Baby Bom

- Нет. Нет-нет-нет. Викулечка, ты не можешь со мной так поступить! Нет. Ты мне позарез нужна. Да, я понимаю, что у тебя менструальные боли, но у меня сегодня встреча важная. Ну Ви-и-ика… Алё? Алё? Чёрт! Трубка с грохотом полетела куда-то в сторону стены и, судя по характерному звуку, таки до нее долетела. Щелчок зажигалки, выуженная из пачки сигарета, и рука уже сама тянется поднести к ней огонь, как тут же приходит осознание, что это не улица, а квартира, где курить априори запрещено. Еще раз (уже тише и про себя) чертыхнувшись, молодой человек направился на кухню, где можно заменить такую нужную сейчас порцию никотина кофеином. Приблизительно вот так начинается каждое утро Дмитрия Прохорова. Хотя нет, не так. Обычно в это время он выходит из дома, оставив ту самую Вику, которая сидела с человеком, из-за которого Дима не мог курить, где ему захочется. А точнее… - Ма… па… па… - а вот и тот, о ком мы, собственно, говорили. Знакомьтесь – Прохоров Кирилл Дмитриевич. Четыре месяца с момента рождения. Глаза карие – папины, губки пухлые – мамины, носик курносый, отчего-то получился такой, как у папиного деда. Но, несмотря на несходство носами, Дима обожал эту маленькую кроху. Потому что это его сын, его частичка, частичка его Марины… - Кроха, ты проснулся уже? Кушать хочешь, малыш? Сейчас… вот тебе бутылочка. Ну, чего выплевываешь? Вкусное же молочко-о-о… Хотя нет, папа наврал, невкусное, - попробовав белую кашицу внутри бутылочки, молодой папаша наконец понял, что смесь тоже может прокиснуть, если ее не поставить в холодильник. - Господи, ну за что мне это все? – опустив голову и бредя обратно на кухню, Дима мысленно просил Бога вернуть время вспять. Тогда бы не было того, что он имеет сейчас. Нет, он бы не хотел, чтобы не было его малыша, он бы хотел отдать Марину в другую клинику, где были бы лучшие врачи, которые не позволили бы ей оставить его сейчас одного. Включив чайник, Дима опять потянулся за пачкой сигарет в карман. Удивительно, как же быстро привыкаешь к этому. А ведь еще год назад он не курил. Он соблюдал диету, занимался спортом, жрал витамины, потому что Маринка хотела здорового малыша. Ее мечта осуществилась: Кирюша в свои четыре весил семь с половиной кило. Плач малыша вновь помешал Диме закурить. И вспомнить, что чайник уже давно закипел и не мешало бы остудить воду, чтобы сделать смесь. - Ну, ты чего плачешь? Мужчины не плачут. А ты же мужчина? Мда… судя по тому, что ты только что сделал в памперсы, ты определенно мужик, - это было самым «любимым» его делом. Свыкнуться с режимом Кирюши - какать по шесть раз в сутки - Дима никак не мог. Первое время даже приходилось нос прищепкой закрывать, ибо желудок стремился наизнанку вывернуться. Благодарить цивилизацию и ученых за изобретение памперсов и влажных салфеток новоиспеченный папаша никогда не переставал, так как, по рассказам старших, когда-то с этим был вообще капец. Пеленки стирали, а попы мыли каждый раз, как только случалась подобная «авария». Представление о том, что ЭТО можно стирать, заставляло подавлять рвотный рефлекс. - Ну вот и все, маленький. У кого попа чистая? У Кирюхи попа чистая. И у папы чистая, потому что папа тоже купается, - Дима скорчил смешную рожицу, и комнату оглушил звонкий детский смех. – Кто смеялся? Кирюша смеялся? Ну, правильно, папа ведет себя как идиот, а ты смеешься. Ну и пусть, согласен быть идиотом, только засмейся еще разочек, - он надул щеки, показал язык и свел глаза в кучу, а малыш разразился очередной порцией смеха. Взяв чистый подгузник и еще раз осмотрев место своей работы, Дима помотал головой. - Непорядок, - в заключение сказал Дмитрий и пошел к шкафчику с Кирюшиными лекарствами и кремами. «От запора», «от поноса», «от болей в животике» и т.д. и т.п. Желтые стикеры с аккуратными надписями были заботливо приклеены к каждой бутылочке и коробочке, а один большой ярко-красный листочек красовался на самой тумбочке с надписью: «Смотри, не перепутай стикеры». - «От опрелостей», - прочитал Дима и выудил белый тюбик. – Ну, Кирилл Дмитриевич, ноги вверх, попу вниз. Дело сделано: памперс надет. Он одобрительно сам себе махнул головой. С каждым днем становилось все смешнее вспоминать поведение себя самого, когда Кирюшка только появился в этом доме. Хотя бы вспомнить, как тот самый подгузник, который Дима сейчас мог ночью надеть с закрытыми глазами, он впервые вообще нацепил на бедного ребенка задом наперед. Но "практика, практика и еще раз практика", как любил говорить его мастер в колледже. Долгожданный дверной звонок наконец-то прозвучал. - А вот и наша бабушка. Пошли встречать? – Дима взял малыша на руки и пошел к входной двери. - Кто тут такой пупсик? Кто такой сонный? Ну-ка иди к бабуле. А это, собственно, и есть та особа, которая учила его правильно надевать подгузники, распашонки; как нужно кормить, поить. И стикеры на лекарствах - это тоже её рук дело. - Спасибо, Лидия Николаевна, Вы меня очень выручили. Вика заболела, а у меня сегодня французы приезжают, завал полный, - уже на ходу собираясь и набрасывая пиджак, Дима понял, что Лидия Николаевна увлеченно болтает с Кирюшей и не особо-то его слушает. Но некоторые нюансы все же требовали ее внимания. – Мам, - это обращение всегда заставляло бывшую тещу откладывать все дела и обращать внимание на зятя, - я все сделал: переодел, помыл, кремом намазал. Смесь на кухне стынет, постараюсь как можно быстрее. - Ты хоть сам кушал, - мило улыбаясь, женщина гладила пузико лежавшему на диване Кирюше в то время, как тот махал ножками и ручками, упорно пытаясь достать языком до носика. – Я на работе позавтракаю. - Дим, ты береги себя. Ешь хорошо. Смотри, как исхудал! Может, все-таки передумаешь? - Нет, мам, мне нужно учиться самому, - выкрикнул Дима почти на пороге и добавил: - Буду ехать домой, куплю тортик, с Вас чай. Лидия Николаевна с улыбкой посмотрела на висящую на стенке фотографию дочки. - И все же он замечательный у тебя, - по щеке матери покатилась слеза. Как, впрочем, и каждый раз, когда она смотрела на фотографию единственной дочки. С момента ее смерти Дима стал ей родным, и она была безмерно благодарна Богу, что тот от нее не отказался. - Агу, - сказал маленький комочек, отвлекая бабушку от грустных мыслей. - Агу, мой маленький, агу, мой хороший, а кто у нас сейчас кушать будет?

