***
Стук каблуков мужских туфель, из коричневой, до блеска начищенной, кожи, по кафельной плитке на полу, эхом отдаётся в тишине пустого коридора. Чонгук направляется к себе в кабинет, держа в руке синюю папку с документами, где все ждут его прибытия. Поднимает левую руку, сгибая в локте и смотря на время — придёт ровно до секунды. В дверях появляется альфа, кивая в знак приветствия присутствующим, и все встречают его взглядом, после провожая до своего кресла. — Приветствую, Уджин-щи, — начал Чонгук, садясь в бордовое кожаное кресло, — Сегодня проходит наша третья и последняя встреча, решающая, будем ли мы сотрудничать в будущем. В прошлый раз ваша сторона выдвинула высказывание, что сделка с вами будет крайне выгодным решением. — Верно, — кивнул мужчина, — Спешу осведомить вас, Чонгук-щи, что надежды насчёт вашего согласия, мы всё ещё пытаем. — Что ж, — альфа сложил руки в замок, опираясь локтями об стол, — Напомните, что гарантирует сделка с вами? — Надёжность, большие возможности и, как позже упоминалось, выгоду. — Не подписать такие выгодные условия? Я был бы просто глупцом, — Чонгук откинулся на спинку стула, беря в руки принесённую папку. Мужчина кинул мимолётный взгляд на своего человека, улыбаясь краешком губ. — Но ещё бы большим я был глупцом, если бы подписал договор с вами, — добавил Чонгук, кидая папку на длинный стол, с сидящими за ним людьми, которая проехалась аккурат до Уджина. — Что это? — в непонимании выгнул бровь мужчина, смотря на Чонгука. — Это? — в ответ спросил альфа, кивая на папку, — Это ценная информация, где подробно описано, как вы проворачивали сделки, оставляя компании, подписавшие с вами договор, ни с чем, — непринуждённо ответил Чонгук, пожимая плечами, — И это в лучшем случае, потому что некоторые погрязли в долгах из-за вас. Мне продолжать? Сидящие работники стали косо смотреть на трёх пришедших людей и перешёптываться, а альфа спокойно смотрел в глаза Уджину, который был готов взорваться от ярости. Мужчина встал, всё ещё пиля Чонгука взглядом и молча покинул помещение. — Чонгук-щи, как вам удалось узнать эту информацию? — спросил сотрудник-альфа, — Не знаю что бы было, если бы не ваша интуиция. — Компания бы потерпела крах, — вмешался, высказывая свою точку зрения, сотрудник-бета. Чонгук лишь кинул взгляд на Юнги, сидящего слева от него, который незаметно кивнул, играя желваками и опустил взгляд в стол перед собой.***
Альфа поднимается по ступенькам в большое, из чёрного кирпича, здание элитного борделя, с фиолетово светящей неоновой вывеской «fake feelings». Охрана даже не спрашивает удостоверение личности, зная альфу в лицо — запомнили от частого посещения этого места. Они склоняют голову в знак приветствия и открывают двери, пропуская его внутрь. Тонированное стекло машины ползёт вверх, закрываясь. Мужчина, сидя на заднем сидении, скрепляет ладони в замок и улыбается. — Веселись, Чон Чонгук, пока можешь. Альфа проходит к барной стойке, садясь, где к нему сразу же подлетает администратор, кланяясь и присаживаясь на стул рядом. — Добрый вечер, Чонгук-щи, — поздоровался молодой человек, перекрикивая громкую музыку, — Сегодня к нам поступили новые омеги — загляденье! — Подготовь мне комнату и самого красивого из омег, — кинул Чонгук, заказывая у бармена постоянный напиток, — И пусть растянет себя хорошенько, не собираюсь тратить лишнее время на прелюдии. — Конечно, через десять минут всё будет готово, — сообщил администратор, в быстром темпе уходя. Чонгук залпом осушил пузатый низкий стакан, поджимая губы и со стуком поставив его обратно на стойку. Чужая рука опускается на его плечо, но он даже не поворачивается — знает кто. — Даже не сомневался, что если ты не дома, значит тут, — подал голос Юнги. — Если ты насчёт этого уёбка, лучше