Потерянное время или 50/1

      - Ну, послушай… Аллах всё видит… Только из-за этой сумасшедшей женщины, из-за того, что ты её сын, из-за того, что ты не Эгемен, я не хотела тебя, но совершила ошибку, пойми. Это была большая ошибка. Я пришла к твоим ногам. Я пришла умолять тебя, - к горлу Фазилет снова подступили рыдания. Она уже не помнила, сколько раз рыдала за последние дни, но сейчас нужно было взять себя в руки. Этого «холодного» мужчину не пронять слезами, он требовал только одного - правду. - Я совершила ошибку, но ты не совершай её. Я рассказала тебе историю своей доченьки. Вы оба очень устали уже. Вы сильно пострадали. Ваши раны от любви, от любви. Мне больше нечего говорить. Это всё. Теперь выбор за твоим сердцем. Ты знаешь сам, - она покачала головой. – Ты всё знаешь. Это всё, что я хотела сказать, - Фазилет Чамкыран бросила последний взгляд на Ягыза Эгемена и его чемодан, развернулась и пошла по садовой дорожке. Прочь от этого дома, от этого мужчины, в руках которого она оставила надежду на счастье своей старшей дочери, прочь от любви, в которую не верила, потому что никогда её не испытывала.       Ягыз запрокинул голову, надеясь, что навернувшиеся на глаза слёзы исчезнут. Он так много думал за последние сутки, выстраивал защиту, совершал нападение на собственный разум, замыкая сердце на замок, а госпожа Фазилет пришла и наконец-то рассказала ему то, что должна была. Он знал, может быть, знал, насколько ей тяжело было сознаться в совершённых ошибках. Ягыз за последний год видел госпожу Чамкыран злой, расстроенной, язвительной, весёлой, яростной, интригующей, но она никогда не сдавалась и очень редко признавалась в том, что была не права. Очень редко. В этом они с ней были немного похожи. Ягыз тоже не любил быть неправым. За последние сутки он возненавидел тот факт, что был прав насчет своей семьи, своей возлюбленной. Они столько времени врали ему, глядя в глаза, что он просто не мог простить их. Не мог же? Разве он не просил Хазан рассказать ему правду? Разве не говорил, что будет любить издалека, не признавая предателя? Разве не признался, что только её ложь ударит по нему больнее всего? Он готов был простить увольнение из компании отца, увольнение из собственной компании, травлю со стороны журналистов, на которых ему было, откровенно говоря, плевать, но её молчание в ответ на его откровенность он простить не мог. Не мог, да?       Закрыв дверь, Ягыз уселся на пол, опираясь на неё спиной. Ногой задел чемодан и отодвинул его, чтобы не мешал. Обычный пластиковый чёрный чемодан, чёрная сумка рядом. Всё, что он мог забрать с собой, уезжая в Америку, подальше от всех знакомых и его так называемой семьи. У него даже биологической матери не осталось. Ягыз горестно усмехнулся. Кереме Йылдыз благополучно покинула сей бренный мир, повесившись в камере предварительного заключения. Ягыз ударился затылком о дверь, ещё раз и ещё, наклонил голову вперёд, морщась от боли, но что это за боль по сравнению с тем, что творилось в его сердце. Провёл ладонью по саднящему затылку, взъерошивая волосы, убрал чёлку, снова упавшую на лоб, прикрыл глаза, выдыхая.       «… Она сразу решила защищать тебя, она не хотела, чтобы твой брат проворачивал то дело с Кереме. Хазан была против… она всегда защищала тебя...»       «Он открывает дверь и заходит в номер. На ковре перед ним лежит длинноволосая девушка в платье цвета фуксии. Неловко поднявшись, она одёргивает подол, опуская глаза, и что-то бормочет про неуклюжесть и туфли.»       «Хазан всё сделала, чтобы ты не узнал правду. Она угрожала мне, понимаешь, собственной матери, что никогда больше не назовет меня мамой, если я хотя бы заикнусь о том, что ты не сын семьи Эгемен… Она носила это в себе, переживая за тебя… Она не хотела бы знать, не хотела нести это на себе, но рассказать не могла, а я… я сделала всё, чтобы использовать правду против неё…»       «… - Отойди, отойди, - она попыталась пройти мимо него, и тогда Ягыз впервые прикоснулся к ней, вставая на пути. Девушка, которая совсем скоро займёт все его мысли, резко отстранилась и, злясь, погрозила ему указательным пальцем. – Послушай меня, если я и дрожу, то это не от страха, а от злости. – Ягыз упёр кулаки в бока, прищуриваясь и внимательно слушая. – Я не похожа на хрупких девушек вроде тех, которых ты знаешь, разобью тебе лицо.       - Я хорошо знаю таких, как ты, - он сделал шаг вперёд, возвышаясь над ней как карающий грешников ангел, она отступила назад. Глаза в глаза. Злость и непонимание, злость и тревожащее чувство неправильности происходящего. Она его бесила и не только потому, что пришла, предлагая себя за возможность изменить свою жизнь, а … Ягыз не знал, почему, и это бесило его ещё больше. – Таких девушек знают все мужчины.       - Ты что несёшь? – Хазан метнула на незнакомца взгляд исподлобья. Такого унижения она не испытывала никогда в жизни. Чтобы её?! Да она никогда! Да что он себе позволяет?       - Такие, как ты, не имеющие ничего кроме лица, - глаза девушки стали ещё больше, задрожали губы, - насколько вы блестите снаружи, настолько же вы пусты и ничтожны внутри.       - Послушай меня, закрой свой рот или…, - Хазан снова махнула перед ним рукой, грозясь.       - Или что? – Ягыз бесцеремонно перебил её, глядя прямо в глаза. Она была действительно красива. Большие тёмные глаза, пухлые губы, гладкая кожа, длинные волосы, стройная фигура, и всё пустое. Сколько подобных женщин стремились влезть в жизнь самого Ягыза Эгемена, окончательно убедив его в том, что любовь – сказка, придуманная для маленьких девочек и домохозяек, смотрящих сериалы. Сколько – в жизнь его младшего брата, а Синан лишь смеялся, и Ягызу приходилось всякий раз спасать его, как сейчас. Да что уж говорить, жена его старшего брата была из подобного рода женщин, но Гёкхан искренне любил свою Ясемин, а Ягыз искренне не понимал, почему. – Что? Тебе стыдно? Что делает ночью в этом отеле такая стыдливая девушка, как ты? Да к тому же встречу назначает её мама, - казалось бы, глаза девицы не могли стать ещё больше, чем за секунду до этого, но она его удивила, не в последний раз.       - Ты с кем разговариваешь, а? Ты кому это говоришь? – Хазан в бешенстве бросила куртку на пол.       - Женщине, - Ягыз усмехнулся, - которая за одну ночь решила изменить свою жизнь. – Хазан закатила глаза, поворачивая голову. Какой же бред. О, столовые приборы. – С бездушной, которая торгует своим телом. – Ягыз вытащил из кармана пиджака бумажник. - С жалкой, у которой нет стыда. Ты не волнуйся. Ты не уйдешь из этого номера с пустыми руками. – Сто долларов. Она покосилась на банкноту в его руках, всё ещё не веря, что это происходит с ней. – Это твоя цена. Понятно?..»       Ягыз потёр ладонью правую щёку. В воспоминаниях боль от пореза столовым ножом не была уже такой острой и яркой. Наверное, потому что потом наступила боль гораздо более сильная. Даже спустя год Ягыз помнил тот страшный миг, когда узнал о смерти матери, точнее, Севинч Эгемен, о, Аллах, она была его матерью несмотря ни на что.       Вчера… Только вчера? Ягыз потерял уже счёт времени. Вчера Хазан поцеловала его в эту же щёку. Тогда казалось – добрый знак, они наконец-то выбрались из того номера отеля, но загнали себя куда дальше.       «… Я убью тебя… Убью, понял?.. Кто ты? Что за бесчестный?.. Не забывай об этой ночи. Понятно? Потому что я не забуду. Я ни эту ночь, ни тебя, ни эту комнату не забуду. Понял?..»       Странно, что сейчас он полностью вспомнил их разговор. Год назад он так долго вспоминал её лицо. Красивое ненакрашенное лицо незнакомой девушки-пацанки. Если бы не Синан, если бы не его безрассудства, они бы снова никогда не встретились, не сталкивались бы раз за разом, и Ягыз не сошёл бы с ума.       