Моя вечность: бессмертие

      До семи вечера Я сидел за самым дальним столиком, лениво поглядывая в окно. Сэюн заботливо приносил мне напитки, пару раз угостил десертами. Бёнквана Я больше не видел, что было странно. Они же вместе тут работают? Почему один Сэюн отдувается?       К вечеру народа стало намного больше, в зале почти что не оставалось свободных столиков. В бар приходили не только взрослые, но и пары с детьми. Сэюн, сам словно ребёнок, приветливо улыбался каждому посетителю, а если они были с детьми, то даже мог и подурачиться или же вручить ребёнку леденец. Наблюдая за ним Я никак не мог провести параллели между «свирепый оборотень-альфа» и вот этим, что Я видел. На первый взгляд казалось, что он обычный человек, совсем безобидный, добродушный и любит подурачиться. Но бывали моменты, когда он посматривал на служебную комнату и в это время взгляд его становился настолько тяжёлым, словно Сэюн мог одними глазами пускать лазеры из свинца. Посетители, особенно дети, были в восторге от такого приветливого и дружелюбного парня, а Сэюн, казалось, был и не против такого мнения о нём.       Наконец стрелки перешагнули порог в семь часов и, словно по зову, из служебной комнаты вышел Бёнкван. Он оглядел зал взглядом, словно кого-то искал или же примечал, остановился на долю секунды на мне, изобразив на лице надменность и снова продолжил осматривать прихожих гостей, после чего подошёл к Сэюну, натянув на лицо хитрую улыбку. Блондин, развязав фартук на талии и сняв его, накинул накидку на Бёнквана, резко развернув его к себе спиной. Младший словно и не сопротивлялся, лишь едва прогнулся, уперевшись одной рукой в столешницу.       Что-то сказав ему на ухо, Сэюн поднял крышку сбоку барной стойки и вышел из-за неё. Ещё раз посмотрев на младшего, он направился ко мне, улыбаясь, словно мы были знакомы лет десять, не меньше.       — Рен? — Подойдя, он бегло облизнулся. — Всё ещё хочешь прогуляться?       Изобразив ответную улыбку, сразу же киваю.       — Угу.       — Тогда пошли. Сейчас как раз на подъёмнике красиво.       — Подъёмнике?       Встав из-за столика Я посмотрел на парня. Тот лишь кивнул, направляясь на выход.       На улице было свежо. Пока Я тут сидел и ждал его, успел пройти небольшой дождик. Ветра не было, что делало вечер весьма приятным.       Сэюн вёл меня по узким улочкам в традиционном корейском стиле. В домах горел свет, где-то в некоторых на заднем дворе сидели семьи, у других бегали ещё не спящие дети. Тут не было звука вечно ездящих машин, не было толп людей, куда-то спешащих. Тут царила гармония, тишина и покой. Даже туристы, казалось, понимали это и старались не шуметь.       — Ты в гостинице остановился?       — Угу. Хотел дом снять, но потом решил, что лучше в гостинице.       — Ну, номера — это тоже не плохо, хотя в таком месте, как это, было бы лучше в доме. Традиционный корейский дом, что может быть лучше?       — У меня есть друг, он живёт тоже в традиционном доме, но в Сеуле. — Я улыбнулся, смотря себе под ноги. — Это действительно здорово. Но Я не любитель спать на полу. — Тихо хихикаю, подняв взгляд. — Мне больше на кровати нравится. А если она ещё мягкая и высокая, то вообще класс.       Я вспомнил нашу кровать с директором. Мы купили её месяца полтора назад, и она была просто огромной! А по мягкости — как облако. Мне нравилось лежать там, словно в гнёздышке, и обнимать Джонхёна. Так мы смотрели совместно разные сериалы или фильмы, а после просто лежали и, обсуждая просмотренное, смотрели в потолок. А как же сладко директор на ней спал. Бодрствуя столько лет для него сон стал вторым любимым делом, после поцелуев со мной. Директор понял, что такое опаздывать на работу, что такое опаздывать на встречи, на конференции, на переговоры. Он вспомнил, что такое выспаться и недоспать, вспомнил, какого это спать и кого-то обнимать. Мне нравилось то, что Джонхён мог уснуть только со мной. Нравилось смотреть на него, когда он спит. Нравилось рассматривать его безмятежное лицо. В таком состоянии он был совсем не «ледяным», каким привык казаться для окружающих. Он был живым, был настоящим.       — На такой кровати приятно кого-нибудь няшкать.       Я посмотрел на него, чуть нахмурившись.       — Няшкать?       — Ну, — Сэюн, казалось, немного растерялся. — Обнимать кого-нибудь.       — А-а-а… — Закивав, Я чуть улыбнулся. — Это точно.       Мы вышли на большую площадь, где располагалось несколько домиков и место, где люди садились на подъёмник, в виде полузакрытых кабинок. Сам подъёмник тянулся высоко в горы.       — У него на пути три остановки на разной высоте. Одеты мы не для холода, поэтому можно съездить только до первой. — Парень вновь быстро облизнулся, что-то высматривая среди этих домиков.       — Было бы здорово. — Я проследил за его взглядом. — Что-то не так?       — Нет, — он продолжал словно что-то искать. — Тут, просто, стоял ларёк с дико вкусной сахарной ватой. — Повернувшись в другую сторону он довольно улыбнулся. — Пошли.       Потоптавшись на месте, Я двинулся за ним.       На площади было много людей. Тут стояли палатки с шариками, с мороженым, откуда-то пахло жареным мясом. Складывалось ощущение, что это какая-то карнавальная площадь.       Мы подошли к палатке и Сэюн, словно маленький ребёнок, стал читать вкусы сладкой ваты.       — Любишь? — Он мельком посмотрел на меня. — Я просто обожаю.       — Ну… Люблю, но ем не часто.       — С каким вкусом хочешь? Очень вкусный фисташковый вкус и бабл гам.       — Попробую фисташковый. — Я полез в карман за карточкой Джунхи, но Сэюн ловко вытащил свою, улыбнувшись продавщице средних лет. — Я сам куплю, что ты…       — Нам, пожалуйста, две фисташковые. — Парень, казалось, не слышал меня, продолжая лучезарно смотреть на тётушку. Та, улыбнувшись в ответ, проронила только «Да, конечно», и стала делать нашу вкуснотищу.       Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, и смотрел, как продавщица ловко накручивает вату на палочку.       — Вот, держите. — Она протянула два больших зеленоватых «шарика» на тонких, казалось, соломинках. Взяв один, Я поклонился.       — Спасибо.       Сэюн, приложив карточку, взял свою и отошёл от ларька.       — Пошли. — Кивнув в сторону, он повёл меня к подъёмнику.       Я стал чувствовать себя ещё более неловко, когда он купил мне и себе билет, оплатив своей же картой, а когда мы уселись с ним в кабинку на двоих, когда соприкоснулись руками, так моё сердце готово было выскочить из грудной клетки. Мне было дико неловко, вся эта ситуация больше походила на какое свидание нежели на обычную прогулку. Мне даже казалось, словно всё моё лицо пылает, поэтому Я отвернулся в сторону, стараясь перевести дух. Сэюн же, наоборот, чувствовал себя как рыба в воде. Он довольный уплетал вату, чуть болтая ногами в воздухе. Иногда Я ловил его взгляды на себе, но старался не обращать на них внимание. Да и он не шибко засматривался.       Чем выше мы поднимались, тем красивее вокруг становилось. Мне казалось, что мы едем на небесном лифте, который поднимет нас к самым облакам. Уже смеркалось, но там, вдалеке, небо было ещё алого цвета, словно огонь. Вдалеке были видны огни. Как сказал Сэюн, это было видно небольшую часть Пусана. Под нами тоже были огни, только от деревни. Приятный свежий ветерок обдувал лицо, а едва слышный звук от каната только добавлял атмосферы.       — Знаешь, можно сегодня просто так прокатиться, а завтра, когда будет светло, сойти на остановке там. — Если хочешь, можем так и сделать.       Закусив губу, Я чуть кивнул.       — Просто сегодня Я только приехал и, честно сказать, чуть подустал. Мне бы душ да спать.       — Конечно, Я понимаю. — Он вновь одарил меня заразительной улыбкой, от которой моё сердце в который раз начинало биться чаще.       В общей сумме по времени мы прокатались так что-то около часа, проболтали о разной ерунде, а после Сэюн отвёл меня назад в номер и, пожелав спокойной ночи, ушёл к себе.       Приняв душ, Я спустился вниз и попросил зарядник на ресепшене, после чего вернулся назад и, пройдя в спальню, грохнулся на кровать, достав мобильник. Подключив шнур к телефону, Я загрузил его и набрал номер Минхёна, попутно читая ответ от менеджера Кана, что он присмотрит за Империей и что бы мы ни о чём не волновались. Угу, как же тут не волноваться.       — Сладкий, ты добыл уже цветок?       Я немного опешил, потому что голос отвечающего не принадлежал господину Хвану.       — Быстро же ты.       — Кхм… — Закусив губу, Я включил громкую связь и откинулся на спину, уставившись в потолок. — Пока нет, но сегодня весь вечер гулял с Сэюном.       — Сэюн?       — Это брат Бёнквана.       На том конце повисло недолгое молчание.       — Ты его видел?       Голос Джунхи видоизменился. Он стал тише, а интонация больше походила на влюблённого подростка, который боится признаться в чувствах.       — Бёнквана? Видел. Странный тип… — Я поморщился.       — Он не странный. — В голосе Джунхи слышались нотки сожаления. — Он сломанный.       — Отдай телефон, — послышался где-то вдалеке голос Минхёна. — Джунхи, клянусь, Я на тебя натравлю ораву охотников!       — Минхён, дай ему поговорить. — Вновь послышался голос, но уже принадлежавший Чану. После голоса стихли. Видимо, Джун ушёл в комнату.       — Сломанный? — Я нахмурился, продолжая втыкать в потолок. — Это как?       — Сэюн сделал его таким.       Я услышал, как Джунхи открыл бутылку, а после звякнул бокал и раздался характерный звук при наливании.       — Из рассказов Квана, — он словно запнулся, но тут же продолжил с той же невозмутимой интонацией, — Я понял, что в полнолуние этому самому Сэюну сносит крышу и он берёт от того всё и по полной. Сначала против его воли, затем, сломав, уже по обоюдному. Знаешь, это чем-то походит на любовь жертвы к насильнику, только тут ещё всё обостряет тот факт, что Сэюн его альфа.       — Что?.. — Перед моими глазами возник невинный, улыбающийся Сэюн. Как он по милому щипал сегодня сладкую вату, как по-детски разглядывал пейзаж, словно видел его впервые. — Хочешь сказать, Сэюн насилует своего брата?..       Джунхи вновь замолчал, словно собираясь с силами.       — Я не знаю, братья они или нет, но то, что он его трахает в полнолуние — это точно. Хорошо, что хоть только в полнолуние, иначе желание выдрать ему трахею было бы намного сильнее. — Мрачно добавил он.       Я лежал и тупо смотрел в потолок. Вот этот добродушный парень, с которым Я сегодня гулял, являлся насильником? Такое может быть?       — Его действия обоснованы полной луной. На каждую псину она действует по-разному. На этого, видимо, таким образом. — Джунхи отпил содержимое бокала. — Хорош трепаться о ненужном. Как продвигаются дела?       Я не сразу понял, о чём он, потому что до сих пор в голове не вязалось: «Насильник Сэюн».       — Ну, договорились на завтра ещё погулять…       — Быстрее бери его в обороты. Теперь, зная про луну, помни, что до полнолуния неделя.       — Чего-о? То есть, ты бы мне не сказал об этом? Не предупредил?       — Мало ли это помогло бы втереться в доверие. Для меня все шансы хороши.       — А для меня нет. — Я закрыл глаза. — Если Я должен знать ещё о чём-то, то выкладывай.       Джунхи помолчал.       — Нет. Пока что нет.       — Тогда, передай Минхёну, что со мной всё хорошо и что Я ложусь спать.       Не дождавшись ответа, Я сбросил звонок и, заведя будильник, погасил настольную лампочку, забравшись под одеяло.