не начинай даже, — сказал Чонгук, жестом показывая, чтоб ему повторили заказ. — Нет, ты выслушаешь меня, — серьёзно сказал Юнги, закуривая прямо там, — Не зря же я тащился с другого конца города. — Комната готова для вас, омега прибудет через пять минут, — сообщил подошедший администратор. — Не хочешь присоединиться? — поинтересовался альфа, опустошая второй стакан, — Нет? Ну как хочешь, — добавил, ухмыляясь, видя угрожающий взгляд. Чонгук хлопнул второго альфу по плечу и ушёл к винтовой лестнице, поднимаясь по ней наверх, в комнату, в которую найдёт дорогу с закрытыми глазами. Проходя другие помещения, слышит приглушённые, из-за музыки, вульгарные стоны и крики других омег, которых тоже заказали. Хмыкает и подходит к нужной двери, открывая её. Знакомая большая кровать, с балдахином и чёрным шёлковым постельным бельём, которую видит чаще, чем ту, которая в его собственной квартире. Альфа замечает прибывшего омегу, только тогда, когда миниатюрные руки обвивают его со спины, гладя торс через чёрную рубашку и расстёгивая пуговицы на неё. — Раздевайся, — холодно кинул Чонгук, вырываясь из объятий и застёгивая пуговицы обратно. Омега поник, но послушно стал снимать с себя одежду, кидая её возле ног и ложась на спину, разводя стройные ноги, приглашая. Альфа сам не раздевается, лишь расстёгивает ремень и ширинку, приспуская джинсы и нижнее бельё, доставая твёрдую плоть, несколько раз проведя по всей длине. Омега не дремлет, садится на кровати, подползая ближе, и перехватывает член, приблизившись к нему лицом. От такого вида, возбуждение растёт, поэтому Чонгук сам толкается к приоткрытым губам, проведя по ним. Парень ведёт языком по всей длине, затем обводя головку вокруг и заглатывает, с причмокиванием, тут же выпуская изо рта и заглатывая вновь, на неполную длину. Альфа упёрся руками в поясницу, после положив руку на затылок, грубо сжав волосы и толкнувшись на всю длину в горло. У омеги слёзы из глаз брызнули, и в спазме горло сжалось, от неожиданности, он попытался отпрянуть, но Чонгук сильнее голову к паху прижал. Парень расслабил горло и стал уже сам двигать головой, вцепившись в чонгуковы бёдра. Альфа глухо рычит, запрокидывая голову, позже стрельнув тёплой струёй в горло. Разрывает фольгированную упаковку с резинкой, надевая на член. Вгоняет насухо, слыша вскрик омеги, на который ему всё равно, и грубо сжимает бока парня, который начинает медленно двигаться на нём, держась за спинку кровати позади альфы. Чонгуку не нравится, он быстрее двигает омегу сам, не заботясь о чужих ощущениях. Омега стонет, скачет самостоятельно, закатывая глаза, и тянется к своему члену, чтобы получить разрядку быстрее, но альфа прерывает его. — Кажется, я не давал разрешения прикасаться к себе, — говорит грубо, что парень отводит взгляд, неловко убирая застывшую в воздухе руку. Чонгук никогда не целует, не обнимает и не ласкает омег здесь, считает, что они всего-лишь игрушки, которые нужны, чтобы бесчувственно трахать, избавляясь от напряжения в штанах. Делает несколько резких толчков, изливаясь в презерватив и говорит омеге, чтоб слезал. Снимает резинку и, завязав, кидает на кровать к, так и не кончившему, парню, куда отправляются и небрежно кинутые купюры. Застёгивает джинсы и выходит из комнаты, оставляя обиженного омегу, одного в комнате. Спускается вниз, игнорируя вновь подошедшего администратора и проходит к барной стойке, садясь на высокий стул и заказывая целую бутылку крепкого виски. Юнги, как он и думал, не собирался задерживаться в подобном месте, поэтому и след от него простыл. Альфа распивает бутылку в одиночестве, пытаясь не замечать музыку, долбящую в ушах, теперь ещё и в висках. Когда делает последний глоток, допивая и глухо рыча, расплачивается с барменом, давая больше