***
Они входят в бар вместе, чем тут же привлекают любопытные взгляды сотрудников. Сокджин хмурится, пытаясь вспомнить, где видел Чиминово лицо, потому что он явно не выглядит, как очередная Намджунова пассия. У Намджуна есть тип. Высокие, модельной внешности, мускулистые мужчины с острой челюстью — и Чимин не попадает ни под один из пунктов. — Где Хосок с Юнги? — спрашивает Намджун, оглядывая пока ещё пустое помещение. — Хосок наверху. Юнги отошёл за чем-то, — отпивая мартини из своего стакана, отвечает Сокджин, бросая любопытный взгляд на нервно мнущегося Чимина. — Ладно, им объясню позже. Это Пак Чимин. Он будет работать у нас и помогать с уборкой. — Мы знакомы? — с вежливой улыбкой интересуется Сокджин, ставя пустой стакан на барную стойку. — Стоп! Ты же тот чувак, которого бросили на прошлой неделе? Который разревелся ещё? — выпаливает Тэхён, и Сокджин бьёт его локтем под рёбра. Чимин низко опускает голову, сгорая от стыда. Не нужно было так напиваться в тот день. Его так задело, что его парень прилюдно изменил ему, что у него просто снесло крышу. — Пожалуйста, прости Тэхёна, он никогда не думает, прежде чем говорить. Но вы обязательно подружитесь, я это гарантирую, — улыбается Сокджин, кидая на того выразительный взгляд. — Меня, кстати, Сокджин зовут. Мы с ним оба бармены. — Я Чонгук. Вышибала. Не успевает он закончить предложение, как со второго этажа, сияя своей фирменной улыбкой, спускается Хосок. — А это кто? — интересуется он. — Новый сотрудник. Будет помогать с уборкой, — отвечает Намджун, и Хосок удивлённо приподнимает брови, когда вспоминает, где в последний раз видел этого парня. — Ну, здравствуй, меня зовут Чон Хосок. Я тут вроде менеджера. Если увидишь невысокого коротко стриженного парня с розовыми волосами, это наш диджей, Юнги. Давай-ка я тебе быстренько покажу, что тут да как.Часть 2
23 сентября 2019 г. в 06:00
В глубине души Намджун не верит, что Чимин действительно придёт у него чему-то учиться, так что когда обнаруживает того у дверей своей квартиры, это почти застаёт его врасплох. Одет Чимин просто: в чёрные джинсы и серую оверсайз худи, в которой его и так маленькая фигурка кажется ещё меньше. А ещё он явно готовился — вымыл и уложил волосы (это видно, хоть они и немного растрепались по дороге). Чимин здоровается, и его глаза превращаются в полумесяцы от широкой улыбки. Он выглядит очень жизнерадостно, на Намджунов взгляд — даже слишком.
— Тебя мама не учила, что нельзя доверять каждому встречному? — спрашивает Намджун со сложенными на груди руками, облокачиваясь на дверной косяк. — Я дал тебе рандомный адрес, и ты вот так просто взял и пришёл. А что, если я маньяк или насильник?
— Ой… я как-то об этом не подумал, — растерянно бормочет Чимин, хмуря брови. — А ты…?
— Да даже если и маньяк, думаешь, я так просто бы в этом признался?
— Теперь ты совсем меня запутал.
— Забей, — вздыхает Намджун, пуская его внутрь. Чимин проходит, начиная с любопытством осматривать квартиру: охает и ахает, будто на экскурсии, при виде чуть ли не каждого второго предмета мебели. Намджун качает головой и обречённо падает на диван.
— Может, сядешь уже? — спрашивает он, закатывая рукава своей рубашки.
— А! Я пирожные принёс. Я не знал, какие ты любишь, так что взял разных, — объясняет Чимин, ставя коробку на журнальный столик. Намджун приподнимает бровь: это, наверное, первый раз, когда кто-то приносит ему пирожные. Ему приносили дорогой алкоголь, секс-игрушки — даже плётки и цепи, в зависимости от своих предпочтений, но пирожные — никогда.
— Пирожные.
— Ну да. Хочешь сейчас съесть или мне положить в холодильник?
— В холодильник, — вздыхает Намджун, унося коробку на кухню. Вернувшись, он обнаруживает Чимина с интересом рассматривающим большую плазму на стене. — Ну, давай начнём, что ли.
