией. Ринар выпутывается из штанов и белья, слабо осознавая это.       — Молодец. Иди ко мне. — Грудь Северина вздымается и опадает как после тяжёлой тренировки; клыки то и дело показываются в оскале. — Твои губы выглядят… ярче. Я нахожу это особенно красивым.       Рин сам тянется за поцелуем. Вжимается всем телом, позволяя вылизывать себя.       — Ты идеален, моё сокровище. Хочу ощутить тебя в полной мере.       Он заваливается вперёд, утыкаясь лбом в плечо Северина. Властный голос заполняет собой всё, заставляя стыдливо прятать лицо.       — Перестань… — Ринар кусает губы, едва-едва выдавливая из себя сбивчивый шёпот. — Говорить это.       Северин молчит лишь мгновение. Ведёт носом по невидимому ошейнику контракта, и Рин шеей чувствует, как он усмехается.       — Не хочешь даже слушать меня? Ты сегодня и впрямь… очень смел. — В голос проскальзывают странные нотки. — Тебе следовало озаботься об этом раньше, сокровище. И раз уж ты намеренно оставил мне возможность говорить... Что ещё мне остаётся, пока ты занят моим терзанием?       Ринар шумно выдыхает. Сейчас он готов принять поражение, только чтобы не своими пальцами водить по основанию хвоста, спускаясь ниже. Скользко. Странно. И до одури неправильно.       — Вижу, у тебя… трудности. Я бы мог помочь, не будь у меня скованы руки. — Рин видит краем глаза, как мимолётная усмешка кривит губы Короля, но это придаёт сил. — Ты ведь и сам хочешь, чтобы это был я. Ощущать мои пальцы внутри. Расслабиться…       Он стискивает зубы, сжимает горло поверх обжигающего ошейника. Привычно сделать наперекор. Так, как всю жизнь поступал, толкаемый упрямством. Перед глазами всё плывёт. Рин выгибается.       Нет. Не так. Не достаточно.       — О, ты и без меня знаешь, что делать?.. Хорошо, как пожелаешь. — Словам Северина вторит внутренний голос, подстёгивая.       Ринар едва не срывается на позорный скулёж. Запрокидывает голову. Опирается на грудь, качнувшись вперёд, приподнимается… и замирает. Моргает поражённо, ощущая, как внутренности тянет не возбуждением, а льдистым страхом.       Это ведь… совсем как тогда. Он такой же. Как они. Чужая беспомощность будит воспоминания, о которых хочется забыть. Рин нависает над скованным телом ровно так, как когда-то вжимали в ледяной камень алтаря его.       Становится труднее дышать. Слёзы срываются вниз — ладонь вскидывается к лицу, не веря размазывая их. Северин хмурится, ловит взгляд. Прижимает к себе, успокаивающе водя руками по спине. Он точно знает, какая рана вновь открылась.       — Что такое? Всё ведь давно уже прошло, Рин.       Тот качает головой, утыкается носом в сгиб шеи, пытаясь перебороть приступ. Здесь больше никого нет.       Губы привычно сминаются под поцелуями Короля. На затылке — ладонь, не дающая отстраниться, даже чтобы глотнуть воздуха. Краткий вдох. В ушах звучит стон, и Рин жалко шмыгает носом, когда наконец всё становится на свои места. Твёрдая ладонь обхватывает, нетерпеливо проходится снова и снова.       — Открой глаза. Я хочу, чтобы ты видел меня, а не их.       Чувство падения. Рин дезориентированно мечется взглядом. Спина ощущает под собой мягкость кровати. Северин вжимает его, словно давая прочувствовать разницу, и отстраняется. Ладонь останавливается на горле. Лежит расслаблено, но не даёт отвернуть голову. Пальцы чуть заметно оглаживают челюсть, угрожая сомкнуться.       Ринар задыхается от этого осознания. Северин больше не скован. Когда он смог? Голова идёт кругом. Чужой взгляд обволакивает, сжигает. Все звуки становятся далёкими и ненастоящими.       — Всё же я впечатлён, — тихий голос, кажется, отдаётся где-то внутри черепушки. — И я награжу тебя за это, сокровище моё.       Глаза с трудом фокусируются. Северин возвышается над Рином, перекидывает ногу через него, словно делал это не раз. Вместо вопроса вырывается сдавленный стон.       Застарелая паника проносится вспышкой. Рин не веря вцепляется в крепкие бёдра, скользит к пояснице. Северин прижимается теснее, прослеживает губами линию челюсти, выдыхает на ухо.       — Всё очень просто. Я покажу тебе.       Чужая магия прошивает тело ровно в тот момент, когда Король подаётся назад. Направляет, сам насаживается до основания. Рин только и может, что кусать губы и жмуриться от навернувшихся слёз.       Мнимое ощущение контроля растворяется в неумолимом жаре.       Какая-то часть разума понимает, что всё это — лишь дозволение. Каждое движение. Каждый вдох под расчётливым взглядом. И сейчас, несмотря на смену положения, чувство превосходства испаряется ещё быстрее. Северин обладает им, даже отдаваясь.       Рин что-то шипит сквозь зубы, вжимается затылком в подушку. Король улыбается, задавая темп. Словно с самого начала именно так и планировал… Но думать об этом больше не получается.