Mayville

Джим не сразу понял, кто ему звонит, но вскоре мозг проснулся и сердце замерло. Он прокричал имя парня несколько раз, но когда никто так и не ответил, а после и вовсе «повесил трубку», мужчина начал собираться. Быстро одевшись, он запрыгнул в машину, беря с собой всю наличку, что смог пока насобирать, и двинулся в путь. На часах было начало девятого утра, когда машина Джима припарковалась напротив уже знакомого здания. Снова тратя время на бумаги и выяснения всех обстоятельств, шериф увидел парнишку только в начале двенадцатого. Выглядел Дерек плохо. Работники детского дома, возможно, и замяли бы инцидент, не успей парень никому позвонить, но теперь, когда к ним приехал шериф из соседнего города, они понимали, что запахло жареным. Пришлось искать обидчиков и устраивать наказания. Это был лишний головняк для здешних работников, да и наглые подростки от этого только сильнее злились на Кейна. Но Джиму уже было всё равно, он принял решение, стоило увидеть его мальчика на больничной койке местного медпункта. — Эй… мелкий… — он присел возле Дерека и осторожно позвал его, сглатывая ком в горле, — сильно же они тебя… Чем больше мужчина смотрел на побитое лицо в бинтах, тем сильнее хотелось переловить всех этих малолеток, по которым давно плачет колония. Всё, что происходило вокруг него, было как в тумане. Кейн не смог бы ручаться за правдивость и половины своих воспоминаний. Он помнил только раздражающие голоса взрослых, суету вокруг; помнил, будто его принесли куда-то и пытались своими силами подлатать его раны. Было так больно и плохо, что едва ощутив под собой твёрдую поверхность кровати, парень отключился. Сон приносил облегчение и забытьё. Хотя бы там он мог ничего не чувствовать и не бояться за свою жалкую жизнь. Из этого состояния его вырвал голос Джима. Неужели?.. Он уже тут и так быстро? — Ох, — с трудом разлепив глаза, Дерек глянул на мужчину рядом. Сердце зашлось в бешеном ритме. Приехал! И юноша попытался улыбнуться, правда, у него это не получилось. Улыбка вышла слабой и кривой, проще было расслабить мышцы и не тратить попусту силы. — Ты… же привёз обезбол? Мне так хуёво… Смотря на всё это, трудно было оставаться спокойным. И Джиму пришлось приложить все свои усилия, чтобы не сорваться. — Прости, мой маленький… я сразу же поехал к тебе и ничего не привёз… Пожалуй, таким ласковым шериф ещё никогда не был с парнем, даже когда сам его бил. Даже когда тому было плохо зимой. Шершавые пальцы, что пропахли дымом сигарет, машинным и оружейным маслом, нежно прошлись по целым частям щеки. Кейн говорил шёпотом и почти сразу закрыл глаза, повернув голову набок. И Хариссону предстала та часть его головы, что встретилась в неравном бою с кафелем. Брюнет даже не сомневался, что заработал, помимо ушибов и гематом, ещё и сотрясение. Но присутствие шерифа несказанно радовало. Теперь-то всё будет хорошо. — Увези меня отсюда, — парень нашарил рукой ладонь мужчины, хватаясь за неё дрожащими пальцами, как за спасательный круг. — Я буду учиться… и… и буду послушным. Только забери меня. — Нет, Дерек. Я не могу тебя забрать… Не могу… Прости, малыш… Парень едва не взвыл от безысходности в тот же момент, когда мужчина заговорил. Он сейчас был так слаб и беспомощен, что побаивался оставаться один. Тем более здесь. И тем более, когда Боб и его команда получили наказание — они захотят отомстить. И он был уверен, что получит в два раза больше, чем накануне… Однако Джим и тут его удивил. — Ты как? Сможешь сам ходить? Слушай сюда, — мужчина понизил голос до шёпота, наклоняясь к парнишке, пока они были одни в комнате, — я потребую, чтобы тебя перевели в больницу. Там ты будешь под меньшим присмотром. И там тебе придётся взять себя в руки и сбежать. Понял меня? Слышишь? Посмотри на меня, Дерек. Днём там людей много, за тобой не уследят. Отлежишься, но утренние таблетки не пей. Они только затормозят реакции. Будет больно, но ты потерпишь, верно? Выберешься из больницы — тебя встретят люди. Я договорюсь. Они и привезут тебя ко мне. Мне нельзя светиться, понимаешь? Сделаешь всё правильно — и завтра вечером будешь в моих руках… Дереку стоило огромных усилий, чтобы сосредоточить всё своё внимание и запомнить детали. Завтра снова придётся действовать самому, а в таком состоянии он был крайне уязвим. Так что лишняя осторожность была как нельзя кстати. — Хорошо, я всё сделаю, — это были его последние слова в тот день. Дальше Кейн снова отключился, стоило мужчине уйти. Дерека к вечеру уже устроили в городской больнице, где квалифицированные врачи осмотрели его, наложили швы и обкололи обезболивающим, оставляя до утра в покое. Утром к юному пациенту заглянула медсестра. Она сменила повязки, весело щебеча о какой-то ерунде, сообщила, что будет на завтрак, и оставила лекарства, которые нужно было принять до и после еды. Дерек сделал вид послушного паиньки, пообещав, что выполнит все рекомендации. Но, конечно, он помнил, что говорил ему Хариссон. И когда девушка ушла, сделал попытку подняться, даже не глянув на таблетки. Это было непросто: тело как свинцом налилось, а конечности слушались его словно бы неохотно. И всё-таки он пересилил себя. Перед тем, как выйти из палаты, он накинул халат, убив несколько бесконечно долгих минут на то, чтобы подвязать его поясом. Всё же разгуливать в одной больничной рубашке было не очень комфортно… — Блять, всё ему припомню, — он в привычной манере ругался себе под нос, поминая Джима с его планами и неспособностью забрать его самостоятельно. Но, по правде, в глубине души был даже рад, что мужчина не бросил его и таки выдумал, как им воссоединиться. Двигался юноша медленно и сперва просто присматривался, разведывая обстановку, так сказать. Вокруг сновали сотрудники больницы, бродили другие пациенты и те, кто их проведывал. Тут шериф не соврал, людей хватало. У самого подростка только раз спросили, куда он направляется, и Дерек соврал, что идёт в туалет. Спешивший куда-то врач, кажется, поверил и отпустил его. Дальше путь Кейна был со второго этажа, где располагались палаты, на первый. Там присутствие больного без присмотра могло вызвать куда больше подозрений. Но ему повезло в том, что посетителей там было ещё больше. Щуплый и бледный, как тень, мальчик с лёгкостью мог затеряться, если бы сделал всё правильно… — Эй, малыш, ты куда один? — уже совсем близко к выходу его окликнула санитарка. Полная женщина в годах выглядела добродушно, однако голос её звучал почти что строго, когда она мягко перехватила беглеца под руку. Кейну стало неловко и страшно. От свободы его отделяло всего-то несколько шагов, и вдруг такая неудача! Дерек изобразил своё самое милое выражение лица, какое только у него могло быть, и трепетным голосом заговорил: — Прошу вас, пустите, я хочу увидеть маму! Да, он врал, но на кону стояло слишком многое, чтобы хотя бы не рискнуть. — Маму?.. — удивилась женщина, но быстро взяла себя в руки. — Детка, если она приехала тебя проведать, то может сделать это в твоей палате. Возвращайся и подожди её там. — Вы не понимаете, — юноша вздохнул и решил, если уж врать, то по-крупному. — Её лишили родительских прав, но это ошибка, она меня любит! И это наша единственная возможность увидеться. Пожалуйста, пустите меня к ней! Дерек смотрел прямо в глаза и предусмотрительно говорил так, чтобы только собеседница могла его слышать. Его голос дрожал от нелепого блефа, но женщина могла счесть это за эмоциональное волнение, что было ему только на руку. Пробить, что он из детдома, было легко, но кто там будет разбираться, почему именно он туда попал? А если и будут, то всё равно не сразу. Брюнет замолчал, наблюдая внутреннюю борьбу, которая так ясно отражалась на лице санитарки. В конце концов она сдалась и тихо подсказала ему, как лучше выйти из здания, чтобы не привлечь лишнее внимание, и как легко вернуться обратно. — Ты смотри, у меня много дел и проследить, чтобы помочь тебе, я не смогу, так что не