***
Как предсказывал шиди, Мадам Юй его отловила и прошлась по любимому хвосту цзыдянем. Прошипела не меняющуюся лекцию о его распутстве, лени, беспечности и далее по списку. Досталось и Цзян Чену, неудачно проползавшему мимо. Зато Усянь мог пожаловаться шидзе, и она его пожалела. Перед тем, как уползти на ужин, она попросила не ссорится с Цзинь Цзысюанем. Вэй Ин пообещал постараться, понимая, что может не сдержаться.***
Представления Усяня не отличались от реальности, кобра задирал нос, будто небожитель, снизошедший до них с небес. Только просьба дорогой шидзе не ссориться с Цзысюанем останавливала его, и удерживающий его А-Чен. Разозленный Вэй Усянь отправился в отдаленный уголок Пристани. «Там как раз недавно расцвели лотосы, — думал он, — и семян поем и от кобры отвлекусь». Какие-то странные чуть приглушенные звуки доносились до ушей Вэй Усяня, когда он проползал мимо небольшой поляны, укрытой со всех сторон кустами.Чертово любопытство победило здравый смысл. Стараясь двигаться как можно тише, он медленно пополз к его источнику. Картина, представшая пред его взором, когда он чуть отодвинул ветви куста, поразила его. Напыщенная кобра, доведший своим бахвальством его с шиди до злости — плакал. Это картина никак не желала укладываться в его голове. И все же… Как бы сильно Цзинь Цзысюань его не злил, он, не желающий показывать другим свои слабости, оставил чем-то опечаленную кобру в одиночестве. «Должно быть, — думал Вэй Ин, отползая подальше, — этот кобра тоже не любит выглядеть пред другими уязвимым». Он так и не дополз до лотосов. Случай сильно врезался в память юного нага. Вэй Усянь стал пристальней наблюдать за коброй. И замечал то, на что раньше внимания бы не обратил. Холодную вежливость во взгляде, когда он общается с шидзе. Усталость и боль в голосе и в глазах, стоит госпоже Цзинь начать читать сыну проповеди о безупречности Цзян Яньли или об его недопустимом поведении. Неуверенность, прячущуюся за горделивыми словами. Колкие речи кобры практически перестали его задевать, стоило ему обращать внимание на самого Цзинь Цзысюаня, пытаться понять, что он на самом деле хочет сказать, а не как говорит это. Нервно мечущийся хвост, высокие ноты в голосе, взгляд, убегающий от прямого контакта. «Он нервничает? Или он чего-то боится?» — подумалось Вэй Ину, во время очередного спора. Нага пугала эта реакция кобры на него. Ведь остальные удостаивались лишь его раздражения, превосходства или же злости. Почему на него самого Цзысюань реагирует иначе? Он не мог найти ответа на этот вопрос. Но обещал сам себе, что обязательно докопается до истины. Когда он вновь услышал плач, не смог удержаться и посмотреть. Как Вэй Ин и ожидал — это вновь был кобра. Несколько минут наг в раздумьях прятался. Потом что-то для себя решив, он осторожно подполз к Цзысюаню. Обняв его спереди, Вэй Усянь стал успокаивающе гладить кобру по голове и спине. Ханьфу Вэй Ина насквозь промокло от соленых слез, когда плач все же стих. Цзысюань поднял заплаканное лицо на нечаянного свидетеля своей слабости. — Вэй Усянь?! — зашипел он, вырываясь из объятий. — Что ты здесь забыл?! — Пришел на чей-то плач, — немного слукавил тот. — А мимо проползти не мог? — Не мог, — мягко ответил Вэй Усянь. — Тебе не идут слезы… — Что? — не понял кобра. — Я говорю, — подполз ближе, — что тебе не идут слезы. — Какое тебе вообще дело? — уже спокойнее спросил Цзысюань. — Сам не знаю, но