Живое оружие

На сей раз интуиция не обманула Максилоса: утром за детьми пришла именно Намира. То была женщина средних лет со смуглой кожей и весьма некрасивым, отталкивающим лицом. Кривой нос, несколько бородавок на остром подбородке, сверкающие злобой тускло-голубые глаза — почти всё в ней выдавало её скверный нрав. Многие дети задавались вопросом, как она вообще оказалась здесь и стала настоятельницей, но никто так и не нашёл ответа. Намира поболее всех остальных не чуралась прибегать к физическим мерам воздействия, а потому на замешкавших детей, еще не до конца проснувшихся, обрушивались её оплеухи или самые настоящие удары, обращенные будто к равному. -А ну, шевелитесь, грязные оборванцы! Не задерживаться! Вас в столовой ждать не будут, а живыми вы принесете больше пользы! Быстрее, быстрее! — вопила Намира. Сироты поднимались будто по струнке, но от жестокости настоятельницы это не помогало. Один из мальчишек, с короткими ершистыми волосами цвета меди получил по затылку болезненный удар, от которого у него на несколько секунд помутнело в глазах. Впрочем, он всё равно поспешно оделся и встал в общий строй, вместе со всеми. -Так, все в сборе?! — настоятельница смерила неровную шеренгу строгим, недовольным взглядом. — А теперь ш-шагом, м-марш! Дети поспешно, с некоторым трудом сохраняя строй, двинулись за ней. -А ведь я вроде не сильно медлил. Вон Шек вообще двигался будто раненный. Почему ему не врезали? Максилос пожал плечами. Он никогда не пытался понять жестокость. Они сидели в столовой, за одним из длинных мощных столов, что стояли здесь ровными рядами. По соседству так же сидели и спешно ели десятки других сирот. Тут Максилос впервые задумался — а сколько их здесь всего? Он повернул голову, и начал считать. Когда мальчик добрался до третьего десятка, чья-то рука, находившись сзади, резко схватила его за затылок и со всей силы ударила об стол. Максилос почувствовал, как из носа и разбитой губы хлынула кровь. -И долго ты еще собираешься пялится, выродок?! — Рука Намиры по-прежнему лежала у него затылке. Максилос был уверен: будь его волосы длиннее, она бы впилась в них мертвой хваткой, вырвав часть волос. — А ну жри быстрее, и бегом на урок! Если не успеешь, я ЛИЧНО вылью эту похлёбку тебе на голову! Я ясно говорю?! Максилос промолчал, не желая распалять настоятельницу еще больше, и та, приняв его молчание за согласие, позволила мальчику поднять голову, после чего, для «лучшего усвоения», дала ему мощный подзатыльник, которым можно ударить такую же женщину, но никак не десятилетнего ребенка. Тем не менее, Максилос не произнес ни слова. Когда Намира удалилась, явно выискивая себе еще безропотных жертв, сидящий рядом с Максилосом мальчик с медными волосами негромко произнёс: -Ну и досталось тебе, дружище. Хотя обычно она не такая мягкая. Позавчера она разлила Кире горячий чай на руку. Я сам видел. Бедняжка вопила от боли, в то время как Намира буквально заливалась смехом. Интересно, она прям со всеми так? -Вряд ли, Феликс, — Максилос уже забил нос салфеткой, другой вытер себе губу, и потирал ушибленный затылок, который до сих пор горел, будто раскалённый. — Уж с Корагоном и Нур она явно мягче. Феликс в ответ глухо засмеялся. Смех у него был приятный, искренний. От него обычно суровый Максилос невольно улыбнулся. -Нет, я имел ввиду — такая же она с другими детьми, — наконец произнёс Феликс сквозь смех. — Конечно, с Корагоном и Нур не так. Эти скорее сами её за пояс ткнут. Максилос задумался над его словами, после чего ответил: -Ладно, давай доедим и пойдем. Я не хочу получит от Намиры еще одну зуботычину. -Твоя правда. Феликс стал поспешно запихивать себе в рот горячую