Бремя совершенства

Сильнее всего ему хотелось уйти домой и запереться там, как в крепости, но он знал: там его быстро обнаружат. Дерк убежал в холмы, окружающие Кавем, не взяв с собой ни еды, ни инструментов. Всё, что у него было - это два кинжала и забрызганная кровью одежда, слишком лёгкая, чтобы спасти от суровой горной зимы. Сердце его мучительно сжималось, когда он думал о сокровищах отца, оставленных на разграбление - именно такие мысли проносились в его голове - его бездарным бывшим согражданам. Обезумев от гнева и непрекращающегося страха, он бродил по холмам, почти не сгибаясь под пронизывающим ледяным ветром, и лишь изредка прятался в расщелинах и пещерах, когда слышал далеко в тумане поступь конного отряда. Он знал, что Дарда ищет его, ослеплённая жаждой мести, и не хотел попадаться ей, пока не будет готов. Только бы заманить преследователей в ловушку, оторвать их друг от друга, и тогда-то он расправится с ними поодиночке! А потом вернётся обратно в свой дом и заберёт всё, что принадлежит ему, даже если для этого придётся объявить войну всему Кавему! Однажды он спустился с холма к болоту, что раскинулось на границе между гномьими владениями и долиной, где жили люди. Он хотел поискать под снегом немного ягод, чтобы чуть-чуть утолить голод. Но едва он сделал первый осторожный шаг на присыпанную снегом тропку, как громкий крик оглушил его: - Вот он! Я вижу его! В ту же секунду боевая стрела со свистом вонзилась в снег рядом с Дерком. Вскрикнув от ярости, он бросился бежать, не оборачиваясь на холмы - он знал, что преследователи ждут его там. Почти ничего не видя в тумане, Дерк бежал всё дальше и дальше вглубь болота, пока крики не затихли у него за спиной. Он понял, что затерялся в тумане, и враги не увидят его. От этой мысли он захохотал - громко и безумно - но в следующий миг хохот сменился криком: почва начала быстро проседать под его ногами, и всего несколько секунд спустя Дерк оказался по пояс в ледяной болотной жиже. В полном ужасе он начал барахтаться, пытаясь дотянуться ухватиться за что-нибудь, но все коряги, на которые натыкалась его рука, тут же ломались. Ужас охватил Дерка. Он умрёт здесь, далеко от родины, и его тело будет навечно похоронено в болотной грязи. Он вновь вскрикнул, но его крик был слабым и тихим, больше похожим на стон. Трясина затянула его уже по плечи; холодная вода, пахнущая гнилью, подбиралась к его лицу. Дерк закрыл глаза и взмолился Анару, почти не надеясь на успех - ведь царство Анара находилось в пещерах под землёй, а он покинул их, добровольно взяв на себя позор и ужас изгнания... Он был так голоден, вокруг было так холодно, и в его душе воцарилось такое отчаяние, что на несколько мгновений он лишился сознания. И тогда, на границе между сном и смертью, он вдруг вспомнил, что именно сказал ему Уду в тот бесконечно далёкий день битвы - и значение этих слов открылось ему с такой жестокой ясностью, что он вскрикнул и пришёл в себя. "Проклинаю тебя Бременем Совершенства", - вот что сказал вожак гоблинов, жестокий колдун, пожелавший оставить за собой последнее слово в этой битве. И это слово дало свои плоды: оно проросло в душе Дерка, как ядовитое растение, и лишило его разума. В приступе гордыни он убил Нарина, Гема, Гларта Белобрада - ни в чём не повинных гномов, каждый из которых был в тысячу лучше, чем он! И всё ради совершенства, которого ему никогда не достичь. Его отец был прав, и Дарда была права: когда-то он был истинным воином, и ему стоило им остаться, а не биться над тем, что было ему недоступно. Теперь, когда он полностью осознал, что натворил, он больше не желал выбраться из болота - он хотел умереть, и такая смерть больше не казалась ему ужасной. Она была вполне подходящей для такого подлого, жестокого дурака, как он. Чьи-то шаги послышались ему в тумане. Кто-то бежал к нему, быстро, но осторожно ступая по зыбкой почве. Дерк открыл глаза. Он был готов увидеть Дарду, торжествующую и яростную, с мечом наголо, но вместо неё из тумана вынырнули две фигуры, слишком высокие для гномов. ...Люди с долин всё ещё не оправились после набегов гоблинов. Они старались держаться ближе друг к другу и подозрительно относились ко всем чужакам. Но Дерка они приняли радостно - ведь именно гномы из Кавема положили конец нашествию Уду. Первые несколько дней он провёл как в тумане, постоянно проваливаясь в тяжёлый, наполненный кошмарами сон. Когда он приходил в себя, то видел, что находится в бревенчатой хижине с маленькими окнами. Мужчина и женщина, жившие здесь, заботились о нём, как о заболевшем ребёнке, и это наполняло его душу одновременно и благодарностью, и стыдом - ведь его спасают от смерти люди, те, кого он всю жизнь презирал и считал варварами! Через неделю, когда Дерк окреп настолько, что снова смог ходить, ему сообщили, что его хочет видеть шаман племени. Молодой гном понятия не имел, что шаману понадобилось от него, но спорить не стал, и вместе со своим провожатым - мальчиком-учеником шамана - вышел из хижины. Когда неделю назад его принесли сюда, он был так обессилен, что не замечал ничего вокруг. Сейчас он впервые увидел деревню, в которой находился. Лишь немногие из домов были