Давай, Кан Есан, сейчас или никогда!
— Да. — Есан, я могу не сдержаться после случившегося… — в его голосе слышны предупреждающие нотки, но мне пофиг. — Не сдерживайся.***
Стоит нам переступить порог его квартиры, как моё маленькое, как мне казалось по сравнению с ним, тело прижимают к стене. Сонхва с минуты смиряет меня изучающе-страстным взглядом, и я уже чувствую себя будто без одежды. В следующую секунду его губы накрывают мои и сразу начинают кусать. Его холодные руки пробираются под мою рубашку и начинают гладить бока, заставляя меня задрожать то-ли от его ледяных пальцев, то-ли от возбуждения. Губы Сонхва перемещаются к моему ушку и прикусывают хрящ, от чего я рвано выдыхаю и чуть стону в голос. Он нетерпеливо стягивает рубашку и снова поддается вперед в жадном поцелуе. Его язык скользит в моем рту и вытворяет что-то невероятное, в то время как я не знаю, что делать. Хочется не уступать ему, но в голове творится такой хаос, что я не замечаю, как его руки опускаются ниже и сжимают мою задницу в широких ладонях. Возмутиться я не могу, но в знак своего недовольства, прикусываю его нижнюю губу, чем только раззадориваю блондина. Поцелуями он спускается к моей шее, а руки слишком быстро справляются с ремнем и ширинкой на моих брюках, вызывая чувство дежавю. Сонхва отстраняет меня от стены и начинает подталкивать в сторону кровати, оставляя поцелуи на всех открытых участках тела. Когда ноги упираются в край кровати, он толкает меня на неё и одним движением стягивает штаны. Я лежу на широкой кровати с смущенным румянцем на щеках в одном нижнем белье, сквозь которое отчётливо можно разглядеть насколько я возбужден, под пристальным демоническим взглядом блондина. Это смущает вдвойне, и я падаю на простыни головой, хватая первую попавшуюся под руку подушку и прикрывая ей свое пунцовое лицо. Сверху слышится смешок, после которого кровать подо мной прогибается под тяжестью ещё одного тела. Сонхва отбрасывает подушку куда-то за спину и снова соединяет губы в поцелуе. Насколько жадным он может быть? Мои губы уже болят от его укусов, но он не останавливается. Он сплетает наши языки, засасывает поочередно мои губы и напирает с такой силой, что зубы сталкиваются, оставляя неприятное гудение. В лёгких уже не хватает воздуха, но Сонхва, как будто, может жить без него. Наконец он отстраняется и даёт вдохнуть такой сладкий, как мне кажется, кислород. Я чувствую его губы на своей шеи и дрожу от новых ощущений. Хочется стонать от того насколько хорошо рядом с этим наглым парнем, но я себя сдерживаю. Заметив, что в отличие от меня Сонхва ещё в рубашке и брюках, я решаю вернуть в наши отношения справедливость и начинаю расстёгивать маленькие бесящие меня пуговки его белой рубашки, пока взору не предстает шикарное подкаченное тело блондина с поступившими кубиками пресса. Господи, передо мной точно человек, а не Аполлон, спустившийся с небес? Мне становится как-то не по себе. В отличие от него, моё тело не упитано мышцами, а на животе и намека на пресс не проскакивает. Однако все эти мысли улетают очень далеко, когда его губы всасывают мою кожу на ключице, от чего из груди вырывается несдержанный стон. — Без засосов! — шикаю я на него. — Я сам решу, что мне делать, котенок. — говорит блондин и чмокает губы. На его лице играет ухмылка, и я понимаю — он что-то задумал. И да, я прав, потому что в следующую секунду он спускается ниже и останавливается прямо напротив моей эрекции, заставляя меня в который раз за сегодняшний долгий день краснеть. Он как лис облизывается и пальцем подхватывает кромку боксеров, опуская их вниз и вовсе скидывая в темноту комнаты. Я очень смущаюсь своего положения, но, черт, так хорошо. Сонхва дует