видеть твоё заплаканное лицо не могу. — Странный ты в последнее время… На оскорбления не реагируешь, в ответ не шипишь, теперь еще и успокаиваешь… Зачем? — Просто заметил часть истинного лица за горделивой маской. Подползающий ближе Вэй Усянь наконец дополз до кобры, и аккуратно, чтоб не спугнуть, вытер слезы с лица. — Расскажешь теперь всем какой я плакса? — не вырываясь прошипел Цзинь Цзысюань. — Если ты этого так хочешь. — Не надо. — Тогда не скажу. Они еще какое-то время посидели так: неподвижный кобра, и поглаживающий его лицо наг. А после Цзысюань, неуверенно улыбнувшись, пополз к себе. Проследив за фигурой кобры пока та не скрылась, Вэй Ин тоже повернул к своей комнате.***
Цзян Чен в шоке смотрел, как его шисюн спокойно общается с коброй. Вэй Усянь получил солнечный удар? Мама слишком сильно цзыдянем настучала? Просто с ума сошел? — Вэй Усянь! — прошипел наследник Цзинь. — Да, Цзинь Цзысюань? — улыбнулся ему названный. Вы представили это? Вэй Усянь улыбнулся кобре! — Цзян Чен, — весело прошипел он, — я пообщаюсь пока с Цзинь Цзысюанем. Не скучай тут без меня! Потерявший дар речи Ваньинь смог только растерянно кивнуть, провожая взглядом своего шисюна. Весело болтающего в ответ на раздраженное шипение кобры шиди! «Либо они на солнце перегрелись, — думал Цзян Чен, — либо я. Поползу к шидзе. Может она что-то об этом знает?! Или успокоит в крайнем случае…» Продолжая поражаться странному поведению брата, он направился в противоположную от него сторону. Вэй Ин тут же забыл о мелькнувшей мысли объяснить все шиди, обращая все свое внимание шипящей от волнения кобре.***
Такое поведение Вэй Усяня и самому Цзинь Цзысюаню казалось странным. Он не мог понять, неужели это его слабость так повлияла на Вэй Усяня. Почему он улыбается и спокойно отвечает на все его выпады, а не шипит в ответ? «Может, — думал Цзысюань, — мы все же подружимся, как я всегда и хотел. У меня ведь совсем нет друзей и как надо с ними общаться я тоже не знаю… Хоть бы это не была злая шутка…» — А почему ты так долго собираешься? — не заметил очередного выпада Вэй Ин. — С прической возился, — почему-то признался Цзысюань. — А чего с ней возиться? Раз — два и все. Цзысюань скептически оглядел неряшливый хвост Вэй Усяня. — Попробовал бы что-то аккуратное и красивое сделать, — недовольно зашипел он. «Знал бы, как я хочу ходить со сложными прическами, только сложнее хвоста ничего не выходит», — недовольно думал кобра. — Легко, садись. — улыбаясь предложил Вэй Ин. — Без волос остаться?! — Себе делать не удобно — руки выворачивать не хочется. А вот другим… — Откуда мне знать, умеешь ли ты другим? — На куклах шидзе выходило неплохо. — Как ты до ее кукол добрался? — заинтересовался кобра. — Понравились красивые прически у ее кукол, и попросил научить. На куклах все выходило, а на себе никак. — надулся он, вспоминая как обидно было, когда ничего не получалось. — Только попробуй испортить! — прошипел Цзысюань, присаживаясь спиной к Вэй Усяню. Тот аккуратно развязал хвост и принялся расчесывать рассыпавшийся шелк волос своим гребнем.Когда каждая прядь лежала отдельно, не путаясь с другими, Вэй Усянь стал плести косу. Обычная ему не нравилась, и он, начиная от правого виска, стал спускать ее ниже, чтоб коса ограничивала волосы снизу. Тоже самое он повторил с другой стороной, сплетая в конце две косы в одну. В итоге шелк волос был ограничен со всех сторон косой. — Готово! — довольно прошипел Вэй Усянь, перекидывая часть косы через плечо кобры. — Я думал, ты шутил… — пораженно прошептал Цзинь Цзысюань. Его глаза горели восхищением, разглядывая косу. Вэй Ин просто переполз со спины кобры к лицу, ярко улыбаясь, но не говоря ни слова.***
