***
Медиум долго перебирала руны. Она касалась начертанных в книжице лагуз, обозначающей интуицию, феу, символа собственности, уруз, проводницы Силы, но в итоге остановилась на гебо — Х. Лилитте хватило доли секунды, чтобы почувствовать правильность своего выбора. Гебо — это единство и противоположность свободы и партнёрства, которые перетекают друг в друга, образуя вечную синергию. Что могло быть лучше? Чакра теперь — часть её, но она свободна сорваться с руки, чтобы, проделав свой путь, вновь вернуться к своей хозяйке. Лилитта опалила в огне камина острый кончик одной из своих заколок и воткнула его в палец. Хотя она была готова к последовавшей за этим боли, но непроизвольно вздрогнула и прикрыла глаза на несколько секунд. Но нужно было поторапливаться, пока кровь не остановилась. Надеясь, что ей не придутся объяснять, от чего чакра заляпана кровью, княжна нанесла две руны Х на обе стороны металлического круга и одну — на перемычку посередине. От этого простого действия в глазах вдруг появился туман, а руки и ноги похолодели. Лилитте, чтобы не упасть, пришлось уцепиться в ручки кресла, на котором она сидела. Похоже руническая магия не так проста, как медиум думала изначально. Княжна опустила руки с зажатой в них чакрой на колени и откинулась на спинку кресла, переводя дыхание и переживания момент слабости. По крайне мере она была почти уверена, что её руны сработают, и теперь оружие будет возвращаться к ней после броска. Лилитта экспериментировала со своими способностями только в одиночестве, до сих пор не демонстрируя их ни перед Эрной, ни перед Многоликой. Конечно, на следующей тренировке она покажет, что чакра начала её слушаться, но ни слова не скажет о рунах. Княжна не была уверена, что её не поймут, ведь подобной магии, как у неё, этот мир, кажется ещё не знал. И ещё она не до конца доверяла тем, кто живёт в замке. Медиум чувствовала некую тягостную атмосферу, царившую здесь, будто тучи собираются перед грозой, и с каждым проведённым в замке месяцем это ощущалось всё сильнее и сильнее. Мысли текли свободно, но что-то зудело в груди. Стоило ей только вспомнить, как они с Реми говорили о дожде, и в голове сразу же родился образ руны хагалаз, сплетающейся в причудливом танце с лагуз. Первая обозначала мощь стихии и природных катаклизмов, а вторая — проточную воду. Эти две руны настойчиво просились на бумагу, и Лилитта не могла им отказать. На пустой странице своего дневника она вывела чернилами два символа, но, к её удивлению, они быстро потускнели и исчезли, будто ничего и не было. Медиум нахмурилась. Желание начертать руны никуда не пропало. И сильнее разнылся недавний порез. Но прежде чем наложить исцеляющую руническую комбинацию, будто по наитию Лилитта, не думая о последствиях, вывела на пустом листе две руны: хагалаз и лагуз — сдирая подживающую на пальце коросту. От этого голова закружилась ещё сильнее, словно княжна потеряла не несколько капель крови, а была полностью обескровлена. А затем раздался первый раскат грома. И сознание покинуло Лилитту, вскоре переходя в восстанавливающий сон.***
В синей гостиной царил полумрак. Задёрнутые шторы скрывали буйство стихии — разыгравшейся непогоды: дождя и ветра. Витражные стёкла дребезжали, сдерживая напор водных струй. Подобные катаклизмы на территории Союза Дэммор были редкостью и считались раздольем для магов воды. Но Многоликая любила дождь, пусть стихийницей не была. Слегка отдёрнув штору, она глядела, как под ветром гнутся деревья в саду. В этот момент ей хотелось распахнуть окна и шагнуть под проливные струи, смыть корку наносного и снова стать прежней. Но это было непозволительной роскошью, и княгиня лишь крепче сжимала в руке синюю ткань штор. Её глаза были так же темны, как и небо над головой, а кожа — холодна, как струи дождя. — Ты помнишь, что мы обсуждали по поводу Лилитты? — Многоликая смотрела за окно, но спиной, затянутой в тонкий шёлк платья, ощущала тепло, исходившее от стоящего рядом Эрны. — Многое, госпожа, — с поклоном ответил ей некромант. Он подошёл чуть ближе, остановился