***
Я сложил записку обратно вдвое и сунул в нагрудный карман рубашки. После прочтения остались не однозначные ощущения. С одной стороны, я обещал Алисе придти на обед. В конце концов, после всего произошедшего, я просто хочу провести с ней побольше времени. Но с другой, Мастер явно хочет сообщить мне что-то важное. По крайней мере, он вернул мне Алису. Стоит отдать ему должное. Ещё немного поразмыслив, я всё же решил сходить к эстраде, мысленно надеясь, что оно того стоит. Развернувшись, стремительным шагом вышел из домика, так и позабыв, что хотел, вообще-то, переодеться. На улице было непривычно свежо, учитывая то, что Солнце обычно в это время палит во всю. Наконец-то окружающий мир в моих глазах хоть немного начал наливаться красками. Стоит ценить такие моменты, потому что, к сожалению, их очень мало. Хотелось, чтобы так оставалось всегда, вот только жизнь снова мне ударит молотком по колоколу, чтобы не расслаблялся. Я заметил выбегающую из соседнего домика Ульянку. Подошёл ближе… — Стоп машина! Ты куда сейчас? — спросил я командирским тоном. Ульяна остановилась, окинула меня взглядом и невозмутимо ответила: — Как, куда? Обед ведь! Ты идёшь? — Не… И если увидишь Алису, то, пожалуйста, скажи ей, что у меня не получилось придти. Объясню ей всё позже. Хорошо? Ульянка только кивнула и быстренько умчалась в сторону столовой. — Спасибо! — бросил я ей вслед. Простояв в нерешительности ещё несколько десятков секунд, я всё же направился к сцене. В любом случае, встреча с Мастером должна быть если уж не интересной, то полезной. По крайней мере, с каждым разом я узнавал об этом месте всё больше, и, примерно, начал понимать, что оно из себя представляет. Но я уверен, что многого ещё не знаю. «Стоит отдать должное Пионеру. Этот ублюдок всегда на шаг впереди Мастера. Но второй тоже не так прост. Чего только стоит возвращение Лены и Алисы. Не даёт мне с катушек съехать.» На площади я наткнулся на вожатую. Ольга Дмитриевна материализовалась рядом так внезапно, что я от неожиданности даже дёрнулся. — Семён! Ты почему не на обеде? — громко спросила девушка. Я растерялся от такого вопроса. Встреча с ней не входила в мои планы. — Я… Э-э… Я не… — Он не пойдёт, — внезапно послышалось из-за спины вожатой. Голос был спокойным, но внушительным. Вожатая обернулась. Как я и думал, это был Мастер. Не знаю, стоит ли на это обратить внимание, но сейчас на площади никого не было. Всмысле, совсем. Даже птицы не распевали свох красивых песен. — А ты… — начала было вожатая, но парень тут же продолжил. — Он не хочет. И по этому, он пойдёт со мной. А вы идите, вас там дети ждут. Ольга Дмитриевна, будто попав под гипноз, только медленно кивнула и пошла к столовой. Мастер проводил её отсутствующим взглядом, так и не произнеся ни слова. «Он и такое умеет?» Так мы и стояли на площади, в гробовой тишине. Мастер всё так же смотрел в сторону, видимо, задумавшись о чём-то. Мне показалось, что он вообще забыл о моём присутствии, так как он не рисковал начать разговор. Вскоре, подул лёгкий ветерок и площадь ожила — птицы запели. И только теперь Мастер повернулся ко мне и заговорил ровным тоном, с нотками безразличия: — Я благодарен за то, что ты принял моё предложение. Я максимально старался, чтобы ты дошёл без… м-м… без препятствий. Но, видимо, я кое-что не учёл. Пришлось придти сюда. И он снова затих, глядя будто сквозь меня. Словно он меня вовсе не видел. — И зачем ты меня звал? — впервые за этот разговор подал голос я. Мастер медленно развернулся и махнул мне рукой, приказывая мне следовать на ним.***
