ты-моя родственная душа

-Тодороки, ты когда-нибудь плакал? -снова Кацуки посетили не самые лучшие воспоминания. Вот так просто, ни с того, ни с сего настолько болезненная сцена всплыла в голове. Русалка и Шото ведь практически одно и тоже, и если в первую же встречу гетерохром не смог сдержать столь горькие слезы, то как же Тодороки, который рядом с ним уже два года? Ведь ему все это время приходилось терпеть взрывной характер и буйный нрав блондина. В ответ лишь пара кивков. Когда это могло быть? Что заставило русалку лить слезы? Из-за чего он это делал? Тодороки старался никогда не показывать грусть, ведь его друг склонен к негативным чувствам. Если он хоть раз позволит напустить на себя хандру, то Кацуки утонет в пучине отчаяния. Русалка не раз замечал, что блондин постоянно копирует его эмоции, поэтому просто не мог вот так, своим временами тоже плохим настроением, заставлять Бакуго ощущать рядом с ним хоть малейшее напряжение. Он всегда показывал только лучшее, что в нём есть. Поэтому последний раз плакал два года назад, ещё до встречи с Кацуки. -Может прозвучать жестоко, но хорошо, что я этого не видел. -Бакуго моргнул пару раз, пытаясь прогнать из разума это наваждение, ведь само собой не всегда перед глазами всплывает улыбка Шото, хоть именно ее Кацуки так желает вспоминать каждый раз. А этот каждый раз происходит постоянно, в любую минуту его жизни. -Самое ужасное, что со мной может произойти-это увидеть твои слёзы. Теперь я знаю как никто другой, как они будут выглядеть. *** Первую неделю подготовки к соревнованиям Кацуки и Шото понемногу сближались. На осознание постоянного наличия соулмейта под боком у них ушёл всего один день. На то, чтобы узнать друг друга, хоть и поверхностно, ушел еще день. На третий им уже было комфортно находиться вместе. За это время они научились понимать друг друга без слов, ведь для каждого были не секретом предпочтения своей родственной души. Человек к хорошему быстро привыкает, образуя своеобразную зависимость. Поэтому они постоянно были рядом, что на уроках, Тодороки пересел на место сзади Бакуго, потому что вокруг него все было свободно, понятно по какой причине; что на переменах, если только в туалет вместе не ходили; что на тренировках, блондин часто носил на руках своего соулмейта до раздевалки. Ведь недавно выяснилось, что он гораздо сильнее, зато гетерохром быстрее и выносливее. Да, уже через три дня они знали преимущества и недостатки друг друга. Бакуго и Тодороки совершенно разные, один лучше в одном, другой абсолютно в другом. Но именно поэтому они так хорошо дополняют друг друга, идеальная пара. Например, Кацуки умел хорошо готовить, но в тоже время Шото прекрасно рисовал. Бакуго приносил свою кулинарию Тодороки на обед, а тот в свою очередь также дарил ему свои шедевры по утрам. Их чувства развивались так же быстро, как и взаимоотношения. Школа перестала напрягать Кацуки, потому что получается, он от Тодороки уходит и приходит опять же к Тодороки. Поэтому блондин с ним никогда вообще не расстаётся, только если по дороге школа-дом и обратно, ну и пока занимается в спортзале. Да, он ярый поклонник спорта, ведь номер один должен быть лучшим во всём. Но теперь как-то пофиг на других, хочется быть первым лишь для одного человека, самого-самого единственного, таких больше нет. А для своей русалки он уже давно и первый, и второй, и третий, но так неправильно, теперь Кацуки осознает, что у каждого должно быть свое счастье, и у его русалки должен быть его собственный Бакуго. Вот только где он? Где Кацуки его найти? На четвертый день блондин понял, ему мало Шото. Период счастья от одного лишь взгляда прошел. Нет, сердце по-прежнему учащало свой ритм, при одном лишь появлении этого человека, но теперь он больше не желает всего лишь