***
Я просыпаюсь, когда дверь машины громко хлопает. В следующую секунду меня уже вытягивают из неё за рукав. Пожилой шериф смотрит на меня осевшими глазами. Его взгляд полон разочарования. Ньюпорт маленький город, и здесь каждый знает другого, но дело не только в этом... этот парень привозил меня сюда и в прошлый раз. - Ты влип, парень, - вздыхая, говорит он, похлопывая меня по плечу и поворачивая меня к себе спиной. Наручники падают с моих рук и я выкручиваю затёкшие запястья. - Не боитесь, что я сбегу? - спрашиваю я, повернувшись к нему. - Нет, ты бы не признал свою вину, если хотел бы удрать, - спокойно говорит он и легко толкает меня вперёд, вынуждая двигаться. - Джордж Дели был тем ещё уродом, но закон в нашем штате не позволяет казнить их, а ты взял на себя эту смелость. Он ведёт меня перед собой в участок, придерживая за плечо. - Ты же хороший парень, Кинг...зачем ты взял на себя этот груз? - причитает он за моей спиной. Когда мы заходим в участок, на ресепшене я сразу же замечаю светлые волосы. Мое сознание мгновенно оживает. Я слышу ее крик и напрягаюсь. Кажется, она стала ещё худее с последней нашей встречи. Узкие плечи поникли, но ее стойка воинственная. Сбоку от Хлои стоит ее друг и он придерживает ее за плечо. С такого ракурса они выглядят гармонично, словно пришли сюда искать потерянного ребёнка в торговом центре. На секунду я думаю, что он подходит ей гораздо больше, чем я: у него есть деньги, хорошая родословная, перспективы, и нет того груза за плечами, который нёс я. Я даже думаю, что если меня посадят, то он сможет ее спасти... Мое сознание не выдерживает такой фантазии, и я отворачиваюсь. Хлоя поворачивается, собираясь уходить, отталкивая от себя парня. Она замечает меня в проходе почти мгновенно - ее зрачки расширяются. Она срывается с места и бежит ко мне. Я не уверен: хочет она меня ударить, или обнять, поэтому я готовлюсь к обоим вариантам. Я рад и одному, и другому, лишь бы ощутить ее в последний раз. Хлоя прыгает на меня, сбивая меня с ног, и я едва успеваю сгруппироваться чтобы поймать ее. Она крепко прижимается ко мне, схватив меня за шею, а ее ноги обвивают мою талию. Кажется, шериф ретируется, зато к нам подскакивают двое других полицейских. - Все хорошо, - успокаиваю ее, - все будет хорошо, - обещаю, поглаживая ее волосы. - Я тебя люблю, слышишь? - произношу я и отодвигаюсь от неё, судорожно разглядывая ее, запоминая ее образ. Кожа Хлои выглядит как-то болезненно - она желтоватого оттенка, а под глазами залегли темные пятна. Светлые глаза застилает пелена слёз. - Я тебя люблю, - отвечает она. - Я вытащу тебя отсюда, - шепчет она, а затем быстро и хаотично прикасается ко мне губами. Хлою почти моментально вытягивают из моих рук, так и не дав нам попрощаться как следует, а меня дергают назад и сцепляют руки за моей спиной наручниками. Мою голову мощно толкают вперед, силой направляя меня туда, где находится помещение досудебного разбирательства. Я еще раз гляжу на Хлою. Та рыдает в голос и тянет ко мне руку, второй пытаясь освободиться от цепких лап, которые крепко держат ее, но друг Хлои - Том - крепко схватил ее за талию. - Отпусти ее, - рычу я на парня, хоть и понимаю, что сейчас я не в силах что-либо сделать. Меня поглощает гнев и я мечтаю вырвать его руки вместе с предплечьем. - Заткнись, урод, - говорит один из полицейских, дергая меня за шиворот. Меня охватывает чувство дежавю и мои зубы сжимаются до скрипа от безысходности. Я готов разорвать всех, кто стоит на пути между мной и Хлоей. Перед тем, как я прохожу в участок, я кидаю последний взгляд на Хлою, но замечаю ее мать, которая выделяется