A Year in the Life of Sarge's Person (Год из жизни хозяина Сержанта)

Они провели вместе всю субботу и воскресенье, не отходя друг от друга дальше, чем на несколько шагов. Они не удосужились изучить содержимое выдвижного ящика Баки, но для него это было совершенно нормально, поскольку их тела были более чем счастливы заново познакомиться, и существовало изрядное количество новых секретов и способов прикоснуться друг к другу, которые они открывали. Это были великолепные выходные, и Баки, не сдерживаясь, запрокидывал голову и смеялся от радости, будучи энергичным и жадным, пока скакал верхом на Стиве на диване в гостиной, чего он не мог делать никогда раньше из страха ему навредить. Сейчас, в новом веке, это стало даже лучше; не только из-за изменений в теле Стива, его безграничной силы и способности отдавать столько, сколько Баки мог принять. Но и потому, что настали другие времена, и Баки теперь по-иному понимал себя и свою сексуальность. Он был нижним, всегда им был. Сейчас он легко мог это признать, зная, что это всего лишь часть того, кем он являлся, того, как его тело любило получать удовольствие. Это не означало, что Баки был больным или извращенцем, или что с ним что-то не так, что он был женщиной в мужском теле с искажёнными желаниями, которые делали его низменным. Он знал, что есть и другие люди, которые ощущали себя точно так же, что пол и секс были намного сложнее, чем когда-либо. И что общество, наконец, дошло до той точки, когда у людей наконец-то появились слова и свобода, чтобы выразить то, кем они являлись на самом деле, кем они всегда были. Но Баки никогда не чувствовал себя женщиной и никогда не думал о себе таким образом. И хотя ему нравилось быть с женщинами, находить их тела очаровательными и красивыми, если Баки спросить, чего он хочет, какое действие приносит ему наибольшее удовольствие - это быть принимающим. Не в том смысле, что это делало его пассивным или оставляло с чувством беспомощности, а в том, что позволяло ему растягиваться и впитывать удовольствие так, что оно сочилось из его кожи, из его нервов, из самой его души. Они со Стивом пробовали и по-другому, когда впервые сошлись вот так. Время от времени они оба любили этим заниматься и получали от этого удовольствие. Но Стив действительно предпочитал быть сверху, где его властная натура могла преобразиться в нечто сопереживательное и заботливое, а Баки любил быть тем, кому доставалась вся эта преданность и внимание. Он полагал, что ему повезло. Стив никогда не издевался над ним по этому поводу и не относился к нему неуважительно, а всегда выражал лишь бесконечное чувство признательности за то, что он считал щедростью Баки. И ему по-прежнему везло, потому что эта черта Стива не изменилась даже спустя все эти десятилетия, когда мир стал совсем другим местом. Он провел немало сеансов, разговаривая об этом с доктором Каллахан, когда монстры в его шкафу затихали, а дракон его ярости спал. Эти беседы могли быть неловкими, но теперь Баки знал, что очень немногое могло повергнуть его терапевта в шок, и Мириам была очень искренней и открытой с ним, будучи готовой охотно ответить на любые его вопросы и предоставить Баки ещё больше ресурсов, когда чувствовала его сомнения. - С тобой не происходит ничего дурного, Баки, - раз за разом уверяла его Мириам. - Это просто часть того, кто ты есть, и того, как проявляется твоя сексуальность. В этом нет ничего постыдного, и ты не должен никому позволять заставлять тебя чувствовать, что это так. И есть много потенциальных партнеров, которые были бы более чем счастливы заняться с тобой сексом таким образом, чтобы вы оба остались довольны. Тебе нужно помнить, что три наиболее важных аспекта любых отношений, будь то сексуальные или нет, - это уважение, общение и согласие. Пока ты это помнишь, ты и все те, с кем ты