разговаривать с ним и прикасаться к нему только пока относит полудохлого в раздевалку, особенно если в заключении они делали что-то типа подтягиваний. Теперь появляется зависимость в двойной дозе соулмейта. Сейчас он хочет Шото и утром, и днём, и вечером, и ночью. О это волшебное время, когда готов разрушить горы, переплыть море и достать с неба звезду, лишь бы он позволил прикоснутся к нему. Хочется брать и отдавать. И если раньше всяких невинных мыслей о своей родственной душе Бакуго хватало чтобы успокоиться, то теперь в его голову лезут настолько пошлые фантазии о Тодороки-человеке, что впору дрочить на его фото, которое Кацуки втихаря сделал, чтобы снять напряжение прежде, чем увидит вживую. Уже в ночь на эти же сутки, когда ещё днём они первый раз обнялись после очередной тренировки, просто Тодороки ни с того, ни с сего резко прижался к нему, крепко-крепко сцепляя руки в замок за спиной, в его сознании сама собой всплывала картинка, где он хватает разноцветные волосы, наматывая на кулак, и вжимает Шото головой в подушку, приподнимая за бёдра и пристраиваясь сзади, а дальше полный стыд. Бакуго даже вспоминать не хочет, оно все равно в голову постоянно лезет, мешая нормально думать хоть о чем-то или о ком-то, кроме гетерохрома, да и о нем в основном в таком ключе. Диагноз: критический юношеский недотрах! Уже даже стыдно своей русалке в глаза смотреть, ведь как ему объяснить, мол я хочу жестко отыметь человека с лицом прямо как у тебя, так что, если застанешь меня за всякими непристойностями с твоей фоткой, знай, это не ты. Бред же, вот и Кацуки не хочет, чтобы русалка узнал его с такой стороны, ведь никогда блондин не проявлял интереса к настолько интимным вещам, он не хранил всяких порно журналов, не смотрел никакой хентай, ни разу ни на кого не заглядывался, а тут на тебе, при одном только появлении своего соулмейта в поле зрения хочется прижать его к любой горизонтальной или даже вертикальной поверхности, пофиг, и вытрахать так, что потом не только от тренировочного поля до раздевалки придется нести, но и везде, куда тому только нужно. Но Бакуго не против такого расклада, ведь Шото абсолютно не тяжелый, гораздо легче самого блондина, а может его таким невесомым делает желание Кацуки всегда быть рядом, пусть даже и таким способом? Единственное, Бакуго не знал, что русалка прекрасно все видит, а временами и слышит, он же ведь не только что родившаяся наивная рыбка, прекрасно понимает, какие у людей потребности. «Ведь вот же ж, Кацуки, совсем недавно ты уверял меня, что вся эта заморочка с соулмейтами-полная чушь, но теперь сам прячешь свой взгляд, видимо потребности засунуть свою штуку в одно место кое-кого определенного совсем задушили». Его настолько смешила вся эта ситуация, что он, наоборот, пытался как можно больше смотреть на Бакуго, прям в глаза. Ну когда еще выйдет возможность вот так поиздеваться над своим другом. Да начиная с этой недели постоянно! Поэтому все выходные Кацуки решил провести в одиночестве, нагло солгав Шото, что уезжает с родителями хер знает куда. И вроде бы все норма, вот только от гетерохрома так просто не избавиться. Такое бывает, когда пытаешься душить свое притяжение к родственной душе. Кацуки не знал, что Шото испытывает тоже самое, его тоже тянет к нему, он тоже хочет его. Все выходные блондин ходил выжатый, как лимон, как будто отжимался, отжимался, и еще раз отжимался. Временами его взгляд был настолько голодный, что русалке становилось страшно за себя же, явно у того в голове в эти моменты было далеко не мы друзья навеки. Но ведь его друг нормальный. Абсолютно. Наверное. Тодороки уже сомневался. Но ему это все порядком надоело, если Кацуки не хочет говорить с ним, то он сам первый поговорит с Кацуки. Хоть и звучит как-то нереально, у них все