Месть

Райт

Сейчас Я курю уже пятую сигарету, пока Хлоя рыдает в моей комнате, спрятавшись под одеяло. Я наивно полагал, что никто и никогда не сможет насолить мне настолько, что я захочу его убить. Убить реального человека. Я думал, что меня невозможно сломать снова. Думал, что слова Хлои - дурацкая убежденность, навязанная ее отцом, но я ошибался... Когда я открыл фотографию - я понял все сразу. Сначала я протер глаза в надежде, что это просто совпадение, но сколько бы я не отводил взгляд - тот всегда возвращался к татуировке на запястье моей матери. В моей голове сложились все детали, превратившись в ровный, но психоделический пазл, в котором Джордж Дели играет основную роль. Хлоя рассказала всё - про флешку, снимки на ней и снимок в сейфе отца, про таблетки Флунитразепама, сраный мотель в пригороде. Все. Рассказывала каждую деталь, которую могла вспомнить, а я слушал, изводя себя ее догадками. Я думал, что это все стечение обстоятельств, гребаные совпадения, но черт возьми, как же я заблуждался. Мне противно видеть Хлою. Мерзко смотреть на неё, потому что я вижу на ее лице отражение ее отца. Меня тошнит от мысли, что она его дочь. Но ещё больше меня тошнит от ощущения, что и я могу быть его сыном. Это настолько абсурдно и дико. Это странно и омерзительно, и мне хочется сделать ей больно. Я ушёл из комнаты сразу же после того, как Хлоя упала на колени передо мной, умоляя простить ее за то, что сделала ее семья. Она уверяла, что не имеет к этому никакого отношения и мне хотелось ей верить, но, черт, просто я уже больше не могу выносить последствий нашей связи. Я бы предпочёл никогда не встречать Хлою. Я делаю затяжку и скидываю пепел в банку. Надо же, всего лишь несколько часов назад я думал, что делаю правильно, что забираю Хлою из этого проклятого дома, а сейчас я думаю, что ей и здесь не место. Мне нужно пространство, чтобы поговорить с матерью. Остаётся только надеяться, что это было по обоюдному согласию и что Хлоя не является моей кровной сестрой в реальности. Нам понадобится неинвазивный тест на пренатальную ДНК, да только вот вряд ли Джордж Дели добровольно согласится сдать свою слюну на анализ. Сигарета в моих руках стлела уже до самого фильтра, и когда я это замечаю - я выбрасываю ее в пепельницу, стоящую рядом. Никто не станет рассматривать мое заявление на Дели, никто не замучает его мотель проверками. Это очень грязное дело и вряд ли кто-то захочет мне помочь: у Джорджа есть деньги и связи, а у меня только необузданное желание свершить самосуд и добиться справедливости. Извращённой, ужасной и кровавой справедливости. Именно той, какой он и заслуживает. От безысходности мне хочется выть. Самое сложное - показать фотографию в моем кармане моей матери. Остаётся только надеяться, что это было согласовано... правда, эта надежда такая глупая и бессмысленная. Она делает меня слабаком. Я должен уничтожить Дели, но сделать это расчетливо и очень аккуратно. Первая мысль была самой абсурдной и импульсивной. Мне хотелось отомстить ему через его дочь, но я быстро себя отдёрнул: Хлоя здесь не причём. Эмоции душат меня изнутри. Мне тяжело даже дышать, и сейчас мне не поможет ни женщина, ни семья, ни друзья. Только я один могу справиться с тем, что происходит в моей жизни. Снова . В моих висках пульсирует, а череп раскалывается надвое от боли. Ещё никогда в жизни мне не было хуже. Даже когда меня посадили. Но сейчас, все те крупицы моей жизни, которые я так кропотливо собирал - снова распадаются на атомы. В голове крутится лишь одна мысль - Джордж Дели мог изнасиловать мою мать. Я могу быть его сыном. Как и Хлоя. Я больше не могу сдерживать рвотный позыв, поэтому я падаю на колени и всю та еда, которую я поглотил за этот день, с мучительным звуком вырывается из желудка. Меня выворачивает снова и снова, пока не опустошает меня целиком. Мое тело разрывается на части. Я жажду мести. Жестокой. Кровавой расплаты. По венам течёт раскалённая лава, а лицо горит, словно сухие дрова в костре - яростно и стремительно, щёлкая прямо в висках и оглушая меня. Я вскакиваю с колен и начинаю крушить все вокруг. Все то, что я, и моя мать - так кропотливо строили здесь всю свою сознательную жизнь. Я кричу, срывая связки, но мне не становится легче. Разрушения не приносят мне удовлетворения. Сколько ещё сюрпризов уготовила мне жизнь? Сколько я буду расплачиваться за иллюзию счастливой жизни? Я сношу кресло, на котором сидел несколько минут назад. Ломаю каждую деревянную дощечку, представляя, что это кости моего главного врага. Ощущение, что я одинок и предан всеми, кого любил меня не