Мальчик из космоса

Проходят месяцы. Питер просто плывет по течению — его отпуск всё еще не закончился. Мама оставила большое наследство, так что с деньгами проблем нет, и Питер всё больше и больше времени уделяет своему роману. Он любит и ненавидит эту книгу. Иногда ему кажется, что он раскрыл секрет создания гениального произведения, а иногда — что не может и пары слов связать. Ну, по крайней мере, работа над книгой — не самое плохое хобби. Расставание со Стайлзом подпитывает вдохновение Питера. И пусть его муза похожа на нескладного мальчика с глазами цвета темного меда и кожей, бледной, словно лунная пыль. Когда муза приходит, слова рождаются сами собой. Роман всё еще не дописан и весьма ужасен, а Питеру уже пора возвращаться в Стэнфорд. Он сильно нервничает, но понимает причину волнения только в первый день, когда коридоры заполняются потерянными первокурсниками. Только ощутив смешанное с потерей разочарование, Питер осознаёт — он надеялся на счастливое воссоединение. Но Стайлз, конечно, не в Стэнфорде. С чего бы ему тут быть? В стране несколько тысяч университетов, и с такими оценками парень мог поступить куда угодно. И всё равно… Питер разочарован. До этого момента он даже не знал, что рассчитывал на встречу, а теперь… Но Питер справляется. Если последние месяцы его чему-то и научили, так это тому, что мир не рассыпается на кусочки даже несмотря на твоё разбитое сердце. Миру плевать на то, что чувствует Питер, Стайлз или любой другой человек. У каждого своя боль. Каждому хочется счастья. А жизнь идёт своим чередом. Питер ведет лекции и работает над романом. В среду у него первая консультация. Он еще не задавал домашнее задание, которое требовало бы дополнительных объяснений… Обычно в первую неделю приходят испуганные первокурсники, которые не понимают, что вообще происходит на лекциях, студенты последних курсов, которые хотят посоветоваться, и выпускники, которые просто забегают поболтать. Так что Питер не удивлен, когда видит, что у его офиса кто-то переминается с ноги на ногу. А потом этот кто-то поворачивается и смущенно улыбается, и у Питера сердце останавливается. Стайлз. Неловкий, красивый, полный надежды и тревоги. Стайлз краснеет, а Питер просто смотрит на него во все глаза. — Стайлз… — наконец хрипло выдыхает он и подходит ближе, — Ты… Ты здесь. — Ты не против? — Но ты… — Питер тянет руку, чтобы прикоснуться, но вовремя понимает, что это плохая идея: они, черт возьми, стоят в коридоре университета, — Ты здесь учишься? — Нет, — Стайлз прикусывает губу, — Я поступил в Беркли. В Беркли. Значит, Стайлз — не студент Стэнфорда. Не студент Питера. Хейл настолько эгоистичен, что всерьез думает, не повлиял ли он на такой выбор (или не он лично, а крайне негативное отношение Стэнфорда к отношениям между преподавателями и студентами). Питер обрывает себя. Возможно, это вовсе не воссоединение, а достойный конец. — Эм-м, — говорит Стайлз, — Я учусь на когнитивистике. — Ну конечно, — говорит Питер, — Я в тебе не сомневался. Стайлз краснеет еще сильнее. — Ты… — Питер открывает дверь в свой кабинет, — Хочешь зайти? — Да, — говорит Стайлз, и Питер окончательно понимает, что это не прощание, а как раз наоборот. На глазах у Стайлза блестят слёзы, — Господи, да. *** — Я скучал по тебе, — говорит Стайлз между поцелуями, — Господи, Питер, я так по тебе скучал. — Я тоже по тебе скучал, солнышко. Я люблю тебя. — Люблю тебя, — вторит Стайлз, — Очень сильно люблю. И всё становится на свои места. *** Стайлз очень быстро и легко вписывается в жизнь Питера. Хейл любит просыпаться и видеть, что Стайлз всё еще лежит рядом с ним, что одежда парня разбросана по полу, учебники и тетради лежат буквально везде, целая полка в холодильнике забита энергетиками, а старый джип припаркован под окном. Конечно, не всё так идеально. Питера вряд ли пригласят в дом Стилински на рождество, но Хейл особо не расстраивается. Наверное, потребуются годы, чтобы убедить шерифа, что Питер и правда любит его сына… Но у них впереди вся жизнь. Когда Кора приехала в гости, Стайлз нагло ей соврал, сказав, что и правда познакомился с Питером в Бейкон Хиллс, а потом случайно столкнулся с ним здесь и завертелось… Мир до смешного тесен, да? Иногда Питер волнуется из-за разницы в возрасте. Что, если Стайлз слишком рано вступает в серьезные отношения? Что, если из-за Питера он не получает такой важный жизненный опыт? Стайлз называет его идиотом, и Питер счастливо улыбается. Беспокойство, конечно, никуда не уходит, но Питер знает, что Стайлз в состоянии сам решить, что для него лучше. — Ты знаешь, — однажды говорит Стайлз, сидя на полу и смотря телевизор, — Что Сара из моего потока считает, что ты мой папочка? Ну, обеспечиваешь меня в обмен на секс и всё такое. — Ну, — говорит Питер, — Я и правда купил тебе курицу кунг пао, которую ты сейчас ешь. — Я просто обожаю эту курицу. Жениться на ней готов. Но… Хочешь сказать, что ты обеспечиваешь меня курицей? Да ладно. Это же даже не чёрная икра. Ты можешь быть куда более хорошим папочкой. — Ешь свою курицу молча, — говорит Питер, — А потом я отведу тебя в спальню и покажу, кто тут папочка. Стайлз запрокидывает голову и смеется, а потом более-менее берет себя в руки, прикусывает губу и хрипло говорит: — Ох, папочка… Питер хочет ответить что-то язвительное, но все слова куда-то пропадают. Стайлз смеется: — Ладно, потом об этом поговорим. Но чтобы ты знал, Питер: когда-нибудь всё изменится. Всё будет наоборот! — С чего бы? — Потому что сейчас я бедный студент, — говорит Стайлз, — Но через десять лет я буду разрабатывать нейросети и зарабатывать большие деньги, а ты так и будешь преподавать литературу первокурсникам. — Ну да, — Питер ни на секунду не сомневается, что всё так и будет: помимо больших амбиций у Стайлза есть все шансы добиться того, чего он хочет, — Ты ведь будешь покупать мне чёрную икру, Стайлз? — Конечно, — подмигивает Стайлз, — но только если ты будешь в ответ называть меня папочкой. Питер наклоняется и целует его: — Думаю, мы договоримся, солнышко. *** В одну из пятниц Питер приходит домой поздно. Стайлз спит на диване в одних боксёрах. Лунный свет серебрит его кожу. Вокруг дивана разбросаны листы бумаги. Питер узнает в них свой роман, недавно распечатанный и уже исписанный красными пометками и исправлениями. Питер ставит сумку на пол и разувается. Он идёт к холодильнику: еды там нет, а мясо, которое Питер замариновал утром, нетронуто. Значит, Стайлз ничего не ел. Наверняка он несколько часов назад решил «на минутку закрыть глаза», ну и… Питер кладёт замаринованное мясо на тарелку, чтобы потом обжарить, идёт в гостиную и просто… Стоит. Стоит, смотрит на укрытого лунной пылью Стайлза и думает, что он самый счастливый человек на земле. Наконец он подходит ближе, наклоняется и мягко целует Стайлза в лоб. Парень что-то бормочет, но не просыпается. Питер целует его еще раз и уходит на кухню, чтобы приготовить ужин. Стайлз просыпается то ли от шипения масла, то ли от запаха еды. — Хорошо поспал, солнышко? — М-м-м, — Стайлз обнимает Питера со спины и кладет подбородок ему на плечо, — Пахнет классно. — Проснулось голодное чудовище… Стайлз улыбается: — Я прочёл твой роман. Питер тянется за перечницей: — Не стоило. Получился какой-то бред. — Мне понравилось. Очень. Получилась легенда, думает Питер. Современная легенда о звезде, которая падает на землю и принимает облик мальчика. О том, как за ребенком остается след из лунной пыли. О том, как этот мальчик дарит чудо окружающим его людям. Легенда о мальчике из космоса. — И конец хороший, — говорит Стайлз. Питер оборачивается и мягко ведет ладонью по щеке парня: — Один очень умный человек мне однажды сказал, что нам нужно больше книг со счастливым концом. — И правда умный, — улыбается Стайлз. — Умный. А еще любящий, храбрый, яркий и красивый. — Хм-м, — Стайлз краснеет, — и что он в тебе нашел? — А это, — говорит Питер, игриво шлепая парня по попе, — навсегда останется загадкой. Стайлз запускает пальцы Питеру в волосы и смотрит мужчине прямо в глаза: — Это никакая не загадка, Питер. Я тебя люблю. Питер знает, что бывают книги с хорошим концом. Но в жизни счастье — это не всегда конец. Счастье — это начало чего-то нового. Он наклоняется и целует Стайлза: — Я тоже тебя люблю, мальчик из космоса. И их укрывает лунная пыль.