построены из дерева; большинство жителей ютилось в шатрах, а то и просто в шалашах. Дерк уже знал, что в этой долине собрались остатки четырёх племён: лишённые крова люди забыли о старой вражде и старались держаться поближе друг к другу - так легче было пережить зиму и, в случае чего, отбить новое нападение гоблинов. Шаман Дионор считался неофициальным главой этой общины. Его шатёр, сшитый из бычьих шкур, располагался на возвышенности. Когда Дерк подошёл, то столкнулся взглядом с пустыми глазницами бычьего черепа, подвешенного на шест у входа в шатёр. Холодная чернота этих глаз заставила его вздрогнуть - он вдруг ясно представил себе череп Нарина, мутно белеющий в глубине ущелья... Дионор сидел на одеяле, скрестив ноги. Дерк, ожидавший увидеть глубокого старика, был удивлён, когда увидел крепкого широкоплечего мужчину, в чёрных волосах которого виднелась лишь одна седая прядь. Ему явно было столько же лет, сколько и Дерку - пятьдесят - но если гном был ещё молод, то человек уже стоял на пороге старости. - Здравствуй, Дерк, сын Рогина, - произнёс шаман. Голос его был ясным и звучным, а знание гномьего языка - отличным. - Садись. Я ждал тебя уже очень давно. - Прошу прощения, - смиренно ответил Дерк. - Я был болен, и не смог прийти раньше. - Я не об этом, - покачал головой шаман.- Я знал о том, что однажды встречусь с тобой, ещё много лет назад. Наверняка ты многое слышал о моём народе, и знаешь, что в каждом племени есть шаман, который хранит знания и беседует с богами. Когда шаман чувствует, что время его иссякает, он должен найти среди жителей своего племени способного мальчика двенадцати лет и обучить его своему мастерству, чтобы тот стал его преемником. Дионор ласково взглянул на ученика, который тихонько стоял у двери: - Думаю, ты уже познакомился с моим учеником? Когда-нибудь он займёт моё место, пока же он только учится. Достичь совершенства в учении непросто, ты ведь это знаешь, Дерк? Дерк снова вздрогнул и внимательно взглянул в серые глаза шамана. Похоже, Дионор знал о нём очень многое. Будто в ответ на его мысли, шаман медленно кивнул: - Мне известно твоё прошлое. Все эти дни, что ты был между жизнью и смертью, я был рядом с тобой, и удержал твой дух среди живых. За это время мне открылось многое из того, что ты желал бы скрыть даже от самого себя. - Тогда ты знаешь, что я сделал, - глухо ответил Дерк. - Я убил Нарина, своего гостя. Я убил Гларта Белобрада, правителя своего народа. Я убил двенадцать великих мастеров, цвет своего города. Мне нет прощения. Я должен был умереть. - Нет, - покачал головой Дионор. - Дай мне договорить. Я знал, что ты придёшь сюда, потому что много лет назад мне открылась воля богов. Они сказали мне: "Придёт день, когда твой народ будет на краю гибели, когда злая воля колдуна принесёт горе и разрушение, и тогда к тебе явится Дерк, сын Рогина, великий воин и кузнец. Он спасёт твой народ". Дерк замер, оглушённый услышанным. Он - воин и кузнец? Он - тот, кто спасёт людей от гибели? Его душа отказывалась это принять. - Дионор, - заговорил он медленно и осторожно, - это какая-то ошибка. Я - не тот, кто вам нужен. Я всего лишь жалкий, подлый, трусливый убийца. Мне жаль, что ты потратил столько сил, чтобы спасти меня - я этого не заслуживаю. Колдун, о котором ты говоришь - это Уду, а он уже однажды проклял меня. Я принёс горе своему народу, и не хочу сделать то же самое с твоим! - Ты не принесёшь нам горе, - торжественно ответил шаман, - ты принесёшь нам свободу. Верь мне. Пойдём! Есть кое-что, что ты должен увидеть своими глазами. Через полчаса Дионор и Дерк приблизились к подножию древнего кургана, окружённого кольцом из гладко обтёсанных камней. Камни обрамляли вход в курган - тёмное отверстие, из которого тянуло холодом. Дионор зажёг фонарь и вошёл внутрь, на ходу сказав Дерку: - Иди со мной. Не бойся, там нет ничего опасного. Дерк вошёл и огляделся по сторонам. В центре пещеры виднелась прямоугольная яма в полу, где лежал длинный человеческий скелет. Скелет был облачён в примитивные доспехи, но рогатый шлем, сверкавший на черепе, был, совершенно точно, гномьей работы. - Прекрасная работа, - хрипло проговорил Дерк. - Что это? - Это - очень древняя вещь, - произнёс Дионор, встав рядом с ним. - Когда-то, когда Кавем только появился, Торвиг, первый великий вождь нашего народа заключил договор с правителем вашего города. В знак дружбы ваш правитель подарил вождю шлем, изготовленный великим мастером Фалином. Говорят, когда Фалин впервые увидел этот шлем, дар предвидения снизошёл на него, и он воскликнул: "Я вижу этот шлем на своём потомке!". - Не может быть! - прошептал Дерк. - Фалин Синеглазый - это мой прапрадед! Великий основатель нашего рода! - Теперь видишь? - спросил Дионор. - Впервые за всю нашу историю мы позволили чужаку войти в гробницу Торвига! Ты сможешь взять этот шлем, и с его помощью победишь колдуна, мучающего наш народ! Дерк перевёл взгляд на скелет великого вождя. Он всё ещё испытывал сомнения, но с каждым моментом в нём зрела решимость отплатить Уду за всё, что он сделал с ним, с его народом и со всеми этими людьми. - Мне нужно железе, - наконец произнёс он. - Я должен сделать молот.