***
Пятилетие принца Сэма отмечалось очень пышно. В замке выступал цирк, а в перерывах между номерами играл оркестр. В более тихих комнатах показывали кукольный спектакль, и малыш Сэм носился то туда, то в главные залы. Светло-карие глаза, как у матери, прямо-таки светились от восторга. Пейдж сидела за одним столом с королевской четой. Она то и дело ловила на себе неприязненные взгляды аристократов и от этого уютнее не становилось. Виктория заметила это, обвела властным взглядом всех присутствующих, как бы говоря: «Мои решения не обсуждаются!». Аристократы всё поняли, но это их особо не останавливало. Они всё ещё искоса наблюдали за Пейдж, словно ждали какую-нибудь оплошность с её стороны. — Плохая это была мысль, Виктория, ой плохая! — Покачала головой девушка. — Не говори ерунды, — отрезала королева. — Не обращай на них внимание. Пейдж хотела возразить, но не смогла, увидев шокированное лицо подруги. Тут же прекратился гомон, воцарилась почти идеальная тишина. Пейдж проследила за взглядами короля и королевы и сама обомлела — посреди комнаты стоял Ловкач. Собственной персоной. Все чувствовали, что сейчас что-то будет. «Где Ловкач — там жди беды» — вспомнила Пейдж собственные слова. — Рад приветствовать, благопочтенная монархия Альбиона! — воскликнул высокий мужчина, снимая длинный цилиндр и отвешивая поклон. — А вас, юный принц, я поздравляю со столь многозначительной датой! Позвольте предоставить вам мои скромные подарки… — он щёлкнул пальцами, обтянутыми белыми перчатками, и в залу один за другим стали заходить слуги. Они несли множество коробок, украшенных бантами, пестрящих яркой обёрточной бумагой. Сэм, до этого настороженный появлением незнакомца, теперь стал радоваться и разглядывать гору подарков, предвкушая ту минуту, когда он откроет их. Виктория и Элиот переглянулись. Король хотел вышвырнуть промышленника за дверь, но его сдерживали радость сына и нерешительность супруги. Королева вновь посмотрела на незваного гостя. Он тоже смотрел на неё с какой-то странной полуулыбкой. Виктория вспомнила почти ту же ситуацию, произошедшую много лет назад. Тогда ей было от силы пятнадцать лет. Элиот безуспешно бегал за ней, тогда как она, увидев однажды Ловкача, не смогла выбросить его из головы. Отец давал бал, на котором присутствовал и промышленник. Он пригласил принцессу на танец, заметив, что она стала очаровательной девушкой. Должно быть, наивное личико Виктории выдало все её чувства, как на блюдечке, потому что сразу после бала и отец, и Логан запретили девушке даже произносить имя «Ловкач». Влюблённость потихоньку забылась, в то время промышленник практически не появлялся во дворце. Виктория стала счастлива с Элиотом. Но каждый раз, когда она видела Ловкача, сердце её охватывало жгучее пламя. — Мама, мама, смотрите, сколько у меня подарков! — Сэм бросился к ней в объятия, попутно указывая на впечатляющую гору. — Я тебя поздравляю! — королева улыбнулась. — Но что нужно сказать господину Ловкачу? Мальчик повернулся к мужчине, опирающемуся на трость, и сказал: — Спасибо, господин Ловкач! Виктория, побывав среди народа и сблизившись с ним, хотела привить те же чувства и сыну. Ловкач ухмыльнулся и вновь поклонился. — Рад служить, Ваше Высочество! — Однако, все места уже заняты… — заметил Элиот. — Верно, — кивнула его супруга. — Поэтому вы можете расположиться за нашим столом. Элиот обдал её поражённым взглядом. Гости стихли, а Пейдж и вовсе подавилась. Ловкач же, намеренно не замечая косых взглядов, с благодарностью принял приглашение королевы. Весь вечер он сидел рядом, но ни разу не взглянул на неё.***