на границе дозволенного этикетом. — Возможно, вы имеете в виду чтиц и обучение у них? — его взгляд скользил по спине, по выступающим позвонкам собеседницы. После болезни Многоликая казалась более худой, чем обычно. Присущая ей некоторая округлость форм заострилась, а блестящие чёрные волосы как будто потускнели. Кулаки Эрны непроизвольно сжимались, стоило ему увидеть серебрящуюся прядь волос в причёске княгини. Некромант винил в случившемся себя и ненавидел Воибора и князя, но был бессилен что-либо изменить. Горечь сжигала его изнутри, раззадоривая тьму, обычно мирно спящую. Слушая негромкий голос Многоликой, маг мечтал перешагнуть клятву, когда-то данную Дейросу. На секунду Эрна потерял нить беседы, окрылённый мыслью обмануть заклинание. Но среди демонопоклонников никакой информации об этом явно не было, а потому маг вернулся мыслями в настоящее, пообещав себе разузнать больше о магических клятвах. — …Мой муж как раз задумал притащить одну из них к нам в замок. Я поражаюсь его самоуверенности: неужели ему это удастся? — Многоликая продолжала говорить, уверенная, что её слушают. — Чтицы — это серьёзное дело, они напрямую не вмешиваются в жизнь смертных, только тогда, когда сами считают это нужным. И вот вопрос, расценят ли просьбу Дейроса столь важной, чтобы откликнуться. — Вы хотите поговорить с одной из провидиц, когда она прибудет в замок, и попросить взять княжну на обучение? — Эрна услышал уже окончание речи Многоликой, но ему не составило труда понять, что та имеет в виду. — Но, насколько мне известно, они берут на обучение в более раннем возрасте, а вашей дочери уже скоро шестнадцать. — Даже если она откажет, Лилитте не будет здесь жизни. Я думаю, ты это понимаешь не хуже меня, — княгиня наконец развернулась лицом к собеседнику. — Дейрос не тот, кто будет терпеть рядом с собой подобное неудачное творение. Он и так был бесконечно добр, что дал нам с Лилиттой прожить почти год. — Моя госпожа, вы считаете, что князь способен на подобное по отношению к своим жене и дочери? — Эрне стало тревожно, хотя где-то в глубине души он не видел в этом ничего невозможного. Порядки Чёрного королевства приучили его смотреть на подобные ситуации без удивления. Поразило же некроманта другое: его госпожа столь спокойно говорила об окончании своей жизни. Но не доверять её суждениям повода не было: княгиня явно знала своего мужа достаточно хорошо, чтобы делать далеко идущие выводы. — Способен, — равнодушно кивнула Многоликая. — Я не буду тебе больше повторять этого, но моё положение и жизнь в замке зависит от того, кем, или чем, в итоге является Лилитта: высшей одержимой или пустышкой. И как ты понимаешь, если её не будет в пределах досягаемости, то этого никто не узнает, и обвинить меня, что я родила ущербную дочь, не смогут. Поэтому мы должны сделать всё, что угодно, но удалить княжну из замка. Это даст мне… нам время, чтобы… — княгиня оборвала мысль на полуслове, почувствовав, что брачный браслет стал нагреваться и неприятно стягивать кожу. Но она знала, как прекратить думать о том, о чём нельзя. — Но Лилитта должна чётко понимать, почему так будет лучше и что здесь ей не будет спокойной жизни. Я собираюсь поговорить с ней об этом наедине, — с этими словами Многоликая развернулась к Эрне, чтобы практически сразу покинуть его, отправившись в покои дочери. Маг не нашёл нужных слов, лишь молча провожая княгиню взглядом. Её острые лопатки были похожи на обрубки крыльев. Волна жаркой боли начинала подниматься из груди Эрны, когда он начинал думать о том, что было бы лучше, если бы Дейроса не стало. Но между ними с Многоликой всегда лежали его магическая клятва и её брак.***