До сцены мы дошли в полном молчании. Оно и не удивительно. Разве можно с этим человеком поговорить хоть на какую-то банальную тему? Даже несмотря на то, что он — это я… И что? Вот таким я буду в старости? Скучным и занудным? Нет, такие блины мне не нужны. — Скажи, а почему ты просто не мог нас сюда… телепортировать? Или как это называется? — наконец-то спросил я. — Телепортация — это изменение координат объекта за несоизмеримый промежуток времени, — всё так же спокойно начал Мастер. — А можно теперь по-нормальному, ходячая Википедия? — Проще говоря, это обычное мгновенное перемещение объекта в пространстве, — продолжил он, не обратив ни малейшего внимания на мой выпад. — Здесь это нечто другое. Но я уверен, что это не телепортация, а скорее… М-м… Разрыв системы самого лагеря. Я думаю, со временем, ты тоже этому научишься. Я тут же вспомнил, что со мной произошло за последнюю ночь. — Разрыв, говоришь? Мастер утвердительно кивнул и продолжил: — Вскоре ты перестаёшь быть частью этого лагеря. Будто ты отделяешься от него. Сперва ты можешь переместиться в пространстве неосознанно. У меня так было. Точно. Вот как я попал в тот лагерь с мёртвыми пионерками… Это был не сон. Снова Пионер мне лапши на уши навешал. Или он имел в виду другое? — Думаю, я уже испытал нечто подобное, — задумчиво пробормотал я. Мастер на это никак не отреагировал. Только безразличным тоном ответил: — Главное, не злоупотреблять этой способностью, как это делает наш общий знакомый. — Ты про Пионера? Парень еле заметно утвердительно кивнул: — Ты уже разговаривал с ним? — Да. И я не совсем понял, было ли это взаправду, или же мне просто приснилось. — Сможешь рассказать? Я вздохнул, попутно собираясь с мыслями и вспоминая все подробности и мелочи, которые могут пригодиться. — Знаешь, всё происходило будто во сне. После нашего последнего разговора я задержался около домика Алисы. И вот, она выходит… Будто мёртвая, точно так же, как это было с Леной. Я прямо прочувствовал всю эту… Смерть внутри неё. А потом ещё и Ульянка… Тоже, как ходячий мертвец из фильмов. Она прыгает на меня и в следующую же секунду я обнаруживаю себя на площади. Ночью. Я затих на некоторое время. Мастер задумчиво смотрел в сторону, ожидая продолжения. Казалось, если я хоть целый час буду так молчать, он не заметит и будет терпеливо ждать. Впрочем, кажется, ему не привыкать. — Тот лагерь, куда я попал… Был мёртв. — продолжил я. — И через некоторое время появляются все мертвые пионерки. Лена. Алиса. Ульяна. Славя. Мику. Все. Они обвиняют меня в их участи. Будто это я с ними такое сотворил. Но я ведь не способен на такое. Я бы не смог. С каждой секундой их становилось всё больше. Мне ничего не оставалось, кроме как бежать. Я спрятался в столовой — а там он. Пионер. Говорит, мол, в лагере нет никого, там безопасно. Спаивает меня какой-то хренью, а дальше… Дальше я вообще уже ничегошеньки не соображал. Я вновь затих. Мастер продолжал залипать куда-то в сторону. Вот только теперь его лицо выражало глубокую задумчивость. Что говорило о том, что сейчас пойдёт череда разъяснений. — Да уж, это на него похоже, — спокойно произнёс он. — Тебе стоит запомнить, что Пионер — мастер иллюзий. Он может изменить любой лагерь до неузнаваемости. Но при этом, это место остаётся прежним. Только ты видишь все эти иллюзии. — Что ты имеешь в виду? — не понял я. Мастер задумчиво поджал губы и ответил: — В твоём лагере никакой мёртвой Алисы не было. И Ульяны тоже. Всё это — иллюзии Пионера. Он дурит тебя. — Постой-постой… Он ведь тоже втирал мне про какие-то иллюзии, темноту какую-то мне показывал… Мастер перевёл на меня взгляд и уставился на меня пронзительным взглядом, будто понял, что произошло что-то непоправимое. — Он… Он раскрыл тебе часть истины? — тихо спросил он. — В каком смысле? Мастер только опустил голову и прикрыл глаза. Всё вокруг вновь исчезло, как тогда, в столовой. И вновь мы стоим в беспросветной тьме. Только он и я. И ничего более. Мастер открыл глаза. И казалось, что в них можно было увидеть целую Вселенную. Казалось, в них можно было найти все ответы на все интересующие меня вопросы. Они отображали весь мир в этой непроглядной темноте. — Ничего нет, кроме этой тьмы. Тьма — это и есть часть истины. Нет