среди всех: она смотрит на все происходящее с задорным интересом, слегка ухмыляясь над всем происходящим. Ее руки сложены под грудью и она даже шаг не делает в сторону дочери. Она просто наблюдает издалека. Разве она не хочет уничтожить меня за то, что я убил ее мужа? Разве она не должна по нему скорбеть? Все происходит очень быстро, и у меня не остаётся время на размышления. Но подозрения моментально охватывают меня. Когда меня заводят в клетку и закрывают ее за собой, меня просят вытянуть руки через прутья и я повинуюсь. Офицер снимает с меня наручники, и, не говоря ни слова, выходит из помещения. Черт! Только сейчас ко мне начало приходить осознание того, что я снова здесь. Чувство долбанного дежавю охватывает меня и меня прошибает отчаяние. Я глубоко вдыхаю, пытаясь утихомирить подступающую панику, но в какой-то момент просто сдаюсь, мой рык в перемешку с криком оглушает даже меня. Я хватаю тяжёлую скамью в углу клетки и кидаю ее прямо на прутья. Клетка трясётся от мощного удара и жалобно скрипит. Я подхожу и пинаю ее раз за разом, вымещая на ней всю свою злобу, пока силы не покидают меня окончательно, и я не падаю на эту же чёртову скамью, на которой сидели сотни тысяч заключённых, возможно даже я сам несколько лет назад. Я сижу там весь день до глубокой ночи, уперев руки в голову. Осознание, наконец, приходит ко мне: на этот раз меня тоже никто не спасёт. Мне не откупиться от всего, что я натворил ночью. Остаётся только смириться с последствиями.***
Следующие несколько дней меня держат в одиночной камере, что только сильнее угнетает меня. Будь здесь еще кто-нибудь - я бы вымещал свою агрессию. Охранникам, чаще всего, плевать на заключённых. Никто не станет тебя спасать. Здесь, в тюрьме, ты либо жертва, либо маньяк - у тебя нет права на что-то среднее. Я постоянно думаю о своей матери, моих друзьях и о Хлое. О последней я вспоминаю чаще всего. Воспоминания с ней - самые болезненные. Сегодня ко мне должны, наконец, прислать адвоката, хотя я и не осознал пока, что скажу ему: было ли это умышленное причинение вреда, или непредумышленное. Я и сам до конца не осознавал. Я блуждал в прострации все это время. Я только сейчас начал осознавать, что натворил, и что мне не отмыться. Мне никогда не быть с Хлоей. Моя мать приходит каждый день, но мне не позволяют с ней видеться. Она приносит мне записки, и чаще всего мне их передают, но я не открыл ещё ни одной. Я не хотел поддаваться эмоциям. Больше всего я боялся сожаления, но и оно пришло, не спросив разрешения. Нахлынуло на меня в один из вечеров и не отпускало до следующего утра. Удивительно, как быстро человек забывает о своих страхах, как быстро притупляются его воспоминания с течением времени. Я обещал себе никогда сюда не возвращаться, но все же нашёл Дели и убил его. Я переживал за мать, за Хлою, за парней (но не мог выудить из полицейских даже слова о последних) и сожалел о преступлении, которое совершил. Сам себе я отрезал путь. Несколько минут назад за мной пришли, повторяя обычную процедуру, когда я прошусь в туалет, или меня ведут на ужин: я вытягиваю руки через железные прутья и их сцепляют наручниками. У здоровенного парня пустая кобура, зато есть дубинка из полимерной синтетики, прикрепленная ремешком к поясу его брюк, которая,выглядит достаточно устрашающе. Меня заводят в комнату для допроса и пристегивают к столу, чтобы я не нанёс увечий своему адвокату и я сижу смирно, ожидая его. Я долго жду. Хоть у меня и отсутствуют часы, но чувство времени меня не покинуло. Я успеваю подумать о разных вещах, но самой позитивной кажется мысль о самоубийстве. Когда дверь