возможно. Когда в очередной раз Бакуго нарезал круги по комнате, погруженный в свои бесстыдные фантазии, Тодороки не выдержал и со всей дури влепил кулаком в стенку. Вот только на каждое действие найдется противодействие, он это прекрасно знал, но в данной ситуации забыл, а точнее просто забил. Душевное равновесие лучшего друга дороже целостности своей собственной руки. Однако стенка аквариума так не думает. Еще чуть-чуть и пришлось бы русалке пол дня жить в целлофановом пакете, пока не купят новый дом. Зато такое действие сразу привлекло внимание Кацуки. -Ты что совсем ненормальный? -блондину было похер на аквариум, а вот на самочувствие Тодороки, у которого теперь сто процентов рука от боли отваливается, не пофиг совсем. В детстве он постоянно долбил кирпичные стены кулаком из-за нервов, вот только потом этот же кулак первые минут десять даже разжать не мог. Поэтому сейчас степень беспокойства зашкаливает. -На свежий воздух захотелось? Так просто попросил бы, я мог бы тебя и сам достать оттуда. Русалка только покрутил у виска, намекая: «Ты что, совсем дурак? От своей любви настолько потерял голову, что разучился меня понимать?» -А что тебе тогда не нравится? Тодороки покрутил головой также, как обычно люди разминают шею перед тренировкой, делая крест из рук, потом пальцем указывая на глаза, уши и в довершение поднося руку к голове, затем резко убирая ладонь в сторону, типа жест, крыша совсем поехала. Этот язык сложный, но Кацуки понял. «Не делай из меня слепо-глухо-тупого» -гласило скрытое послание русалки, «Я же прекрасно все вижу, слышу и осознаю. Ты ведь знаешь, что после встречи со своим соулмейтом больше никогда не сможешь жить без него, так зачем сейчас убиваешь свои и мои нервы? А о нем ты вообще подумал? Неужели только из-за своей боязни не сдержаться рядом с ним, ты, что-то там для себя придумав, решил держать его на расстоянии? Отношения ведь никогда не стоят на месте, они постоянно развиваются, проходя каждый раз новый этап, не надо этого бояться. Смешно Кацуки, ты и правда думал, что будешь просто смотреть на Шото и про себя говорить, ах, какой он красивый, так бы и глазел вечно, как на статую за тридцать три лимона? Это же бред. Не бойся продвигаться дальше к сердцу своего соулмейта, он тебя уже не отвергнет. Глупо было врать ему про выходные, теперь сам и мучаешься. Если ты его хочешь, то не души в себе эти чувства, когда-нибудь ваша близость все равно должна будет случиться, и ты не в силах этому противостоять.» На этом его длинная и поучительная речь подошла к концу. -Пиздец ты умный. -для блондина такое молчаливое сообщение было полной неожиданностью, но мощным толчком взять себя в руки. Ведь где это видано, чтобы Кацуки Бакуго боялся развития отношений, пусть даже и с самым желанным человеком. Да, пусть Шото знает, как Кацуки его хочет, он больше ни перед чем не остановится. -Все вы, русалки, такие? Тодороки лишь улыбнулся, пальцем показывая на Бакуго: «Такие же разные, как и вы, люди!» -Хорошо, что у меня именно ты. Короче, вот пройдет завтра воскресенье, и я больше никуда его не отпущу! Точно! Русалка лишь помотал головой и сделал слишком ехидное лицо. Кацуки перевел это как: «Ну и хер с тобой!» хоть и прекрасно понимал, что Тодороки вообще то имел ввиду действовать именно сейчас, еще не ночь, а значит не поздно. Но это слишком сложно, Бакуго надо подумать, ведь он очень боится снова обидеть Шото. Нельзя заставить человека любить, поэтому он не хочет ни к чему его принуждать. В понедельник Кацуки бежал с утра из дома в школу точно также, как и в прошлом году из школы домой к Тодороки. На этот раз он обогнал Шото, встречая его в раздевалке, ведь тот всегда приходил немного раньше. Стоило только гетерохрому переступить порог гардероба, блондин тут же налетел