Последняя роза

      — Он вас примет, — сообщила секретарша.       Эта энергичная молодая особа в модных очках напомнила Андреа ее саму года три назад, когда она только штурмовала Голливуд. Пожалуй, девушка здесь совсем недавно: в ней еще не чувствуется цинизма, присущего почти каждому опытному телевизионщику.       Нервно потеребив молнию на блузке, Андреа вошла в кабинет исполнительного директора телестудии.       Филип, в белоснежной рубашке с закатанными рукавами, сидел за столом и что-то набирал на лэптопе. Как всегда, Андреа с тайной завистью окинула взглядом его необъятный дубовый стол, мягкое кресло, обитое итальянской кожей, и живописный вид на Лос-Анджелес в окне. Если она сумеет правильно разыграть карты, уже через год сядет в это кресло сама!       — Ну как справляется наша девочка? — не трудясь отрываться от компьютера, поинтересовался Филип.       Феминистка в Андреа возмущалась, когда Филип именовал взрослых женщин «девочками», но деловая женщина напоминала, что с начальником лучше не спорить. В конце концов, он из семьи нефтяных баронов, высокомерие впитал с молоком матери — чего еще от него ждать?       — Превосходит мои ожидания, — ответила она.       Когда на роль очередной «холостячки» выбрали Мишонн, Андреа не сразу смирилась с этим решением. Верно, Мишонн грациозна, остроумна, уверенна в себе: именно такую женщину Андреа стремилась видеть в главной роли с тех пор, как стала продюсером шоу. Однако ей сильно за тридцать, и еще она чернокожая. Поначалу Андреа не представляла, как «продать» Мишонн основной своей аудитории — немолодым домохозяйкам со Среднего Запада. Сложнее всего оказалось, подчеркивая ее яркую красоту и интеллект, при этом не забывать о забавных или трогательных моментах, которые сделают Мишонн ближе к зрительницам. Пожалуй, Андреа даже восхищалась этой женщиной… но так же верно, что узка грань между восхищением и завистью.       — Приятно слышать, — откликнулся Филип, наконец отрываясь от компьютера и устремляя рассеянный взгляд на Андреа… точнее, прямиком на ее грудь, и при этом усмехаясь каким-то своим мыслям.       — Выбор женихов также оказался удачным, — продолжала Андреа. — Между Мишонн и Ниганом сразу возникла химия. Думаю, эта пара определенно привлечет деловых женщин.       — А как насчет Мерла? — спросил вдруг Филип. — Почему его почти не видно на экране?       Мерл стал участником передачи в последнюю минуту: его — единственного из кандидатов — предложил сам Филип. Андреа в тот момент падала с ног, готовясь к съемкам первого выпуска, и почти не обратила внимания на этого добавочного «жениха». Тогда ей подумалось, что он, возможно, поможет привлечь зрителей из «кукурузного пояса». Теперь же она жалела, что с самого начала не уделила Мерлу больше внимания. Похоже было, что этот парень может стать немалой занозой в заднице.       — Учитывая, что большую часть времени он пьет как лошадь, сомневаюсь, что его имеет смысл выводить на первый план, — ответила она.       Филип улыбнулся, но взгляд его оставался холодным.       — Может быть, все же стоит дать ему шанс, — сказал он.       Сказал мягко: и все же это определенно была не просьба или рекомендация, а приказ. Андреа хотела ответить, но в этот миг, прервав ее, на столе зажужжал интерком.       — Здесь Рик, — сообщила секретарша из приемной.       — Пусть войдет, — распорядился Филип.       Андреа не сомневалась: случись ей опоздать на совещание, Филип заставил бы ее просидеть в приемной до конца.       — Прошу прощения, что опоздал, — заговорил Рик, опускаясь на стул рядом с ней. — Пришлось забежать к Мишонн, кое о чем переговорить. Но теперь все улажено.       Андреа заметила, что он раскраснелся, и на лбу выступил пот.       — Что-нибудь, о чем мне стоит беспокоиться? — поинтересовалась она.       — О, совсем нет! — скользнув взглядом в сторону, ответил Рик.       Андреа мысленно положила себе выяснить, что он там «улаживал» с Мишонн. Этот сезон обещал быть невероятно удачным — рейтинги были высоки, как никогда за всю историю шоу: и ничто не должно было встать на пути к успеху! Андреа знала, что никому не позволит испортить свое торжество. Даже Рику.       — Что ж, — заговорил Филип, наклонившись вперед, — теперь, когда мы все в сборе, давайте кое-что обсудим.       Андреа подавила вздох. Филип был незаурядным человеком, но продюсирование телешоу к числу его талантов не относилось. Как правило, все его предложения ждала одна судьба: подчиненные начинали метаться, все переделывать, выполняли кучу лишней работы только для того, чтобы в последний момент он передумал и приказал вернуть все, как было.       — Как я уже сказал, меня беспокоит зияющее отсутствие Мерла на экране, — продолжал он. — Не могу понять, почему вы не уделяете ему внимания. По-моему, он самый телегеничный из всей команды.       — Если под телегеничностью вы имеете в виду «грубый, хамоватый, полный предрассудков», то так и есть, — безмятежно откликнулся Рик.       Андреа вздохнула с легкой завистью. Рик был обаятельным, легким в общении человеком, однако за его расслабленными манерами и открытой улыбкой скрывалась прямота и твердый характер. Он не боялся говорить, что думает, даже зная, что собеседника его слова не порадуют. Хотела бы сама Андреа так же рубить правду-матку, не опасаясь прослыть «стервой» среди коллег-мужчин!       — У нас реалити-шоу, — резко ответил Филип; фальшивая улыбка стерлась с его губ. — Нам нужны рейтинги. Вежливость и моральная безупречность рейтингов нам не принесут. На мой взгляд, пока шоу смотрится слишком пресно, его нужно подперчить — и лучше Мерла никто этого не сделает. И потом, что за беда, если он откровенно выражает свое мнение по разным вопросам?       Андреа заметила, что Рик пошевелился на стуле, явно собираясь ответить, и поспешила заговорить сама — прежде чем он скажет что-нибудь такое, о чем может пожалеть.       — Учитывая текущий политический климат, нам хотелось бы максимально отстраниться от обсуждения взглядов, убеждений и всего такого прочего, — сказала она. — Наших зрителей интересует не политика, а любовь.       Против маленьких драм, которые люди потом охотно обсуждают в Твиттере — вроде сцены с Шейном — Андреа ничего не имела. Но ясно понимала, что Мерл — другое дело. Мерл — это бомба с часовым механизмом. Все сцены с его участием приходилось тщательно редактировать, ибо девять десятых экранного времени он сыпал отборным матом, ко всем цеплялся, оскорблял все меньшинства подряд и вообще вел себя как полный сукин сын. Одному Богу известно, что из него полезет, если дать ему провести побольше времени с Мишонн!       — А кто говорит о политике? — возразил Филип.       Политические взгляды босса Андреа прекрасно себе представляла — и знала, что, например, на ужин с коллегами-феминистками его точно приглашать не стоит. Но что с того? Плевать ей на его взгляды, пока они не мешают работе.       — В конечном счете, самое важное для нас — рейтинги, — вставил Рик. — Успех первых двух выпусков далеко превзошел наши ожидания — и это, несомненно, благодаря Мишонн. Люди включают телевизор, чтобы посмотреть на нее. И наша задача — чтобы Мишонн оставалась довольна и чувствовала себя свободно. Если захочет провести больше времени с Мерлом — отлично! Но пусть это произойдет по ее собственному желанию.       С самого начала Рик был на стороне Мишонн. Андреа сомневалась, стоит ли делать на нее ставку — и он организовал несколько фокус-групп среди самых разных слоев зрителей, от домохозяек до высококвалифицированных специалистов, чтобы убедиться, что ее фигура будет привлекательной для широкой аудитории.       Наступило короткое молчание. Андреа быстро перевела взгляд с Рика на Филипа и обратно. Мужчины сидели в расслабленных позах, спокойно глядя друг на друга, однако под этим безмятежным фасадом ощущался поединок воль, чувствовалась стальная решимость. Никто не хотел уступать. Это было непривычно: Рику и прежде случалось не соглашаться с Филипом, но никогда еще он так твердо не стоял на своем.       Наконец Филип откинулся на спинку кресла и шутливо поднял руки.       — Двое против одного! Ладно, сдаюсь… пока. — И, коротко кивнув обоим, снова уткнулся в свой лэптоп.       Андреа и Рик расценили это как позволение уйти. Андреа не сомневалась, что о Мерле еще услышит, но была рада и тому, что на сей раз от очередной гениальной идеи начальника удалось отбиться.       — Спасибо, что поддержала меня, — поблагодарил ее Рик, когда они стояли возле лифта.       В голосе его звучало удивление, и это почему-то разозлило Андреа. Можно подумать, она никогда раньше его не поддерживала!       — Не за что, — небрежно ответила она. — Ты прав: в конечном счете, важны только рейтинги.       Вместе они вошли в пустой лифт. Пряный запах одеколона Рика наполнил кабину, защекотал ноздри Андреа. Она пожалела, что здесь нет других людей — тогда был бы повод придвинуться к нему поближе.       — Ты меня не обманешь, — улыбнулся он. — Не сомневаюсь, что под этой равнодушной миной скрывается романтическая натура. Невозможно так долго работать на этом шоу и не верить в любовь!       — Не то чтобы я не верила в любовь. Но, по-моему, искать любви на реалити-шоу может либо тот, кто до сих пор верит в сказки, либо просто полный идиот!       Рик от души рассмеялся.       — Что ж, если кто-то способен пробиться сквозь стену твоего цинизма, это Мишонн! Я первым признаю, что некоторые «холостячки» участвовали в шоу лишь из тщеславия, ради самопиара; но она не из таких. Мишонн — человек прямой и искренний. Действительно необыкновенная женщина.       Двери лифта открылись, и Андреа поторопилась выйти первой. Сердце ее гулко, тяжело билось в груди. Неужели Рик неравнодушен к Мишонн?