Многоликая нашла дочь в кресле, будто заснувшей перед трюмо. Перед Лилиттой лежала раскрытая книга, а руки безвольно висели по бокам тела. На мгновение княгиня даже подумала, что девочка умерла, но едва видимые движения грудной клетки развеяли её надежды. Оглянувшись по сторонам, Многоликая заметила графин с водой, стоящий на прикроватном столике. Делом пары минут было плеснуть на лицо Лилитты, приводя её в чувство. Несколько капель попали на книжку, на странице которой княгиня заметила две буквы, написанные красными потускневшими чернилами. «Совершенствуется в правописании?» — пронеслось в голове Многоликой, пока она наблюдала, как её дочь постепенно приходит в себя. Она моргала часто-часто, будто пыталась сбросить оковы сна, но вскоре смотрела уже осознанно и узнавающе. — Мама, что ты здесь делаешь? — слабо произнесла Лилитта. Многоликая сжала губы в тонкую линию: ей так и не удалось отучить девочку называть её подобным образом. Тут в глазах дочери мелькнула паника, стоило ей перевести взгляд на книжку. С резким рывком она захлопнула её и прикрыла руками. — Мне нет дела до твоих увлечений, я пришла, чтобы серьёзно поговорить, — с прохладцей произнесла Многоликая, заметив изображение дракона на обложке книги. Это был дневник, который она сама когда-то подарила дочери. В прошлой жизни княгиня бы порадовалась, что её подарку всё же нашлось применение, но уже давно ей было всё равно. — Поговорить? О чём? — княжна выглядела и говорила настороженно. И подобное поведение тоже было не в характере прежней, до ритуала, Лилитты. — О том, что над нашим замком нависла угроза. Сначала кто-то сорвал ритуал твоего слияния с демоном, потом стали пропадать слуги, затем — нападение на меня и на твоего отца, когда он гостил у соседского князя Дольфа. А теперь мы готовимся к войне. На войне всякое может случиться, — Многоликая внимательно следила за реакцией дочери, но Лилитта смотрела на неё спокойно, то ли не понимая серьёзность сказанного, то ли не будучи удивлённой. Скорее, второе. Про себя княгиня порадовалась: прежняя Лилитта уже билась бы в слезах и в истерике, а с теперешней княжной вполне можно иметь дело. — И оставаться в замке становится опасно. Мне-то идти некуда, но вот ты ещё можешь спастись, — Многоликой казалось, что для девочки будет вполне понятна её желание как матери помочь. — Что ты думаешь об этом? — видя, что дочь до сих пор молчит, решала уточнить княгиня. — Я понимаю, — кивнула Лилитта. Она оставалась всё так же сдержанна, смотрела пристально, будто что-то решала про себя. — Ты хочешь мне помочь? Не сказать, чтобы формулировка вопроса пришлась Многоликой по душе, но разговор шёл в правильном направлении. — Да. Ты всегда будешь наследницей рода Фариус, — княгиня была уверена, что больше детей у неё с Дейросом не будет, — пока я жива и замужем за твоим отцом. И я бы хотела прожить как можно дольше. Как и ты, уверена. Нам не справиться поодиночке, — меньше года назад Многоликой и в голову бы не пришло говорить в таком ключе с дочерью. Но если перед ней сейчас сидела подобная ей самой, то прошлое можно предать огню и никогда о нём не вспоминать. — Я согласна, — Лилитта кивнула без удивления, и княгине показалось, что девочка ожидала от неё подобных слов. — Я рада, что мы пришли к соглашению, но остальным не стоит знать об этом, ведь, как показали последние события, никому в замке доверять нельзя. — А как же Крайс? — нахмурилась Лилитта. Услышав это имя, Многоликая не смогла сдержать вздоха. Она частенько думала о нём, грелась его близостью, но более ничего позволить себе не могла. — Господин Эрна в первую очередь предан князю, которому принёс клятву верности. Но сейчас я доверяю Крайсу больше всех. И, — видя, что дочь собирается что-то спросить, княгиня подняла руку, веля ей замолчать, — Сальва. Он тоже под клятвой, и в нём я уверена гораздо меньше. Я заметила, что вы с ним последнее время… нашли общий язык, верно? — и, дождавшись утвердительного «угум», княгиня продолжила: — Я не вижу в этом ничего предосудительного. Он — воин умелый, хорошо обученный и образованный. Не отворачивайся от него в нужный момент. Да, на Многоликую глядели глаза похожей на неё — женщины, которая прошла длинный путь. Не её маленькой Лилитточки. Уже не девочка, девушка смотрела на неё цепко и не спорила. Этим двоим хватило молчаливого обмена взглядами, чтобы понять, что каждая имеет в виду. — Скоро в замок прибудет чтица. Мы ведь читали о них, помнишь? — предпочла