1.
Джеймс нежно поцеловал Анри в лоб, едва касаясь губами, словно боясь опорочить парня, которого в мыслях давно уже называл светом своей жизни. Покрывая лицо и кисти рук омеги поцелуями, Гордон постепенно подводил Анри к кровати, шаг за шагом. Бросать кого-либо на кровать в порыве страсти показалось Джеймсу избитой, неуместной киношной сценой, поэтому он аккуратно уложил парня на матрас, придерживая его голову, чтобы тот не ударился затылком о спинку кровати. Альфе до этого множество раз случалось ублажать самых разных партнёров, но в этот раз Джеймс, возможно, впервые захотел ласкать омегу исключительно так, как того хочет он сам. Намёки Гордон не любил, хоть и умело их считывал, но всё же предпочитал задавать прямые вопросы и получать на них конкретные ответы. — Как тебе больше нравится? — обнажая торс омеги, спросил Джеймс, оглаживая такое желанное тело. Гордон думал, что достаточно уверен в себе, однако сейчас невольно задавался вопросом, не слишком ли прохладные у него ладони и приятны ли Анри его прикосновения. Потому что если нет… — Что?.. — оторопело откликнулся омега, мысленно уже настроившийся на секс и совершенно не ожидавший никаких разговоров в такой момент. Тем не менее, заглянув в себя, своё прошлое и даже недавнее настоящее, Анри Мур понял, что ответа не знает. Он просто позволял альфам делать то, что им нравится, не задумываясь особо о себе, пытаясь просто подстроиться, поймать ритм. Было почему-то стыдно в этом признаться, словно он безвольная игрушка, но врать было бы ещё постыднее. — Я… Я не знаю. Лицо Джеймса помрачнело. Он лёг на спину рядом с Анри и, больше не касаясь его и глядя в потолок, предложил для начала просто поговорить. В начале было Слово. Джеймс смотрел прямо перед собой, потому что боялся эффекта, который разговор мог бы вызывать — на слёзы Анри он был смотреть не в силах и знал об этом. — Исключительно на твоё усмотрение… Но можешь мне всё рассказать. — Джеймс почувствовал, как Анри взял его за руку и, переплетая пальцы, сильно сжал их, словно ощутив боль, которую был не в силах вытерпеть.2.
Анри Мур сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза… и всё рассказал. Всё, что помнил, о своей семье, детстве, — в общем, своего рода введение, в котором всё было не так уж и плохо. Как родители любили его, конечно, но были порой излишне строги, как явно любили больше его старшего брата, негласно принимаемого в качестве эталона, планки, до которой Анри не смог дотянуться ни в детстве, ни в юношестве, и, он был более чем уверен, не сможет дотянуться никогда. Как встретил Джонатана, будучи совсем ещё юным, шестнадцатилетним подростком, влюбился, как это называют в сказках, «с первого взгляда». О последующих за этим самых страшных восьми годах заточения в отношениях с тираном, который постепенно начать контролировать всё: учёбу, работу, общение с родственниками и друзьями, каждый вздох, малейшую деталь его жизни. О том, что так и не смог рассказать о случившемся родителям, потому что стыдно, страшно, потому что разве мог он рассчитывать, что ему поверят? Рассказал и о том, как откладывал каждую копейку, как выбирался из этой ямы самостоятельно, трясущимися руками распихивал вещи по пакетам и выбегал из квартиры Джо в последний раз, в то время как он, по обыкновению, выпивший, грозился кулаком и орал, что Анри ещё пожалеет и сам приползёт через пару недель. Анри через пару недель не приполз, зато потратил это время на смену фамилии (этот факт оказался для Джеймса самым, на данный момент, удивительным), поиск нового жилья и возвращение на прежнюю работу, которую пришлось когда-то бросить далеко не по собственному желанию. Как сжигал старую одежду, пытаясь вместе с тем сжечь и болезненные воспоминания, а потом ходил по торговым центрам, обновляя гардероб, и по барам, потому что никак не мог надышаться свободой. Как маскировал тональным кремом едва начинающие сходить синяки и делал упражнения против панических атак, стоя на пороге, каждый раз перед выходом из дома. Гордон чувствовал, как закипает в нём ярость с каждым новым эпизодом жизни Анри, о котором он узнавал, однако решил сосредоточиться на здоровье и благополучии омеги и не давать волю эмоциям, чтобы не пугать его. Пока что. Разговор получился многим плодотворнее, чем Джеймсу казалось изначально. Он ожидал, что Анри замкнётся, перенесёт это откровение на следующий раз, но он не сделал этого. Анри не плакал, он лишь допускал небольшие паузы в своём