никакого лагеря. Лагерь — это просто прекрасный сон, наложенный на холодную тьму. А за её пределами — реальный мир. Нам удалось… м-м… осознать то, что лагеря на самом деле нет. Нам удалось увидеть часть истины. Которую ты не смог бы увидеть. — А какая же вторая часть истины? — спросил я слабым голосом. — Свет. Если есть тьма — должен быть и свет. В мире должен быть баланс, гармония. Есть добро и есть зло. Есть белое и есть чёрное. Есть тьма… Значит должен быть и свет. В этом вся истина. Из этого и состоит наша жизнь. И только от нас зависит, чего станет больше: добра, или зла. Белого, или чёрного. — Невероятно… — пробормотал я, прикрыв глаза, пытаясь осознать всё услышанное.***
А ведь всё так и есть. Он прав во всём. Вот только в нашем мире баланс давным давно нарушился. Тьма поглотила весь мир, оставив лишь маленькие лучики света. Тьма, которую создали сами люди, закинув в дальний ящик всё ценное. Люди, внутри которых пустота. Внутри которых нет ни единой искренней эмоции. На улице, они пройдут мимо инвалида с ограниченными возможностями, просящего милостыню, и только единицы кинут ему несколько рублей, не более. А всё потому что мы живём в таком мире. Мире, в котором дети взрослеют слишком быстро, становясь такими, как все. Такими же тёмными и… Ненастоящими. Дети, потерявшие настоящее беззаботное детство. Все мы разные, но мы боимся это признать. Надеваем маски, чтобы не показать настоящего себя, ибо нам это ни к чему. Мы разучились жить. Разучились делать правильные поступки, принимать правильные решения. Всё, что мы можем — это существовать. Наш мир — лишь последствия наших поступков. Распад Союза. Беспорядок. Власть. Тьма. Почему я сейчас вижу только её? Потому что только её я и заслужил. Будь на моём месте кто-то другой, он бы видел то же самое. Ведь он такой же, как и я. И я такой же, как и он. Мы сами сделали себя похожими друг на друга. Но почему именно я? Почему из всех Мастер выбрал именно меня? Почему он так надеется, что мне удастся увидеть свет? Стоит ли мне верить в то, что со мной ещё не всё потеряно?***
Когда я открыл глаза, то обнаружил, что мы вновь стоим около сцены. Мастер, как и раньше, смотрел отсуствующим взглядом куда-то вдаль, погрузившись полностью в свои мысли. Более менее придя в себя, я спросил: — И что теперь? Мы должны увидеть свет? — Не мы, — Мастер повернулся ко мне и его губы вытянулись в устрашающей, но в то же время, искренней улыбке. — Ты должен его увидеть. — Но как? Что я должен для этого сделать? Мастер задумчиво скосил взгляд, и через некоторое время ответил: — Просто будь собой. Не слушай никого, кроме себя. И у тебя всё получится. Ещё некоторое время Мастер молча смотрел на меня, затем развернулся: — Прощай, Семён. Скоро всё изменится. И исчез. Пообещав себе поразмыслить над только что услышанным чуть позже, я двинулся медленным шагом на площадь.***
Обед я уже явно пропустил. Значит, сейчас по расписанию тихий час. Стоит навестить свою рыжую бестию. Ох, как она будет злиться на то, что я так и не пришёл с ней на обед. Я ведь обещал ей, всё-таки… В домике, естественно, её не оказалось. Конечно, ведь тихий час — для слабаков! Когда наших рыжих это весьма «интересное мероприятие» останавливало? Вот именно, никогда. Прямо отсюда мне удалось заметить рыжих на пляже. Благо, он был совсем рядом. Немного поразмыслив, я двинулся не совсем решительным шагом к ним. Что делать? Что ей сказать? Соврать? Вожатая запрягла? Виола о помощи попросила? Не, бред. Ну не говорить же, что я говорил с самим собой о настоящей сущности этого лагеря. Рыжие лежали на полотенцах и, кажется, загорали. Нет, не так. Алиса загорала, Ульянка же откуда-то откопала огромного рака и принялась издеваться над бедным представителем местной фауны. Рыжая-младшая заприметила меня сразу. — О, Семён! Иди сюда! Алиса подняла голову и бросила на меня взгляд. Я ускорился. — Привет, — осторожно поздоровался