задерживайся, понял? Конечно, Дерек понял. Он уверил женщину, что скоро вернётся, и улыбнулся ей искренне, что и сам не ожидал. Он-то радовался, что вернётся к Джиму, а вот обманывать эту добрую душу ему было стыдно. Однако пути назад не было. Когда парнишка выбрался из больницы, то почти сразу смог отыскать нанятых Хариссоном людей. Тогда ему показалось, что хотя бы на ближайшее время всё наладится. Когда на улице увидели паренька, на которого указал Джим часом ранее, его сразу позвали к машине, увозя за доли секунд, стоило тому залезть внутрь. С пацаном никто не болтал. Внутри было двое рослых ребят, накачанных и матёрых. Наколки и запах сигарет. Да и машина сама была не первой свежести. Дорога показалась парню настоящим адом. Его трясло и укачивало, из-за чего не зажившие ещё синяки и ссадины болели просто нещадно. Но Кейн стойко терпел все эти трудности, зная, что в конце пути его ждёт Джим. Такой родной и близкий. Юноша невольно улыбнулся. Казалось бы, всего прошло меньше года, а этот человек уже стал ближе и дороже, чем вся его семья. Кейну даже особо стыдно не было за то, что он не думал о родственниках. На родителей он был зол и вряд ли бы простил их когда-нибудь, а братья… они-то точно не пропадут вдвоём. А вот о себе нужно было ой как беспокоиться. Спустя полчаса они были за городом. Остановились на безлюдном съезде, где была лишь одна машина — темно-синий джип чероки. Джим стоял у дверцы с водительской стороны и курил. Вокруг него был затушен не один бычок, что говорило о долгом нахождении шерифа здесь. — Наконец-то, бля. — Стоило им добраться до пункта назначения, а парню увидеть Хариссона, как от души отлегло. Дереку помогли выбраться из машины, а дальше Джим перенял инициативу, выбрасывая бычок и подходя к парням. Он вручил им с десяток купюр, сложенных вдвое, одному пожал руку, тут же обнимая Дерека и проверяя. — Да не парься, довезли в том же виде, в каком приняли, — наконец подал голос один из парней, пересчитывая деньги. Там было не меньше трёх тысяч. Больше, чем зарабатывала вся семья Кейна в месяц. Итог ему понравился, и голос его стал добрее: — Не думал, что ты до такого докатишься. — Заткнись, — мужчина подтолкнул легонько парня в спину в сторону машины. — Избавься от машины и молчи, как договаривались. На этом «диалог» был окончен. Ребята уехали так же быстро, как и приезжали. Джим вернулся к своей машине и достал одежду для Дерека. — Переодевайся. Не знаю, как с размером, угадал ли… Вещи были новыми. Модные джинсы, кроссовки, хлопковая рубашка и вязаный свитер с высоким воротником, куртка. Всё более спокойных тонов, не таких кричащих, что становились так популярны среди молодёжи. — Как ты? Таблетки не пил? На вот. — Достав бургер и минералку, мужчина включил отопление в машине, усаживая парня на заднее сидение. Благо стёкла там были затонированы. — После выпьешь эти таблетки. Они сильные. Вырубят тебя на раз, но и боль уйдёт. Сходи в туалет тут. После ляжешь спать. И ни при каких обстоятельствах не вылезешь обратно, ясно? Мне придётся вернуться в больницу и устроить маленький хаос с твоей пропажей. А потом ещё в детский дом. И когда я отойду в сторону, якобы я не при делах, тогда и сможем вернуться домой. Да. Система была большой и запутанной. Но на то Джим и был шерифом, чтобы знать, как именно всё работает. Да. Пацана-сироту искать не будут. Но поначалу проверят всех. Первые дня три будут просматривать камеры наблюдения в больнице, в городе, отследят машину парней, что забрали Дерека. Тачка, конечно же, украденная, из-за чего Джим и заплатил такую большую сумму. Эти двое не привезут «товар» заказчику, а вернуться с повинной, принося деньги. В этой части расследование зайдёт в тупик. Джим себя сейчас обезопасит, вернувшись в больницу, отведёт подозрения и поедет домой. Кейна поищут пару дней для галочки, а после скинут в нераскрытые дела, если таковые вообще будут. Не исключено, что всё запишут в стандартный побег и передадут