— Вот было бы здорово, если бы артефакт делал прическу вместо тебя? — вздыхал Вэй Ин, лежа на траве. — Каким образом ты это сделаешь? — спокойно прошипел кобра. Со временем Цзысюань привык к обществу Вэй Усяня, и стал реже защищаться от него своими недовольством и высокомерием. — Еще не знаю. — «Еще не знаю», — передразнил его кобра. — Ты что, планируешь в библиотеке засесть? Ты и библиотека? Смешно! А без знаний, ты ни одного артефакта не сделаешь! — Зачем? — удивился тот. — Комбинируешь руны и все! — До взрыва будешь комбинировать?! — Какие взрывы? — Цзысюань посмотрел на него как на слабоумного, коем сей субъект по мнению кобры и являлся.— Я о тебе даже вспоминать не буду, когда ты умрешь от своего эксперимента. — Ты разбиваешь мне сердце! — картинно сложил он руки на груди. — Только ради тебя прочту по технике безопасности! — продолжил он, не увидев реакции на прошлую реплику. — Нужны мне твои одолжения, — беззлобно прошипел кобра, еле заметно улыбаясь.***
Цзысюань посчитал все шуткой, даже не обратив внимания на слова Вэй Ина. А тот загорелся идеей. Ему очень хотелось сделать подарок кобре. Пусть придется просидеть в библиотеке все свободное время, но разве это может заглушить желание порадовать Цзысюаня?! Тем же вечером Вэй Усянь отправился искать библиотеку. Вернее вспоминать, где оная находится. Память не подвела, хоть он и бывал в библиотеке раза три в год, когда Мадам Юй отправляла туда, однако дорогу запомнил. Найти в ней отдел артефактов было уже сложнее. Разве трудности останавливали Вэй Ина? О каких помехах вообще может идти речь, когда перед глазами стоит образ улыбающегося кобры, что прижимает к груди шкатулку-артефакт?! «Точно! Сделаю артефакт в виде шкатулки, — представлял Вэй Усянь, — на зеркале будут рисунки причесок, а на мягкой подстилке лежать гребни, заколки и ленты!» Буквально через пять минут до него дошли слова Цзысюаня о сложностях создания артефактов. Кроме азов артефакторики пришлось запастись книгами о рунах и их сочетаниях. А еще углубленную артефакторику, потому что из азов он так и не понял, какие можно брать материалы, и как их сочетать. Он мог конечно взять любые, взрывов Усянь не боялся. Только материала у него слишком мало. Испортить из-за этого подарок не хотелось совсем!***
Переживающий о рассудке своего шисюня Цзян Чен, узнав о его времяпровождении в библиотеке, отвел того к целителю. — Абсолютно здоров. — сообщили ему. Ваньинь не поверил, засомневавшись в умениях целителя, но Вэй Ина оставил в покое, отправив к «его ненаглядной кобре». — Он не мой! — отшутился Усянь, уползая все же искать Цзысюаня. Найти «дракончика» не составило проблемы. Тот как обычно отдыхал в удаленном уголке Пристани. — Привет, — радостно прошипел наг. — Почему грустишь? Кобра резко дернулся, испуганный неожиданным (ожидаемым) гостем. — А, это всего лишь ты… — О чем задумался? Цзысюань только покачал головой, попросив не расспрашивать. Тогда Вэй Ин стал болтать о всякой чепухе, на ходу придумывая забавные небылицы. Поднимать настроение опечаленной кобре пришлось долго. Но все же он улыбнулся, а вскоре и засмеялся, обзывая Усяня лгуном. — Поползли