рассказе, когда голос начинал дрожать, и подносил руки к лицу, совершая быстрые движения, понятные Гордону лишь контекстно, так как боковым зрением он мало что мог увидеть наверняка. — Я не могу исправить то, что уже произошло, — тихо, но уверенно проговорил Джеймс, будучи всё ещё не в силах взглянуть на Анри, — Но я хочу быть рядом теперь, чтобы помочь тебе всё наладить. Ты согласен? — омега зажмурился и, как показалось Гордону, как будто захотел и вовсе отвернуться, но этого не случилось. — Я боюсь, что ты окажешься таким же, как Джонатан. Я боюсь быть обманутым, боюсь привязаться к тебе настолько, что не смогу уйти, даже если обман раскроется. Я не смогу собрать себя снова, если это произойдёт, я знаю, что не переживу подобное во второй раз. — Анри приподнялся на локте и посмотрел на Джеймса так пронзительно, что у последнего непроизвольно сжалось сердце. Омега, говоря откровенно, и сам не ожидал, что признается в этом. — Это значит «нет»? — уточнил Джеймс, стараясь сохранять ровный тон, что требовало больших усилий, однако ни один мускул на лице альфы не дрогнул. Он не любил додумывать и хотел если и услышать отказ, то хотя бы чёткий и однозначный, чтобы больше ни на что не надеяться. — Это значит, что твоя чёртова ошибка будет фатальной. Джеймс Гордон лишь кивнул, мысленно обещая застрелиться, если он не оправдает оказанного доверия. Он закрыл глаза, как ему показалось, лишь на секунду, но веки внезапно стали слишком тяжёлыми, и уже через несколько минут он безмятежно спал, лёжа на спине и по-солдатски вытянув руки вдоль корпуса. Анри отметил, что альфа во сне выглядит подозрительно неживым, однако со стороны смотрелось это забавно. Парень посидел какое-то время, молча осматривая комнату с чувством, словно находился в ней впервые. Затем опустился обратно на кровать, повернувшись лицом к мужчине. И, наконец, убедившись, что Джеймс заснул, положил голову ему на плечо. Омега решил, что даст этому миру и этой жизни ещё один шанс, но в этот раз точно последний.3.
Отношения они начали с того, о чём прежде даже не подумали бы — психотерапия, индивидуальная и для пар. Для соблюдения непредвзятости было принято решение найти троих специалистов, никак не связанных между собой. Всю финансовую сторону вопроса Джеймс взял на себя, хоть Анри сначала и был против, но потом подумал, что в принятии заботы нет ничего постыдного. Первые сеансы были трудны для обоих. С ранних лет привыкшие держать проблемы и переживания глубоко внутри, они чувствовали себя неловко и небезопасно, оказавшись лицом к лицу со специалистами, которые видели их насквозь. Однако со временем говорить стало легче. Помогало это и в быту, ведь пара решила уделять много времени на обсуждение своих чувств. Терапия помогала лучше понять как друг друга, так и самих себя. С каждым вечером они становились всё ближе и спустя полгода решили попробовать жить совместно. Джеймс не контролировал круг общения Анри или же его интересы, однако тщательно следил за тем, достаточно ли омега спит, регулярно ли питается и как часто бывает на свежем воздухе. Перед каждыми выходными альфа выискивал различные культурные мероприятия, проходящие в городе, чтобы посетить их с Анри. Омеге начало казаться, что в кинотеатрах больше не показывали ни одного фильма, который они бы не видели. Всё шло как нельзя лучше, Анри постепенно осваивался в новом доме и становился более открытым. Он по-прежнему иногда брезгливо морщился, когда Джеймс целовал омегу, как ему казалось, слишком много и часто, или же любил временами просто сидеть на подоконнике в абсолютной тишине. Джеймса пугало, что парень при этом не слушал музыку, не читал книгу, даже головой не двигал — он не делал ровным счётом ничего, не меняя статической позы и глядя в одну точку. Однако альфа, обсудив это сначала с индивидуальным психотерапевтом, а затем с парным, всё же принял решение не трогать Анри в такие моменты, позволяя ему провести время наедине с самим собой. Омега мог сидеть так до поздней ночи, но всегда приходил спать в постель, к Джеймсу; если же альфа засиживался допоздна в кабинете, Анри приносил кофе, сваренный с учётом всех предпочтений мужчины, и оставался там, занимаясь своими хобби и иногда засыпая со спицами или книгой в руках. Джеймс относил омегу в спальню максимально бережно, чтобы не разбудить его; Анри же просыпался каждый раз, так как спал весьма чутко, но никогда не открывал глаз, делая вид, что Гордону удалось не потревожить его сон.4.