на него, крепко сжимая в объятиях и целуя в щеку. Вот это точно было неожиданно. Но Шото резко вышел из ступора и поцеловал Кацуки в ответ, только в губы. Два один в пользу команды Тодороки. Он прекрасно видел на прошлой неделе, как Бакуго начал тянуться к нему, поэтому решил, что совсем не будет сопротивляться, наоборот, сделает сколько потребуется шагов на встречу, ведь та самая бетонная стена давно рухнула. Сейчас, пока у них конфетно-букетный период, когда люди готовы совершать невозможное, не нужно ни в чем отказывать ни себе, ни ему, поэтому Шото просто захотелось его по-детски поцеловать в губы, как мамы, когда укладывают детей на ночь, хоть и сам с пяти лет был лишен такой возможности. -Кацуки, дашь мне переодеться? Только сейчас блондин понял, что сжимает объект своей любви в железной хватке. Так не хочется его отпускать, но выбора нет, они обжимаются посреди раздевалки, а со стороны это, наверное, выглядит не очень. Но ничего, он еще доберется до Тодороки. Очень скоро! После очередной невыносимой тренировки, когда двое из команды участников будущего забега разошлись, а Иида остался на поле помогать учителю разгребать последствия этого ада, Кацуки и Шото сидели в раздевалке и снова говорили о своем. Точнее сидел на лавке только Бакуго, Тодороки стоял на против и отвечал ему глядя в окно, что находилось над головой блондина. -Знаешь, ты прямо как лед, такой холодный и отстраненный. -Бакуго посмотрел на Тодороки, который перевел на него взгляд, совершенно не втыкая, к чему это было сказано. -Но по тебе я осознал, лед тоже может согревать. Да, как рыбы в реке выживают зимой только благодаря ледяному куполу, трава также находится под ним, да и некоторые животные под этой стихией Тодороки зимуют, ведь там, в том прозрачно голубом мире, плюсовая температура. Для некоторых лед-смерть, но для кого-то настоящее спасение. -Кацуки, я не понимаю. -Почему ты так равнодушен к другим? -Блондин вспомнил первую встречу со своей русалкой, когда он в одиночестве находился в самом углу, подальше от остальных, и только ему, Кацуки, он искренне показывал все свои эмоции. Шото точно такой же, конечно, это льстит, но кажется, что для этого есть какая-то особенная причина. -А почему я должен проявлять какие-то чувства к тем, кто мне безразличен. Не узнаешь ли ты в моих словах что-то от себя? -Шото пристально смотрел в ответ, ведь в чем-то они были все-таки похожи. -Это нормально, относиться к посторонним не так, как к своим любимым. Тебе так не кажется? -Единственное, что мне сейчас кажется, что на такое твое поведение есть очень веская причина. -Кацуки заметил, как во взгляде Тодороки промелькнуло что-то неопределенное, но очень похожее на грусть. -Не расскажешь ли? -Расскажу, но только не здесь. -Шото продолжал смотреть на Бакуго, взглядом умоляя не продолжать этот разговор, ведь наверняка это не самое приятное, что было в его жизни. Нельзя просто взять и вытащить наружу чернящие душу моменты из прошлого. Для этого нужно очень много сил и выдержки. Некоторые люди не делают этого и за всю жизнь, но блондин верит гетерохрому, поэтому готов еще подождать, ведь нельзя извлекать из человека правду силой, он не следователь и они не на допросе. -Хорошо, как скажешь. -Бакуго улыбнулся, чтобы немного разрядить обстановку, ведь видно, что Шото себя накручивает. -Я подожду, но не тяни с этим. Не возвращайся к своей старой привычке. Тодороки посмотрел на него удивленными глазами, от куда он вообще знает про страх решать проблемы? Он такого точно про себя не рассказывал. Но как? А у блондина дома живет точно такой же экземпляр, которого очень долго пришлось от этой фобии отучать. Но тот Тодороки справился, значит и этот должен. Бакуго достал бутылку с водой, такой холодной и приятной. Самое то после