— Да-да, секундочку, — Чимин шарит в сумке и достаёт оттуда ручку и блокнотик с золотистыми наклейками в форме сердечек. Намджун не верит своим глазам. Он не видел блокнотов (и вообще чего-либо) с наклейками со средней школы — кажется, в этом возрасте все девочки от них тащились?
— Ты что, реально собрался конспектировать? — неверяще спрашивает Намджун, и Чимин с энтузиазмом кивает, раскрывая свой блокнотик на новой странице.
— Я готов!
Намджун открывает было рот, но затем передумывает и лишь качает головой.
— Ладно… Для начала я просто задам тебе пару вопросов. И, ну, просто к сведению, писать конспекты — вообще не сексуально.
— Да, но я же не пытаюсь сейчас кого-то соблазнить. Я пока только учусь.
— Так, проехали. Сколько у тебя было мужчин? В романтическом плане, естественно, — говорит Намджун, особо выделяя слово «романтическом», чтобы подействовать Чимину на нервы. Тот кидает на него испепеляющий взгляд, который Намджун с лёгкостью игнорирует.
— Чет… веро, вроде как.
— Вроде как. Что ж. Так. И ты говоришь, что секса у тебя ни с кем из них не было?
Чимин уныло кивает. Намджун закидывает ногу на ногу, ещё раз оценивающе оглядывая его. Обычно геям не составляет особого труда найти себе партнёра на одну ночь — в баре большой выбор, и хоть Чимин и не красавчик, он явно способен привлечь внимание. Намджун реально не понимает в чём проблема: разок стрельнуть глазами, да выпить вместе, — и всё, горячая ночь вам обеспечена.
— Ты сверху или снизу? — спрашивает он. Не стоит судить книгу по обложке: может, Чимин любит быть сверху (хоть по нему и не скажешь), и у него проблема найти подходящего секс-партнёра. По опыту, это не такая уж редкая ситуация.
— Я, эм… не знаю.
— В смысле «не знаешь»?
— Ну, я об этом ещё не думал! Просто… как только я начинаю с кем-то целоваться и чувствую, что мне лезут под одежду, то сразу пугаюсь.
Намджун тяжело вздыхает. Все гораздо хуже, чем он ожидал. Зачем. Ну вот просто зачем он на это подписался. Этот Пак Чимин — просто ходячая катастрофа.
— А ты вообще когда-нибудь планируешь заняться сексом?
— Конечно!
— Так, ну… это хорошо, думаю. Значит, ты просто не решил, топ ты или боттом. Надеюсь, ты в курсе, что при желании можно быть и тем и другим.
— Я знаю.
— Хорошо. Двигаемся дальше. Какие у тебя фетиши? Сексуальные фантазии?
— М-мои с-сексуальные фантазии?
— Давай для начала поработаем над тем, чтобы ты не заикался на слове «секс», — закатывает глаза Намджун. Возможно, документы и вправду были фальшивые, иначе как ещё объяснить тот факт, что Чимин разговаривает, будто подросток в самом начале пубертата? Потому что мысль о сексе с подростками — и вообще с людьми, не достигшими совершеннолетия — не кажется Намджуну возбуждающей от слова совсем.
— Я просто не ожидал такого вопроса!
— Окей. Ну так что там с фантазиями? Тебе хочется, чтобы тебя связали? Оттрахали так, чтобы наутро ты проснулся весь в синяках? Или может, тебе нравится кроссдрессинг. Или у тебя дэдди-кинк? Тебе нравится доминировать и ты ищешь саба, что беспрекословно будет исполнять каждое твоё желание? — со скучающим лицом перечисляет Намджун, в то время как Чимин слушает его с открытым ртом.
— И люди реально это все делают? — робко уточняет он, внезапно начиная строчить что-то в своём блокноте. Намджун ловит себя на мысли, что не хочет знать, что у него в этом блокноте. Наверняка какие-нибудь сердечки… и все страницы исписаны именем объекта его обожания.
— Ты порно, что ли, не смотришь?
— Смотрю!
— И от какого кончаешь быстрее всего?
— М-м-м… не знаю. Я, вроде, обычное смотрю… А ты? Любишь что-то определённое?
— Мне любое сойдёт, если там без крови.
— Крови? А почему она там вообще… О боже, это что-то типа когда пальцы отрезают, да? — хрипло шепчет Чимин, и Намджун видит, как у него расширяются зрачки от ужаса. Ну и чудак.
— Мы говорим о порно, а не о всяком трешаке. Кровь там может быть, я не знаю, если кого-то плёткой стеганут слишком сильно в порыве страсти.
— А… ну это ещё нормально…
— Да… так, а теперь посмотри на меня своим самым соблазнительным взглядом. Как будто я парень, который тебе очень нравится.
— Но ты не…
— Я сказал «как будто». Когда клеишь кого-то, часто приходится притворяться. Ты как бы выражаешь всё своё желание через взгляд. Через то, как касаешься человека и как разговариваешь. Так что давай, покажи мне свой лучший взгляд.
Чимин смотрит на него со сжатыми в тонкую полоску губами, и Намджун нетерпеливо ждёт, когда тот, наконец, переборет себя и сделает то, что нужно. Однако время идёт, а выражение его лица никак не меняется.
— Ну давай уже.
— Но я уже на тебя смотрю!
Намджунова ладонь тут же впечатывается в лоб. Чиминов соблазнительный взгляд возбуждает не больше, чем наблюдение за высыхающей краской. И это Намджуна беспокоит, учитывая, что он пообещал превратить того в секс-бомбу.
— И это оно? Боже…
— Раз всё настолько плохо, может, покажешь, как надо?
— Ты прав. Может, после этого до тебя дойдёт, что нужно делать.
— Так, ладно, и что мне нужно делать?
— Помолчать и посмотреть на меня.
— Ну всё, смотрю.
— Я сказал помолчать.
Чимин закрывает рот. Он нервно сглатывает, когда Намджун наклоняется к нему, не разрывая зрительного контакта. От его скучающего взгляда не остаётся и следа: теперь его глаза горят опасностью, но вместе с тем — манят своей глубокой чернотой. Чимину кажется, что Намджун смотрит ему прямо в душу, обнажая её и делая с ней невообразимые вещи. Мужчина еле заметно облизывает губы и наклоняется ещё ближе, так, что их носы почти соприкасаются. Его дыхание ощущается так горячо на Чиминовых губах, что он зажмуривается от того, насколько это слишком.
— Посмотри на меня. — Голос у Намджуна низкий и хриплый, и Чимин незамедлительно слушается, чувствуя, как длинные, тонкие Намджуновы пальцы запутываются в его волосах. Он судорожно выдыхает, чтобы в следующий момент задержать дыхание совсем — когда владелец бара наклоняется ближе, подминая его под себя. — Чего ты сейчас хочешь? — шепчет Намджун, задевая губами чувствительные участки на Чиминовом ухе и пуская мурашки по всему его телу. В следующий момент он уже сидит на диване с тем же скучающим выражением лица. — Вот в чём суть, — поясняет он, вытягивая ноги и параллельно наблюдая за тем, как Чимин безуспешно пытается привести себя в сидячее положение.
— К-как ты это сделал! — всё ещё не отойдя от шока, нервно вскрикивает он.
— Уверенность в том, кто ты есть. Которой у тебя я не вижу.
— Что? Неправда, уж в себе я уверен на все сто.
— Я не про ориентацию, а про то, насколько ты уверен в том, что можешь заставить кого-нибудь кричать твое имя, качественно трахнуть или оседлать так, что они будут просить ещё. Вот о какой уверенности я говорю.
— А… ты об этом…
— И пора бы тебе уже прекратить этот цирк. Ты при любом упоминании секса смущаешься, как не знаю кто. Боже, ты ещё и записываешь?
— Не хочу ничего упустить…
— Так, ладно… для начала надо поработать над твоей уверенностью. Глядя на тебя, я уже сразу могу сказать, что ты стесняешься, ну, положим, переодеваться перед кем-то.
— Как ты…
— Я же сказал. По тебе видно.
— И как мне от этого избавиться? — наивно спрашивает Чимин, широко распахивая глаза. Намджун вздыхает: это хороший вопрос.
— Ты должен быть уверен, что хорош в том, что делаешь. В нашем случае — что ты хорош в сексе.