плавать, — предложил «бессовесный лгун». — Поедим лотосы. — Очищать их будешь сам! — фыркнул Цзысюань, уползая к нужному озеру. *** Шум волн, бьющихся о берег, прохладная вода, теплое солнышко, согревающее чешую, сладкие семена лотоса… Кобра совсем расслабился, укладываясь на пригретый плоский камень. — Мама опять читала лекцию о моем недостойном поведении с Цзян Яньли. — устало прошептал Цзысюань. — Я все понять не могу, почему ее не интересуют мои чувства?! Вэй Ин тихо подполз ближе и осторожно сжал руку кобры, поддерживая. — Они никогда не спрашивали, что у меня на душе, кто мне дорог, с кем хочу переплести хвост… Одинокая слезинка покатилась по его щеке, за ней вторая, третья… Вэй Усянь обнял Цзысюаня, стирая соленые капли. — Зато выговаривать, когда что-то идет не по ее плану может! Можно подумать я без нее не вижу, какая Цзян Яньли умница и красавица! Не хочу я провести с ней свою жизнь! Мне другое нужно… Эмоциональная речь, под конец обратилась еле слышным шипением. Вэй Ин не знал, что сказать, как утешить его. Да и нужны ли слова? Они пусты… Он просто прижал Цзысюаня к себе, поглаживая волосы и спину.***
С того случая они стали намного ближе друг к другу. Цзысюаню даже не нужно было говорить, чтобы Вэй понял его. По безвольно висящему кончику хвоста, усталому выражению лица и потускневшим глазам Усянь вмиг замечал состояние друга. Вэй Ин так и не стал искать слов поддержки, предпочитая утешать кобру теплыми объятиями. К несчастью для них, время пребывания Цзысюаня в Юньмене подошло к концу. Вскоре он уехал, жалея о том, что не нашел общий язык с Вэй Ином раньше. Они договорились переписываться. К тому же грусть была светлой, они ведь скоро встретятся на обучении в Гусу. Усянь использовал время разлуки по максимуму, стараясь закончить подарок Цзысюаню до отъезда в Облачные Глубины, надеясь там его вручить. Последние руны, предназначенные собрать и завязать готовую прическу, он дописывал поздней ночью. Утром он естественно не встал вовремя, они с шиди опоздали из-за этого. Вэй Ин особо не вслушивался в раздражённый бубнеж Цзян Чена, счастливо прижимая к груди законченный артефакт. Поднимаясь по скалистой тропе, Вэй мечтал, как отдаст Цзысюаню шкатулку. По знакомому раздраженному шипению он сразу же понял, кобра уже здесь. Ничего не говоря, Усянь тут же уползает к нему. — Не выспался?! — Вэй Ин, — улыбнулся Цзысюань. — Я соскучился, — довольно шипел Усянь, обнимая кобру. Вся злость которого мигом испарилась. Да и как сердиться, при встрече с другом. — Покажешь тут красивые места? — А вещи тебе не надо разбирать?! — засмеялся Цзысюань. — Потом, — отмахнулся он. — Сперва наверстаю упущенное. Поползли? Кобра развернулся спиной, направляясь к приглянувшейся поляне. Вэй Ин пополз следом. Сидя на мягкой траве, окруженный живописными видами, Усянь не обращал никакого внимания на красоты природы. Его взор был обращен к дорогому кобре. Они говорили обо всем и ни о чем одновременно. Лишь через пару часов наги поползли каждый к себе. Вернее Цзысюань проводил Вэй Ина к его циньши. — Цзысюань! — позвал его Усянь, стоя у дверей. — Я чуть не забыл о подарке! Он протянул резную шкатулку кобре, счастливо улыбаясь. — Что это?! — восторженно спросил он. — Сюрприз! Тебе обязательно понравится! — Спасибо, — улыбнулся Цзысюань. Вэй Ин невероятно довольный, что его подарок так порадовал дорогого кобру, не обращал на раздраженное шипение Цзян Чена внимание, отшучиваясь в ответ. Он даже не спорил, когда шиди сказал лечь пораньше, послушно укладываясь спать через бао* после звона колокола.***