В ту ночь погода сыграла злую шутку со всеми жителями Альбиона — зарядил непроглядный ливень, пробиться сквозь который не было никакой возможности; гром сотрясал стены зданий, вселяя во многих неподдельный ужас. Виктории было тревожно, словно что-то должно произойти. Эта мысль пугала королеву, она с трудом справлялась с внутренним напряжением и раздражением. Элиот был не в себе. Его раздражал приезд Ловкача, который просил у королевы разрешение на выкуп определённых земель, чтобы построить там новый завод. А теперь он застрял в их дворце! Виктория распорядилась, чтобы промышленнику подготовили комнату, на что король среагировал весьма бурно. Он говорил, что «этого нелюдя надо выгнать под дождь!», но жена терпеливо молчала. Ждала, пока он успокоится. Вот только раздражение супруга всё росло и росло. Не выдержав, девушка отрезала: — Элиот, иди к Сэму. Он страшно боится грозы. А у меня ещё куча дел! Король сжал челюсти и в негодовании покинул кабинет супруги. Виктория помассировала виски указательными пальцами, а затем тяжело вздохнула — голова разболелась не на шутку. Королева так и не смогла заснуть. Вновь она слышала голоса, видела непонятные тени, тянущие к ней свои тонкие ручки с острыми когтями. Гром так сильно пугал Героиню Яснодола, что ей хотелось бежать. Она всегда была отважной и смелой девушкой, но встреча с силами Зла… Наверное, ни один человек после войны не остался таким же, каким был раньше. Прижав к себе подушку, Виктория увидела, как вспыхнула молния, и тут же зажмурила глаза. Сейчас последует гром, так ещё и видения станут более яркими и реалистичными. Пронёсся мощный раскат, от которого чуть ли не заложило уши. Нервы Виктории были натянуты до предела. Она тихо вскрикнула и сорвалась с постели — в несколько больших шагов пересекла комнату и выскочила в коридор. Вокруг ни души, но девушке казалось, что за ней гонятся. Наблюдают. Как тогда, в пещере Авроры. «К Элиоту, к Элиоту!» — отчаянно думала она. Вот только не добежала до спальни сына, а замерла перед дверью в гостевые покои. Здесь был Ловкач. Страх поборол здравый рассудок — королева забарабанила кулаками в дверь. Промышленник быстро открыл её, впустив бледную, словно снег, Героиню Яснодола. Девушку трясло. — Ваше Величество, что случилось? — спросил он. — За мной гнались! Тени… они везде. Они не оставят меня. Они отомстят! — Спокойнее. Присядьте. Она села на заправленную кровать и только сообразила, что Ловкач ещё даже не ложился. Судя по книге, лежащей на столике возле зажжённой свечи, он читал. Взяв своё пальто, которое висело на спинке стула, он вновь подошёл к королеве и накинул его ей на плечи. Сам же опустился рядом и мягко приобнял за плечи. — Кажется, прошедшая война не ушла бесследно? — произнёс он вкрадчиво. — Возможно, — Виктория поёжилась. — Но я действительно вижу их. И ту тварь, что убила Уолтора… — О, в этом я не сомневаюсь. Вот только вам нужно понять, что всё это игра вашего воображения. — Ты не понимаешь! — девушка дёрнулась, но сильные руки удержали её. — Я действительно вижу их! — Спокойнее, спокойнее. Вам нужно расслабиться. А я как раз знаю замечательный способ… Королева посмотрела на него, и тут же его губы накрыли её. Мужчина крепко прижал удивлённую девушку к себе и, так и не дав опомниться, уложил её на кровать. Виктория не сопротивлялась. Знала, что бесполезно противиться желанию. В этот момент она совершенно забыла, что у неё есть муж и ребёнок. Всё, что она была способна воспринимать — это властные руки, снимающие с неё пальто, а затем и ночную сорочку. Девушка блаженно вскинула голову, когда Ловкач стал покрывать поцелуями её грудь. Она помогала ему снять одежду и, когда уже никакая ткань не разделяла их разгорячённые тела, они слились в одном бесконечном объятии, целуя друг друга, забывая обо всём. Мужчина вошёл в девушку резко, порывисто. Она вскрикнула, но тут же с её губ слетел громкий стон наслаждения. И всё же она спохватилась, ведь нельзя, чтобы кто-то узнал о том, что тут происходит. Закусив губу, королева томно прикрыла глаза, на что Ловкач лишь усмехнулся, ускоряя темп. Виктория лежала на плече промышленника, пытаясь хоть что-то разглядеть в ночной черноте, заполнившей комнату. Она думала о том, как же быстро — слишком быстро! — они с ним сблизились. Её всегда тянуло к Ловкачу. Любит ли он её? Виктория сомневалась. Скорее всего, Ловкач видит выгоду в этой связи и теперь просто пользуется предоставленными возможностями. Королева позволяла ему «качать деньги», не вникала в его сомнительные дела. Пока Ловкач не наглеет, и народ не возмущается — всё отлично. Но прошло уже два месяца с той ненастной ночи, когда Виктория и Ловкач стали любовниками. Случилось кое-что совершенно непредвиденное, и девушка не знала, как поделиться этой новостью. Закусив губу, она тихо позвала: — Ловкач? — Да? — Я должна… кое-что тебе