открывается, мое тело напрягается. Я сажусь ровно, когда вижу лицо своего адвоката. Ее светлые волосы собраны в пучок на макушке, а безупречный брючный костюм серого цвета словно сшит на заказ. Передо мной женщина, похожая на Хлою, как две капли воды. Чудеса генетики. Я не здороваюсь, и она тоже. Молча она проходит, и садится на стул передо мной. - Что с парнями? - спрашиваю я. - Все хорошо, - отвечает она, не глядя на меня, - один уехал домой сразу же, как только дал показания. Второй, чьи отпечатки были на пистолете, задержался чуть дольше, но его родители быстро внесли за него залог. Я облегченно выдыхаю. - Я думаю, что мы оба понимаем, что тебе не избежать наказания за содеянное, - говорит она, раскладывая бумажки на столе перед моим носом. - Подпиши здесь, здесь и вот здесь. Я не доверяю ей, но, кажется, у меня совсем нет выбора. Руки матери Хлои листают страницы, указывая мне на графу «Подпись». Я ставлю свою роспись на каждой и отодвигаю их от себя. - Я и не надеялся, - говорю равнодушно, - просто удивлён, что вы решили заняться моим делом. Она вздыхает. - Райт, я люблю свою дочь. И, хоть ты мне и не нравишься, и ты убил моего мужа - в некоторых твоих неудачах виновата моя семья. В некоторых? Я фыркаю. - Тем более я не обещаю, что освобожу тебя от ответственности, - серьезно говорит она, оторвав взгляд от бумаг и переведя его на меня, - я просто помогу скосить твой срок. - Почему я должен вам доверять? - Ты и не должен, - просто отвечает Джейн, и продолжает в свойственной себе манере, - Тебе повезло, - продолжает она, - в Род-Айленде отменена смертная казнь. Ты осознаешь, что помимо совершенного убийства, ты нанёс тяжкие телесные повреждения троим людям, один из которых в коме? - спрашивает она, вновь вернувшись к документам. Я смотрю на мать Хлои - Джейн. Она выглядит в точности, как Хлоя, только более...взрослая ее версия? Собранные волосы Джейн стянули ее лицо, а строгий костюм, кажется, намертво приклеен к ее телу. Она холодная и рассудительная, что сильно отличает ее от Хлои. Я ей не доверяю, но у меня не остаётся выбора. - Предварительный суд вынес тебе 30 лет приговора к тюремному заключению: 20 лет за убийство, 10 - за причинение тяжких физический увечий. Если тот парень не выживет - тебе присудят ещё 20 лет, - хладнокровно рассуждает она. - Мы можем скосить срок на 20 лет, если убедим всех, что это непреднамеренное убийство, а увечья нанесены с целью защиты. В итоге, 10 лет тебе суждено отбыть, если тот парень не умрет, и если у нас получится, - Ее печальный взгляд поднимается и смотрит на меня. Она смотрит глазами Хлои. - Это долгий срок, Райт. Когда ты выйдешь Хлое будет уже 33 года, - ее твёрдый голос дрожит, - Расстанься с ней. Отпусти ее. Я умоляю тебя, Райт, позволь моей дочери жить... Я отворачиваюсь, игнорируя ее просьбу. Честно? Я и сам думал об этом. У Хлои, в отличии от меня, ещё есть шанс. Сердце всячески противится даже подобным мыслям, но я не могу сгубить и ее жизнь тоже. - Послушай, у меня с Джо свои счёты. Я знаю обо всем, чем он занимался, и знаю... - она умолкает на несколько секунд, - знаю о том, что он сделал с твоей матерью. Он не говорил мне лично, но мне было несложно сопоставить факты - я адвокат, - Джейн с отвращением усмехается, - Я умоляла Джордана сделать тест на отцовство и признаться во всем твоей матери, но он отмахивался от меня каждый раз, убеждая меня в своей непричастности, ведь твой отец уже тогда встречался с Лиллит. Джордан и Хьюстон были друзьями, ты ведь этого не знаешь, верно? - спрашивает она, нервно постукивая ручкой по столу, - Джо питал чувства к Лиллит, но та встречалась с