адской тренировки. Ни капли немедля, он присосался к ней, как к противоядию от убивающего его яда, погружаясь в столь долгожданную прохладу как в оазис в пустыне. Вот только он не один, кто желал это ощутить, Шото смотрел на него такими жалобными глазами, как бездомный щеночек на косточку. И блондин вспомнил, его соулмейт сегодня забыл свою бутылку с водой дома. Но почему он просто не попросит? Кацуки задолбало все это представление, почему Тодороки так замкнуто ведет себя с ним? -Если хочешь пить, просто скажи. -раздраженно произнес он, отрываясь от спасительной жидкости и оставляя в сей волшебной склянке ровно половину антидота от жажды. -Но это твоя. -Тодороки понимал, как это глупо звучит, особенно по отношению к своему соулмейту, ведь Кацуки постоянно кричит, что у них все общее и обычно сует ему в рот что-нибудь из своего обеда, учитывая то, что сам же его для Шото и приносит, и заставляет съедать полностью, даже когда тот неголоден. -Либо ты ее выпьешь, либо я вылью тебе это на голову, чтобы освежить и вставить мозги на место! -эта игра, заставь меня, так выводит Кацуки из себя каждый раз, когда Шото сопротивляется ему. Например, когда тот не позволяет впихнуть в себя еще и половину порции обеда Кацуки, после того как гетерохром уже съел свой, то блондин просто хватает его, крепко зажимая, и кормит насильно. И ведь Тодороки всегда сдается, поэтому Бакуго знает, что сейчас он начнет обижаться и отнекиваться. -Не буду пить. -проговорил Шото и отвернул голову в сторону от Кацуки. Вот оно! Придется поступить также, как и всегда. Бакуго делает три глубоких глотка и резко хватает Тодороки, дергая на себя и впиваясь в его губы, такие сладкие и желанные. Шото ничего не остается кроме как покорно открыть рот, позволяя туда проникнуть столь желанной жидкости, но теперь уже в комплекте с языком своего спасителя от жажды. Вот так и произошел первый поцелуй. Гетерохром окончательно пересел к блондину на колени, обвивая шею руками и незамедлительно отвечая. Жарко, душно, все тело зудит от напряжения, но это неважно, по крайней мере в данный момент. Все проблемы забываются в миг, все страхи покидают разум, а возбуждение возрастает в геометрической прогрессии с знаменателем бесконечность. Кацуки притягивает Шото еще ближе, намертво вжимая в себя и обнимая за талию. Вот она, сторона Тодороки, которую можно изучить только по человеку, но эти открытия так приятно делать. Эйфория прямо как у археолога, наконец откопавшего древний город, как у путешественника, открывшего новый континент, как у исследователя, нашедшего древнюю затонувшую Атлантиду. Нельзя передать все нахлынувшие эмоции словами. Кацуки языком изучает рот Шото, и наконец понимает, что гетерохром, как и говорил его русалка, уже никуда не уйдет. Как и мечтал, блондин хватает разноцветные волосы на макушке, безжалостно сжимая и наслаждаясь столь несдержанным стоном, таким ожиданно-неожиданным, низким и болезненным, но в тоже время высоким и наслаждающимся. Гетерохром совсем не скрывает свой голос, а зачем? Ведь он сам прекрасно понимает, чего от него хочет Бакуго. Но только не в такой обстановке. -Кацуки, не здесь. -он резко слез с колен блондина, разрывая столь теплые и приятные объятия. Секунда промедления, и его никто бы уже не выпустил, значит действовать надо быстро, ведь единственное его преимущество-это скорость. -А если сейчас Иида войдет? -Ну и похер на него! -Бакуго понимает, что гетерохром прав, но со своим возбуждением ничего поделать не может. Весь мир окрасился в цвет его же глаз, красный, а взору предстает такой милый и раскрасневшийся Шото, что сдерживаться совсем невозможно, он не выплывет из этого океана удовольствия, волны постоянно тянут назад, в самый центр, как бы он не брыкался и не сопротивлялся. -Быстро иди