Усянь не обращал внимания ни на кого, кроме шиди и кобры. Краем сознания он отметил нового друга Цзян Чена — трусишку Не Хуайсана. Заметил да и только, не уделяя ему внимания. Все свободное время он проводил с дорогим Цзысюанем. Вот и сейчас он сидит на одной из полян Гусу, ожидая кобру. Тот приполз довольно скоро, и был очень подавлен. Желая отвлечь его от невеселых дум, Усянь засыпал его вопросами о всякой ерунде, мешая вопросы с забавными историями. — А зачем вы рисуете киноварную точку на лбу? — задал он очередной вопрос. — Чтоб показать этим принадлежность к ордену. У кровных членов, как у меня, — показывая на алое пятно в центре лба, — почему-то растет красная чешуйка. Некровные заменяют ее киноварной точкой. — Это чешуя?! — удивился Вэй Ин. — А можно потрогать? — Вот еще! — отвернулся кобра. — Ты собираешься трогать или нет?! — недовольно прошипел он, минуту спустя. Вэй Усянь переполз к его лицу и осторожно, опасаясь повредить, коснулся чешуйки. Не заметив особой реакции, наг стал смелее гладить её. — И правда чешуя! Прошелся еще раз пальчиком по чешуйке, неосознанно сильнее надавив. — Ах, — вырвался тихий стон у Цзысюаня. Вэй Ин тут же отпрянул. Сам же кобра шокировано раскрыл глаза. Несколько мгновений спустя, осознав произошедшее, он резко закрыл рот руками. — Прости, я понятия не имел… — тихо прошипел Вэй Усянь. Цзысюань замотал головой, как бы говоря: «Я сам не знал». А после развернулся и быстро скрылся из виду.***
Не разбирая дороги, он мчался в свою комнату. Захлопнув дверь, он свернулся у нее клубочком, обхватив обеими руками хвост. Цзысюань не мог понять: «Что это сейчас было?! Такого с его чешуйкой ни разу не было! Она вообще ни на что не реагирует» В этот раз все было не так. «Еле заметное покалывание прошлось по коже, — вспоминал он. — Оно усиливалось с каждым мгновением, превращаясь в удовольствие. Я и сам не заметил, как простонал». Кобра провел пальцем по чешуйке, пытаясь ощутить то же чувство. Возбуждение нахлынуло с новой силой. Он провёл другой рукой по члену, представляя что Вэй Ин не остановился тогда. Как он ненадолго отстранился бы, а после хитро блеснув глазами, провел бы по чешуе языком. Стоило этой картине пронестись перед глазами, наслаждение накрыло его волной. Хвост неконтролируемо забился по полу, а глаза загорелись янтарным блеском, выпуская энергию. — Что?! — шокировано шептал Цзысюань, минут пять спустя. — Я кончил представляя Вэй Усяня?! «Как? Почему я… Почему именно он?!» — мысли кобры не желали собираться в кучу. Его взгляд прошелся по комнате, желая отвлечься, и наткнулся на шкатулку. Ту самую, подаренную Вэй Ином. «Забавно, — думал Цзысюань, обращая на нее все внимание, — я так и не открывал его подарок». Он медленно подполз к ней, провел рукой по резным цветам, и, наконец, откинул крышу. На мягком дне лежали гребни, заколки и ленты. Зеркало изнутри крышки оказалось сделаным из белого полупрозрачного нефрита. От всех вещей за милю несло энергией. Вывод напрашивался сам собой. «Неужели он все же сделал артефакт для причесок?» — улыбка сама появилась на лице. — Как же им пользоваться? — размышлял он, погладив зеркало. В этом момент на нефритовой глади проявились рисунки причесок. Довольный Цзысюань выбрал одну из них, и уселся на кровать, а гребни взмыли в воздух и стали аккуратно расчесывать его.***