нужного и шатаясь уходит. На улице стемнело ещё больше, свежий воздух немного освежает разум. Здание борделя стало скрываться позади, альфа шёл по тёмному переулку между домами, чтобы скоротать путь и выйти к остановке быстрее. Из-за угла вышли двое головорезов, на которых альфа даже не обратил внимание. — Остановись-ка, — преградил путь один из мужчин. Чонгук медленно поднял опьяневший взгляд исподлобья на него, смотря с недовольством и в упор. Кулак прилетает под дых, отчего альфа складывается пополам. За ним прилетает удар битой по спине. Чонгук падает на колени, мыча от боли, а потом на землю, когда с размаху, под рёбра, пинает один из мужчин. Из лёгких выбивается воздух, отчего он резко, с хрипом выдохнул, начиная кашлять, сплёвывая кровью, поднимая агрессивный взгляд на тёмные фигуры. Его поднимают на колени и снова бьют по спине, а потом отпускают, что он падает, словно тряпичная кукла, и с двух сторон начинают пинать, пока альфа не перестаёт защищаться и обмякает. — Вот и всё, — ухмыльнулся мужчина, смотря, как уволакивают***
— Давай подождём до рассвета, а то чё в темноте переться в лес? Не видно ж нихрена, — предложил Минсок. — Чё, обделался? — засмеялся Джонхёк, — Думаешь бабайки тебя скушают? — Пошёл ты. Тебе надо — пиздуй один. Джонхёк ничего не сказав, устроившись на кресле поудобнее, складывая руки на груди и недоверчиво косясь в сторону леса. Он не сознается, что ему становилось не по себе от одного вида лесной темноты и таинственности, отчего его передёрнуло и он отвернулся, закрывая глаза и ёрзая затылком по спинке сидения. Уж лучше сидеть в машине с трупом, чем идти в лес ночью. Альфа уже начал засыпать, но раздался резкий храп над правым ухом, отчего он распахнул глаза, вскакивая на месте. — Придурок, бля, — толкнул в плечо рядом сидящего, недовольно промычавшего альфу. На заре их разбудил телефонный звонок. — Алё? — сонно ответил Минсок, причмокивая. — Вы где, тупорылые? — закричал в трубку Уджин. — В смысле где? — не понял альфа, открывая глаза. На том конце послышался нервный протяжный стон и хныканье. — Проехали. Вы с трупами разобрались? — спросил более спокойно мужчина. — Бля, труп… — О господи… Почему вам ничего нельзя поручить? Чтоб через час стояли тут, — вновь закричал Уджин и отключился. Альфа толкнул напарника, напоминая про то, что нужно разобраться с телом. — Бери его и пошли, — приказал Минсок. — Схуяли это я должен нести его? — спросил возмущённый Джонхёк. — Давай ещё разосрёмся тут, а потом сдохнем его судьбой, — психанул альфа, — Потащим вместе. Они подхватили Чонгука под руки и потащили, углубляясь в лес. — Давай кинем тут? -предложил Джонхёк, — Всё равно никто в этой дыре не зависает, тут даже не протоптано ничего. — Да заебал ныть, — огрызнулся Минсок, — Дотащим до того ствола и оставим. Они поправили тело, которое стало неудобно держать и продолжили идти дальше. Через триста метров дошли до дерева и скинули его в траву, разминая спины. Они даже не видели, что в последний момент парень успел спрятаться за несколькими деревьями, чуть подальше от них, и остаться незамеченным. Омега видел, как два головореза тащили тело, затем бросив его среди травы. Он дождался, пока они уйдут на безопасное расстояние и спешно подбежал к телу, двумя пальцами проверяя пульс на шее — живой. Юноша запаниковал, не зная что сделать сначала, но вскоре успокоился, начав тащить альфу, взяв его за подмышки. Повезло, что его хижина находилась недалеко от места, куда он вышел собрать необходимые ему лечебные травы, но вместо этого находя полуживого альфу. — Вы только потерпите, — сказал омега, кряхтя, будто бы Чонгук мог его слышать, — Я помогу. Юноша дотащил его до своей постели, несколько раз останавливаясь по пути, укладывая сначала часть туловища до