решишь сблизиться в любом, удобном для вас обоих, качестве, должны быть в порядке. Идея о потенциальном партнере на тот момент казалась обескураживающей, но Баки начал кое-что обдумывать. Тогда стояло лето, а Стив ещё не пробил себе дорогу обратно в его жизнь. Но сексуальное влечение Баки вернулось, и он проводил много времени с Бетти и Пейдж, слушал, как Тара говорит о Меган, и думал, что некое партнёрство может быть хорошей пищей для размышлений, и возможно, однажды его можно было бы включить в свою жизнь. Эта мысль пришла с совершенно новой кучей сложностей, но снова Баки очень повезло, потому что он был не одинок в своих опасениях. Это как раз та тема, которую ПС часто обсуждали во время своих встреч, - как трудно было встречаться, если ты ветеран, страдающий от ПТСР, и переживший такое, что очень немногие люди вообще могли понять, независимо от того, насколько сочувствующими они были. Но они были группой без предубеждений, поддерживающей друг друга. Из всех них были женаты только Марко и Шон. И всё же никого не волновало, что Тимми был геем или Энджи определяла себя как асексуалку, и они просто пожали плечами, когда Баки, наконец, нашёл в себе смелость признаться, что он би. Мэл была единственной, кто что-то сказал по этому поводу, спрашивая, будет ли он заинтересован в свидании с Триной, поскольку её кузина до сих пор не переставала говорить о том, какой Баки горячий. Все разразились весельем, а Баки смеялся беззаботнее всех, прежде чем признаться, что подумывает о том, чтобы начать ходить на свидания, но ещё не совсем готов. Затем обсуждение перешло к более общим темам, пока они жевали квадратики с пекановым маслом, которые в тот день принёс Баки, и рассказывали о том, с какой борьбой столкнулся каждый из них. Так что Баки очень, очень повезло, и он об этом знал. Он больше не был Джеймсом Бьюкененом Барнсом из 30-40-х годов, которому приходилось скрывать, кем он был на самом деле от друзей и семьи, храня этот постыдный секрет. И он не был Солдатом, Кулаком ГИДРЫ, лишенным чувства собственного достоинства, когда его даже самые элементарные человеческие потребности были отвергнуты. Иногда он в большей степени чувствовал себя Джеймсом, а иногда - Баки, но он был тем, кем был. Человеком с тяжёлым прошлым, которое он старался не столько преодолеть, сколько примириться с ним, у которого были хорошие друзья, необычный дом и лучшая в мире собака. И любовник, который следил за тем, чтобы при любых обстоятельствах Баки, возможно, даже и не помнил сам себя, но имя Стива было чем-то таким, что он никогда больше не позабудет. Итак, у них был секс, много-много секса. Они трахались, занимались любовью, доводя друг друга до дрожи и стонов. Но это было не всё, что они делали в первые совместные выходные. Они разговаривали и смеялись, смотрели фильмы, пока Баки лежал на диване, уложив голову на пузо Сарджа, а Стив сворачивался вокруг него, прижимая к груди Баки то ухо, которое когда-то было у него больным, и слушал его сердцебиение. Он приобщил Стива к ещё большему разнообразию музыки, на этот раз это была Пэтти Гриффин, пока тот стирал бельё, а Баки менял простыни на своей кровати. Они вместе приняли душ, и Баки согласился позволить Стиву причесать свои волосы, в обмен на то, чтобы Стив разрешил ему побрить себя, как в те времена, когда они были моложе, и у Стива впервые начала пробиваться растительность на подбородке. Они вместе погуляли с Сарджем, и да, Баки готовил. У него действительно получалось это лучше, но вдобавок это было предметом гордости Баки, он находил это занятие расслабляющим, и после того, как он столь долгое время был известен своими снайперскими навыками, он предпочитал, чтобы его ценили за кулинарные таланты. У Стива однозначно не было никаких жалоб, он практически дочиста вылизывал свою тарелку после каждой