Уткнувшись лицом в ладони, он сделал пару глубоких вдохов-выдохов. Тяжело оглядываться назад, зная, чем всё кончится. Сделал бы он что-то по-другому, если бы знал тогда? Возможно. Жалел ли о чём-либо? Нет. Он никогда не пожалеет, что встретил Хазан. Он лишь жалел, что они встретились именно при таких обстоятельствах, что их история пошла по тернистому пути через непонимание, боль, обиды, гордость, предубеждение и ложь.       И снова Ягыз потёр правую щеку. Рана затянулась быстро, и воспоминания о девушке в номере отеля вытеснились горем от потери матери. Потом была авария, и хриплый голос по ту сторону телефона: «Помоги…, помогите». Если бы не Синан и его пьяная выходка … Ягыз действительно не понимал, откуда знает девушку, упавшую ему на руки в палате около койки брата, а она потом смотрела на него с такой ненавистью, с таким презрением. Запавшие карие глаза, тёмные круги под глазами, порезы на лице, волосы стянуты в неряшливый хвост, старая одежда, но взгляд… Он долго его вспоминал, не понимая, отчего так сильно колотится сердце и разрывается мозг.       «… - Ягыз Эгемен! – та самая девица стояла около входной двери и смотрела на него так, будто он убил всех её родственников разом, хотя нет, мать была рядом, значит, не всех. Видимо, нужно было добить оставшихся.       Ягыз непонимающе смотрел на неё, ожидая продолжения. Девица решительно поднялась по лестнице, встала перед ним и сняла кепку, открывая израненное лицо. Она была сантиметров на пятнадцать ниже, но разница в росте её, видимо, ничуть не смущала, настолько гордым и открытым был взгляд.       Сто долларов. Незнакомка поджала губы и швырнула их в него. Скомканная банкнота ударилась о грудь Ягыза и приземлилась на розовый с жёлтым ковёр.       - Ты забыл это, подлец! – прошипела девица, и Ягыз исподлобья посмотрел на неё, вспоминая. Сердце забилось быстрее, мозг заработал с бешеной силой, порез на щеке засаднил, снова накатило непонятное раздражение. Еще и тётя Гюзиде со своим внимательным взглядом хозяйки дома. Ягыз только открыл рот, чтобы что-то сказать, но вернулся отец и привез с собой «виновника торжества»... Девица сбежала, оставив позади довольно улыбающегося Синана и его недовольного старшего брата…       … - Господин Ягыз, - да Господи ты, Боже мой! Эти женщины не могут оставить его в покое? Ягыз остановился и посмотрел на новую домоправительницу. Она ему определённо не нравилась, почти так же, как и её дочь. Госпожа Фазилет подошла ближе и, подняв банкноту, протянула ему. – Вы уронили сто долларов. Прошу Вас, - Ягыз посмотрел на деньги, на женщину, желая, чтобы их никогда не было в его жизни, забрал сотню и ушёл к отцу…»       Если бы он тогда знал, что это только начало. Ягыз горько рассмеялся и снова ударился затылком о дверь. «Больно, чёрт», - прошипел и потёр место удара ладонью. -«Так можно и мозги себе окончательно отбить», - усмехнулся и уставился на чёрный чемодан. Просто пластиковый. Никаких излишеств. Удобный, как его жизнь, как он сам. Всегда удобный Ягыз, который придёт на помощь в любой момент, будет звонить до последнего гудка в трубке телефона, пойдёт искать незнакомую девочку, которую видел-то всего один раз в жизни, просто потому что попросил брат, попросил отец последить, чтобы Синан опять ни во что не влез. «Ребёнок» же был болен, «ребёнок» играл в одни ему ведомые игры, а они все скакали под его дудку и старались защищать то, что было дорого.       И каждый раз, когда Ягыз снова и снова пытался её забыть, появлялась Хазан Чамкыран. Бешеная, грубая, сверкающая глазами и выталкивающая их обоих из её залитого дома, проклинающая его брата и его дом, когда вылетала из комнаты Синана после ссоры с Ниль. В тот раз Ягыз прикоснулся к ней в третий раз. Он так старался забыть её, а она снова появилась на его пути.       «… - Нет, - Ягыз перехватил взбешённую сестру, готовую разорвать Хазан на части, - ты не будешь вмешиваться. Мир не вертится вокруг этих женщин. – Конечно, Ягыз, тогда почему ты так разозлился, когда понял, что эта девушка проснулась сегодня в комнате твоего брата? Сильнейшее раздражение затопило его душу. – Не будем обращать внимания, - пытался он убедить не столько сестру, сколько себя.       - Ты считаешь, что их нет, - Селин внимательно смотрела на брата, наклонив голову к плечу, - поэтому так раздражён?       Ягыз понял, что выдал себя. Нельзя, нельзя. Он одёрнул жилет, выигрывая секунду на то, чтобы прийти в норму. Он всегда спокоен, всегда, но не тогда, когда дело касается Хазан Чамкыран, которая спустилась вниз по лестнице и ушла, хлопнув дверью.»       В кои-то веки Селин сказала тогда что-то разумное и правильное. Ягыз уже чувствовал, что разум и душа не в ладу между собой, когда задумывался над загадкой «возлюбленной» Синана. Слишком яростно девушка отстаивала свою невиновность и, чего греха таить, невинность каждый раз, когда они разговаривали, точнее, ругались. И каждый раз душа Ягыза отзывалась на её слова, её неприступную гордость, обиду, сквозившую во всём облике, а разум твердил, что она дешёвая женщина, которая решила заманить его брата в постель, чтобы выиграть чёртов конкурс красоты. Если бы Эрдал не собрал то досье, если бы не побег Эдже и их глупый пьяный спор с Синаном на то, что брат сделает Хазан «лицом Турции», кто бы знал, что случилось бы потом и случилось ли вообще.       «… Она порезала руку ради тебя, - Ягыз вздрогнул, вспоминая, как испугался, глядя на кровь Хазан, как держал её ладонь в больнице, зажимая рану, а медсестра требовала её отпустить, потому что нужна перевязка. Тогда он не сдержался. – Я догадалась, глядя на вас, видела, как ты смотрел на неё, как она смотрела на тебя… Она требовала, чтобы я ничего не говорила, пролила ради тебя кровь. Кровь! Она ни для кого подобного не делала. Готова была заплатить собственной кровью, чтобы ты был счастлив в неведении. Такая моя девочка Хазан, а ты всё давил и хотел знать правду, - госпожа Фазилет смахнула слезу и на пару секунд замолчала, а он ждал…»       Ягыз посмотрел на свою ладонь. Он тоже пролил кровь ради неё. Один раз, когда их чуть не закопала живьём его собственная биологическая мать, второй, когда раздавил стакан, увидев, как Синан надевает на палец Хазан кольцо. Ягыз до сих пор не знает, что было хуже: физическая боль и ожидание скорой смерти вместе с любимой или тот факт, что твоя любимая готовится выйти замуж за твоего брата, а ты ничего не можешь с этим поделать, потому что нельзя, потому что должен быть хорошим братом и отказаться от самого лучшего в твоей жизни ради семьи, ради братства, а отказываться с каждым днём всё сложнее.       «… - Что такое?       - Я хотел отправить к Вам в офис или домой, - управляющий отелем продолжал держать бумажный пакет с чем-то перед собой, - но я не был уверен. Это, наверное, относится к вашей гостье. Наш главный по этажу хотел положить это в склад к потерянным вещам. - Ягыз терпеливо слушал, ничего не понимая. – Может, это Вашей гостьи, поэтому я решил отдать Вам, - управляющий показал чёрную лакированную туфлю-лодочку на высоком каблуке. Ягыз застыл, смотря на вещественное доказательство того, что та встреча в отеле была реальностью и женщина тоже реальна. Он вспомнил Хазан, поднимающуюся с пола и объясняющую падение неуклюжестью и каблуками. За что ему это всё?       Забрав пакет с туфлями, Ягыз распрощался с управляющим и вернулся к столику. Друзья по-прежнему шутили на тему его одинокой жизни и предлагали решить его «проблему» как-нибудь поинтереснее. Ягыз лишь улыбался, не отвечая и думая о неприятном сюрпризе из прошлого, который поставил под стол. Ему нужно было вернуться к себе. Да, срочно нужно. Распрощавшись, Ягыз поднялся на сороковой этаж отеля «Плаза», вошёл в квартиру под номером сто пятьдесят и направился прямиком к бару, оставив пакет на диване. За панорамными окнами квартиры открывался потрясающий вид на ночной Стамбул, а у среднего брата Эгемена стояли перед глазами вьющиеся тёмно-каштановые волосы и огромные карие вишни.       - Не смотри на них, не вынимай. Зачем они тебе? Это всего лишь туфли. Отдай их хозяйке и забудь наконец обо всём, - Ягыз захватил с собой бокал с двойной порцией виски, подошёл к дивану и заглянул в пакет. 38 размер¹. У неё узкие ступни, изящные щиколотки. Она не умеет ходить на каблуках, в обычной жизни, по крайней мере, днём, носит кеды. Как её понять?       Аккуратно вытащив пару из пакета, Ягыз пригубил алкоголь и посмотрел на них, вспоминая. Когда она успела их потерять? Поставил туфли на стол и, сев на диван, снова уставился на них. Когда он уходил, кажется, она была в них, но тогда было всё как в тумане. Известие о смерти матери, боль от пореза на щеке, боль в душе от того, что он знал, что мама умрёт, наделся, что этого не произойдёт, но надежды не сбылись, злость на себя за то, что в последние мамины мгновения он был с проституткой в номере отеля из-за Синана. Кажется, девушка что-то кричала ему вслед, но он её совершенно не слушал. Ягыз снова сделал глоток виски и отвернулся к окну, не видя перед собой ничего. Зачем он принёс их сюда? Их нужно отдать…»       Конечно, Ягыз, конечно. Их нужно было отдать хозяйке, которой даже не являлась Хазан. Ею была Эдже, её младшая сестра, но он не отдал их и ей. Он даже не отдал их Хазан, когда она узнала всю правду о клевете Синана, просто забрал их и унёс, чтобы положить в шкаф, а потом вернулся, и пьяная Хазан рыдала у него на плече. В какой раз он прикоснулся к ней тогда? Ягыз уже не считал, просто утешал её, понимая, как они с братом ужасно поступили с ней.       «… - Разве я говорю тебе бороться за любовь? Что такое любовь? Любовь – это иллюзия. Более того, это просто преувеличенный шарм, чтобы такие плаксивые девушки, как ты, смотрели сериалы и проникались. Хазан, я говорю, чтобы ты боролась за себя, ради самой себя. Сражайся за себя, потому что любовь это иллюзия. Настоящее – это ты. - Господин Ледяная глыба никогда не влюблялся, - Хазан впервые за вечер улыбнулась ему, совсем немного, но этого хватило, чтобы не успеть отвести от неё взгляд. - Никогда, - Ягыз демонстративно отвернулся, закатил глаза, выражая всем своим существом, что уж он-то точно никогда…».       «Молодец, Ягыз, отличная была речь», - мысленно похвалил сам себя, пододвигаясь ближе к чемодану и переворачивая его. – «Если бы только ты сам следовал собственной логике и разуму, любовь так и осталась бы иллюзией». - Хазан всегда была реальнее всего, лучше всего, что он мог себе когда-либо вообразить.       Внутри чемодана в запасном отделении лежали чёрные лакированные лодочки. Он забрал их из «Плазы», когда переехал в особняк, из особняка, когда переезжал в свой дом, и сейчас собрался перевезти их за тысячи километров отсюда, потому что они были единственным, что у него осталось от неё, кроме досье и фотографий. И кто-то ещё говорил что-то о сумасшествии? Ягыз усмехнулся. Он нашёл то, что объединяло его с Кереме Йылдыз, как это не прискорбно. Одержимость. Его биологическая мать одержимо пыталась вернуть утраченного ребёнка, видя его не в том человеке, идя буквально по трупам, чтобы эгоистично забрать его себе, а он… он сошёл с ума и не мог перестать смотреть на туфли Хазан и думать, думать о ней, сопоставляя факты, разрываясь между разумом и чувствами. Наверное, то же самое сумасшествие заставило его предложить Хазан участвовать в съёмках (хоть он и руководствовался благими намерениями, прикрывая ложь Синана), а потом заставить пьяную девушку на самом деле подписать с его компанией контракт. Он действительно рехнулся, когда сделал её «самым красивым лицом Турции», подписав свой разум, силу воли и душу на горение на медленном огне.       «… Она выпила так много, что не устояла на ногах и начала падать. Ягыз успел перехватить Хазан за руку, усадить на диван, а она прислонилась к его плечу, рыдая и говоря, как любит Синана. Ягыз сжимал губы, смотрел прямо перед собой, не зная, что сказать, и обнимал её за плечи, прижимая второй рукой ладонь к своему колену. Хазан была так близко, так отчаянно плакала, уткнувшись ему в плечо, что он надеялся, что она не слышит его участившегося сердцебиения. Незачем ей знать, что рядом с ней у него голова идёт кругом, что это первый раз, когда он по-настоящему обнимает её, чувствуя тепло кожи, с почти ощутимым и запретным удовольствием, хотя и понимает, что это глупо и бессмысленно.       Выплакавшись, Хазан уснула прямо на диване. Одна из прядей упала ей на лицо, и Ягыз, поправив под головой девушки диванную подушку, осторожно убрал волосы, едва не касаясь кончиками пальцев порозовевшей щеки.       - Прости, Хазан, - он убрал прядку с её лба и прикоснулся к нежной коже. – Прости за то, что был плохим парнем той ночью, - не удержался и погладил щёку, а потом пришёл Синан, увидел почти пустые бутылки с алкоголем и захотел забрать Хазан с собой.       - Почему она всё ещё здесь? Я заберу Хазан и уйду.       - Забирай, давай забирай, - Ягыз не на шутку разозлился и потащил брата ближе к дивану и беспробудно спящей девушке, - и увози, увози, куда хочешь.       Синан в полном шоке присел перед ней на колени и принялся гладить по щеке, но Ягыз уже отвернулся, чтобы не видеть всего этого…».       Из отделения для бумаг он достал пару картонных папок. То, что он мог увезти с собой, не причиняя никому вреда. Открыв одну из них, Ягыз снова начал читать досье на Хазан Чамкыран, в который раз за последний год.       «… - Я провёл расследование, которое Вы просили, - Эрдал закрыл за собой дверь и подошёл к столу начальника.       - Ну, я слушаю тебя, - суровый взгляд Ягыза мог напугать кого угодно, но Эрдал был «крепким орешком» и знал, как себя вести.       - Она выпускница Академии спорта, - начал отчёт детектив, - работала в спортклубе, - Ягыз внимательно слушал, запоминая и ожидая нужных фактов, - но после случая с Вашим братом её уволили. Отец её умер, она живёт с матерью и сестрой. Я узнал их адрес. У девушки грубый типаж. Сама она не очень общительна, у неё есть страничка в соцсети, но кроме фото природы и спорта ничего нет. Не публикует, господин. Тихая девушка, живёт от дома до работы, - Ягыз склонил голову и уставился на ладони, сложенные замком. Всё не то, всё не то, - никуда не выходит.       - А что делает по ночам? - не поднимая глаз, спросил он и заметил, как Эрдал недоуменно встрепенулся.       - Как?       - По ночам, говорю, - Ягыз поднял на него взгляд, опустил, снова поднял, - эскорт-услуги…       - …, - Эрдал замолчал на пару секунд и продолжил, - у меня такой информации нет, - Ягыз закатил глаза и глубоко вздохнул. – Наоборот, не знаю, как сказать, девушка асоциальна сама по себе.       Ягыз откинулся на спинку кресла, соображая, встал, прошёлся по кабинету.       - Ну, не сходится! – сердце учащённо билось, интуиция негромко хлопала в ладоши, а разум пытался найти ответ на вопрос: «Какого шайтана у него не складывается паззл по имени Хазан Чамкыран?».       - А самое главное, - продолжил верный Эрдал, - её сестра участвовала в конкурсе красоты от компании и была исключена.       Вот это уже интересно.       - Как это? Маленькая? – он даже не помнил лица девчушки, которую исключил отец. – Они обе участвовали?       - Нет, господин, только её сестра. Эдже Чамкыран.       - Очень глупо, - пробормотал Ягыз, окончательно запутавшись. – Дай мне адрес.       - Прошу».       Ягыз тогда зациклился на Хазан и даже не запомнил имени её сестры. Вот же оно написано. Эдже Чамкыран. Как он искал её в том лесу после их побега с Ясином! Эдже потеряла кроссовок, они оба вымокли до нитки, Ясин чуть не умер от потери крови. Ягыз проклял всё на свете, пока разбирался со свалившейся на голову семейкой «возлюбленной» Синана. Пока его брат прохлаждался и строил глазки девушке, Ягыз отрабатывал братскую обязанность, а его потом чёрти в чём пытались обвинить!       