сказать. — Я весь внимание, дорогая моя королева. Виктория глубоко вздохнула, словно собиралась с силами, и выпалила: — Я беременна. От тебя. Молчание в ответ. В какой-то миг девушке показалось, что возлюбленный даже не дышит. Но вдруг он встал с кровати и беспокойно заходил по комнате. В таком напряжении прошло несколько минут. Королева не могла припомнить, чтобы хоть раз видела его в таком состоянии. — Этого не может быть, — сказал он. — Мы предохранялись! — Знаю. Но, видимо, это не очень помогло… Всякое бывает. — За всю мою жизнь ни разу не было! А моя жизнь очень длинная, уж поверь мне! Ты уверена, что я отец? — Да. Ловкач остановился, потрепал волосы. Даже не видя его лица, Виктория знала, что он очень напряжённо думает. Наконец, он вынес вердикт: — Тебе нужно избавиться от ребёнка. — Что? — Королева опешила. — Что ты такое говоришь? — У нас нет другого выхода. Тебе не нужен бастард, а мне — ребёнок в целом. — Я буду решать, что мне нужно, а что нет! — Вспыхнула девушка. — Я оставлю ребёнка. Не нужно мне твоё признание. Но я всё равно не могу позволить, чтобы о нём думали, как о бастарде. — И что ты будешь делать? Расскажешь обо всём королю? — Нет. Я придумаю что-нибудь. А ты… Поступай, как знаешь. Я ничего не требую. — Вот и отлично, — пожал плечами Ловкач и вернулся в кровать. — В таком случае, меня это больше не касается. Спи, дорогая. Виктория повернулась на бок, а мужчина обнял её со спины. Девушка до боли закусила губу, чтобы хоть как-то избавиться от горьких слёз, увлажнивших глаза.***
Последний месяц беременности Виктория провела в бреду. Беда с видениями становилась всё хуже. Ни один лекарь не мог помочь. Ловкач вызывал медиков из-за границы, обосновывая своё участие тем, что не хочет, чтобы «единственная здравомыслящая королева сошла с ума». Однако и его лекари были не в силах помочь. Когда пришло время родов, приехали Ловкач и даже Пейдж. Она как раз была в столице. Королева рожала долго и мучительно — больше суток. Элиот предчувствовал неладное. На душе было тревожно. Впрочем, это испытывали все. Ловкач был на удивление мрачен, сидел где-то в стороне и ждал вестей. Пейдж мерила коридор широкими шагами. Наконец, дверь распахнулась и служанка известила всех, что родилась девочка. Элиот тут же забежал в комнату, чтобы посмотреть на дочурку. Однако не успел он взять кроху в руки, как заметил абсолютно белую королеву со впавшими глазами и безжизненным лицом. Девушка посмотрела на него, затем перевела взгляд на новорожденную, лежащую у неё на руках. Скудная слеза скатилась по щеке. — Любимая, ты что? — Элиот склонился над ней, поцеловал в лоб. — Я умираю, Элиот. Я… чувствую. — Нет, не говори так. Тебе просто нужно отдохнуть. Ведь так? — он посмотрел на повитуху, но та печально покачала головой. Ком застрял в горле короля. Он вновь посмотрел на жену. Жизнь в ней угасала на глазах. — Я должна тебе… сказать. Не могу уйти с обманом, — слабым голосом проговорила королева. — Эта девочка… не твоя… д… Виктория смолкла, закрыла глаза и… перестала дышать. Так легко, словно просто решила вздремнуть. Элиот не верил этому. Его жена мертва, а ребёнок не от него? Король закрыл лицо руками. Было видно лишь, как вздрагивают его плечи. Наконец, он отнял ладони и спросил тихим голосом, будто ни к кому не обращался: — Но чей это ребёнок? — Мой, — раздался ответ. Элиот обратил покрасневшие глаза к говорившему. Ловкач. Нахмуренный, но решительный, он подошёл к королеве и с тоской поглядел на неё. Пейдж застыла в дверях. Только слёзы катились по щекам. — Что ты несёшь?! — рыкнул Элиот, порывисто преграждая промышленнику путь. — Правду. Дайте мне забрать дочь. Позволите такую малость и больше никогда не увидите ни меня, ни её. Элиот молчал. Он весь напружинился, словно готовился к удару. Так ещё пару секунд мужчины сверлили друг друга неприязненными взглядами, после чего король махнул рукой и встал на колени перед кроватью. — Забирай и уходи, — сказал он глухо. Так Ловкач и поступил. Забирая малютку, он коснулся ещё тёплой руки Виктории. Неожиданно у промышленника встал ком в горле, а в голове зароилось множество воспоминаний. Не дав себе возможности погрузиться в пучину страданий, мужчина вместе с дочкой покинул дворец.