трапезы. Это был приятный способ провести выходные, идеальный, если Баки будет честен. Пока, в конце концов, не наступило утро понедельника, и после их обычной предрассветной пробежки им не пришла пора расставаться и возвращаться к своей жизни. - Итак, - сказал Стив, когда они стояли на холме лицом друг к другу. - Думаю, мне нужно возвращаться. - Думаю, да, - согласился Баки. - В любом случае, гм, - Стив поднял руку, не занятую контейнером шоколадных кексов с шоколадной крошкой, приготовленных Баки специально для него (они до сих пор оставались фаворитами Стива), и провел ею по затылку. - Я гм… я гм… я прекрасно провел время. - Да ладно? Я тоже, - закончил Баки, подмигнув, хотя его сердце болело. А затем Стив, казалось, встряхнулся от того настроения, которое на него нахлынуло и вскинул свободную руку, притягивая Баки за толстовку для поцелуя. Баки понятия не имел, как долго они бы так простояли, целуясь на своем холме, пока из ниоткуда внезапно не раздалось: - Юуу-ху! Задай жару, Тигр! Они отстранились друг от друга как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джанет бежит вдоль дальнего конца противоположной тропинки, взмахивая кулаками. - Я пытаюсь! - отозвался Баки. - Юуу-ху! - проскандировала в последний раз Джанет, прежде чем исчезнуть из поля зрения, ни разу не сбавив шага. Они оба рассмеялись, когда она скрылась. - Ты водишь знакомство с какими-то охуенно чокнутыми людьми, - сказал Стив, когда они, наконец, смогли остановиться. - Бруклинцы. Что я могу сказать? - пожал плечами Баки. - Но это же дом, понимаешь? - Да, так и есть, - согласился Стив, а затем наклонился и в последний раз прижался к губам Баки. - Я позвоню тебе, ладно? - Тебе лучше это сделать. - Я так и поступлю. - Последний поцелуй, последний вздох. - Спасибо за чудесные выходные, Бак. Скоро увидимся. А затем Стив повернулся и пошёл прочь. Когда он это сделал, сердце Баки снова заныло. Потому что он уже мог это разглядеть, эти изменения в Стиве с каждым шагом, который он совершал. То, как его плечи поднялись и напряглись, и то, как его поступь становилась более решительной, но и тяжёлой. Он готовился встретить этот день, своих товарищей по команде, свою жизнь в Башне Старка, и всю тяжесть мира, лежащую на его плечах, которая была слишком большой для кого угодно, но Стив по-прежнему верил, что был рождён, чтобы нести это бремя. «Знаешь, а ведь ты бы мог остаться здесь, со мной», - подумал Баки, глядя, как Стив идёт через парк. - «В Бруклине. Это и твой дом тоже, и я с радостью бы принял тебя здесь. Я бы обустроил для тебя комнату и держал бы тебя в безопасности. Сделал бы тебе все проклятые шоколадные кексы с шоколадной крошкой, какие бы ты только попросил. Ты просто должен захотеть этого достаточно сильно, захотеть меня достаточно сильно, вместо того, чего, по твоему мнению, ты заслуживаешь. Я буду беречь тебя, буду тебя любить и никогда тебя не отпущу. Просто скажи слово, Стиви, и всё это твоё». Но Стив никогда не говорил этих слов. И Баки был не так наивен, чтобы поверить в то, что проведённых выходных и, да, по общему признанию фантастического секса, когда-либо будет достаточно, чтобы изменить мнение Стива. У него даже был момент сомнения, когда Баки задавался вопросом, действительно ли Стив позвонит ему снова. Он полагал, что только время покажет. Он просто надеялся, что на этот раз окажется достаточно сильным, чтобы пережить последствия падения. Потому что Стив собирался рухнуть вниз и сгореть. И никто, кроме Баки, казалось, не понимал, что именно так и произойдёт. *** Стив ему не позвонил, но Баки в тот же день получил от него сообщение, подтверждающее, что на следующее утро они так же бегают вместе. Баки не знал, почему этому удивился; Стив всегда был человеком слова, но он всё равно остался доволен, когда увидел эти слова на своём