покидает. Мне не хочется жить, но ещё больше мне не хочется приносить успокоение этому уроду. Я не лишу себя удовольствия всю жизнь преследовать его. Следовать за ним по пятам и поганить его жизнь. Я сделаю все, чтобы он заплатил. Недолго думая я иду в гараж и хватаю металлическую биту, десятилитровую канистру бензина, туристические спички и кидаю все это в багажник своей машины. Я уничтожу его. Я завожу машину, и выезжаю из дома на стремительной скорости, не оглядываясь в зеркала заднего вида. Всю дорогу до мотеля я мчусь на предельно допустимой скорости, а стрелка спидометра буквально перевалилась за критическую отметку. Дважды я пересекаю дорогу на красный свет светофора, едва не спровоцировав аварию. Чувствую какое-то радостное, но больное предвкушение от того, что собираюсь сделать, совершенно не задумываясь о последствиях. До пункта назначения я долетаю за считанные минуты, и с остервенением жму на педаль тормоза. Звук тормозящих шин режет слух, а запах жженой резины проникает глубоко в легкие. Я вылетаю из машины, не вытащив даже ключи из зажигания и не закрыв дверь. Вытаскиваю орудия своей мести и бросаю их на асфальт рядом с машиной. Сейчас я жалею, что у меня нет в руках пистолета. Хотя, убивать его битой будет в сотни раз приятнее, ведь он долго будет истекать кровью, прежде чем окончательно умрет, мучаясь от боли в переломанных костях. Я хватаю тяжелую биту, подхожу к окну и начинаю дробить каждое по очереди. Я сношу камеры снаружи и изо всей силы бью битой по деревянной двери несколько раз, пока щепки не начинают разлетаться вокруг, царапая меня. Я улавливаю какой-то шорох позади себя, но игнорирую его. Адреналин в крови плещет так яростно, что перекрывает голос здравого смысла. Кто-то хватает меня за спину, резко и грубо отталкивая назад. Я резко поворачиваюсь и мой взгляд фокусируется на парне, похожего на вышибалу в каком-нибудь дорогом клубе, а из его уха торчит проводок от наушника. Он что-то кричит, но я ни слова не могу разобрать. Откинув биту я бросаюсь на него весом всего своего тела и валю его с ног, молотя его лицо кулаками. Мы катаемся по полу, нанося друг-другу жестокие удары, но боли от них я буквально не ощущаю. С божьей помощью, или из-за прилива адской дозы адреналина я перекатываюсь на парня, вывернув его руку за спину и с силой тяну на себя, пока не слышу характерный хруст и вой парня. Злость застилает взор целиком красным полотнищем и я двигаюсь почти машинально. Пока парень мешкает на земле, прижимая к себе сломанную руку, я хватаю биту с земли и наношу удар по затылку придурка и тот моментально вырубается. Дыхание сбилось от всей возни, которая сейчас происходила, и, тяжело дыша через рот, я беру в руки канистру и щедро поливаю крыльцо окна и двери отеля. Того самого, из которого я не так давно спасал Хлою. Через пробитую щель в двери я вижу, как мешкаются несколько человек. Двое парней, похожих на того, которого я вырубил чуть ранее и ещё одного в чёрном костюме, вырядившегося, словно он главарь этой ОПГ. Не задумываясь о том, что делаю, я чиркаю спичкой и бросаю ее прямо в бензиновую лужу у входа, и отхожу назад, с восторгом наблюдая, как быстро пожар охватывает маленькое здание. Люди внутри начинают бегать быстрее, но я едва ли различаю, что те пытаются сделать. Все происходило так быстро и стремительно, что я даже толком не осознаю, что происходит. Безумная улыбка сводит мои скулы, а увидев, как пожар охватывает крышу здания, я и вовсе начинаю смеяться, как душевнобольной. Удивительно, как быстро можно разрушить дело чьей-то жизни. Всего лишь чиркнув спичкой. И это займёт не больше пары-тройки минут. Я зачарованно смотрю на устроенное мною кострище, не заметив парней, подскочивших сзади и скрутивших мои руки. Падаю на колени, и мою спину придавливают, повалив меня лицом на асфальт. Кто-то что-то кричит, но я уже сошёл с ума. Мой смех не прекращается даже тогда, когда кто-то ударяет меня кулаком прямо в челюсть. Я не пытаюсь сопротивляться и вырываться, поэтому вышибалы за моей спиной с легкостью закрепляют мои запястья железными обручами. - Ты скоро сдохнешь, сука, - рычу я Джорджу Дели, который наверняка находится там - внутри, или же за моей спиной. Неважно. Я уничтожу все, что ему дорого. Я заберу у него все. - Больной придурок, - словно через пробирку слышу я голос одного из парней. А я смеюсь и смеюсь, пока кто-то за моей спиной не вырубает меня окончательно, сильно ударив меня головой о холодный асфальт. Последнее, что я вижу, прежде чем отключиться - это татуированные руки матери на фотографии, которую дала мне Хлоя.