на чувствительную кожу, и стая мурашек пробегает от низа живота к плечам. Моё тело сейчас сверхчувствительно и реагирует на малейшее движение со стороны преподавателя. Мне хватает его жарких поцелуев и страстных касаний, чтобы снова возбудиться. — Мне тебе подрочить? Еще раз отсосать? Или может…взять? Его палец проходится вдоль ствола, и я выгибаюсь навстречу его руке. Этот наглец ещё и дразнится! Но мне абсолютно пофиг, пусть делает, что захочет, главное пусть делает! Потому что я уже изнываю от недостатка его касаний и губ. На мой скулеж и ерзание на постели, блондин хмыкает и поднимается, лишая меня тепла своего горячего тела. С губ срывается нетерпеливый стон, когда он стягивает с себя брюки. — Давай немного поменяем позу, малыш. Сонхва садится на кровать и подтягивает меня на себя так, что я оказываюсь сидящим на его бедрах. Он усмехается, когда замечает смущение на моем лице и снова соединяет губы в поцелуе. Его руки блуждают по моему телу, то и дело останавливаясь на ягодицах. Я не знаю куда девать свои руки, поэтому просто завожу их за его спину и складываю в замок у лопаток. Без понятия, что чувствует Сонхва от моих касаний, но его прикосновения к моей коже словно мед — сладкие и тягучие, оставляющие после себя щекочущее ощущение. Взяв себя в руки, я решаю побороть это никому ненужное смущение и поцелуями спускаюсь к его шее и ключицам, которые, о боже, глубже Марианской впадины. Как он может такое прятать под своими дурацкими рубашками? Как Земля носит такое совершенство? Уже более уверено я покрываю поцелуями открывшееся мне пространство, пока над головой не раздается хриплый стон. Сонхва лежит, откинув голову, и откровенно кайфует. Так значит, у нас шея чувствительная… Продолжив свое увлекательное занятие, я спускаюсь к его накаченной груди и провожу языком вокруг соска. Блондин стонет ещё громче и до синяков сжимает моё бедро. Ох, как мне нравится такая его реакция. Я снова припадаю к его соску, как вдруг он с рыком переворачивается, и мы оказываемся в первоначальной позе. — Ну все, поиграли и хватит. Перейдём к более взрослой и приятной части. Пока мой растерянный взгляд скользит по его идеальным чертами лица, он достает из тумбочки небольшой тюбик, и до меня доходит смысл его слов. Сейчас мне становится страшно, и моё тело начинает трясти мелкой дрожью. Видимо Сонхва это замечает и опускается к моему лицу, оставляя лёгкие поцелуи и успокаивая. Волнение вроде уходит, но страх до конца не покидает меня. Это мой первый раз, и я знаю, что будет больно. Он пытается отвлечь меня от этих мыслей, целует, гладит и шепчет на ухо что-то романтически-сопливое. И это действует, я расслабляюсь и позволяю ему делать все что угодно с моим телом. До тех пор, пока его палец не скользит у колечка мышц. Я снова начинаю дрожать, но он продолжает свои махинации, рассматривая меня из-под ресниц. Мы долго смотрим друг другу в глаза, пока я не зажмуриваюсь от неожиданного и резкого проникновения. Тело выгибается дугой, в попытке отстраниться от длинных пальцев, но Сонхва за бедра притягивает меня ближе, тем самым проникая ещё глубже. — Малыш, расслабься, иначе будет только больней. Я очень стараюсь следовать его советам, предоставляю себя всего в его распоряжение, но как бы не пытаюсь страх не отступает полностью. Оно и понятно — не каждый день меня девственности лишают, и тут даже алкоголь не помогает. Сонхва начинает двигаться и растягивать меня, от чего в пояснице боль разрядами тока проходит. Я кусаю губы, сжимаю пальцами широкие плечи — хоть как заглушаю эту боль. Уен говорил, что главное терпеливо перетерпеть стадию боль в заднице, чтобы поскорей перейти к стадии наслаждение, и я терплю. Сонхва помогает мне своими поцелуями и укусами. Боюсь представить, какое зрелище меня ждёт завтра утром в зеркале. Наконец, я начинаю чувствовать что-то помимо боли. Что-то тёплое, тягучее, будоражащее тело, скопившееся внизу живота. Только я начинаю получать наслаждение, как Сонхва добавляет второй палец. И снова стадия боль. Он долго растягивает и подготавливает меня. Я уже потерял счёт времени, а мой любовник, кажется, уже на грани срыва. Я понимаю, какое сокровище отхватил себе. Никто бы не стал так не париться о сохранности чужой задницы, не разрабатывал бы полчаса, хотя тут я может и преувеличиваю. Но каждое движение Сонхва пропитано нежностью и любовью, хотя видно, что он возбужден не на шутку. — Я готов, прошу… — скулю я. И да, я реально готов. Как только во мне оказывается третий палец, страха будто и не было. Я желаю большего. Хочу, чтобы ему тоже было хорошо. Я провожу рукой по его эрекции, вызывая гортанный стон из его груди. Блондин в отместку сильно прикусывает кожу на ключице. — Попроси правильно, мой нетерпеливый. — Чёрт, почему тебе так нравится издеваться надо мной? — возмущаюсь я, неужели не видно, что я уже изнываю. — Потому что это забавно, — оскалившись, отвечает он и добавляет. — Ну давай, попроси как надо. Ох, как хочется послать его очень далеко и обматерить всеми матерными словами, но ещё больше хочется его внутри себя, так что приходится запихнуть гордость туда, куда он сейчас запихнет свой член. — Возьми меня! — всхлипываю я, ерзая под ним. — Конечно, малыш. То ли от такого количества смазки, то ли от долгой растяжки Сонхва сразу входит полностью без каких-либо трудностей. Боли нет, есть только наслаждение, которое выгибает моё тело во все стороны. Из груди вырываются слишком громкие для меня стоны и охи, потому что это невыносимо офигенно. Он вбивается в меня, не сдерживаясь, со всей силы, что есть в его организме, и тихо стонет на моё ухо, изредка прикусывая его, чтобы не сорваться. Передо мной предстал обзор на его великолепные ключицы, которые я сразу же начал помечать. Сейчас пофиг на все, просто хотечется, чтобы все знали, что этот Аполлон — мой. Ногти впиваются в кожу его спины и оставляют после себя длинные красные полосы, и Сонхва возбуждается сильней. С каждым толчком низ живота скручивает сильней, и я понимаю, что совсем скоро кончу. Под ним таким сильным, таким горячим я таю подобно маслу в микроволновке и готов умереть прямо здесь от счастья. Чем ближе разрядка, тем больше я её не желаю. Хочется продлить этот момент: слушать его хрипловатый от возбуждения голос, чувствовать его внутри, как он проходится по чувствительной точке и ловить от этого звезды перед глазами. — С-Сонхва, я сейчас…ахх — Да, малыш, я тоже. Он слишком резко и грубо хватает мой член и проводит по нему вверх-вниз, я прогинаюсь и звонко стону, пачкая живот в сперме. Тело потрясывает от пережитого экстаза, по венам вместе с кровью течет наслаждение, а мышцы отдают приятной болью. Я чувствую, как Сонхва делает ещё парочку толчков, и мой живот снова пачкается в сперме. Это было незабываемо, великолепно, и я хочу ещё. Но я слишком устал и слишком смущен, чтобы предложить повторить. Его тяжёлое дыхание щекочет кожу на ключице, я запускаю пальцы в его блондинистые влажные от пота волосы и оттягиваю его голову, заглядывая в эти невероятно красивые глаза. Мы смотрим друг на друга, дышим в унисон и просто наслаждаемся этим мгновением. — Малыш, тебе нужно в душ. — он пальцем проводит по запачканному животу. — Не хочешь составить мне компанию? Что я только что сказал? Кан Есан откуда такая смелость? Черт, этот удивленный взгляд сильней смущает. — По второму кругу? — играя бровями, говорит он и рывком поднимает меня с кровати.