***

- Значит, мы с Вами договорились? – Дима победно улыбнулся, когда партнер убедительно кивнул, услышав перевод заданного вопроса. - Мсье Ришар согласен с Вашими условиями и сразу по приезде во Францию мы вышлем Вам ткань и образцы. Он надеется на результативное сотрудничество с Вашей фирмой. - Я тоже надеюсь, спасибо. Дверь кабинета закрылась, а Дима, наконец, смог дать себе волю и прилечь на мягкий диван, поставленный сюда два месяца назад. Удачная сделка не могла не радовать. Для фирмы это было больше, чем просто хорошо. Да и слово «фирма» было слишком громким для маленькой фабрики с пятьюдесятью швейными машинками. Контракт не особо крупный, но если все пройдет гладко, то он обзаведется хорошими партнерами, постоянными заказчиками, а там можно будет и о расширении подумать. - Мить, ну хватит уже улыбаться как придурок. Нет, то, что ты улыбаешься, это, конечно, хорошо, но ты сейчас уснешь, ты в курсе? Вадим Ершов, или просто Вадька - заместитель Димы, а по совместительству одногруппник, одноклассник и сосед по кровати в детском саду, зайдя в кабинет, сразу уселся на письменный стол. Это место было его любимым и приватизированным еще с тех пор, когда они с другом это все дело мутили. Но Вадька, в связи с урожденной взбалмошностью и разгильдяйством, брать руководство в свои руки упорно отказывался, отдавая бразды правления в руки Диме. - Митька, тебе бы отдохнуть. Может, съездишь куда? На недельку, ну или на пару дней хоть. Синий вон уже ходишь. - Нет, не могу. Французы же… - А я на что? - А кто мне говорил, что из тебя руководитель, как из хуя молоток? - Ну, да, я… - имея хорошую память, Вадим не мог не согласиться. – Но и ты пойми, ты себя так в гроб загонишь. Два месяца уже как привидение ходишь. Может, все-таки согласишься на предложение тещи? Пусть Кирюха пока у нее побудет… - Нет! Кирилл будет со мной жить. Я хочу видеть, как растет мой сын. На этом разговор был окончен. Вадим ещё попытался переубедить друга, но тщетно. «Ребенок должен жить с отцом» - сказал Дима два месяца назад, забирая из дома тещи и тестя маленького Кирюшу. После смерти Марины он долго не мог прийти в себя, но, проснувшись однажды утром, он понял, что Марина бы хотела видеть Кирюшу с ним. Несмотря на уговоры, решение было принято безоговорочно. - Ладно, дружище, - сдался Вадик, - пусть так. Но тебе нужно немного расслабиться. Давай сходим в клуб какой? Или кафе? Посидим, пива выпьем, ты приедешь домой и выспишься. Лидия Николаевна будет только рада посидеть с карапузом. Может, тебе барышня какая понравится? - Вадим! - Все, все, прости. Без барышень. Так, договорились? Завтра? - Ты же не отстанешь? - Нет, конечно. - Ладно, липучка, так и быть. Только без твоих шуток идиотских типа стриптизерш и проституток. - Обижа-а-аешь. Ты же меня знаешь, я не… - Вот именно, что знаю. Поэтому и предупреждаю. - Ладно, зануда. До завтра. - Эу, еще обеда нет, ты что, уматываешь уже? - Да-а-а, - мечтательно протянул Вадик, - я вчера с такой цыпочкой познакомился, закачаешься. - Иди уже, птицевод-любитель, - Дима закатил глаза, как только дверь в кабинет закрылась. Опять приняв горизонтальное положение, парень устало закрыл глаза. Идти куда-либо совсем не хотелось. Да ему последние четыре месяца вообще ничего не хотелось. Но, каким бы это смешным ни казалось, Вадик был прав – нужно что-то менять.