его лучшим другом - Хью, - она опускает взгляд в документы, - Джордан говорил, что твоя мать была пьяна и хотела этого, что это не было изнасилованием... - она умолкает, - но мне кажется, что Лиллит и сама догадывалась обо всем, что произошло между ними, когда проснулась в своей комнате на следующее утро. Я молчу, внимательно глядя на неё. - Некоторым не суждено быть вместе. Ты и Хлоя были обречены с самого начала... - Хлоя - моя сестра? - тяжело сглотнув, спрашиваю я. Мое сердце бьется со скоростью света и мне кажется, что оно вот вот выскочит из моей груди. Я чувствую, как намокает мой лоб всего лишь за несколько секунд. Тишина, которая образовалась между нами, кажется почти оглушающей и мне кажется, что от давления моя голова взорвется в районе висков. - Джордж Дели - твой отец. Я не смею даже вздохнуть. Меня тошнит, и я оседаю на стуле. Кажется ещё немного, и я точно совершу самоубийство. - Но он никогда не был отцом Хлои, Что? Я недоуменно смотрю на неё. И реальность обрушается на меня как гигантский снежный ком. Что она сказала? - Я же сказала, у меня свои счёты с Джо. - Как вы узнали обо мне и... Она перебивает меня, удобнее устраиваясь в своём кресле. - Я лучший адвокат в этом штате, Райт. Немного влиятельности и хитрости, - самодовольно произносит Джейн. - Вы уверены? В том, что он мой отец? - Абсолютно. Меня не удивляет то, что говорит мать Хлои. Мне кажется, на подсознательном уровне я уже давно смирился с тем, что Джордж Дели мог являться моим биологическим отцом. - И в том, что Хлоя... Она перебивает меня. - Райт, - произносит с осуждением, - я рассказала тебе не для того, чтобы давать тебе ложные надежды на возможность быть с ней. Ты должен ее отпустить. Я ничего не отвечаю. Облегчение накатывает на меня вперемешку с огорчением. У нас появилась очередная возможность, но последствия моих действий снова привели нас к тому, что мы не можем быть вместе. - Мне нужно собрать некоторые документы и взять показания у твоих друзей, - говорит Джейн, складывая подписанные мною бумаги в стопочку. - Мы встретимся с тобой через неделю, но суд назначат не менее, чем через месяц. Если к тому времени парень не выйдет из комы, тебя задержат ещё на некоторое время. Она начинает складывать бумаги в свой портфель, который ранее положила на стол между нами. Она убирает свою ручку и нажимает на кнопку между нами, уведомляющую о том, что мы закончили. Она поднимается со стула и тяжело вздыхает, разглядывая меня. - Я привыкла защищать уродов, но ты, парень, не такой, - спокойно говорит она, - А Джордж был таким. И он заслужил того, что произошло с ним, но, к сожалению, даже если бы они хотели копать под Джо - это все равно не освободило бы тебя от ответственности. В комнату заходят двое полицейских и один из них сразу же двигается ко мне, чтобы отцепить мои руки от стола и проводить меня в мою камеру. Джейн кивает мне головой, и удаляется из комнаты, не взглянув на меня больше. Когда за ней закрывается дверь - я начинаю всерьёз думать о ее словах. Пока меня ведут в камеру, меня одолевает чувство, будто я уже попрощался с Хлоей. И меня не заботит все то, что может произойти дальше. Посадят меня на 10, на 20 или 50 лет - все это не имеет значения, если сейчас я решусь ее отпустить. Я совершил много дерьма, и, наверное, единственным разумным решением в данных обстоятельствах будет отказаться от Хлои. Я не смогу простить себе, если та поставит свою жизнь на стоп, пока будет ждать меня. Даже при самом лучшем исходе мне присудят вдвое больше, чем в предыдущий раз. Заставлять ее ждать - это верх эгоизма, и я не готов позволить себе подобную роскошь.