Госпожа Фазилет знала толк в шантаже, о да, да только с ним подобный номер бы не прошёл. Ягыз Эдже и пальцем не трогал, все его мысли и желания были направлены совсем на другую девушку, хотя на тот момент он ещё этого не сознавал.       «… Когда ты раздавил стакан и ушёл в ванную комнату, она сняла кольцо и убежала, - Ягыз прикрыл глаза, стараясь дышать более размеренно, иначе его схватит инфаркт. Он-то думал, что Хазан согласилась. – Я выскочила вслед за ней, сказав Хазыму и Синану, что это нервы. Она плакала и говорила, что не может, потому что её сердце отдано тебе, она не хотела, не соглашалась, радовалась, что я не могу её заставить, но я могла. Ты знаешь, что могла. Я сказала, что расскажу тебе всё, если она не примет предложение Синана, всё расскажу. Прости, - госпожа Фазилет смотрела прямо перед собой и не видела, как Ягыз сжал кулаки. – Я заставила её надеть кольцо буквально силой. Сама одела его и сжала ей руку. Она ненавидела меня в тот момент, я знаю, но я не могла иначе. Синан – настоящий Эгемен, вот так я думала. Моя девочка должна выйти за человека, который сможет обеспечить её будущее, а не за потомка непонятно кого, - Ягыз шумно выдохнул и решил точно хлопнуть дверью перед её носом. Госпожа Фазилет встала в проёме, будто почувствовав угрозу, но отступила под его взглядом. – Хазан говорила, что ей всё равно, кто ты. Ей действительно было всё равно, кто твои настоящие родители, потому что знала тебя и любила именно тебя, а не ребёнка знатной и богатой семьи…»       Ребёнок из знатной и богатой семьи до того заигрался, что поспорил со старшим братом на то, что сделает Хазан лицом их марки косметики. Подвыпивший Ягыз спорил на то, что Хазан никогда не станет девушкой брата, что он не сможет завоевать её. Идиот. Сам не знал, о чём говорил. Он считал её дешёвой проституткой, но не мог и мысли допустить, что у брата действительно с ней что-то получится. Почему их на это дело подбил Гёкхан теперь уже нет смысла думать. Сейчас они с Ягызом преодолели все проблемы. Жаль было оставлять старшего брата одного, но семьи у Ягыза больше не было, Синан постарался.       «… У Ягыза только что завершилось сложное заседание. Он тёр лицо ладонью, когда в кабинет вошёл юрист.       - Прошу Вас, господин Хакан, - почти бесцветными уставшими глазами, выгодно оттенёнными светло-серым пиджаком, он посмотрел на вошедшего, желая лишь покоя.       - Господин Ягыз, я хочу кое-что рассказать, - с опаской начал господин Хакан. – Я собирался поговорить об этом с Вашим отцом, - Ягыз слегка приподнял брови, - но господин Синан просил, чтобы об этом никто не знал.       - Господин Синан…, - Ягыз устало откинулся на спинку кресла, - что он сделал на этот раз? У него права отобрали?       - Дом купил, господин Ягыз, - всё так же с опаской продолжил юрист.       - Дом купил? - Брови Ягыза поднялись ещё выше. – Зачем? Для вклада? Жить там будет?       - Ни для того, ни для другого, - бедный господин Хакан чуть повысил голос и слегка округлил глаза, - он купил дом своей девушки. Девушки, про которую писали в газетах, - господин Хакан стойко не двинулся с места, увидев, как изменился взгляд Ягыза Эгемена. Из скучающе равнодушного он стал холодным и яростным. – Я искал информацию про дом, потому что посчитал его сомнительным, а оказалось, там жила та девушка.       Ягыз отвёл взгляд и почти сдержался, почти. Господин Хакан вздрогнул, когда раздался хруст и в руках у начальника оказались две половинки сломанной ручки. Ягыз покачал головой, выдохнул и решил, что убьёт Синана позже».       «- … Идём поговорим, - взбешённый Ягыз потащил брата в его комнату, намереваясь вытрясти из него всю душу. – Ты кто такой, а? Кто ты такой? Ты кому и за какие деньги покупаешь дом?       - Вау, вау, - самодовольное улыбающееся лицо Синана бесило Ягыза с каждым мгновением всё больше. Он даже покраснел от напряжения. – Посмотри на моего брата, из-за трёх копеек отчитывает меня.       - Не выводи меня из себя. Разве об этом я говорю? – Ягыз упёр руки в бока, выпрямляясь и пылая гневом.       - Хм, я этот дом за три копейки купил, - отчитался Синан. – Захотел и купил, что в этом такого?       - Пошёл и купил, да? – обалдел Ягыз, глядя на брата. – На деньги отца! Не хватало этого, так ещё этих женщин навязываешь! А теперь ещё издеваешься надо мной!       - Послушай, - Синан тоже заметно разозлился, - отец мне все уши прожужжал, что эта девушка без работы осталась. Я пытаюсь исправить свои ошибки, но не могу угодить брату! А почему? Потому что мой брат думает об этой девушке! Что бы там ни было в ту ночь в номере отеля, мой брат думает о ней…       - Не пытайся увести в другое место разговор, - Ягыз не хотел снова говорить об одном и том же и перебил Синана. – Ты не сможешь, понятно? И никто не поверит в твои благие намерения.       - Мне захотелось, и я купил дом своей девушке, - гордо произнёс Синан. – Мне захотелось, и я купил, понятно? Я не собираюсь перед тобой отчитываться.       - Вот так вот, да? – Ягыз устал. – Это всё игры. Надоест и эта, понятно, а потом придёшь плакаться ко мне. «Брат, спаси меня», но знай, я даже пальцем не пошевелю.       - Твоя забота не я, знаешь, - Синан впервые действительно угадал и даже сам не понял, насколько удачно. – Тебя зацепила эта девушка, - Ягыз иронически усмехнулся, не веря собственным ушам. Да как он может? – Ты винишь себя в том, что не сдержал слово, данное маме, а вместо этого пошёл в номер отеля. Вот в этом ты винишь девушку, - ну, каков нахал, а! Ягыз почти восхитился наглостью брата. Надо же такое придумать! – Но из-за этого я не буду козлом отпущения! Я не сдамся, ясно? – Синан серьёзно грозил брату пальцем, впервые в жизни.       - Ты пытаешься показывать свои силы, да? – Ягыз кивнул головой и почти презрительно посмотрел на Синана. – Но не испытывай мою силу. Ладно? Не испытывай её.       - Ладно, брат. Посмотрим, у кого насколько хватит сил.       Они смотрели друг другу в глаза до тех пор, пока один из них не сдался…»       Перевернув пару страниц, Ягыз нашёл информацию о том, как сгорел дом Хазан. Тогда Ниль чуть не убила её и Синана, угрожая спалить облитый бензином дом. Синан сыграл в героя и спас девушку, уже в который раз, правда, в прошлые разы получалось не так эффектно, но зато Синан до этого немного посидел с Хазан в тюрьме. Устроил девушке романтическое времяпрепровождение.       Дело с поджогом завершила сама госпожа Фазилет. Ягыз недолго думал, когда услышал о том, что их дом сгорел. Селин рвала и метала, Гёкхан закатывал глаза, Хазым злился, но согласился, а Ягыз… тогда впервые поговорил с Хазан нормально. Они не пикировались, она его не обзывала и не метала молнии глазами, а смущалась, потому что опять наткнулась на него, но резко отошла, а он придержал её за локти. Он уже тогда знал, что она не такая, как её представил Синан, и думал, что во всём виновата мать, что тоже оказалось неправдой.       «… Он открыл дверь, ожидая сестру беглянки, а сам поднялся наверх по делам.       - Эдже? – Хазан застыла у входа в гостиную.       - Сестра! – Эдже встала, повернувшись, подбежала к сестре, крепко её обняла.       - Сестрёнка! – Хазан бросила сумку и прижала девочку к себе. – Сестра, что ты наделала? С тобой всё хорошо? Ничего нет?       - Со мной всё хорошо, - Эдже плакала, обнимая Хазан и вглядываясь в родные карие глаза, так не похожие на её прозрачные зелёные.       Ягыз подошёл к перилам, ограничивающим пространство второго этажа квартиры, облокотился на них, внимательно прислушиваясь к разговору. «Эта девушка» со слезами на глазах обнимала найденную сестру, утешала её, гладила по волосам, убеждая, что всё будет хорошо, она защитит её, будет не только отцом, как раньше, но и матерью, если нужно. Ягыз слушал и не верил, что подобные вещи, так искренне и нежно, по-доброму, говорит женщина, которая пришла в тот номер отеля. Не может продажная женщина быть настолько искренней и честной. Милой.       - Не мама, не бедность, тебя больше никто не унизит, я не позволю, - плакала Хазан, а Ягыз не мог оторвать от неё глаз. Сёстры обнялись, и он внезапно понял, отвернувшись, что очень давно так искренне и сильно не обнимал никого из своей семьи.       Пришло время нарушить идиллию. Ягыз медленно, собираясь с духом, со своим извечно спокойным и слегка насмешливым выражением лица спустился по лестнице вниз, зная, что должен непременно показаться.       - Кто нашёл тебя? Кто привёл сюда? – спросила Хазан, гладя сестру по волосам. Эдже настороженно повернула голову, заметив спускающегося Ягыза, а затем его увидела сама Хазан. Он ещё пытался переводить взгляд с одной сестры на другую, но когда старшая увидела его, смог смотреть только на неё. Прежде мягкий и нежный взгляд Хазан стал твёрдым, немного растерянным и испуганным. Где-то глубоко внутри себя Ягыз пожалел, что выражение её глаз изменилось. Сейчас она снова стала «этой девушкой». Хазан стала спрашивать сестру о том, что именно он нашёл её, она провела ночь именно здесь, не смотря на Ягыза.       - Да, он помог мне, - отвечала плачущая Эдже, - он очень помог мне.       - Так было нужно, - он видел, как Хазан вздрогнула, но голову к нему не повернула. - Решил не вмешивать в это дело Синана, когда ты оставила телефон у него, - она всё же посмотрела на него, и немного отпустило. Видимо, ей очень не хотелось смотреть на него, но приходилось из вежливости, а также глотать нецензурные слова в присутствии несовершеннолетней сестры.       - Ты сказала «спасибо»? Давай пойдём, – схватив сестру за руку, Хазан решительно направилась к выходу, не глядя на хозяина квартиры и подбирая сумку с пола.       - Спасибо, - пробормотала Эдже. Ягыз кивнул, не провожая их взглядом до дверей…»       «Ох, Эдже, Эдже», - Ягыз снова перевернул страницу, задумавшись над тем, что сам делал, не проникшись ситуацией. Для него было так естественно общаться с ней, видя маленькую девочку возраста его сестры. Он даже и думать не мог, что кто-то подумает иначе, но нашлись же люди. Ясин, госпожа Фазилет, Селин, … Хазан. Она злилась на него, оскорбляла каждый раз, когда они встречались. Он и сам был не лучше, особенно после того, что вытворил Синан с её самыми первыми фотографиями. Ягыз отложил досье и вынул из второй папки изображение Хазан. Снова всмотрелся в тёмные глаза под густыми ресницами, подведенными их тушью последней разработки. Веки чуть тронуты тенями, на скулах естественный румянец, на губах – легкая улыбка.       Она так редко улыбалась в последние дни, а в самом начале не улыбалась ему совсем, только ненавидела. На самом деле, Ягыз приложил все усилия для этого, бесившись от одного её присутствия рядом.       «… - Погоди, погоди, - Синан хитро улыбнулся. – Вообще-то она красивее той девушки, что выбрал ты.       - Да, да, ты уже опоздал, - довольный Ягыз даже не собирался слушать брата, а Гёкхан ловил каждое слово, чтобы в нужный момент подлить масло в огонь. – Слушай, я уже забыл про это, больше не подстрекай меня как раньше. … Эта девушка не пошла тебе на пользу. Найди другую игрушку. Это дело не пойдёт так.       Синан разозлился и легко хлопнул ладонью по столу.       - Ты готов поспорить? - он вытянул мизинец правой руки и протянул его брату.       - Да брось ты. Что за детский сад?       - Брат мой, это дело для меня лёгкое, - абсолютно серьёзно проговорил Синан. – Если я - Синан Эгемен, эта девушка будет моей. Если недостаточно, сделаю её лицом года.       У Гёкхана увеличились глаза, когда Ягыз протянул свою руку в ответ.       - На что же? – Ягыз не верил, что Синан завоюет Хазан и решится сделать её лицом их косметики…»       И сделал же! Мелкий засранец, сделал. Один день Стамбул пестрел постерами с чистым ненакрашенным немного грустным лицом Хазан Чамкыран. Ягыз, увидев их, настолько разозлился, что бросился срывать афищи, а потом… Он очень любил наблюдать за ней во время работы. Это была единственная для него возможность смотреть на Хазан, не таясь, без вопросов и запретов. Он начальник, ему можно…, а тогда, тогда он её ненавидел, ненавидел безалаберного брата, из-за которого уволили целый отдел. Самое противное, что Ягыз подбил его на спор и получил в ответ выволочку от отца. Чтобы спасти людей, которые выполняли лишь сумасбродный приказ брата, Ягыз написал заявление на увольнение.       Отец всё-таки уволил его потом, когда всё окончательно пошло прахом. Они разорились. Ягыз отдал три миллиона лир отцу, спасая своё дело, но репутация была уничтожена из-за всё того же номера отеля.       «Разве ты не молчал, зная, что Эдже всё рассказала Ясемин, а та уничтожила вас, показав запись из отеля и сочинив историю о девушке, бегающей от брата к брату? Ты не хотел, чтобы Хазан знала, что именно Эдже предала её. Из зависти, ревности к её успеху, работе фотомодели, которой сестра никогда не хотела. Ты же молчал. Тогда почему не можешь принять тот факт, что Хазан тоже молчала, спасая не просто твою гордость, как ты – её, а твою жизнь, твою семью?» - Ягыз потёр лицо ладонями, отложив фото в сторону, чувствуя, что нет больше никакой обиды, нет злости, что распирала его в самом начале, истерики, когда узнал, что купили за деньги, и все знали, все, а он не знал. Осталась лишь пустота, которую сейчас некому было заполнить.       Ягыз не помнил, когда впервые почувствовал себя живым рядом с ней. Не просто живым, а человеком, способным испытывать неконтролируемые эмоции. Была злость, было презрение, раздражение, но как-то слишком и через край. Такого никогда с ним не случалось. Он научился сдерживаться, воспитываясь в одной из частных школ Нью-Йорка, не плакать от боли, горя, да и дома никогда не выдавал своих эмоций, а тут его буквально начало разрывать от них. Слишком её тогда стало много в его жизни. Он не понимал, что происходит. Она, её мать, её сестра, которые тащили её везде и всегда с собой, заставляли его яриться и выпускать наружу то, что было ему несвойственно. Ягыз никогда так много не грубил женщине, какой бы она не была.       «… Отец так сильно отчитал его, сказал, что ото всех всего ожидал, но не от него, что он разочарован. И тут Ягыза опять прорвало. Посыпались слова о безупречном, «золотом», правильном ребёнке, который должен во всём походить на отца. Слишком много эмоций в последнее время. Слишком много обид скопилось за прошлые годы. Ягыз покраснел и кричал, вспоминая о том, как его двенадцатилетнего одного отправили в Америку, оставив без матери, без семьи. Все остались, а он уехал, чтобы быть замечательным и безупречным, но стать им не смог, так и не смог.       Ягыз пытался успокоиться, но эмоции зашкаливали так сильно, что он написал заявление на увольнение, стараясь хоть здесь поступать более-менее логически. Разочаровал, да, не справился, получайте. Справляйтесь сами, только людей верните обратно. Отдав заявление Синану, Ягыз ушёл, по дороге увидев адвоката фирмы, господина Хальдуна, и узнав, что госпожа Фазилет запросила отступные за фотографии старшей дочери в размере одного миллиона лир. Рассмеявшись, Ягыз пошёл дальше, но в холле встретил Хазан, и тут всё взорвалось фейерверком.       Она сжала губы, увидев его, пыталась пройти мимо, но Ягыз заступил дорогу, как тогда, но в этот раз убрал руки подальше, чтобы не прикасаться. Нельзя, иначе будет плохо.       - Отойди с моего пути, я тороплюсь, - Хазан не смотрела на него, а ему только нужно было выплеснуть на кого-то свою злость. Жаль, ей не повезло, что попалась под руку. - Не сомневаюсь в этом, торг - важное дело. Не так ли? – Ягыз откровенно хамил, но его уже было не остановить. Она ворвалась в его жизнь и всё вокруг перевернула. Он не мог контролировать своего брата, семью, события, которые каким-то образом происходили сами собой и вели совсем не туда, куда было нужно. – Настолько важным, что не смогла оставить маме, - Ягыз противно усмехнулся, глядя на её растерянное лицо.       - Ты что такое говоришь? – Хазан повысила голос.       - Поздравляю. Не поздравлять? – потом, потом ему будет тошно от самого себя, но не сейчас.       - Иди по своим делам, - Хазан честно сдерживалась, проявляя чудеса терпения.       - Ты достигла своей цели, - Ягыз потёр пальцами подбородок, якобы раздумывая над чем-то. – Не впустую пришла в ту комнату отеля.       - Смотри на меня, - Хазан всё ещё помнила, что терпение - это добродетель. - Если у тебя есть хоть немного мозгов, скажи, что имеешь в виду, иначе охрана не сможет меня остановить, - но её добродетель подвергалась страшному искушению, потому что так и хотелось стереть насмешливую ухмылку с его лица.       - Намёков нет. Более того, я думаю, что той ночью я очень даже открыто говорил. - Вот оно! Секунда, глаза Хазан становятся огромными, и Ягыз перехватывает её руку в замахе, крепко сжимая и глядя прямо в глаза. – Не настолько, - он смотрит на её раскрытую для удара ладонь, продолжая удерживать подальше от собственного лица. – Спокойно опускаешь свою руку, находишь своего любимого наверху и у него спрашиваешь, на что я намекал.       Еще несколько долгих мгновений он сверлит её злым взглядом прозрачных голубых глаз, встряхивает руку и отпускает её, уходя и не оглядываясь... »       Потом его мир перевернулся в который раз. И опять из-за Хазан. Она осознанно или неосознанно, он не знал, ломала все его представления о мире, жизни и самом себе. Как это говорят? С ним случился когнитивный диссонанс. Очень когнитивный и крайний диссонанс. Ягыз не ожидал, что с ним вообще может случиться нечто подобное, что он окажется … НЕ ПРАВ. Не прав настолько сильно, что просто недостаточно всех слов мира, чтобы извиниться перед ней.       «… - Ничего не случится, если она ничего не делала, то мы найдём решение, - Ягыз разговаривал с господином Хальдуном у полицейского участка, куда привезли задержанную за нападение на Ниль Хазан и Синана, который ничего лучше не придумал, как разбить стекло в кафе, чтобы его тоже посадили вместе с ней. И только Ягыз догадался вызвать для девушки адвоката фирмы, не ставя никого в известность. Наверное, на него повлияло то, как искренне она уверяла, что не избивала Ниль, а, может быть, ещё просьбы Эдже. - А ты делай своё дело, и пусть они не узнают, что это я тебя позвал. Хорошо?       - Девушка думает, что меня нанял господин Синан, - размеренно отвечал адвокат. Ягыз кивнул, соглашаясь, - но есть другая проблема. Она не хочет работать со мной.       - В чём дело? – Ягыз в очередной раз понимающе усмехнулся, - не понравился?       - Дело в деньгах, господин Ягыз, - господин Хальдун слегка улыбнулся. Такой клиент в его практике встречался впервые. – Она не принимает помощи без оплаты и сказала, что не может оплатить.       - Ну да, - Ягыз снова начал язвить, - если с чеком не получилось, то конечно.       - Госпожа Хазан не торговалась, господин Ягыз, - серьёзный тон адвоката говорил о том, что тот не шутит. Ироническое настроение Ягыза как рукой сняло. – Порвала чек и выбросила его.       Его мир остановился, перевернулся и рассыпался на осколки.       - Эта девушка…, эта девушка порвала чек? – кажется, Эгемен готов был начать заикаться.       - Всё было перед моими глазами, - абсолютно серьёзно ответил адвокат. – Она подписала договор, даже не прочитав, порвала чек и выбросила его.       Интуиция взорвалась громкими аплодисментами, сердце начало отбивать чечётку, а разум завис в режиме «перегрузка».       - Минуту, минуту…, - Ягыз собирался с мыслями и формулировал предложения. - Ты уверен? Ты был там и всё видел? Она порвала чек, выбросила и подписала договор?       - Да, господин Ягыз, я сам всё видел.       - Эта девушка? – он не мог поверить. Ни за что!       - Я могу сказать, за столько лет в моей профессии я впервые это увидел, - Ягыз пожал плечами, его просто потрясли слова господина Хальдуна. – Если больше дел нет, я вернусь на фирму.       Ягыз присел на капот своего автомобиля, зажал переносицу, вспомнил и отпустил адвоката взмахом руки. «Подписала договор, даже не прочитав, а потом порвала чек». Он не мог поверить. Она не могла. Должна была взять деньги и подтвердить всё то плохое и ужасное, что он думал о ней, что говорил, чтобы уж точно он мог вырвать её из собственных мыслей.       Освобождённый Синан по-прежнему был эгоистом и что-то говорил про встречу, но Ягыз думал совсем о другом человеке. Его мысли возвращались к словам адвоката, и правда верно и достаточно быстро покоряла разум. Господин Хальдун не стал бы ему врать, просто нет резона. Тогда почему же, почему?       Движение слева отвлекло Ягыза от ответа брату, взгляд зацепился за презрительное выражение лица Хазан Чамкыран. Они смотрели друг на друга, пока она шла с матерью к дороге: он внешне спокойно, но внутри у него всё раздирало от противоречий, она – презрительно и гордо. Хазан никогда не умела скрывать собственные эмоции, всё было на поверхности, и презрения в её взгляде было хоть отбавляй…»       Ягыз усмехнулся, снова взяв фотографию из папки и погладив кончиками пальцев её глаза, обвел линию носа, контур пухлых губ, изгиб шеи. В последний раз, когда он обнимал Хазан у порога этого дома, он еле сдержался, прижимаясь губами к её шее. Казалось, ещё мгновение, и не сможет остановиться, чтобы не зацеловать её до потери сознания, поэтому пришлось поспешно отпустить девушку и не поддаваться слабости. Если бы не его сила воли, которую так испытывала любовь к ней, то Синан получил бы гораздо более сенсационные фото, чем просто объятия невесты Синана Эгемена и его брата-«предателя» и «распутника», как окрестили Ягыза местные СМИ.       Если бы они только знали… Ягыз иногда действительно чувствовал себя сумасшедшим рядом с ней, потому что только сила воли заставляла его держаться и не поддаваться эмоциям, а также маниакальное желание знать правду. Эта черта и привела его туда, где он находился сейчас.       «… Он следил за ней, видел, что мать уехала, Синан тоже отправился по своим делам, а Хазан направилась в сторону парка. Ягыз проклял всё на свете в очередной раз и направился вслед за ней. Как маньяк. Серьёзно, он чувствовал себя сталкером, преследовавшим невинную девушку, чтобы вытрясти из нее всё, что только можно. Пиджак к тому времени Ягыз успел снять, кошмарно душно было в машине.       Пока Хазан гуляла, он следовал за ней на машине, а затем подрезал, решив, что достаточно собрался с духом.       - О, ха! – Если бы Хазан не была так зла на него за всё, что пережила по их с братом вине, то непременно бы оценила, насколько шикарно Ягыз Эгемен смотрелся в своем белом свитере и солнцезащитных очках за рулем «мерседес-бенца», но, к сожалению, на этот раз чувство прекрасного в ней не проснулось.       Ягыз вышел из машины и подошёл к ней с лицом нашкодившего и извиняющегося котёнка, но этого Хазан тоже не оценила.       - Я хочу поговорить с тобой, - отличное начало разговора, Ягыз. Напугай девушку, оскорби, а потом разговаривай.       - Ну, говори, чего хочешь, - Хазан надоело стоять на дороге и лицезреть сие «божье наказание», которое почему-то опять свалилось на её бедную голову. – Или я уйду.       - Я…, я не могу полностью собраться с мыслями, - молодец, Ягыз, теперь у тебя просто нет слов.       - Не можешь собраться с мыслями? – Хазан иронически усмехнулась. У кого научилась, интересно? Он смотрел на неё и действительно не знал, что сказать. – Хочешь, я предположу? Я тебя уже знаю.       - Ты меня не знаешь, - его задели её тон и слова.       - О, но ты меня узнал, когда впервые увидел, - «в яблочко» Хазан, «в яблочко». Её слова раздражили его, взгляд потемнел и посуровел. Ягыз снова смотрел на неё исподлобья, принимая все слова, потому что она была права. – Извини, - она улыбалась, - ты знаешь, где полно таких девушек как я. Более того, все мужчины знают таких девушек как я. – Он отвернулся, чувствуя, что начинает злиться. Хазан швыряла ему в лицо его же слова. – Нужно было доказать той ночью, что я шлюха, не так ли? – Он молчал. – А теперь доказать, что я не избивала Ниль. Для этого ты встал передо мной? Спроси теперь, спроси, как ты, девушка из низшего общества, дешёвая учительница по боксу, могла избить богатую и невинную девушку? Но знаешь, я даже слушать тебя не буду, - Хазан развернулась, чтобы уйти, и даже сделала пару шагов.       - Почему порвала чек?..       Вау, Эгемен, да ты начал задавать интересные вопросы. Хазан развернулась и посмотрела на него как на ненормального.       - В чём дело? Я, что, тебя удивила? Не ждал такого от столь дешёвой проститутки как я?       - По правде говоря, - Ягызу уже надоели её попытки иронизировать, - я задал очень простой вопрос.       - Открыть тебе секрет? Мне абсолютно всё равно на твои вопросы. Не встречайся мне больше на пути, - Хазан развернулась и ушла.       - Хочешь ты этого или нет, - Ягыз рассматривал свои очки, чтобы не смотреть, как она уходит, - но я получу ответ на свой вопрос…»       Невозможное требует времени.       Хазан считала, что он никогда не сможет извиниться перед ней за ночь в отеле. Ягыз считал, что она никогда не сможет полюбить его в ответ.       Они оба ошибались. Невозможное всё же случилось. Им пришлось пройти через многое, чтобы сначала стать друзьями, а потом … потом понять, что всё изменилось, и это навсегда.       Ягыз понял, что влюблён именно в тот миг, когда узнал про чек. Он не признавался себе довольно долго, но знал, что так и есть. Он врал собственному брату в лицо, ревновал, когда видел их вместе, злился, что Хазан переехала в «Плазу» и стала его соседкой по этажу, ругался с ней из-за свадьбы её сестры с его отцом, их ребёнка, помирил Хазан с Синаном назло самому себе, попытался уехать, но всё равно не смог оставить её в покое.       «… - Что ты делаешь со мной?       - Что это значит?..»       «… Я влюбился… Впервые ни мой разум, ни моё сердце не могут объяснить всё это безумие. Это такое безумие, что каждый раз при виде неё… Да какая разница? Даже если я не вижу её, каждый раз, когда она улыбается, когда плачет на моём плече…, этот ржавый гвоздь вонзается в моё сердце. Я не могу. Мама, я не могу. Я не могу. Говорю себе, держись подальше, оборачиваюсь, уходи, говорю, а потом происходит что-то, и я опять рядом с ней. Говорю, это запретно, но не могу оторвать от неё глаз. Свои глаза, своё сердце, будто мои желания, ум и логика отходят в сторону. Только я и она, будто забыв, кто она, забыв, что нельзя, только я и она, она и я. Это и есть любовь, мама? Попытка уместиться в то единственное мгновение, я и она, мы, когда это запретно, когда она даже этого не знает, когда перед моими глазами любит моего брата, когда плачет по нему, когда даже её гнев принадлежит ему, а я…»       Он не останется один, нет. Не в этот раз. Больше нет. Ему хватило уже. Одиночество было его спутником всю жизнь. Даже в детстве, до тех несчастных двенадцати лет, Ягыз смутно понимал, что-то не так. Гёкхан уже был взрослым, учился в университете, у родителей появился Синан, потом Селин, а он был всегда где-то по середине, один. Мальчик, который всю свою боль переносил без слёз и жалоб, которому не дули на расшибленные коленки, не целовали в лоб, чтобы успокоить. Ягыз стоически переносил все удары судьбы, встречал её лицом к лицу, невзирая на боль и страдания, но сейчас он просто не хочет быть один. Он устал.       С яростью, взявшейся откуда-то из самых глубин души, Ягыз застегнул чемодан, убрал туфли в ящик для обуви и сложил папки. Выдохнув, вытащил билет до Нью-Йорка, долго смотрел на него и порвал, бросив бесполезную бумагу на крышку чемодана. Во второй раз он пытается сбежать от Хазан в Америку, и второй раз его останавливает её мать. Дай Аллах ей здоровья, но подальше от них. Ягыз усмехнулся и снова вызвал такси, посмотрев на часы. Его самолёт уже улетел. Оглядевшись, наконец-то заметил потемневший коридор. Ночь стремительно наступала, а у него было важное дело.       Если гора не идет к Магомету, то… Ягыз подумал, что, может быть, в третий раз поездка в Нью-Йорк всё-таки состоится, если Хазан согласится полететь с ним, если согласится быть с ним после всего, что перенесла за последние дни. Он оттолкнул её, бросил в отеле, потом на набережной. Впервые был настолько погружён в себя, заботился о себе, своём раненом сердце и гордости, что не обратил внимания на то, как тяжело было ей.       «… Он там один, понимаешь, говорила она. «Кто поднимал меня, когда я падала, кто держал, когда я плакала, кто поддерживал?» Она не могла остановиться, Ягыз. Говорила и говорила о том, сколько ты сделал для неё, а она оставила тебя одного и должна была быть с тобой несмотря ни на что, а я была против, всегда была против, не видела перед собой ничего, кроме катастрофы, - Ягыз нахмурился, слушая госпожу Фазилет. Они многое пережили вместе с Хазан. Он никогда не считал её чем-то обязанной ему, всё всегда было бескорыстно. – Нет, Ягыз, ты не думай о долге, - госпожа Фазилет иногда обладала почти сверхъестественной интуицией. – Хазан не могла оставить тебя одного после всего унижения, которое принёс тебе Синан. Даже кольцо, даже угроза репутации не могли остановить её. Я не знаю, чем её шантажировал Синан, чтобы она подписала те бумаги, но Хазан надеялась, что он сдержит слово. Она верила ему, до конца верила, что он не пойдёт на разглашение правды. Никто из нас не верил, что Синан способен на подобное…»        Ягыз всматривался в огни ночного Стамбула, проносившиеся мимо него на допустимой скорости. Такси увозило его на окраину города к старому кладбищу, где был похоронен Эмин Чамкыран.       «… Я так ненавидела его, всей душой. Так была молода… Хазан не должна была узнать, не должна была, это может убить её. Я не знаю, что она сделает с собой, моя козочка…».       Ягыз снова всмотрелся в окно, вспоминая вскользь брошенные слова госпожи Фазилет. Она никогда ничего не говорила просто так, всегда был расчёт. Так молода, так ненавидела отца Хазан. Ягыз подсчитал в уме, сколько примерно лет было госпоже Фазилет, когда она родила старшую дочь. Даже младше Эдже, наверное. Сложить «два и два» было несложно. Ягыз ткнулся лбом в кулак и сжался. Когда весь твой мир рассыпается на части, когда всё, во что ты верил, превращается в прах, нельзя быть одному. Хазан шла за ним по набережной всю ночь, пока он специально не присел на скамейку, зная, что она устала и наверняка уснёт. Сейчас он спасёт её от прошлого, заберёт и больше не отпустит. Её мир не должен разрушиться подобным образом.       Знать местоположение кладбища – одно, но найти на нём нужную могилу – совсем другое. Ягыз вышел из такси, прошёл через открытые ворота и окунулся в почти благоговейную беспокойную тишину. Наружное освещение было слабым, звёзды сегодня спрятались, а шорохов было не счесть. Ягыз прислушался: вдалеке раздавался тихий голос, потом тон повысился, и послышались странные щелчки. Он пошёл на звук и успел остановить Хазан, готовую отрезать себе очередную прядь. Отец так любил волосы дочери, что перед смертью заставил её пообещать никогда не подстригаться. Хазан отращивала волосы в память о нём, а сейчас отрекалась от него, его злодеяний, того, что сделал с её матерью.       - Хазан! – Ягыз смотрел на неё, и его сердце разрывалось на части от её горя. Хазан непонимающе обернулась, не веря глазам, а потом крепко его обняла, рыдая, выплёскивая накопившуюся боль, отдавая ему всё, что чувствовала сейчас. Он сжал её в объятиях, прижимая к себе, поглаживая длинные пряди и уткнувшись лицом в изгиб шеи, вдыхая её запах, ощущая тепло. Теперь всё будет по-другому, всё изменится. Они знали, что всё будет не так, как прежде.       - Всё, во что мы верили, разбито вдребезги, - Ягыз сжимал её пряди, притягивая Хазан к себе ещё ближе, прижимаясь щекой к волосам.       - Разбито, - она открыла глаза и всмотрелась в темноту, наконец-то согреваясь, поглаживая пальцами его плечи. Так холодно было без него.       - Тогда нужно верить во что-то другое, - прошептал куда-то ей в шею, лаская дыханием кожу.       - Ты готов? – Хазан улыбнулась и отодвинулась, чтобы смотреть в его глаза, держать за руки, не стесняясь.       - Да, - Ягыз улыбнулся, глядя в её заплаканные глаза, - я готов верить в нас, - и снова они утонули в объятиях друг друга.       Неизвестно, сколько прошло времени, сколько машин пронеслось мимо них по шоссе, прошмыгнуло голодных белок, ищущих съестное в майской зелени. Хазан в который раз, не стесняясь, не задумываясь, почти невесомо целовала Ягыза в плечо, смыкая руки на спине, поглаживая вдоль позвоночника, веря и не веря одновременно.       - Это реально? – тихо спрашивала она. – Реально, да?       Ягыз смеялся и целовал её шею, щёки, лоб, нос, прижимая к себе, не отпуская, чувствуя, что всё так, как должно быть, чувствуя её рядом с собой. Так долго он мечтал об этом, не смел надеяться, что подобное когда-нибудь произойдёт не на пороге смерти, хотя… Аллах, они были на кладбище, а он был так счастлив, что готов снова запеть.       - Реально, Хазан, реально, - она посмотрела на него, он прижался лбом к её лбу. – Всё реально, мы реальны.       - А любовь? – Хазан улыбнулась легко и нежно, выдохнув вопрос в уже прохладный воздух.       - Она тоже реальна, - Ягыз улыбнулся и поцеловал её, нежно-нежно, придерживая ладонью затылок, - потому что любовь – это ты.       Хазан не устояла и прижалась к его губам, отвечая. В прошлый раз, их единственный поцелуй вышел почти детским. Они прижимались друг к другу губами, спрашивая-отвечая и не предпринимая больше ничего. Их потрясло гораздо больше само осознание того, что чувства взаимны. Хазан сейчас целовала Ягыза всё так же неопытно, но мягко, привыкая к теплу его губ, их мнимой твердости, вкусу. Она никогда не думала, что с ней может происходить что-либо подобное.       - Любовь – это ты, - повторила, отрываясь и переводя дыхание. – Ты прав, господин Холодильник, - не удержалась она.       - Госпожа Хазан, ты не права, - он приподнял её вверх, удерживая на весу, чувствуя, как любимая затрепыхалась, с силой сжала плечи, медленно поставил на ноги, обнял ладонями лицо и снова поцеловал, согревая дыханием замёрзшие пухлые губы, вбирая в себя её тепло, наслаждаясь гладкостью кожи. – Ты растопила мой лёд, и теперь ничто не будет как прежде.       Она погладила пальцами его щёки, всматриваясь в родное лицо. Кажется, впервые с момента знакомства, Хазан по собственной воле прикасалась к нему, не будучи в раздрае, несчастной, обиженной и вынужденной что-то скрывать. Откинула надоевшую чёлку со лба, пропустила волосы между пальцами.       - Не представляешь, сколько раз я хотела сделать так, - улыбнулась, наслаждаясь легкостью ощущения самой себя, погладила его лоб, нос, положила ладонь на правую щеку. Ягыз прикрыл глаза, отдаваясь её прикосновениям и эмоциям. – Для меня… для меня всё это в первый раз.       Ягыз погладил её по волосам до самых кончиков.       - Для меня тоже, Хазан, - наклонился и провёл носом вдоль её носа, вызвав короткий счастливый смешок. – Мы теперь многое будем делать впервые, вместе.       - Вместе…       Сколько счастья может вместить в себя человек, услышав всего лишь одно слово? Сколько он вообще может вместить в себя счастья, зная, что теперь всё точно будет хорошо? Что всё позади, и ничего не может случиться плохого.       - Всё будет хорошо? – наивно и искренне спросила она.       - Да, теперь всё будет хорошо, - Ягыз снова нежно поцеловал её. Как теперь остановиться, когда Хазан постоянно будет рядом? Сейчас он не думал о «потом», о том, что ничего ведь на самом деле не закончилось. Ещё столько дел впереди, но сейчас у них было неизмеримое счастье на двоих.       - Уже поздно, Хазан, - прошептал в её волосы, прижимая к себе и не двигаясь с места. – Нам нужно вернуться…, - он чуть было не сказал «домой», но у них не было теперь «дома».       - Да, нужно, - Хазан уткнулась лицом в его грудь, сжала полы куртки. – Я искала тебя сегодня весь день. Ты оставил свой пиджак, я отнесла его в особняк, а потом искала тебя.       Ягыз зажмурился, не давая пролиться непрошенным слезам. Он и так уже много плакал сегодня, достаточно, больше не нужно.       - Прости меня, - шептал он, - прости, пожалуйста, прости, - поднял её лицо, обнял ладонями и сцеловывал солёные капли с щёк.       - Ты прости меня, - шептала она, - прости за ложь, молчание, за всё.       - Тшшш, тшшш, - он качал головой и целовал её, успокаивая. – Не надо, прошу тебя, не нужно. Пусть всё пройдёт.       Хазан прижалась солёными губами к его губам, выдохнула, обнимая за шею. Нельзя его отпускать, никак нельзя.       - Ты со мной, Хазан, ты со мной, - шептал словно мантру Ягыз между поцелуями.       - Я с тобой, с тобой, - слова, повторенные много-много раз, смывали наносное, уносили воспоминания о том страшном, что когда-то случилось или могло случиться.       Где-то ухнула сова, возвращая их в действительность. Ягыз зажмурился, с сожалением понимая, что нужно двигаться дальше. Не могут же они на самом деле остаться вместе на кладбище. Не в этот раз, не в этот.       - Нам нужно идти, Хазан, уже поздно, - он погладил большим пальцем её скулу, всматриваясь в лицо.       - Подожди, пожалуйста, - Хазан обернулась, потянула Ягыза за руку. Он непонимающе смотрел на нее, но подошёл ближе. – Папа, это Ягыз, - она запнулась, но Ягыз сжал ее ладонь, поддерживая, - Ягыз Эгемен, мой. Ягыз – это Эмин Чамкыран, мой отец.       Ягыз обнял её за плечи, не произнося ни слова и лишь смотря на могилу, на которой остались лежать отрезанные пряди волос. Хазан убрала ножницы, закинула ремешок сумки на плечо.       - Теперь я готова.       - Пойдём, - Ягыз снова обнял её и повёл в сторону выхода. Хазан так ни разу не обернулась.       Назвав таксисту адрес своего дома в Тузлу, Ягыз притянул Хазан ближе к себе. Она сидела, положив голову ему на плечо, он зарылся лицом в её волосы. Им не нужно было говорить друг с другом, им просто можно было молчать, и они чувствовали себя самыми счастливыми на свете. Сплетая пальцы своей и её рук, Ягыз поглаживал их, обнимая её сильнее, тихонько целовал в макушку, прижимался щекой к волосам, смотря в окно. Хазан закрыла глаза, отдаваясь его силе, нежности и теплу прикосновений. Она и не помнила ничего подобного, не знала, что возможно чувствовать что-то столь восхитительно лёгкое, что можно быть счастливой.       Трель звонка вырвала их из сладостной дрёмы, когда до Тузлу осталась половина пути.       - Гёкхан? – Ягыз нахмурился, отвечая на звонок, прислушался. – Гёкхан, подожди, тише, брат. Ты где?       Хазан посмотрела на него, одними губами спрашивая, что случилось.       - Кажется, кажется, он плачет, - прошептал Ягыз, перехватывая телефон удобнее, не выпуская Хазан из объятий. – Гёкхан, пожалуйста, что случилось? Где ты?       - Ягыз, Ягыз, - в трубке послышалось прерывистое дыхание. – Я в больнице. Ясемин… она умирает. Продолжение следует… ¹ ... 38 размер ... - система размеров обуви для женщин, принятая в Турции, отличается от нашей на один номер в большую сторону. Соответственно по нашим меркам у Хазан 37 размер ноги.