дело опеки. Вздохнув, Кейн вынужденно смирился и поблагодарил любовника за одежду. В такой ему точно будет удобнее и теплее. Правда, на переодевание снова ушла уйма времени… — Понял, — ответ короткий, но ему действительно всё было предельно ясно. Он выполнил все указания мужчины. А после, сидя в машине, поедал бургер, в то время как таблетки ждали своей очереди, и грелся. Эмоции улеглись от огромной усталости и боли, поэтому юноша поскорее старался всё закончить и вырубиться. А там уж будь что будет. — Только пообещай, что когда я проснусь, мы уже будем дома, — с этими словами Кейн выпил лекарства и насколько мог удобно устроился на заднем сидении. Там было тепло и относительно мягко, а большая куртка, которая была ему чуть велика, послужила отличным одеялом. На множество ближайших часов мир для него перестал существовать. Мир, боль и все-все противные люди, которые пытались разлучить их с Джимом. И это было для Дерека прекраснее всего… Джим дождался, когда парень уснёт, что произошло довольно быстро, и накрыл его пледом. Со стороны улицы нужно было хорошо приглядеться, чтобы понять, что в машине кто-то есть. Теперь можно было возвращаться в больницу. По легенде, вчера он привёз сюда ребёнка из детского дома, над которым издевались, а сегодня приехал его навестить. И каково же было его удивление, когда мальчишки не оказалось в палате! За эту игру мужчине полагался Оскар. Он поднял на уши всё отделение, позвонил лично в детский дом и поговорил со всеми врачами. Либо уход Дерека никто не видел, либо, как несчастная обманутая женщина, считали, что всё было под контролем. Джиму стало так же жаль её, но игра стоила свеч. Машина стояла на стоянке минут сорок. Благо, на улице было относительно тепло в преддверии осени, и Джим не волновался, что оставил там парня. Вскоре он вернулся, проверил мимолётом, всё ли в порядке, и поехал в детский дом. Там он пробыл не меньше пяти минут, устроив очередной скандал, а после с чистой совестью направил машину в сторону дома. И в очередной раз он порадовался, что живёт отдалённо от остального города. Шериф смертельно устал. Он был на ногах больше пары суток, спал от силы четыре часа перед рассветом, а после вновь поднялся, решая дела. Найти тех, кто был ему «очень должен», было трудно, после договориться с ними, устроить всё и распланировать. А теперь ещё без происшествий добраться домой. Была глубокая ночь, когда джип притормозил во дворе шерифа. Мужчина едва стоял на ногах, Дерек уже не спал. Был голоден, но и на этот случай коп приготовил ему очередной бургер на вынос, накормив ещё в пути. Оставалось лишь добраться до дома, а после и уснуть, что мужчина и сделал, стоило закрыть надёжно дверь и снять одежду. Он даже не помнил, как ложился спать. Видимо, заснул ещё на «подлёте к подушке». Но оно того стоило. Дерек был с ним, в безопасности. В своё спасение мальчик поверил не сразу. Ещё сутки назад его избивали в приюте, грозясь убить его прямо там, а сейчас он вновь видит рядом с собой Джима и бесконечно радуется этому. Пожалуй, именно в той драке Кейн и понял, что не хочет умирать, что хочет жить лучше, так, как хотел бы для него Хариссон. Так что Дерек твёрдо решил по мере выздоровления делать что-то полезное и хорошее и заодно становиться лучше, чтобы Джим мог им гордиться. Они оба каким-то чудом доползли до постели и вырубились рядышком, чтобы даже сквозь сон чувствовать присутствие друг друга. Спал и на этот раз юноша долго. Даже дольше, чем в машине, ведь в мягкой кровати было несравнимо комфортнее. Кейн тяжко отходил от лекарств и всего пережитого, медленно залечивая раны. Синяки и ссадины вообще не были проблемой, зато была голова. Благо, пока он был в больнице, для него сделали всё возможное, чтобы минимизировать последствия удара. Да и ему, на удивление, повезло, что удар пришёлся не в другую область. Иначе сразу смерть. А так он мог лечиться и приходить в себя, чтобы затем снова взяться за учёбу. Брюнет