пояса, а потом поднимая и ноги, плюхаясь рядом на пол и тяжело дыша — он всё ещё хрупкий омега, не созданный для того, чтобы таскать тяжёлых мужчин. Переведя дыхание, убегает на маленькую кухоньку, беря кусочек мягкой ткани и мисочку, куда наливает чистую воду. Подходит к Чонгуку, ещё раз, проверяя пульс, начиная расстёгивать испачканную чёрную рубашку, оголяя вид на кожу. Глаза юноши растут в размерах, когда он смотрит на большие гематомы и даже, в некоторых местах, засохшие кровоподтёки. Мочит тряпочку в воде и сначала обтирает ею, бережно убирая кровь с лица и тела. Вода становится мутного, бледно-красного цвета, поэтому омега выплёскивает её в окно и берёт, недавно сделанный, противовоспалительный отвар из Эхинацеи, смачивая в нём новый кусочек ткани и прикладывая к ранам. На гематомы наносит настоявшуюся настойку календулы, чтобы хотя-бы уменьшить их размер и цвет. Аккуратно переворачивает альфу на живот, стягивая рубашку полностью и, кончиками пальцев, гладит гематомы на спине, касаясь их очертания, словно боль от них хочет разделить с альфой, позже нанося календулу. Чонгук приходит в сознание только спустя три дня. Медленно разлепляет глаза, пытаясь сфокусировать взгляд и сразу же жмурясь от боли, из-за ударившего света. Пытается встать, но чувствует нестерпимую боль во всём теле, отчего глухо стонет. Омега, прикорнувший головой на кровати, сам сидя на полу, подрывается к альфе, смотря на него. — Вы очнулись! — стал радоваться парень, словно он ребёнок и ему купили ту самую желанную игрушку, — Я же говорил, что помогу! — Где я нахожусь? — хрипло, после долгого молчания, спросил Чонгук. — Вы у меня в хижине, в лесу, — пояснил омега, — Вас сильно избили и вы были без сознания, но сейчас вы очнулись! Чонгук снова попытался подняться, но снова потерпел неудачу. — Почему я полуголый? — слишком резко спросил альфа, — Что, чёрт возьми, происходит? Ты что со мной сделал? Юноша испугался, начиная крутить головой и выставляя ладони вперёд. — Я… Я не желаю вам зла, — стал оправдываться омега, — Я снял с вас рубашку, потому что нужно было обработать раны… — Прости, я не хотел тебя испугать, — успокоился Чонгук, отходя от шока и рассматривая юношу. Альфа настолько засмотрелся на омегу, на его светло-русые волосы, с золотистым отливом, голубые, такие добрые, смотрящие прямо в душу, наивные глаза, фарфоровую чистую кожу, светящуюся, когда лучики солнца падают на неё через окно, с небольшим румянцем на щеках и такие мягкие розовые губы, не замечая, что юноша зовёт его уже третий раз. -… рошо чувствуете? — Ч…Что? — переспросил альфа, несколько раз моргнув, отводя взгляд. — Вы себя хорошо чувствуете? — повторил омега, мягко улыбаясь. — Не считая боли во всём теле — да, — ответил Чонгук. — О, вы, наверное, хотите кушать? — поинтересовался омега, всполошившись. — Честно говоря, нет аппетита, — сказал альфа. — Нет, кушать надо, особенно вам, — позаботился парень, — Тогда сейчас я обработаю вам гематомы, а потом подогрею суп. Омега посмотрел на Чонгука и потянулся к деревянной тумбочке, где стояли отвары и настойки. Все три дня, несколько раз на дню, он обрабатывал тело альфы. Юноша, не стесняясь, раскрыл плед, оголяя чонгуков торс и осматривал каждый синяк, нежно оглаживая пальцами. — Кожа стала заживать, — улыбнулся парень, вновь прикладывая компресс из настойки календулы. А Чонгук не отрывал взгляд от омеги, рассматривая его задумчивое и сосредоточенное лицо. — Как тебя зовут? — поинтересовался альфа, встречаясь с взглядом голубых глаз. — Тэхён, — ответил омега, — А вас? — Тэхён… — на пробу произнёс он, — А меня Чонгук. — Красивое имя, — сделал комплимент парень. — Твоё имя намного прекраснее. Чонгук положил руку на свою грудь со стороны, где находится сердце, чувствуя его, быстрее