— И мы снова возвращаемся к моей изначальной проблеме. Я не знаю, хорош ли я в сексе. У меня начинается паника просто от поцелуев.
— А в чём дело-то? Твой первый поцелуй был так себе? Слишком много языка? Или кто-то сказал тебе, что ты плохо целуешься?
— Ну… не совсем. Я паникую, потому что начинаю думать, а правильно ли я всё делаю, а что если человеку не нравится, и куда мне деть язык… — перечисляет Чимин, внезапно начиная нервно теребить рукав своей худи, и Намджун снова чувствует непонятный прилив симпатии. Поцелуи — это прекрасно. Ему нравится целоваться, потому что с каждым человеком они ощущаются по-разному. Нежные, невольно вызывающие улыбку на губах, либо же страстные настолько, что хочется зарычать и впечатать партнёра в ближайшую стену. Поцелуями нужно наслаждаться, а не бояться их.
— Чимин, ты не решаешь задачу по физике, ты просто целуешься. Голова тут не нужна, — обрывает поток новых причин Намджун.
— Ну, а как мне тогда узнать, хорошо ли я целуюсь? — легонько хмурится Чимин, неосознанно касаясь собственных губ пальцами.
— Да блять… поцелуй меня, и я скажу тебе прямо, насколько всё хорошо или плохо, — теряет терпение Намджун. В конце концов, это самый лёгкий способ проверить. В поцелуях нет ничего особенного, они ни к чему не обязывают, да и к тому же, у Чимина есть возможность учиться на собственном опыте. Если он после этого станет уверенней, ещё лучше.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Типа, по-настоящему? В губы?
— Нет, блин, в щёчку. Что, блять, за вопросы? Господи, это просто ничего не значащий поцелуй, представь, что я твой парень, и вперёд. — Однако несмотря на собственные аргументы, Намджун не может отделаться от мысли, что есть шанс, что Чимин действительно отвратительно целуется, и он пожалеет об этом после.
Чимин смотрит на него так, будто ожидает, что Намджун вот-вот рассмеётся и скажет: «Просто шучу!», и они двинутся дальше, однако когда этого не происходит, он нервно подсаживается к тому ближе. Ему никогда даже в голову не приходило целовать едва знакомого человека. Как бы странно или старомодно это ни звучало, но ему нужно сходить с парнем как минимум на три свидания, прежде чем позволить себя поцеловать, а теперь Ким Намджун сидит перед ним и ждёт, пока Чимин сам его не поцелует?
Чимин замирает, изучая его лицо: слухи не врут, Намджун действительно очень красив. Его черты нельзя назвать идеальными или вписывающимся в общепринятые стандарты красоты, однако пепельные глаза, аккуратный нос и полные губы вкупе с идеально уложенной платиной волос придают ему загадочности, делая ещё более привлекательным — Чимин понимает, почему он так популярен.
И эта мысль в какой-то степени заставляет его нервничать ещё больше: наверняка Ким Намджун перецеловал уже кучу парней, которые, к тому же, были гораздо, гораздо опытнее его в этом плане.
— Я не могу ждать тебя весь день, — скалит зубы Намджун, раздражённый тем, что на него так откровенно пялятся.
— А. Точно. Тогда давай начнём. Я тебя сейчас поцелую. В гу…
— Не нужно много разговаривать перед поцелуями. Это тебе не в плюс.
— Понял… — Чимин заметно сглатывает и подаётся вперёд, чувствуя, как мгновенно пересыхает в горле. Он сильнее вцепляется потными ладонями в свои джинсы, зажмуривает глаза и сокращает расстояние между ними. Он почти ожидает, что Намджун отстранится, но тот сидит неподвижно, ожидая от него действий. Намджун ждёт. Ждёт ещё. И ещё.
— Возможно, ты неправильно меня понял, но я имел в виду нормальные поцелуи, с языком и всем остальным, а не чтобы ты задержал дыхание и чмокнул меня в губы, — отодвигаясь, говорит Намджун и закатывает глаза.
— Я перенервничал!
— Цель всего этого — помочь тебе преодолеть это. Заново, — командует Намджун и закрывает глаза. Чимин нервно разминает шею и целует его снова, в этот раз начиная медленно и неуверенно двигать губами — примерно как рыба, открывая и закрывая рот. Намджуну рыбы не кажутся сексуальными. Вот ни разу.
— Ты точно уже целовался раньше? — хмурится он. В голову потихоньку закрадывается мысль, что Чимин лгал ему обо всём с самого начала, просто потому, что ну не может так быть, однако тот стонет и прячет лицо в ладонях.
— Да, целовался! Просто обычно целовали меня!
— Так, ладно, в этот раз вести буду я. Посмотрим, что изменится, — говорит Намджун, и это единственное предупреждение, что получает Чимин, прежде чем владелец бара целует его, притягивая за талию своими сильными руками. Намджун не напирает — но поцелуй требовательный и уверенный, такой, что у Чимина сразу все мысли вылетают из головы. Он чувствует себя, будто в трансе, и одновременно — будто падает в чёрную дыру. У Намджуна рот горячий, а губы — будто с привкусом мяты, что вместе каким-то невообразимым образом делает поцелуй сладким, отчего у Чимина немного кружится голова, а тело наполняется каким-то незнакомым ощущением, которое он даже не может толком охарактеризовать.
— Вот так надо целоваться, — отрываясь, хриплым голосом заключает Намджун, и Чимин снова неосознанно касается пальцами немного припухших губ.
— У тебя… классно получается, — говорит он и непонимающе смаргивает, когда Намджун взрывается смехом. Мысль, что это, наверное, прозвучало очень глупо, приходит секундой позже.
— Я знаю. Но цель — научить этому тебя, потому что если по чесноку, ты не умеешь целоваться. Ты просто позволяешь другому человеку вести, а сам ничего не делаешь.
— Это плохо?
— Да, если только, конечно, ты не хочешь показать парню, что тебе не нравится и ты не заинтересован в продолжении.
— Ты специально ведешь себя как мудак или…
— Я просто говорю тебе правду. Ты ведь этого хотел, так?
— Да…
— Опять же, это не конец света, всё поправимо. Раскисать тут не нужно. Я не говорю, что тебе нужно вести поцелуй, просто реагируй как-нибудь, чтобы я знал, что тебе нравится.
— Х-хорошо… а как?
— Для начала, подвигай немного языком. Главное не перестараться и не пытаться засунуть его партнёру в горло, это из другой оперы и обычно делается для того, чтобы показать, на что ты способен в постели. Пробуем ещё раз. И в этот раз я не буду всё делать один, ты должен будешь повторять за мной.
— Ладно. Кажется, я понял.
— Ага… — вздыхает Намджун, прежде чем поцеловать его снова. Поцелуй ленивый и чуточку дразнящий, приглашающий Чимина к действию: и тот действительно старается, двигает, как и было сказано, губами — и если сначала его попытки не доставляют Намджуну никакого удовольствия, то затем, по мере того, как он постепенно расслабляется, Намджун не может не заметить прогресс. Он чуть прихватывает его за волосы на затылке, побуждая продолжать. Когда они отрываются друг от друга, Чимин оказывается весь растрёпан, с поплывшим взглядом и красными губами. Он выжидающе поднимает на Намджуна глаза.
— Это было хорошо. Определённо прогресс. Думаю, ещё немного практики и ты наловчишься.
— Да? Ты правда так думаешь? — сразу же оживляется Чимин, светясь от радости, и Намджун сдерживает желание рассмеяться. Он, кажется, никогда и никого не хвалил за что-то подобное, да и вряд ли кто-то, кроме Чимина, вообще оценил бы такой комплимент.
— А смысл мне врать?
— А, и правда… — сам себе бормочет Чимин и снова счастливо улыбается, отчего его глаза превращаются в полумесяцы. — Я так рад. Спасибо! Ты очень хороший учитель.
— Что ж, это всё, на что хватило моего времени сегодня, — лениво отвечает Намджун, откидываясь на диван. Уже почти вечер, скоро пора открывать бар.
— О, ты собираешься в бар? Я пойду с тобой.
— Не думаю, что ты пока готов клеить парней.
— Нет, я же говорил тебе, что буду работать там бесплатно, помнишь? Я не умею делать напитки, но зато я хорошо убираюсь. Я могу, ну не знаю… расставлять всё по местам и протирать столы.
— …так ты не шутил.
— А зачем мне шутить?
— …ладно. Тогда сиди здесь и ничего не трогай, я пойду переоденусь.
— Понял-принял!