бурду, что Намира назвала «похлебкой». На самом деле, даже нельзя было сказать, из чего эта мешанина из продуктов была сделана. Казалось, что из чего угодно, но только не из настоящей еды, вроде натуральных овощей и мяса. Феликса никогда не покидало чувство, что на самом деле он изо дня в день ест какую-то отвратительную, неправильную химию. Впрочем, выбора у них не было, а учителя и настоятельницы не раз намекали им, что многие питаются куда хуже, чем они. И Максилос, и Феликс, и Галатея, и даже Нилкатар были в одной группе, — группе номер шесть. Все сироты Схолы были поделены на группы по примерно десять-двенадцать человек. Это означало, что все члены одной группы жили, ели, учились и даже двигались вместе. Надолго отходить от своей «команды» означало навлечь на себя гнев настоятелей, а вместе с ним — суровое наказание. Почти во всех случаях это каралось полуголодом — провинившемуся выдавали только половину положенного пайка, а учитывая, что сирот и так кормили далеко не лучшим образом, то к концу наказания истощавший, совсем изголодавшийся, и как правило совсем исхудавший ребенок уже не хотел как-либо нарушать устои Схолы. Впрочем, прибегали не только к морению голодом. Уж на что, а на наказания руководство приюта было весьма находчиво. Например за нанесение физического ущерба кому-либо из работников Схолы (даже той же Намире), могли отправить в соседнее от Прогениум здание. Там, после всех точных замеров и расчетов, из провинившегося ребенка буквально выкачивали какую-то часть крови, — на нужды медицины или высших слоев общества. И разумеется, всё рассчитывалось так, чтобы сирота не умирал, а продолжал жить, пусть и сильно ослабленный. И конечно, его состояние никак не учитывалось, поблажек не давалось. От него, полуживого, продолжали требовать все те же суровые нормы, и подвергали всё тем же побоям и иным, менее мягким наказаниям. Максилос и Феликс не один десяток раз видели их самые разные вариации. Часть из них казалась искренней лаской на фоне тех побоев, которым их подвергали ежедневно. По словам настоятелей и учителей, боль должна привить им смирение и дисциплину, а наказания — закалить дух, а так же показать, что будет в случае непослушания. Сложно сказать однозначно, но последнюю задачу они выполняли просто превосходно. Сейчас у группы номер шесть должен был быть урок с учителем Нимхелем, но тот видно задерживался, и потому дети, воспользовавшись кратким мигом свободы, тихонько развлекались, как могли. Пускали самолётики, весело перешёптывались, что-то рисовали на краях страниц в тетрадях. Сейчас они могли сбросить оковы, накинутые на них Империумом, и побыть настоящими, маленькими детьми, коими они на самом деле и были. Однако Максилос всеобщего веселья не разделял. Он сидел мрачнее тучи, и хмуро смотрел в окно. Феликс, всегда занимавший парту позади него, этого разумеется не видел, однако просто так сидеть ему быстро наскучило. Он ткнул пальцем в спину друга. -Хей, о чем задумался, Максилос? О том, что нам дадут на ужин? Мальчик в ответ отрицательно покачал головой. Взгляд у него был серьёзный, скорее даже грустный. Феликс это мгновенно заметил, однако продолжил шутить. — Да не переживай ты так по поводу утрешнего. Ну, ударила тебя Намира, ну и что? Мне вон тоже досталось, причем ничуть не слабее. Ну, расслабься! -Я вот думаю…-видно, не слушая друга, едва слышно произнёс Максилос, — что будет дальше. Нас ведь распределят, верно? Придут большие шишки и будут решать, кто и куда пойдет. Мне стало интересно, кто из нас сколько проживет на этой службе. Феликс посмотрел на друга несколько растерянным взором. Видно, он не ожидал услышать подобных слов, а на