Однажды, холодным зимним вечером, который напоминал Джеймсу что-то болезненное, но смутное и практически полностью забытое, они сидели на кровати; включёнными были только светильники по обе стороны от кровати, создавая таинственный, приятный глазу полумрак. Гордон укутал омегу в одеяло, словно младенца, и держал на руках, укачивая. — Я давно хотел спросить, но забывал, да и не к месту как-то было, — сонно произнёс Анри, чувствуя тепло тела Джеймса. — Почему в нашу первую встречу ты вёл себя, как… Как мудак, в общем. Ты же буквально через пару недель общался совершенно по-другому, так что это было? — Я думал об этом. — кивнул Джеймс, целуя возлюбленного в лоб. — Я думаю, дело в том, что я хотел показаться тебе таким, каким меня привыкли видеть другие — большим и сильным, может, даже немного страшным. Этот образ многие находят притягательным, он всегда помогал мне в делах и в личной жизни, вот я и подумал, что это подходящий вариант. — Гордон в последний момент решил использовать слово «вариант», чтобы опустить фразу «подходящая маска», изначально возникшую в голове. Он не хотел выставлять себя притворщиком, только не перед Анри. — А теперь тебе не хочется быть большим и страшным? — Теперь мне хочется быть лишь ласковым и тёплым, насколько это возможно. — У тебя получается. — Анри улыбнулся и прильнул ближе, засыпая.5.
— Ты не мог бы отвезти меня в клинику? — Анри Мур тихо вошёл в кабинет, и, приблизившись к Джеймсу, сел к нему на колени. Несмотря на то, что их отношениям в прошлом месяце исполнилось четыре года, омега до сих пор порой чувствовал себя, как школьник, который был обязан постучать и попросить разрешения войти, настолько серьёзным выглядел Гордон, сидя в очках над бумагами даже в позднее субботнее утро. — В чём дело? Тебе нехорошо? — Джеймс снял очки, откладывая их в сторону, внимательно и обеспокоенно глядя Анри в глаза. Просьба самая обычная, но вопрос вызывало лишь то, что у омеги была своя машина, с которой он управлялся без каких-либо трудностей. — Что-то болит? — Всё в порядке. Просто… — Анри Мур задержал дыхание и рвано положил перед Джеймсом пластиковую полоску с двумя красными отметинами на ней. — Я знаю, что бывают и ложноположительные, но всё-таки… — Ты хочешь поехать в клинику, чтобы… — Гордон не мог оторвать взгляд от теста. Он был в восторге, но не мог совладать с собой, чтобы выразить это словами или действиями. Почему-то голову не хотела покидать навязчивая мысль, что Анри хочет избавиться от ребёнка. — Думаешь, мы ещё не готовы? Анри замер. Глаза его округлились от ужаса, омега не успел ничего осознать, как одна его рука прижалась к животу, словно защищая, а вторая описала дугу в воздухе, завершая свой путь на щеке Джеймса и оставляя быстро краснеющий след. — Не смей даже думать об этом! Я оставлю его, чего бы мне это ни стоило. Потребовалось пару часов на прояснение ситуации, а также на успокоение Анри, который не переставал плакать и извиняться. Джеймс же не ощутил даже раздражения — только вину за то, что задал вопрос так неловко и потому напугал и расстроил возлюбленного. Вернувшись домой, Анри первым делом закутался в любимый плед и поспешил залезть на подоконник. Джеймс подошёл к нему, держа в руках конверт с подтверждённым тестом на беременность, сделанным в лаборатории при клинике, и несколькими памятками для омег, ждущих ребёнка, а также бумажный пакет с баночками витаминов для беременных. Альфа оставил всё это на кухонном столе и вскоре вернулся к Анри. — Прошу, посмотри на меня. — Джеймс подошёл ближе, подмечая, что омега едва заметно вжал голову в плечи. Даже спустя столь долгий промежуток времени. — Я не хотел, чтобы это выглядело так, ведь в действительности я думаю об этом уже несколько месяцев. — Анри вернулся в реальность, мотнул головой и повернулся к мужчине, опуская взгляд на то, что альфа держал в руке. — Я думаю, нам пора перейти на новый этап. Что думаешь? — Подоконник достаточно широкий для нас обоих. — как бы невпопад ответил Анри, но для Джеймса эта фраза была непомерно значимой. Гордон сел позади омеги, обнимая его, и посмотрел в окно, пытаясь разгадать, что же Анри там разглядывал все эти годы. Анри тем временем взял коробочку из рук Джеймса, открыл её и надел кольцо на безымянный палец, разглядывая украшение. — Оно что-то означает? — Оно помолвочное, так что, полагаю, оно означает предложение пожениться в будущем, — Джеймс пожал плечами, делая вид, что не понял смысла вопроса. Получив тычок в плечо и последующее «дурак!», он продолжил, — Один бриллиант в центре — это мы, наш союз. — А эта линия под ним? — Она напомнила мне линию судьбы или, может, что-то вроде этого. Я где-то слышал одно древнекитайское поверье…Красная нить судьбы может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся.