Цвета радуги

      Ойкава громко сюрпнул соком, тяжело вздохнул и глубокомысленно протянул:       — Знаете, парни… — Этой пары слов хватило, чтобы Ханамаки взвыл, Матсукава схватился за голову, а Иваизуми возвёл глаза к бескрайнему лилово-сиреневому небу, прося у него пощады. Ойкава обиженно надул губы. — Да я ведь даже ещё ничего не сказал, эй!       — А то мы не знаем, что ты скажешь, — скривившись, огрызнулся Ханамаки. — Снова ведь начнёшь заливать про своего сталкера.       — А вот и неправда! — разрумянившись, соврал Ойкава. По правде говоря, он в самом деле хотел поделиться парочкой свежих идей насчёт своего недавно появившегося сталкера, а заодно и только придуманным, ещё горяченьким, будто из печки, планом по поимке негодяя. Тоору посмотрел на своих друзей, во взглядах которых не было и крупицы веры в его слова. Теперь-то уж он совершенно точно не станет с ними заговаривать на эту тему, пусть потом сами выпрашивают, чтобы он рассказал, как лихо управился с этим бесстыдным сталкером. — Раз не хотите слушать, то и не надо…       — Господи, да ты же взорвёшься, — устало потерев лицо ладонью, пробубнил Иваизуми, стаскивая с шеи влажное от пота полотенце. — Что опять придумал? Выкопаешь яму, застелешь соломой и будешь ждать пока он туда свалится?       — Прямо как в мультиках? — уточнил Ханамаки. Хаджиме пожал плечами — лучше шутки в таком состоянии он придумать попросту не мог. — Нет, такая штука не пройдёт. То всё ерунда, а тут живой человек, хитрый и… видимо, страстно желающий твоей нежной плоти…       Маки потянулся к Ойкаве, взявшись его щекотать и щипать.       — Уйди, Маки-чан, — шлёпнул Тоору его по рукам, но хихикать не прекратил. — Но вообще да, я задумал его поймать, встретиться лицом к лицу, а там уж дам отпор или поговорю. Я пару раз его видел — щуплый такой парнишка, ума не приложу, что ему от меня нужно?..       — Нежной пло-о-оти… — снова провыл Ханамаки, накинувшись на Ойкаву с объятьями и щекоткой.

***

      Тренировка давно закончилась, но третьегодки последнее время задерживались до самого закрытия школы, а то и дольше, если удавалось контрабандой просунуть самих себя за забор школы и на площадку. Последние пару месяцев у них со школьным смотрителем шла натуральная война за спортивный зал, и волейболисты пока что проигрывали. Так и в этот раз: блестящая лысина уже сверкнула на горизонте, а значит пора было паковать вещички и расходиться по домам.       На вываленный на всеобщее обозрение план Ойкавы никто толком внимания не обратил, и Ханамаки с Матсукавой, прощаясь с капитаном и его заместителем, не придали и капли значения возбуждённому дальше некуда Ойкаве, который едва ли не трясся от предвкушения. Иваизуми это состояние друга не то игнорировал специально, не то попросту не замечал в силу своей постоянной усталости: ему приходилось заниматься на курсах, подрабатывать, тренироваться и не забывать учиться в школе, так что всё, чего он хотел сейчас — это оказаться в объятьях одеяла. Какое ему было дело до бестолочи Тоору и его вечно не исполняемых планов? Как оказалось, именно это безразличие и отсутствие веры в своего капитана в принципе, оказалось «роковым».       — Ну, Ива-чан, дальше ты без меня, — сказал Ойкава, застывая посреди дороги. До дома оставалось ещё несколько кварталов, так что это разделение показалось Хаджиме мягко говоря странным.       — Куда-то собрался? — звонко зевая, уточнил он, потирая слипающиеся глаза. Ойкава скорчил хитрющую рожу и сверкнул глазами полными решительности.       — Ага, на охоту. А ты домой иди, Ива-чан, устал, бедняжечка, — он быстро погладил Хаджиме по плечу. — Жаль тебя даже одного оставлять, а ну как завалишься куда по дороге?       — Не завалюсь, — пообещал Иваизуми, страшно нахмурившись. Эти его насупленные брови были чем-то вроде «честное иваизумское» и являлись гарантом того, что Хаджиме, в каком бы состоянии он ни был, до дома доберётся в целости и сохранности. — Не задерживайся!..       