затворках его разума возникла мысль о том, что ребёнку не пристало задумываться о таких вещах. -Я тоже думал об этом, — посерьёзнев, ответил Феликс. Он неряшливо почесал затылок. -Ну и как? -Хм… Ну, я понял только одно: это будет чертовски сложно. Возможно, мы предстанем перед Светом Бога-Императора в первые же недели, а возможно сможем дослужится до хотя бы чего-нибудь. Ну, не умрём в кратчайшие сроки, я имел ввиду. Максилос задумался над его словами, и понял, что в них есть зерно истины. Феликс, обычно более находчивый чем он, вновь оказался прав. -Твоя правда, — хмуро согласился Максилос, кивая, — мы либо достигнем чего-либо, либо умрём. Другого не дано. -Да. Таков наш путь служения Родине. Тут в класс резко вошёл учитель. Нимхель Анне был мужчиной средних лет, немного худощавого телосложения, лысый, со смуглой коже и аугментацией в шее. На учеников он как правило смотрел весьма равнодушным взором чёрных и небольших, словно бусинки, глаз. Максилос и Феликс прекрасно знали, что Нимхелю на самом деле было глубоко за шестьдесят, а может и больше, — его выдавали даже морщины в районе плотно сжатых губ и под глазами. Было ли то редким случаем, когда человек просто «хорошо сохранился», или же простому учителю Схолы Прогениум хватило денег на омолаживающие процедуры — загадка. Многие даже не подозревали об истинном возрасте Анне, в то время как другие считали что ему уже давно за сотню лет, и потому он старше даже самого Корагона. Как и всегда, учитель влетел в класс словно буря, со своей неизменной, резкой походкой, порой напоминающей то, как у игрушки сначала крутили в спине ключик, а потом, заведенную, пускали куда-нибудь вперед. Впрочем, стоит так же сказать, что на слова Нимхель был чуть менее резок, чем на действия. -Группа, встать! Дети при его появлении разом смолки, а услышав приказ, вскочили с мест, но при этом так слаженно, будто уже были солдатами. Мужчина смерил их безразличным взглядом. -Прочтем обычную молитву, и приступим к занятиям. У нас осталось не так много времени от урока. Некоторые сироты удивленно переглянулись. Учитель не стал ругать их ни за шум, ни объяснил, где он пропадал. Однако разумеется, никто не совершил такую глупость, как спросить его об этом, и все послушно сложили руки в молитве, закрыв глаза. -"Всемогущий и всемилостивый Император, даруй нам просветление и ясность ума…» — раздался по кабинету дружный шёпот детских голосов. Нимхель не сводил со своих подопечных взгляда, и на миг могло показаться, что в его глазах, обычно холодных, мелькнуло одобрение. -Отлично. Садитесь. Итак, быстро проверим домашнее задание. Поднимите руки, кто готов. Желающие нашлись, как ни странно, но их было даже меньше половины. Конечно, хорошей учёбой можно было показать себя, зарекомендовать, и тем самым выслужиться перед учителями, и вполне возможно тем самым заслужить себе в будущем хорошее место службы, а не какую-нибудь дыру, в которой шанс умереть медленной и мучительной смертью составляет чуть больше ста процентов. Однако с Нимхелем такой метод не работал. Через него прошло слишком много учеников за годы его работы в Схоле, чтобы он начал испытывать к своим протеже хоть какую-то привязанность. Для него они все были на одно лицо, хоть он и запоминал каждого из них буквально за несколько дней. Дети скорее чувствовали холод учителя, чем понимали его, и потому на интуитивном уровне понимали, что выслуживаться перед ним почти бесполезно. Нимхель думал недолго, пустыми глазами смотря на сидящих за одиночными партами перед ним сирот. -Феликс, иди отвечать. -Варп меня раздери… Конечно, иду, учитель! Максилос по-дружески ткнул друга в бок, когда тот проходил мимо