сюда! Тодороки от такого резкого и повелительного тона передернуло, так к нему обращается лишь один человек. Но почему, даже сейчас, Шото не может сравнить Кацуки со своим отцом, а тем более сказать, что они хоть каплю похожи? Ведь оба приказывают, заставляя подчиняться. Так почему же хочется делать все, что говорит Бакуго? Почему никак не удается ему сопротивляться? Кацуки тянет к Шото руку, и тот незамедлительно протягивает свою в ответ. Кацуки хватая резко и сильно, тянет на себя, но Шото совсем не больно, хочется большего, гораздо большего, поэтому он без раздумий отдается во власть самому любимому человеку. Бакуго перекидывает его через плечо и уносит в душевую комнату, закрывая дверь на засов. И то, что Иида не сможет ополоснуться после столь выматывающей тренировки, только его проблемы. А то, что Бакуго еле держится на грани жестокого изнасилования, проблема только Шото, которому теперь придется столь горячий нрав остужать. Но сейчас любой способ подойдет. Уже внутри блондин грубо опускает Тодороки на пол, сразу толкая к стенке, но тот каким-то чудом удержался на ногах. Падать ни в коем случае нельзя, здесь как в толпе паникующего народа, стоит очутиться сидящим на пятой точке, и ты труп, она сметает все со своего пути. Также и Кацуки, ему уже пофиг, где и как, он уже не даст подняться, поэтому надо держаться до последнего, иначе первый раз и правда произойдет в раздевалке. Так как пойти до конца тихо вряд ли получится, и сейчас особо то и не хочется, а за стеной в любой момент может показаться нежелательный очевидец, придётся ползти окольными путями. Тодороки, меняя их положение так, что теперь у стены стоял блондин, пытается стянуть с него штаны, одновременно опускаясь перед ним на колени, благо тот ремень не носит, иначе все бы затянулось. Когда молния наконец поддалась, и материальное препятствие в виде школьных брюк больше нечему держать на теле, Шото резко дергает их вниз, подцепляя в придачу и нижнее белье. В губы сразу же уперлась головка такого горячего, истекающего естественной смазкой, члена. Первая мысль, посетившая гетерохрома, когда он увидел всю эту картину, было «нереально огромный». Видимо выражение лица тоже не скрывало эмоции удивления, потому что откуда-то сверху послышался смешок: -Что, принцесса, брезгуешь? Нет, он не о том подумал. Шото совсем не противно, это и правда лишь чистое удивление, поэтому он незамедлительно прошелся языком по всей длине, показывая, что назад уже не отступит. Но он прекрасно понимал, что лишь облизывание не принесет никакого результата, в итоге Кацуки разозлится и воспользуется Тодороки немного по-другому. Гетерохром открывает рот, уже пристраиваясь на нужною траекторию, как волосы резко наматывают на руку, опять, и грубо насаживают на свой член. Наглость? Еще какая! Но Шото не в том положении, чтобы возмущаться, ему приходится подчиниться. Он уже совсем не контролирует процесс, Кацуки сам задает комфортный для себя темп, используя в целях самоудовлетворения рот Тодороки. Ему самому не верится, надо же, сын мера этого города, сейчас в душевой в раздевалке стоит на коленях и делает минет. Кому скажи не поверят. А Бакуго сейчас просто кайфует. Рот его принцессы такой горячий, просто представить невозможно, как в нем приятно, с каждым толчком хочется засунуть все дальше и дальше, но нельзя, красная граница уже найдена, при ее пересечении Шото будет больно, а это недопустимо. Бакуго уже чувствовал постепенно подкатывающее облегчение, вот только отпускать Тодороки из такой крепкой хватки совсем не хотелось. Трогать его волосы так приятно, они невероятно мягкие, наверное, даже самые брендовые шампуни не дадут такой сногсшибательный результат. Ведь внешность Шото так идеально гармонирует с его внутренним я. Он сам по своей природе