И, махнув на прощание другу, даже не соизволив задуматься о том увидит ли он его завтра или нет, Иваизуми на автомате поплёлся в сторону дома, очень скоро скрывшись из вида.       Ойкава остался один. Он огляделся, прищуриваясь и приглядываясь к особо тёмным углам, потёр ладони друг о друга и решил быстренько ещё раз обдумать свой план. Он рассчитывал на то, что если отправиться погулять по тёмным пустынным улочкам в жилом квартале, сталкер обязательно почует его уязвимость и попытается приблизиться. А как только он это сделает, Тоору его прижмёт к стенке и стребует всё, что стребовать сможет: ответы, компроматные фотки и, — как-то у него украли трусы из раздевалки, — другие вещи.       Убедившись в том, что план, несомненно, «хорош», Тоору кокетливо расстегнул куртку, слегка оголяя грудь и демонстрируя всем неравнодушным свою спортивную футболку. Он планировал сделать пару кружков по округе и, если план не увенчается успехом, отправиться домой с чистой совестью, а на следующий день повторить то же самое, и делать это до тех пор, пока добыча, возомнившая себя охотником, не будет схвачена.       В этот раз Ойкава бесцельно прошлялся целых тридцать минут, и ничего. Он успел покататься на карусели, сетуя на слишком маленькие сидения и слишком узкие расстояния между металлическими прутьями, повисеть вниз головой на крошечном детском турнике, выпить баночку горячего чёрного кофе и взаправду заскучать. Это мероприятие мнилось ему интересным и захватывающим, а на деле вышло пустой тратой времени. Стоило бы подумать о возвращении домой; он попробует в следующий раз, а потом ещё, если снова не выйдет.       Ойкава тяжело вздохнул, раздражённо фыркнул, выкинул пустую жестянку из-под кофе и засобирался в сторону дома. Какое-то время он бездумно шёл, а потом стал замечать, что по улице позади него кто-то, кажется, идёт. Он остановился и заинтересованно обернулся, внутренне возликовав — и правда, за ним кто-то шёл!.. Срывая все дамбы здравого смысла, по телу Ойкавы разлился трепет предвкушения грядущей заварушки. Где была его голова и инстинкт самосохранения в тот момент, Тоору затруднялся ответить. Уже после всего, он списывал своё поведение на скуку и собственную безмозглость, но сейчас ему было слишком волнительно и интересно узнать, чем всё обернётся. Слегка прибавив шагу и выйдя на середину дороги, Ойкава энергично потопал вперёд.       Звуки шагов постепенно становились громче. Ойкава быстро нырнул за угол. Он думал, что сейчас дождётся, когда его преследователь поравняется с ним и тогда он возьмёт его с поличным, схватит за шкирку и выспросит у него всё, что сможет. Оставалось только дождаться подходящего момента и как следует приготовиться к кошачьему прыжку на обидчика — в тот момент у Тоору не было и мысли о том, что это мог бы быть, например, простой прохожий.       Из-за угла выплыла высокая тень. Незнакомец показался Ойкаве настолько здоровенным, что он попятился назад и, кажется, уже успел на сто раз переиначить собственный план, решив дать дёру прямо сейчас, пока его не скрутили в бретцель с последующим продолжением. Тоору сделал ещё один шаг назад, совсем не по-мужски комично вскрикнув, когда чёрная рука гиганта поднялась, махнув взад-вперёд прямо у него перед носом.       — Привет, Ойкава.       Громадная тень перед ним приобретала знакомые очертания. Слишком хорошо знакомые ему. До боли и зубовного скрежета.       — Вака… — Ойкава откашлялся, прогоняя позорный фальцет из голоса. Не то. — Ушиджи… — нет, и это тоже не то. Ойкава повторно откашлялся и, гордо выпятив грудь холодно произнёс, вкладывая в голос как можно больше презрения. — Ушивака? Какая встреча. Ты что забыл в Сендае? Да и ещё в такой час? Не пора ли баиньки?       — Ты прав, уже пора, — невозмутимо отозвалась надежда всея волейбола Японии. — Но я решил перед сном пробежаться.       Тоору оторопело заморгал.       — Чего? Ты что, из своей деревни до Сендая стартанул? Это же… — Ойкава ошарашенно уставился на него, тщетно пытаясь сосчитать сколько это километров. Так и не припомнив нужной цифры, он фыркнул и выпалил: — Да до хрена! Ты правда всё это время бежал?       Ушиджима удивлённо уставился на него и качнул головой без тени улыбки или усмешки.       — Нет, — просто пожал плечами он. — Я гощу здесь у тёти. К тому же, скоро игры, гораздо проще быть поблизости с местом их проведения, чем каждый раз добираться из дома. Столько времени впустую.       Ойкаве захотелось приложиться головой об ближайший столб. Ну и ну! Какую же глупость он сморозил, стыд-то какой…       — Понятно, в гостях, значит, — со знанием дела покивал Тоору. Он осмотрел Ушиджиму, про себя пометив, что засранец, поди, правда в гостях на правах будущего участника отборочных: на нём была их школьная спортивная форма, олимпийка и, почему-то, шорты. Ойкава задержал взгляд на крупных голых коленках, стесняясь смотреть выше, повернулся на сто восемьдесят градусов, махнул рукой и бросил из-за плеча. — Ну, бывай!..       — Погоди, Ойкава, — Тоору застыл на месте, заинтересованно обернувшись. Ушиджима хмуро буравил землю у себя под ногами. Сложно было разобрать, но смущение ли это было на его лице? Ойкава не знал, но ему оно понравилось, показалось забавным. — Я… Плохо ориентируюсь в городе, и кажется я потерялся.       После этой фразы Ойкава готов был простить испорченную охоту, украденные неведомо кем трусы, глобальное потепление — да вообще, всё что угодно!       — Чего? Ха-ха, ну и дела!.. — рассмеялся он, снова зачем-то взявшись пялиться на чужие коленки. — Великий Ушивака-чан не в состоянии найти верную дорогу домой? Горе ты, горе. Ну, что ж, если назовёшь мне интересующий тебя адрес и хорошенечко попросишь, добрый Ойкава-сан отведёт тебя домой.       — Хорошо, — Ушиджима, не моргнув и глазом, наклонился, приближая своё лицо к лицу ошеломлённого Тоору. — Ойкава, отведи меня домой. Пожалуйста. Мне нужно вот сюда, — под нос ему подсунули визитку с женским именем, видимо, тётки Ушиджимы, и домашним адресом.       Ойкава нахмурился и отступил на шаг назад, выдирая из чужих рук визитку. Он удивлённо хмыкнул, обнаружив, что нужное ему место совсем рядом с его домом, всего через несколько строений. Он вернул визитку обратно владельцу и поманил его за собой.       — Ладно, пошли, раз уж я сегодня такой великодушный, я тебя провожу. Не отставай, Ушивака-чан, а то опять потеряешься.       Ушиджима последовал за ним и отставать явно не собирался. Он двигался на удивление бесшумно, так что Ойкаве несколько раз даже пришлось обернуться, чтобы посмотреть, а не потерялся ли этот чудик. Ему-то, по идее, так даже лучше было бы — наконец-то никакого противного Ушиджимы на отборочных, красота. Но что-то Ойкаве подсказывало, что если он «потеряет» сокровище Шираторизавы, то по его, Тоору, душу, примчится в Сендай чудовище похлеще — долговязая лягушка Тендо Сатори, вот уж кто точно был чудом из чудес.       Половину дороги Вакатоши безмолвствовал, и только когда чужое внимание стало для него очевидным, он сократил расстояние и заинтересованно спросил:       — А что ты делал на улице так поздно?       Ойкава удивлённо выгнул брови и передёрнул плечами.       — М? А какая разница? Поговорить захотелось?       — Просто интересно, не идти ведь молча, — отозвался Ушиджима и притих, почувствовав, что его проводник к разговору не расположен.       — За мной стал охотиться какой-то сталкер, — беззаботно, словно бы это не приносило ему никаких волнений и нервотрёпок, вдруг поделился Ойкава. После замечания Ушиваки ему по какой-то причине стало прямо-таки невтерпёж поболтать с ним. Вероятно, виной всему была банальная вредность и желание утереть ему нос, даже вот так по-детски. — Фотки делает, пишет любовные письма, шлёт всякую съестную ерунду.       — А ты её ешь?       — Нет, конечно, я же не дурак! Мы с Маки хотели на спор её попробовать, но решили не рисковать, — Ойкава взглянул на Ушиджиму и тот со знанием дела серьёзно кивнул. — Всё выкидываем. Письма пару раз читали и там такая ерунда… Кажется, что тот, кто их писал просто одержим мной.       