я. — Привет-привет, — ответила Ульянка, не прекращая мучить бедного рака. — А Лиска тебя уже заждалась, да Лис? — Я занята, — лениво ответила Алиса, даже не обратив на меня внимания. «А может, всё-таки, пронесёт?» — Ну, раз уж ждала… Вот он я! Алиса повернула ко мне голову и слабо улыбнулась: — Ну и каким поручением вожатка запрягла тебя на этот раз? — спросила она без единого намёка на упрёк. Видимо, это тоже работа Мастера. — Поручение? Да… Надо было в медпункт кое-что передать… «Как же стыдно… И как назло у меня нет выбора! Приходится врать!» — Хм… И как? Успешно? — промурлыкала рыжая. — Весьма, — коротко ответил я. — Без проишествий. — Ты, наверное, ещё и есть хочешь? — Как собака… Алиса заулыбалась, поднялась: — Чтобы ты без меня делал, — затем повернулась к мелкой, — Ульяна, положи рака туда, откуда взяла! — и вновь повернулась ко мне. — Пойдём к нам. Накормим. После чего, рыжие принялись натягивать на себя пионерскую форму. Ульянка управилась довольно быстро. А вот на Алису мне удалось насмотреться вдоволь. Вскоре, рубашка была завязана на узел под грудью, галстук — на запьястье правой руки. — Пошли? — она протянула мне руку. Я молча схватился за её ладонь и мы втроём направились в самый бунтарский домик этого лагеря.***
Внутри, как всегда, царил беспорядок. Мне показалось, будто с момента моего последнего пребывания здесь ничегошеньки не изменилось: всё та же разбросанная по кроватям одежда, всё та же торчащая сумка из-под кровати слева, всё то же колесо от велосипеда. Такое чувство, будто если его убрать, то домик сразу же потеряет свою изюминку и вся бунтарская атмосфера вмиг испарится. — Вы хоть когда-нибудь убираетесь здесь? — спросил я. «Хотя, кто бы говорил…» — Полегче, ты в гостях, вообще-то, — наигранным угрожающим тоном ответила Алиса. — Да-да! Смотри, а то мы тебя вмиг отсюда ногами вперёд вынесем! — поддержала ехидно улыбающаяся Ульянка. — Ой, да вы меня даже не поднимите, что уж про вынос говорить! — Значит голодным оставим! — тут же нашлась Ульяна. — Аргумент. Молчу. Тем временем, Алиса достала из тумбочки какой-то пакет, направилась к столу и принялась раскладывать всё содержимое. — Ну, что там у вас, а? Что там? — допрашивался я. — Сильно губу не раскатывай, — обломала меня Алиса. — Булки с кефиром, что же ещё… — Сойдёт. Вот только до ужина я вряд ли дотяну. — Ну, больше у нас ничего нет. С этим вопросом иди к Панамке. Это она тебя обеда лишила. — Да уж… Об этом я знаю… Я медленно подошёл и уселся за стол. Ульянка расположилась на своей кровати, а Алиса же опустилась напротив меня, подперев рукой голову. Я принялся за еду. И не сразу заметил на себе любопытный взгляд Алисы, явно с интересом наблюдавшей за мной. — Что? — промычал я. Рыжая отрицательно качнула головой, от чего её хвостики по инерции забавно зашевелились. — Абсолютно ничего, — медленно ответила девочка. — Завтра конец смены… — Да уж… Я уже как-то и позабыл об этом. — Ты хоть будешь обо мне помнить? — тоскливо спросила Алиса. От такого вопроса я даже жевать перестал. — Конечно будет! — ответила за меня Ульянка. — Ты посмотри, он же по уши в тебя втюрился! Не обратив на это никакого внимания, я только тихо произнёс: — Я… Я обещал, что я буду рядом. Значит так и будет. Алиса только вздохнула. — Не веришь мне? Рыжая пожала плечами: — Ну почему же? Верю. Ты что-то придумаешь, да? — Да, — даже не задумываясь ответил я. — Ты, главное, верь в это. И у нас всё получится. Скоро я заберу тебя. Ты теперь не одна. Алиса благодарно улыбнулась: — Я верю в тебя. А раз так, то я уверена, что у тебя всё получится. — У нас, — поправил я. — Алис, теперь есть только мы. Вместе. Хорошо? Я медленно и осторожно коснулся её руки. Алиса сперва дёнулась от такого жеста с моей стороны, но потом, всё же, взяла меня за руку: — Хорошо. Несколько десятков секунд в домике царила тишина. Пока не послышалось тихое Ульянкино: — Тили-тили тесто…