него. «Удачи». -Итак, Феликс, — Анне повернулся к вышедшему к доске ученику и сложил сухопарые руки на груди. — Повтори мне наизусть всех величайших ангелов Бога нашего, Императора. Их имена должен знать каждый добропорядочный гражданин Империума, нашей родины и любимого государства. Давай. Учитель сухо кивнул. Это был настолько сдержанный жест, насколько это вообще было возможно. Впрочем, от Нимхеля Феликс никакой поддержки, пусть едва заметной, и не ожидал. -Ну…-мальчик на секунду задумался, и поднял закрытые глаза к потолку. Руки его лежали за спиной. Внешне, да и отчасти внутренне, он оставался спокойным, но на самом деле он боялся. За незнание основополагающих догм и постулатов веры и культуры Империума могли так же наказать. Причём достаточно сурово. Феликс вздохнул, наконец вспомнив, кажется, каждое имя. Он выдохнул их как на духу, с каждый миг боясь вновь забыть. -Рогал Дорн, Сангвиний, Лион Эль’Джонсон, Леман Русс, Вулкан, Феррус Манус, Корвус Коракс, Джагатай-хан и Робаут Жиллиман. Я.никого не забыл, учитель? Нимхель кивал с каждым услышанным словом. -Нет, не забыл. Молодец, хвалю. Оценка положительная. Садись. Следующий! — Мужчина подался вперед, вглядываясь в лица учеников, будто желал по их взгляду понять, кто выучил урок, а кто нет. — Максилос, выходи. Твой черед. Мальчик почему-то ожидал, что следующим будет он. По пути они с Феликсом обменялись тычками, будто передавая эстафету. Нилкатар, заметив эти забавные жесты, улыбнулся, едва сдерживаясь от смеха. -Что тебя так рассмешило, Нилкатар? — голос Нимхеля был похож на пикирование хищной птицы. -Да так, ничего, учитель… Просто настроение хорошее. Поел сытно. -Да? Это хорошо. Значит, ты ещё на шаг ближе к тому, чтобы отдать свой Долг. Нилкатар испуганно сглотнул, прежде чем ответить. -Да…конечно, учитель. Анне сдержанно кивнул и вновь повернулся к очередному ученику. Максилосу не впервой было стоять у доски, но почему-то именно сейчас ему взгляд наставника категорически не понравился. Такой холодный, такой липкий… Он будто изучал тебя до костей. Максилос никогда не был таким выдающимся учеником, как его друг, и потому часть имен он благополучно забыл, но благодаря ответу Феликса смог вспомнить почти все. В итоге он не назвал всего одно. -От тебя предполагается ждать большего, — в итоге произнёс Нимхель, поняв, что Максилос больше не выдавит из себя и слова, — Вулкан. Запомни имя владыки Саламандр, и в следующий раз я спрошу тебя снова. Не ответишь — получишь плетей. Садись. В итоге за урок учитель спросил еще Ширу Астра, младшую сестру Галатеи. Та так же назвала все имена, как и Феликс, что не вызвало у Максилоса не очень положительную реакцию. В отличие от хладнокровного Нимхеля, он и правда разочаровался в себе. Оставшуюся часть урока они проговорили про историю боевых действий далекого прошлого. Мужчина сухо, но грамотно диктовал, а дети записывали. Львиная доля внимания уделялась героизму простых солдат, находчивости офицеров. Возвеличивалась мощь Империума. Почти в каждом предложении, что диктовал Нимхель, утверждалось, что государство Человека сокрушит любого, кто встанет на его праведном пути к священной цели. И конечно, именно Человечество в итоге будет владычествовать во всей Галактике, а возвышаться над ним будет Сам Вечный Император, Владыка всего сущего. При каждом Его упоминании у многих детей перехватывало дыхание. Им казалось, что они прикасались к чему-то священному, могущественному, — тому, что стояло бесконечно выше их. Возможно, в каком-то смысле так и было. Но вот раздался звонок с жутким металлическим звуком, от которого у некоторых сирот шли мурашки, и Нимхель резко прекратил диктовку, словно по приказу. -Встаньте, дети. Повеление было послушно исполнено. -Что для вас стоит превыше всего? -Долг перед Империумом! — раздался дружный ответ. Сироты стояли, будто туго натянутые струны. Их тощие руки плотно прилегли к худым ногам. -За что вы благодарите Бессмертного Императора? -За нашу жизнь! Он — наш Спаситель, Отец и Защитник. -Что вы скажете, когда окажетесь у подножия Золотого Трона? -"Мы чисты перед Тобой, Вечный Владыка». -Какова самая ничтожная цена, что вы можете отдать Ему? -Наша жизнь! — вновь непреклонно произнесли дети те же слова, только в другом контексте. При этом они всё так же не двигались, боясь даже шелохнуться. -Верно. И да пребудет власть Его во все миры, и да снизойдет милость Его на нас! И не оставит Император детей Своих в самый тёмный час. Урок окончен. Свободны. Жизнь в Схоле проходила по чётко выверенному расписанию, которое крайне редко претерпевала какие-либо изменения. Вот и сейчас, как обычно, сирот после всех уроков по группам выводили на улицу, а именно на задний двор. Он представлял собой не больших размеров площадку в форме неправильного прямоугольника. Несмотря на крайне сложное экологическое состояние этого мира, здесь, во дворике, росли деревья и трава. Они резко контрастировали с чёрно-медным небом над головой. На планете часто шли мощные пыльные бури, о которых в крупных городах предупреждали заранее. Тогда население пряталось кто куда, дабы не попасть под немилость непогоды. Максилос, да и Феликс, видели тех несчастных, что неуспевали найти укрытие. В их телах было так много крайне опасного, вредного для человеческого организма песка, что о лечении не шло и речи. Однако порой некоторых ждала иная судьба, и они выживали после бури. Правда сказать, что им повезло, было нельзя. Эти люди как правило оказывались прикованными к дорогостоящей системе жизнеобеспечения до конца своих дней. Ни ходить, ни нормально говорить они уже не могли. Нормальная жизнь для них заканчивалась, и нередко бывало так, что родственники несчастного просто переставали платить за систему — то ли от жалости, то ли от недостатка средств. В сущности, это было не важно. Пострадавший от бури всё равно умирал. Максилос сидел в тени листвы могучего, крепкого дерева, а рядом аккуратно расположился Феликс. Друзья сидели тихо, почти не издавая звуков. Максилос задумался о чём-то своем, а его бронзоволосый друг вперил взгляд карих глаз в медного цвета небо. По нему медленно текли чёрные тучи, и изредка можно было увидеть всполохи длинных молний. Они не были редкостью на этой планете, и мальчикам порой казалось, что это гневается Сам Император. Феликсу от одной только мысли об этом становилось не по себе. Что же такого могло произойти, что это вызвало немилость Бога? И какую страшную кару она могла понести за собой? Ребёнок не сомневался - если Вечный Владыка захочет наказать жителей Стигии II, стереть их с лица Галактики, то Ему это удастся без особых усилий. Вряд ли Он потратит на это даже долю секунды. -О чем снова задумался, Максилос? -Да так, ни о чём... -А если более честно? - Феликс подсел ближе. Мальчик повернул в сторону друга своё нахмуренное лицо, и понял, что просто так от него не отстанут. -Ну...- Максилос снова отвернулся, - нам каждый день говорят о том, что Империум ведет победоносную войну на множество фронтов. Вот мне и стало интересно, какую роль сыграем мы в этой крупной заварушке. -А, ты снова думаешь о будущем...-Феликс начал растерянно чесать затылок, - много ты на мысли о нём тратишь, как по мне. Нам до этого далеко. Сначала надо вырасти, выучить много разных штук...-Тут мальчик громко усмехнулся, - сомневаюсь, что Нимхель нас отпустит. Он явно еще не вдолбил в нашу голову всё, что хотел. Губы Максилоса тронула легкая, мимолётная улыбка. Его друг вряд ли когда-нибудь изменится. -Может, ты и прав, дружище. Однако я хочу побыстрее свалить отсюда, - вот и думаю о том, что меня ждет. Разве в этом есть что-то плохое? -Вряд ли. Но..ты думаешь, что везде будет лучше чем здесь, в Схоле? Ты уверен? - необычно серьёзно спросил Феликс. Эти слова впервые вызвали сомнения в душе Максилоса насчёт его желания как можно скорее покинуть Схолу Прогениум. Это явно отразилось на его лице, ибо Феликс тут же добавил: -Не стоит пока спешить, как по мне. Еще всё успеется. Долг перед Империумом и его Повелителем мы в любом случае отдадим, - Феликс снова улыбнулся. -Да, но мне бы хотелось пожить подольше, - Максилос слабо улыбнулся в ответ, облокачиваясь на дерево. - И мне плевать, что Галактика холода и жестока, как Намира, Анне, и все им подобные. Я урву своё, а не сдохну, как слепой цепной пёс. Феликс тоже прилег рядом, закрыв глаза в мечтательной улыбке. Он полностью поддерживал слова друга, и был согласен с ним, как никогда. Примерно минуту они наслаждались тишиной этого сада, как рядом послышались шаги. -Слишком громкие слова для очередного сироты из Схолы. Максилос нехотя открыл глаза. Перед ним стояла, сложив руки в бока, Галатея Астра, - как всегда с заносчивым, холодным видом. Её зеленые глаза светились чувством собственного достоинства, - так смотрит лев, вожак прайда, на тех, кто несомненно станет его добычей. Мальчишки в её взгляде видели много общего с учителем Нимхелем Анне - такой же беспристрастный, ледяной, почти бездушный. Рядом, к небольшому удивлению, стояла младшая, родная сестра Галатеи - Шира. Девочка маленькими пальчиками впилась в спину сестры, и явно не хотела выйти вперед. Её хрустально чистые голубые глаза осторожно, стеснительно выглядывали из-за Галатеи. -Чего тебе вообще нужно? Не видишь, мы тут отдыхаем? Найди себе другое место, - без капли дружелюбия отозвался Максилос, бесстрашно встретив холодный взгляд Галатеи. Девочку, видно, это неимоверно раздражало. Немногие могли дать ей достойный отпор. -Эй-эй, дружище, - вмешался Феликс. Голос его немного дрожал, - нельзя же так с девочкой разговаривать... -А мне плевать. Она вмешалась в наш отдых, припёрлась сюда, когда её не звали. Что тут забыл твой надменный нос, Галатея? -Попридержи язык, а не то я... -Сестрёнка!.. Шира еще сильнее впилась в спину сестры, голос её звучал плаксиво, а глаза едва не плакали. Её резкая реакция будто отрезвила Галатею, и она весьма быстро поменяла гнев на милость...Частично, по крайней мере. -Хорошо, - девочка выдохнула,- на самом деле я просто случайно услышала, как ты говорил о том, что нас ждёт впереди, и мне стало интересно. -Что именно? - хмуро спросил Максилос, чувствуя, как злость в нём тоже утихает. -Ну...что ты думаешь по этому поводу...-Девочке ответ явно дался с трудом. Она сложила руки за спиной, и стала неловко собирать худой ножкой землю под собой. -И вдруг...тебе известно что-то... -Это вряд ли. - Максилос убрал голову со ствола дерева. - Да и если бы... Тут оглушительно прозвучал колокол. Пришло время возвращаться в Схолу. Сироты обменялись взглядами, и спешно направились внутрь. Опоздать, чтобы потом получить очередное суровое наказание, никто не хотел. У входа пути сестёр и мальчишек разделились, - они были в разных группах. Феликс заметил, как Шира бросила на них короткий взгляд, прежде чем пропасть в соседнем коридоре. -Впервые вижу, -с улыбкой обратился он к Максилосу, что шел впереди, - чтобы Галатея была смущена. -Мне без разницы, - прозвучал сухой ответ, хотя на самом деле Максилос тоже заметил это.