Тоору высокомерно задрал нос, выпятил грудь и шагал с таким видом, словно бы под ногами была ковровая дорожка, а редкие мерцания света вовсе не от хаотично перемещающихся в лучах фонарного света мотылей, а от фотовспышек.       — Ну, стать одержимым тобой не так уж и сложно, — просто сказал Ушиджима, пожимая плечами. — Я и сам когда-то…       Ойкава поперхнулся воздухом. Конечно, он-то понимал, что этот чересчур прямолинейный волейбольный идиот говорит о их любимой игре, а никак не о том, про что писал таинственный сталкер, обещая украсть Ойкаву и целовать его везде, где только можно. По крайней мере, Тоору хотелось надеяться на то, что Вакатоши имел в виду волейбол…       — Ладно я тебя понял, — раздражённо отмахнулся он. — В общем, если тебе всё ещё интересно, то я решил его поймать. Мне надоел этот тип и я подумал, что самое время его приструнить.       Ушиджима недовольно хмыкнул.       — Безрассудный поступок. Неужели никто из твоей команды тебя не остановил? Вот если бы ты учился…       Глаза Ойкавы полыхнули адским пламенем, он крутанулся на пятках, в два шага подлетел к Ушиджиме и уставился на него с такой яростью и вызовом во взгляде, что становилось немного страшно за дальнейшую судьбу Вакатоши.       — Только. Посмей. Сказать. Про. Свою. Дурацкую. Школу! — чеканя слово за словом, сквозь зубы прошипел Тоору.       — Я и не думал, — повинился он, примирительно выставляя вперёд ладони. — Просто удивлён, что тебя никто не остановил. Это дело полиции. Кто знает, что может быть на уме у помешанного на тебе человека?       Ойкава громко цокнул языком и возвёл глаза к тёмному небу.       — Вот только не надо нравоучений. Ты прямо как Ива-чан, Ушивака! Будто бы будет полиции до меня дела. Сам разберусь, не маленький!..       — Как скажешь.       Ушиджима, минуя всполохи чужого негодования, по дуге обошёл Ойкаву и, как ни в чём не бывало, зашагал вперёд. Ойкава зло скрипнул зубами. Вот прямо сейчас ему хотелось снять кроссовок и запульнуть им в бритый затылок этого идиота. Он уже было потянулся к обуви, чтобы это и сделать, но решил, что проучит его иначе — просто свернёт влево, в небольшое пространство между домами, проскользнёт на соседнюю улицу и оставит его тут одного, сам пускай ищет свой дом, ха!       Обдумав это бесстыдное коварство, Ойкава воровато огляделся и нырнул в темноту между домами. Протиснуться между панелями было не таким уж и сложным делом, сложнее было удержать в себе вопль, когда перед носом прошмыгнул здоровенный мохнатый паук, торопящийся по своим паучиным делам. Совладать с собой Тоору всё же удалось и через пару минут он уже отряхивался от грязи и налипшего на штаны сора.       — Вот и посмотрим, что ты теперь скажешь, — показав тёмному проходу язык, Ойкава поправил сумку и зашагал вперёд по улице.       До его дома оставалось не так уж и много, всего-то пройти прямо, потом пару раз повернуть, и вот он уже у дома. А вредина Ушивака пускай плутает, ничего, не маленький!..       Чествуя внутреннего гремлина, потирающего лапки и радующегося удачно провёрнутой пакости, Ойкава не заметил, что на длинной извилистой улочке он уже был не один. Приближение чёрной маленькой тени он ощутил только тогда, когда врезался в её обладателя.       — Ой, извините… — Ойкава мельком взглянул на человека, которого протаранил на полном ходу, очень удивившись тому, что в такое время кто-то вообще шляется по улицам.       — Ничего страшного… — пробормотало тощее привидение. — Ничего страшного, Ойкава-сан…       Тоору резко качнуло, будто бы под ногами у него был не асфальт, а палуба корабля, попавшего в сильный шторм. Он испуганно поднял глаза на незнакомца, увидев его бледное осунувшееся лицо и явно безумный взгляд. Ойкава резко отшатнулся, попытался дёрнуться, но в его руку вцепились хваткие пальцы незнакомца, держа за куртку слишком сильно для такого тощего и болезненного на вид существа.       — Эй... П-Приятель… — тихо и ласково заблеял Тоору, надеясь, что он сейчас как-нибудь извернётся и даст дёру, но тут чужие руки снова дёрнули его на себя слишком сильно. Ойкава потерял равновесие и на секунду ткнулся носом в чужую безразмерную толстовку, пахнущую старой ветошью. Его замутило и Ойкава скривился, ещё раз попробовав вывернуться. Послышался треск ткани — это его куртка пошла по шву, пав смертью храбрых, но позволив своему хозяину вырваться из неожиданно цепких тисков.       Тоору быстро отскочил на несколько шагов, уставившись на покачивающегося сталкера, приближающегося к нему походкой заправского зомби, разве что вместо «мозгов» он хотел его, нестерпимо и страстно.       — Ойкава… Ойкава-сан… — повторял он как заполошенный, задыхаясь и булькая.       — Эй, не подходи ко мне! Ты… Ты грязный извращенец!.. — не своим голосом воскликнул Ойкава, понимая, что храбриться нет смысла. Его пронизывал насквозь страх, смыкая свои ледяные паучьи лапки на его горле, душа любые крики, среди которых были и те, что просили о пощаде и помощи.       Сталкер безжалостно надвигался. Вдруг в его руках блеснуло что-то холодным серебристо-голубоватым огоньком. Внутри у Ойкавы всё похолодело — короткий кухонный нож он узнал сразу же.       — Ты будешь моим, Ойкава-сан, только моим и больше ничьим! — пронзительно взвизгнув, незнакомец подпрыгнул на месте и ринулся на Ойкаву, который на автомате прикрыл голову руками и зажмурился, забыв, что нужно бежать, спасать свою бестолковую голову и заодно задницу, охочую до приключений.       Но не последовало ни острого удара, ни шума и возни падения. Ойкава открыл глаза и убрал руки от лица, обомлев от увиденного. Прямо перед ним, нерушимой и надёжной скалой высился Ушивака-чан. Его лица Ойкава не видел, но он чувствовал, как от него исходит что-то липко-жуткое, сильно похожее на гнев и ярость. В руках Ушиджимы обмякшей грудой тряпья висел, схваченный за шкирку, злосчастный сталкер. У его ног, болтающихся в воздухе безжизненными нитками, валялся тот самый нож.       — Уши…       Вакатоши обернулся на звук, зло уставившись на Ойкаву, заставляя его заткнуться одним только взглядом. Тоору испуганно сглотнул и подобрался поближе, буквально умоляя двигаться нетвёрдые ноги. Ушиджима медленно подошёл к стене у обочины и осторожно прислонил к ней сталкера. Нож он пнул в сторону и тот навсегда потерялся в траве и кучках дорожной пыли.       — Ты его… — медленно, путаясь в словах, начал Ойкава, подходя ещё ближе.       — Нет. Просто схватил, а он потерял сознание, из-за испуга или сильного перевозбуждения, наверное, — Ушиджима обернулся, внимательно осмотрев Ойкаву. — Он что-то тебе сделал?       — Нет, разве что… — Тоору цокнул языком, смотря на рукав убитой куртки. Этот цепкий гадёныш схватил его так крепко и дёрнул с просто поразительной силой — на плече куртка пошла по шву, взявшись без спросу трансформироваться в безрукавку. Это никуда не годилось, и Ойкава немедленно снял её, смял в комок и запихнул в сумку, оставшись в одной футболке. В таком виде было куда как холоднее, даже несмотря на шустро бегающую кровь по венам, но лучше так, чем каждую секунду напоминать самому себе о своей же тупости. — Идём.       — Нужно вызвать полицию.       — Нет уж, ему и так досталось, — Ойкава оглядел тощего парнишку, без сознания сидящего возле стены. Так близко он его видел впервые, но прямо сейчас понимал, что пока что лучше его оставить. Завтра он обязательно заявит на него, но сейчас — нет. Нужно было бежать отсюда, пока он не проснулся, и впредь заречься продумывать подобные приключения. Ушиджима недовольно уставился на него, нахмурив размашистые брови. — Да идём же!.. Нечего тут!..       Ойкава схватил своего вечного соперника за запястье и потянул на себя, быстрым шагом отдаляясь от места происшествия. Его снова начало трясти, и на этот раз от злости на самого себя. Чёрт! Какой же он идиот! Его ведь могли ранить, чем он только думал, когда решил ловить сталкера на свою собственную шкуру? Да ещё и в одиночку, без малейшей помощи! Это хорошо, что Ушивака-чан подвернулся под руку, иначе его бы уже… Ойкава застыл на месте и резко разжал пальцы, отпуская чужое запястье.       