просыпался пару раз за день, но так и не находил в себе силы подняться. Он потратил слишком много энергии и теперь восполнял её как мог. К счастью, Хариссон его не дёргал и оберегал, не мешая ему восстанавливаться. Мысли о мужчине были единственными связными, что просачивались в разум юноши, ибо даже о том, что его станут искать, он не думал. К чёрту, он вырвался и отныне всё будет иначе, да и кому он сдался, чтобы тратить время на его поиски? Так он и валялся, не следя за временем. Только однажды долго и с тревогой звал Джима к себе, когда проснулся и не увидел его в кровати. — Джим! Джим, ты где? — А стоило шерифу прийти на его зов, Дерек заставил его лечь снова рядом и крепко обнять. — Наконец-то, я уж думал, навечно там останусь… — Юноша жался к большому, сильному телу, едва ли не впервые ощущая, что один взрослый действительно его защитил, помог и забрал из страшного места. Доверие к Джиму возросло в несколько раз, а вместе с ним и ещё что-то… Кое-что особенное, на что парень сначала ужасно злился и плевался, а теперь внезапно испытывал стеснение и неуверенность. Была ли это любовь? Он не знал — не помнил, что это такое. Хотя, будь у него выбор, именно это бы и стало для него любовью. Настоящей, честной, сильной. Той, которую люди вроде него ждут полжизни. — Спасибо. Джим был рядом. Ему приходилось тоже несладко. Пришлось и работать, и следить за парнем. Никто не должен был понять, что в его жизни что-то изменилось. С учётом того, что он работал едва ли не сутками, а теперь вновь вошёл в обычный режим, но и этого было мало. Приходилось ездить каждую свободную минуту домой, проверять состояние пацана. Благо тот чаще спал. Джиму так было даже спокойнее. Благо Дереку вскоре стало лучше и ухудшений никаких не последовало. Мужчина, как мог, старался ухаживать за ним и заботиться. И тот отвечал взаимностью и нежностью, ластясь всё больше и больше. — Я словно котёнка завел, — проговорил как-то мужчина, когда пацан в очередной раз едва ли не залез на него, прижимаясь. — Может, тебе клубок ниток купить, чтобы игрался?.. Точно! Я же обещал… — За всем происходящим мужчина и забыл, что обещал парню приставку. — Раз тебе уже лучше, можно будет купить обещанное… И на сей раз Джим сдержал обещание. В конце октября он притащил домой коробку, в которой лежала новенькая, только недавно выпущенная приставка компании Nintendo. До этого Дереку оставалось лишь учиться по учебникам, которые принёс Джим. Вечерами теперь они не только согревали друг друга в постели, но и проверяли уроки. Правда, Джим больше пользовался «ответами» и надеялся, что сам Дерек туда не заглядывает. Парню приходилось много учиться, чего он, по сути, не делал до встречи с шерифом. Бывало, он и прогуливал уроки, а уж о том, чтобы делать домашку, вообще речи не шло. И теперь он под чётким надзором нагонял упущенное. Порой это было нудно и тоскливо, но бежать было некуда, и пришлось втянуться. — Не может быть! — Стоило Кейну только увидеть коробку в руках мужчины, как его собственные зачесались, чтобы поскорее её открыть, а глаза загорелись огнём интереса. — Я уж думал, ты забыл… Давай её сюда! — Продавец сказал, эта лучшая пока в своём роде. Распаковывай. Был конец дня. Солнце давно скрылось, но это не помешало Джиму стянуть куртку и, как ребёнок, вместе с пацаном, остаток вечера подключать все провода. Ошибкой было только одно — когда Джим предложил опробовать одну игру. В итоге они провозились полночи, не в состоянии отлипнуть от экрана телевизора или поддаться друг другу. Было хорошо и весело. Такой жизнь юноши и осталась в доме Хариссона: со своими трудностями, обязанностями и, конечно же, небольшими радостями. О своих окрепших чувствах Кейн даже не заикался, всё время чего-то боясь и стесняясь. Хотя порой ловил себя на паранойе, будто Джим и так отлично видит его насквозь. Он же, мать его, коп. Ему положено это уметь. Впрочем, это не помешало им как-то прожить до следующего мая под одной крышей.