Черной кошкой меж ними пробежала неловкость. Они старались лишний раз не касаться друг друга, страшась реакции. И все же, взгляды стали дольше. Ни Цзысюань, ни Усянь не могли не вглядываться в очертания знакомого лица, будто пытаясь прочесть в них ответы на незаданные вопросы: «Я один это чувствую? Или может и он…» Долго это продолжаться не могло… Это случилось в отдаленном уголке Гусу. Солнце ярко грело землю чудесного выходного дня. Они сидели в тени деревьев, спасаясь от палящих лучей. Вэй Ин повернул голову, и замолк, утонув в глазах Цзысюаня. Кажется он мог бы просидеть целую вечность, глядя в эти омуты. Его возлюбленный… «И как я не понял этого раньше? — думал Вэй Усянь, — люблю его…» Цзысюань медленно прикрыл глаза, и стал осторожно, не желая спугнуть, приближаться к его лицу. Вэй Ин прикрыл свои, тихо прошипев в самые губы кобры: — Люблю… В тот же миг их губы встретились в нежном поцелуе. «Мягкие, — промелькнуло в голове Усяня, — и сладкие. Как я жил не зная их вкуса?! Мало… Еще… Как же мало…» Он прижался к Цзысюаню теснее, углубляя поцелуй. Он чувствовал его руки, развязывающие ленту, перебирающие его волосы. Осторожное касание языком, он размыкает губы, позволяя все. Воздух кончался, лёгкие горели огнем, но отстраниться было выше его сил. Прерваться на мгновенье, востанавливая дыхание, и слиться в поцелуе вновь. Вэй Ин был счастлив, что они забрались в отдаленный уголок Гусу. Значит им не придется прерываться, чтобы перебраться в более укромное место. Вэй Ин не заметил, когда оказался обнаженным, осознав это лишь тогда, когда Цзысюань прижался к его телу. Последние мысли совсем покинули голову нага, стоило кобре провести рукой по его груди, чуть задевая ногтями соски. Он выгнулся, бессвязно простонав. Отстранившись, Цзысюань припал губами к его шее, вырывая новый стон. Оставил на ней свою метку, спускаясь к ключицам. Очередной стон любимого лишил кобру остатков самоконтроля, поцелуи и укусы посыпались на плечи, грудь и живот. Сознания хватало лишь проверять состояние дорогого нага. Проведя влажную дорожку от пупка к груди, втянул в рот горошины сосков. В это же время он спустил руку ниже, проведя ей по хвосту и кромке щели. Цзысюань осторожно ввел палец внутрь, проверяя перестроилась ли щель*, или придется еще подождать. Убедившись, что боли возлюбленному не причинит, он медленно толкнулся внутрь. По телу распространялся жар, концентрируясь в паху. Золотое ядро пульсировало, гоняя по телу энергию ци, смешанную с наслаждением. Он метался на грани. Влажный язык, приласкавший сосок стал последней каплей. Он заметался, утопая в наслаждении. Последнее, что он запомнил, теряя сознание от переизбытка эмоций — боль в районе шеи. Вид возлюбленного, утопающего в наслаждении, стал для Цзысюаня последней каплей, толкнувшей за грань и его. Кобра вытягивает клыки, укус оставляет метку на шее своего нага. Особый узор, показывающий всем, что Вэй Ин — его партнер до конца дней. Усянь устало прижался к Цзысюаню, сонно прикрывая глаза. Клыки прожигали ему рот. Желая избавиться от неприятных ощущений, Вэй Ин прокусывает ими шею кобре, помечая собой. И сразу же засыпает. Счастливый Цзысюань берет любимого на руки, и, бережно прижимая к себе сокровище, ползет к своей комнате. «Никому не отдам! Мой»! — довольно шипит кобра, представляя как они сыграют свадьбу и заживут вместе.