уточнить княгиня. — А Эрна нашёл в тебе способности провидиц, поэтому вполне логично тебе было бы присоединиться к ней. Это позволит понять себя лучше. Проблема лишь в том, захочет ли чтица тебе помогать. — Ты хочешь, чтобы я обучалась на чтицу? — как странно, это предложение не нашло у Лилитты быстрого согласия, как прежние. — Я не знаю, мне нужно подумать. Но встретиться с ней точно нужно. — И покинуть замок. Трон будет ждать тебя. Просто тренируй навыки владения чакрой, а в обители чтиц всё спокойнее, чем здесь. «Удивительный разговор», — думала Многоликая. Никогда раньше она не была столь откровенна и открыта перед своей дочерью. Впервые с момента рождения Лилитты княгиня испытала к ней что-то вроде симпатии. После они говорили ещё немного, обсуждая детали и вещи, которые понадобятся для путешествия — побега — из замка. Многое княгиня взяла на себя, потому что Лилитта до сих пор была ограничена в передвижении.***
Сальва успел отправить стражников до наступления дождя. Он, сильно рискуя, разделил их на несколько групп, отправляя по оставшимся деревням. Конные воины скакали без устали, чтобы собрать подати и не встретить никого. На обратном пути лишь один конвой попал в засаду. Их трупы нашли уже после дождя, но большая часть золота была доставлена. Последние стражники вернулись в замок, уже когда ливень набирал силу, а ветер — разбушевался. По характеру ран на телах убитых стражников можно было предположить, как протекал бой. Вероятно, на конвой напали с фланга, из подлеска. В составе атакующих должны были быть низшие одержимые, если судить по рваным ранам на лице, шее и груди погибших. У пары стражников были вырваны кадыки. Однако в числе нападавших были и простые люди, потому что трупы были обобраны, что для низших одержимых нехарактерно. Между тем тел врагов на месте происшествия не осталось. Это Сальва замечал не впервые — противник был хорошо организован и подготовлен. Точное количество нападавших установить не удалось: дождь смыл все следы. Убитых погрузили на повозку и хотели доставить на замковое кладбище, чтобы перед погребением Эрна тщательно проверил трупы на наличие тёмномагических заклинаний или проклятий, ведь никому не хотелось обнаружить под боком неожиданно восставших мертвяков. Но этого и не потребовалось, ведь мертвецы вдруг восстали и напали на перевозивших их стражников. Пока часть бойцов держала оборону, часть — пыталась хоть кого-нибудь упокоить обратно, один из воинов был отправлен в замок за Сальвой. Мертвяки не знали усталости. Неразборчиво воя, один из них сумел вцепиться скрюченными пальцами в плечо одного из бойцов Сальвы, выдирая кусок, и лес огласил теперь уже человеческий крик боли. Прыткую нежить взяли на мечи, но второй мертвец уже подбирался к обороняющимся сбоку, целясь прямо в живот. Стражники держались спиной к повозке, но несли потери. Несколько раздавленных сапогами голов и отрубленных рук валялись рядом, но четверо стражников уже не могли полноценно сражаться. Эрна прибыл, когда на ногах оставалась только одна треть отряда. К счастью, количество мертвяков не увеличивалось. Некроманту было достаточно лишь активировать магическое зрение, чтобы определить управляющие контуры заклинаний на телах оставшихся в строю неупокоенных. Четким движением Эрна, не успевший облачиться в доспехи, скользнул к ним, чтобы жертвенным кинжалом ударить прямо в магическое плетение, разрушая его. Обрывки нитей заклинания истаивали в воздухе, осыпались пеплом на землю, в вместе с ними повалилась и нежить. Со стороны стражников послышался вздох облегчения: «Спасены!» Мертвяки упокаивались окончательно один за другим. «Отложенная активация заклинания? А некроманты Дольфа (?) хороши», — со вздохом признал Эрна. Когда с мертвецами было покончено, трупы снова погрузили в телегу и уже под присмотром Крайса отвезли на кладбище. Там Эрна провёл все необходимые магические ритуалы, чтобы бывшие стражники спокойно лежали в своих могилах до того часа, когда их призовут под знамёна Тёмной Хозяйки, чтобы нести ей волю по всему миру.