***

Близилось совершеннолетие юноши, и ему нужно было объявиться в том самом приюте, из которого он благополучно слинял, чтобы забрать документы. Задачка была та ещё, но без чёртовых бумажек Дерек не смог бы устроить дальнейшую жизнь, так что пришлось ехать. Отправился он в одиночестве. Хариссона, как обычно, завалило работой, да и палиться лишний раз в том городе не хотелось. Кейн не возражал. Он лишь крепко поцеловал мужчину в губы перед уходом и пообещал скоро вернуться. Но, видимо, судьба решила, что парень уже достаточно побыл счастливым и пора расплачиваться. Брюнет не успел дойти до здания приюта всего пару десятков метров, когда вдруг отовсюду послышался гам и звуки стрельбы. Редкие прохожие всполошились, будто знали, что это за угроза, и бросились кто куда. А вот юноша, уставший с долгой дороги, соображал не так резво. Когда с двух сторон улицы выехала парочка машин, обстреливая друг друга прямо на ходу, Кейн в последний момент пытался укрыться в каких-то кустах, но не успел. Одна пуля прошла очень близко, лишь немного задев правую руку, а вот вторая попала прямо в цель. Парень коротко вскрикнул и замер, не сразу осознав, что случилось. По телу пробежал импульс боли, вызывая страх. И только опустив взгляд на свою рубашку, он заметил расползающееся пятно крови и ужаснулся. Нужно было вызвать скорую, нужно было позвонить Джиму… От боли и шока подкосились ноги. Дерек свалился ничком прямо на землю, кряхтя и так некстати вспоминая похожее падение в их первую с шерифом встречу. А давно это было, подумалось ему. Он тогда и предположить не мог, что этот хамоватый медведь станет для него самым важным в его паршивой жизни, и что именно с ним он ощутит что-то хорошее, настоящее. Кейн часто заморгал, стараясь удержать ускользающее сознание, пока тело буквально горело от боли. Сраный приют, наверняка он проклят, раз уже второй раз он получает здесь увечья. И плевать, что формально он так и не добрался до здания — нужно же на что-то злиться, чтобы не было так страшно. Захотелось отмотать время к сегодняшнему утру, с его тихим уютом, разговорами и громким обещанием вернуться. Он должен. Он обязан выжить и приехать назад, домой. Иначе как он может отвечать за свои слова?.. Хариссон точно его ждёт, возможно, даже планирует вечер с пивом и приставкой… Дерек пытался удержаться за это, но мир вокруг кружился и раздражал десятками неприятных звуков: криками, бегом, скрипом шин и далёким воем сирен. Скорее всего, копов и 911 уже вызвали. Скорей бы. Ещё чуть-чуть продержаться — и можно к Джиму. К нему в постель, где он прижмёт его к своему боку и обязательно пожалеет… Только бы продержаться… Эти мысли были последними. Парня в бессознательном состоянии, с большой потерей крови повезли в больницу. Среди его вещей нашли и номер некоего мистера Хариссона, которому немедля сообщили о случившемся. К сожалению, в сознание Дерек так и не пришёл. Было потрачено слишком много времени, и вырвать его из лап смерти уже было невозможно. Потому, когда мужчина приехал за ним, врач со скорбным лицом сообщил печальные новости. — Мы сожалеем, — говорил он, — за этот день было так много происшествий, некоторых мы просто не успели спасти… Вы можете попрощаться с ним. Вы желаете похоронить его здесь или в родном городе? Врач смотрел на Джима, ожидая от него хоть какой-то реакции на свои слова, однако, увидев его состояние, решил не торопить и просто провёл в морг, где пока хранилось тело, оставив мужчину наедине с так нелепо погибшим мальчиком. По долгу службы мужчина часто и много видел мертвецов. Но одно дело, когда видишь незнакомых людей, гражданских или даже коллег, и совсем другое, когда тебя подводят