экране. Но Стив был на месте, ясным и ранним утром следующего дня, улыбаясь и застенчиво держа в руках две сумки с продуктами, когда Баки открыл дверь. - Где мой контейнер? - проворчал на него Баки, когда они закончили бестолково целовать друг друга. - Я принесу его завтра, - засмеялся Стив. - А теперь вперёд. Давай же, пойдем. Сардж выглядит так, будто уверен, что там есть белки, которых он ещё не терроризировал, и ему нужно это изменить, чтобы сохранить все жёлуди на свете. На следующее утро, в четверг, Стив прихватил с собой посудину Баки и ещё две сумки с продуктами, когда вернулся. Фактически Стив стал проводить всё больше и больше времени в доме Баки в Бэй-Ридж, так что в те вечера, когда он ел дома, а не у Нэнси с остальными ПС, Баки начал готовить ужины на двоих. Стив не проводил в Бруклине каждую ночь, но дошло до того, что он хранил зубную щётку и бритву в ванной Баки вместе со сменой одежды в его комоде. Он даже обзавёлся своей собственной кофейной кружкой, ну ладно, это Баки решил, что она будет его, жёлто-розовая, с ручкой, имитирующей шею фламинго. Стив, конечно же, закатил глаза, но поскольку это была одна из самых больших кружек, которые имелись в наличии у Баки, он научился держать рот на замке. Стив также никогда не появлялся с пустыми руками. Обычно он приходил с пакетами, битком набитыми продуктами, но однажды он пришёл со стиральным порошком, кондиционером для белья и туалетной бумагой, когда заметил, что у Баки всё это заканчивается. Однажды это был большой керамический поднос - синий с золотом в стиле кинцуги, который, как он заметил, очень сильно нравился Баки. И цветы. В какой бы вечер Стив ни появился, что бы он ни приносил, он всегда приходил с букетом цветов, обычно роз, которые дарил Баки со смущённой улыбкой. Это было ухаживанием. Стив ухаживал за ним в своей робкой, но старомодной манере, желая убедиться, что Баки понимает, что он относится к этому серьезно и что благодарен за этот второй шанс. И Баки не могло это не очаровать. Нельзя сказать, что всё время это было идеально или просто. Бывали ночи, когда Стив появлялся у его двери, и Баки даже не нужны были смски, которые тот ему отправлял, чтобы сообщить, что он уже в пути; Баки мог почувствовать, как дребезжат кости Стива и стучат его зубы ещё до того, как тот пересекал границу между Манхэттеном и Бруклином. Но Стив никогда не хотел об этом разговаривать, становясь угрюмым и даже раздражительным в тех случаях, когда Баки давил слишком сильно. Когда-нибудь эта ситуация дойдет до апогея, это было неизбежно. Но если на данный момент дом Баки, его присутствие и его собака были местом, где Стив мог получить передышку, он готов был отступиться. Но ненадолго. И Стив всегда в конечном итоге по прошествии времени просил за это прощения, поэтому Баки приходилось его утешать, иногда едой, а в другие разы своим телом, как прежде залечивая синяки Стива, даже спустя все эти годы. И ко всему вдобавок тот факт, что, хотя Стив был нежным и внимательным, пока они были вдвоём, у него, похоже, были очень специфические представления о том, что значит быть «вместе». Стремясь расширить кругозор Стива, показать ему, что существует жизнь за пределами ЩИТа и работы, которую он выполнял с Мстителями, Баки попытался познакомить Стива с другими людьми из своей жизни. Присоединиться к нему за ужином в один из вечеров, когда приходила Тереза, чтобы они могли вместе посмотреть их сериалы. Или встретиться с ним в Petco, чтобы Стиву довелось попасть под очарование Тары и понаблюдать за одним из его занятий с Энди, где Стив мог бы увидеть Баки в его стихии и узнать человека, которого он считал наставником. Не говоря уже о том, чтобы познакомиться с кем-нибудь из ПС. Несмотря на то, что Стиву было любопытно, и он всегда внимательно слушал, когда Баки рассказывал о своём дне, он