обычного, стучание, когда омега ушёл, оповещая, что сейчас вернётся. Он никогда не чувствовал ничего подобного ни к кому, а уж к тем шлюхам, которых он втрахивает в кровать, и подавно. Омега скоро вернулся, с небольшой глубокой тарелкой, где был налит желтоватый бульон. — Я покормлю вас, — сказал юноша, садясь на колени рядом с кроватью, — Извините, в супе только четыре ингредиента, у меня имеется небогатый выбор и мяса нету даже… — неловко усмехнулся парень, — Но он пойдёт вам на пользу! — Тебе не за что извиняться, это я доставил тебе много неудобств, — сказал альфа, пробуя первую ложку. Суп был совсем пресный, но Чонгук ел его, словно это самый дорогой деликатес в его жизни, потому что омега так старается для него. — Что вы, совсем нет, — выпучил глаза Тэхён, — Мой дедушка всегда помогал людям, приводя сюда и излечивая. Он был знахарем, поэтому и меня учил, — рассказывал омега, — А когда его не стало, я стал жить тут самостоятельно. Альфа так заслушался, что не заметил, как юноша скормил ему почти весь суп, но услышав, что омега живёт один посреди леса, поперхнулся последней ложкой. — Ты живёшь тут один? Среди леса? — шокированно спросил Чонгук. — Ну да, — пожал плечами Тэхён, — У меня тут есть много занятий. Например, собрать лечебные травы или собрать грибов и ягод, чтобы не умереть с голоду, — усмехнулся омега, — Иногда даже ловлю рыбу, но это если очень повезёт. — А связь? Электричество? Ты как-то общаешься с внешним миром? Там, по телефону, ноуту? — поинтересовался альфа. — Нет… А что такое телефону и ноуту? — спросил парень на полном серьёзе. Чонгук лежал и смотрел на него в упор, думая: ему сейчас ещё полежать молча, в шоке, или заплакать от жалости и негодования. — Тэхён, ты сейчас шутишь? — Нет, — покрутил головой омега, — Раньше мы жили в небольшой деревеньке, но дедушку называли колдуном и однажды попытались сжечь наш дом, поэтому он, со мной, стал жить в лесу. Тут нету злых людей, спокойно и хорошо, есть небольшие неудобства, но я привык, — грустно улыбнулся юноша, вспоминая время проведённое с дедушкой. — Сколько тебе лет? — спросил Чонгук, спустя время. — Мне семнадцать. — Семнадцать… Ты собираешься проторчать всю свою жизнь в лесу? — Да, — спокойно кивнул омега, — К этим условиям я привык, поэтому нет нужды переезжать. Хотя я уже не раз думал, как выглядит другая часть, та, что за лесом. Альфа больше ничего не стал спрашивать — боялся получить ответ ещё хуже. — Сейчас вам нужно поспать, чтобы набраться сил, — сказал омега, отставляя мисочку и бережно укрывая Чонгука, — Через несколько дней вам должно стать лучше, и вы сможете даже встать, — улыбнулся он, будто бы мать счастлива за своего, идущего на поправку, сына. — Обращайся ко мне на «ты», — альфа, сам того не контролируя, схватил юношеское запястье, смотря в глаза. — Хорошо, как скажешь, — без капельки смущения, от такого действия, сказал Тэхён. Чонгук отпустил чужую руку, переводя взгляд на бревенчатую стену справа от себя, зацепляясь взглядом за ползущего жучка. Он не мог понять, почему омега реагирует на него не так, как другие, словно он не привлекательный и горячий альфа, а какой-нибудь омега или бета. Тэхён ни разу на него не посмотрел, как те шлюхи — со сверкнувшим, от желания захапать себе такого альфу, взглядом, не трогал его тело так, словно хочет оседлать его и кричать от удовольствия на нём. Нет. Тэхён смотрел со всей своей искренней добротой и наивностью, даже не пытаясь притвориться таким. Касался кожи так трепетно и заботливо, стараясь не сделать больно, словно касается нежной кожи своего дитя. Чонгук впервые позволяет трогать себя. Чонгук впервые смотрит на омегу, как на что-то самое прекрасное в его жизни, а не как на доступную шлюху. Чонгук впервые отдал своё сердце омеге.