к холодному телу того, кого ещё утром нежно целовал. При докторе мужчина молчал. Все его силы уходили на самообладание, но стоило двери закрыться, как Джим глубоко вдохнул, касаясь лица мальчика. Холодный. Безжизненный. Послышался всхлип, похожий на стон боли. Тихий, еле различимый в больничной тиши. Кто мог такое сделать? Кто бы мог предвидеть? Что вообще происходит? На мгновение земля ушла из-под ног, заставляя Джима опереться двумя руками на металлический стол. А ведь правду говорят, что в такие минуты думаешь совершенно об ином. Вот и шериф думал. Он думал, что стол слишком холодный. Очень холодный. И на нём неудобно лежать. И что Дерек так и не доделал пятнадцатое упражнение, сказав, что закончит его уже «в следующем своём году». И ему сейчас явно холодно. И он без одежды. Он ведь не любил спать так. Дрожащими руками Джим приподнял голову Дерека, обнимая её и снова издавая сдавленный стон. А затем ещё один и ещё. И вскоре больше не было сил себя сдерживать. Слёзы обжигали щёки, ручьём стекая по подбородку на светлую кожу Кейна. — Я снова тебя подвёл… — давясь очередным стоном, прошептал мужчина, целуя макушку Дерека. Его уже успели отмыть от крови и земли. Раны больше не кровоточили, а грудная клетка не вздымалась от дыхания. Он уже остыл. И с каждой такой мыслью Джим всхлипывал, прижимая к себе холодное тельце всё сильнее и сильнее. Его не было, когда Дерека избили. Не было, когда стреляли. Если бы он в день рождения парня взял выходной, то сейчас всё было бы иначе. Всё, абсолютно всё. Он бы защитил его. Закрыл бы собой. Он большой, и Дереку бы этого хватило, но теперь это не имело никакого значения. Кейн был мёртв. Джим плохо помнил, как вернулся домой. Едва ли помнил, как вёл машину, и удивительно было, как он не разбился в ту ночь. Плохо помнил и сами похороны. Зато помнил, как напивался вновь до беспамятства. Снова и снова возвращаясь назад в воспоминания, где Дерек что-то требовал, где сворачивался клубком в постели, где смеялся за обеденным столом, который Джиму пришлось купить, потому что перед телевизором Кейн ничего не ел, утыкаясь в программы. Всё это казалось теперь таким далёким. Невозможным в его жизни. Приходили к нему из полиции, задавали вопросы про пацана, но Хариссон нажирался до такой степени, что едва ворочал языком. А потом в ход пошли таблетки. Его старые друзья. Он вышел на работу спустя месяц, вновь брал отпуск, и теперь нужно было вставать рано утром. И снова его жизнь стала прежней: вечером он напивался, утром глотал таблетки и литрами выпивал кофе, выкуривал пачку за день, больше не видя смысла в своей жизни. Он даже и не догадывался, что этот тупой и наглый пацан станет ему так близок. Станет такой важной частью, без которой даже работа его не радовала. А дальше всё потянулось одной логической цепочкой. Алкоголизм, рак лёгких, затяжная депрессия, надвигающееся увольнение с работы. Смерть дышала ему в затылок, а он и не противился. Каждый день приходил на могилу парня и подолгу стоял там, смотрел на землю, словно ждал чего-то. Но никто не возвращался по взмаху волшебной палочки. Когда ему позвонил друг из полицейского участка того района и рассказал о личностях нападающих, Джим уже знал, что будет делать. У него всё ещё был пистолет, был при себе значок и машина. Он не был святым, чтобы «прощать и отпускать». И прежде, чем уйти самому, он решил убить тех, кто забрал у него его «малыша». Как же редко Джим это говорил. И как же теперь хотелось больше говорить нежностей Дереку. Но было поздно. Перед собственной смертью от пули в лёгком Джим жалел лишь о двух вещах: что не достал последних трёх убийц и что отпустил Дерека одного в этот чёртов город.