очень мягок и добр, хоть и не показывает этого на людях. Но такая личность делает его слишком ранимым, Бакуго уже на своем печальном опыте убедился, как легко обидеть Тодороки, поэтому хочется вечно его оберегать, укутывая самой нежной в мире заботой. А еще хочется быть личным пушистым медвежонком Тедди, специально для Шото, только для него. От такой близости блондин не продержался долго, не успевая оттащить от себя Тодороки, он кончил тому в рот. Да что лукавить, он и собирался сделать именно это. Но сейчас лицо Шото невообразимо: розовый румянец на щеках, чуть приоткрытый рот, откуда теперь стекает сперма в уголке, небольшие слезинки на глазах, нет, эти слезы совсем не ранят, они абсолютно не те, что были раньше. Гетерохром совсем потерял связь с реальным миром, находясь в некой прострации. Кацуки за подбородок приподнимает его голову на себя, резко опускаясь перед ним и утягивая во второй их поцелуй, такой нежный и мягкий, совсем другой, нежели первый. Когда они вошли обратно в раздевалку, вещи Ииды были все еще на месте. Самое время незаметно свалить, ведь в душевой они перевернули все с ног на голову, пока Шото пытался поменять их с Кацуки местами, чтобы не быть самому вжатым в стену. Да, ради этого пришлось попотеть, но оно того стоило. Поэтому сейчас, быстро переодевшись, они сбежали с места преступления, оставляя все на капитана команды. Бедный Тенья, его постоянно используют в роли уборщика. С тех пор Кацуки и Шото повторяли это после каждой тренировки, то есть еще два раза. Ведь стоило Бакуго увидеть, как Тодроки переодевается, и все, крышу рвет моментально, а дальше по ранее прописанному сценарию. Вот так быстро и настал последний день перед соревнованиями. -Кацуки, куда ты меня несешь? Бакуго и Тодороки решили провести этот вечер вместе, но, когда гетерохром ждал его в назначенном месте, на него сзади кто-то резко накинулся, сжимая в крепких объятиях, и слишком быстро завязал глаза. Ну понятно кто это был. Затем его, как обычно, схватили на руки, и понесли куда-то в свое логово на растерзание. -Почти пришли, потерпи немного. -прошептал Кацуки, создавая таинственную обстановку, Шото точно должно понравиться, он же такой романтик. Наконец дойдя до назначенного места, он поставил свою ношу на ноги, заботливо развязывая черную повязку, как у заложника -Все, пришли, можешь открывать глаза. -Вау. -единственное, что смог выдавить из себя Тодороки. Они стояли на крыше огромного здания, а перед ними весь город был как на ладони. Очень радовало то, что через две минуты должен быть закат. Но одно не давало покоя, Шото не слышал ни каких звуков лифта, а сколько этажей в этом строении? И все это время Кацуки нес его на руках, да такое вообще возможно? Гетерохром повернулся лицом к своему охотнику, прожигая его беспокойным взглядом. Но Тодороки-он и здесь перед ним, и дома в аквариуме таким же Тодороки и остается. Для Кацуки прочитать такое немое обращение проще, чем сложить два плюс два. Он лишь улыбнулся и развернул Шото обратно, в сторону города, обнимая сзади. -Да не волнуйся, тут всего тридцать этажей. -он почувствовал, как его любимая обнимашка вздрогнул в его руках. Целых тридцать этажей и плюс дорога сюда, Кацуки точно потомок человека? -Хоть сейчас забей на все, думай только обо мне. Шото лишь улыбнулся, дальше зарываясь в объятия блондина, он такой горячий. Тодороки никогда бы не почувствовал это тепло с кем-либо другим, стена между ними давно уже рухнула, шаг на встречу друг другу наконец сделан. -Я всегда думаю лишь о тебе. Уже смотря на закат, Кацуки вспомнил одну очень важную вещь. -Слушай Шото, завтра мы просто обязаны занять первое место. -он развернул Тодороки лицом к себе, строго смотря на него. -Обещай, что ни за что не сдашься. А в ответ лишь тихое: -Обещаю.