никогда не вдавался в чересчур подробные детали о собственном дне, и неизменно уклонялся от любых приглашений, которые Баки ему предлагал. Баки этого не понимал. Он не считал, что Стив его стыдился; казалось, у него не было проблем с тем, чтобы водить Баки в рестораны или ходить с ним в кино. Но присутствовало ощущение разобщённости, почти что изоляции, как если бы Стив разобрал Баки на части и сложил его в коробку, которую хранил на одной из полок в своём шкафу. Баки ненавидел, когда его укладывали в ящики, и он беспокоился, что коробка, в которую засунул его Стив, в конце концов, окажется заполненной монстрами. Но Стив не собирался об этом говорить, как бы искусно Баки ни пытался переместить плитки мозаики, и Баки знал, что это просто очередная тема, которую им в конечном итоге придется обсудить, надеясь, что это произойдёт до последнего падения и выгорания Стива. По правде говоря, Баки не давил слишком сильно. Он посвящал так много своей повседневной жизни разговорам о себе и своих чувствах, что это само по себе могло быть достаточно выматывающим. Баки заставил себя вспомнить, что всё ещё разбирался с собственным выздоровлением и не мог пересмотреть всё это только для того, чтобы сосредоточиться на Стиве. Главным образом, именно по этой причине, Баки не хотел восстанавливать связь со Стивом, когда впервые добровольно сдался остаткам ЩИТа. Стив мог быть требовательным и эмоционально изматывающим, и Баки нужно было сохранить те немногие силы и ощущение собственного «я», которое у него осталось, потому что знал, даже тогда, что его битвы далеки от завершения. Иногда Баки казалось, что он эгоистичен. В других случаях, что это здоровые мысли, обычно после одной из встреч с доктором Каллахан. Он выстроил и продолжал строить для себя новую жизнь, а это означало, что он её сбережёт. К тому же не всё было плохо. По правде говоря, плохого было очень мало. И Баки хотел как можно дольше наслаждаться этой фазой медового месяца, ведь это было чем-то таким, что никому из них не довелось возможности испытать раньше. Было приятно иметь любовника, с которым можно было посмотреть телевизор и разделить еду. Чтобы подразниться с ним, когда они бегали по утрам. Который всегда приходил с гостинцем в руках и улыбался его собаке. И который любил тратить час за часом, осыпая тело Баки поцелуями и похвалами, жадно втрахивая его в матрас ночи напролёт. Это заставляло Баки чувствовать себя живым, а его плоть радостно звенела под кожей. Его бёдра больше не зажимались, спина расслабилась, и даже его шея и плечи были менее напряжёнными, чем когда-либо прежде, что отметила Бетти в последний раз, когда осматривала его. - Всё дело в ебле, - Баки услышал, как сам сболтнул это вслух, прежде чем успел спохватиться. Пейдж фыркнула со своего обычного кресла в углу. - Ага, эндорфины. Не зря они лучшие грёбанные друзья тела, - согласилась Бетти. - Но что бы ты ни делал, всё выглядит хорошо. Так держать. - Я готов, пока он в деле. На этот раз Пейдж захихикала от его ответа. Стив мог продержаться несколько часов. Но, ладно, у Баки всегда было очень здоровое половое влечение. Вдобавок теперь Баки узнал, что, как только он мысленно разрешил себе это, сыворотка усилила это влечение, как и другие атрибуты его тела. В сочетании с его более здоровыми пищевыми привычками, регулярными упражнениями и очень ярким воображением, временами, независимо от того, был там Стив или нет, член Баки сам по себе решал, что он хочет проявить себя и поиграть. Как в тот пятничный полдень, через три недели после того, как они со Стивом, наконец, снова сошлись так, как когда-то. P.S. Кинцуги - 金継ぎ — (золотая заплатка) японское искусство реставрации керамических изделий с помощью лака, полученного из сока лакового дерева (уруси), смешанного с золотым, серебряным или платиновым порошком.