Его стоило бы поблагодарить. Стоило бы сказать «спасибо», от всей души и, может, наконец понять заодно, что Ушивака на площадке и Ушивака, потерявшийся на улицах Сендая — это разные люди? Зачем он его бросил? Дурак, безмозглый и мелочный дурак. Вакатоши не стоило приходить ему на помощь, не заслуживает он всего этого…       — Знаешь что, — Ойкава резко крутанулся на месте, с вызовом уставившись на Ушиджиму. — Я…       Он застучал зубами, не в силах продолжить фразу. Неожиданно ночной холод набросился с двойным усилием, разом пробрав до самых костей. Ушиджима подошёл ближе.       — Тебе стоит… — задумчиво начал он, осматривая Ойкаву.       — Ну что? — снова вспыхнул он, стуча зубами. — Что ты на этот раз скажешь?! «Мне стоило пойти в Шираторизаву?» У вас там что, учат кунг-фу и владению джедайским мечом, а заодно и отбиванию от сталкеров? Свет на ней клином сошёлся, что ли? А?       Его натурально колотило дрожью, а мозг не то от холода, не то от ещё не выветрившегося адреналина, выдавал фразы и мысли одна абсурднее и глупее другой. Завтра ему будет стыдно за свои слова, но сегодня его язык уже успел сняться с ручника и творил что хотел.       Вакатоши подошёл ещё ближе.       — Тебе не стоит ходить одному так поздно вечером… Впредь, воздержись от этого, — мягко произнёс он, не моргнув и глазом. — И стоит одеваться теплее. Спортсменам необходимо держать тело не только в тонусе, но и в тепле. Вот, надень…       Вжикнула молния, пахнуло теплом человеческого тела и Ойкаву окутало коконом мягкости и уюта. Ушиджима наклонился и осторожно застегнул собственную олимпийку под самый подбородок на «заклятом враге», ничуть не беспокоясь о том, что рукава остались пустыми, а сама олимпийка была Ойкаве велика раза в два даже несмотря на его немаленькие, в целом, габариты.       Тоору молча пялился во все глаза на Ушиджиму. Он хотел как-то отреагировать на случившееся, возмутиться и заорать в лучшем случае, но его мозг беспрестанно выдавал критическую ошибку, и только было Ойкава смог с ней совладать, как коварный Ушиджима накрыл его второй волной негодования. Он осмотрел обстановку, расправил плечи, схватил пустой рукав и, будто бы ведя зверюшку на поводке, потащил Ойкаву за собой, на удивление, в правильном направлении.       — Спасибо, — тихо буркнул Тоору, когда его язык и мозг смогли выдать что-то приличное и цензурное, подходящее ситуации. — Без тебя я бы пропал…       — Не за что, — эхом отозвался Вакатоши, медленно шагая вперёд. — Без тебя будет не так интересно.       Оставшуюся дорогу Ойкава шёл молча, сильнее кутаясь в чужую олимпийку. Он посмотрел на пустой рукав, за который тащил его словно на буксире Вакатоши, и тихо фыркнул. Ну и дурацкая же у них форма — белая с пурпурным. Кто это вообще придумал? Ойкава вжал голову в плечи, кончиком носа потеревшись о воротничок. Пахло приятно, чем-то терпким… И что за цвет такой — пурпурный? Перерозовый, недофиолетовый какой-то, ерунда да и только!.. Тоору снова фыркнул и втянул чужой запах сильнее, мысленно приказывая сердцу перестать биться о рёбра; они шли по знакомым местам, значит скоро уже будут дома.       И правда, через каких-то пару минут, Ушиджима остановился, обернулся и взглядом будто бы спросил куда дальше — они были на развилке — Тоору кивнул на отворот вправо, и туда они и направились, через несколько метров остановившись у ворот с табличкой «Ойкава». Демонстрировать своё родовое гнездо Тоору жутко не хотелось, но в какой-то момент ему просто стало фиолетово на то, будет ли знать Ушивака где он живёт или нет, в конце-то концов, не станет же он ломиться к нему в гости?       Вакатоши засобирался.       — Куда мне дальше идти?       — Всего несколько домов в ту сторону, — на удивление спокойно и вежливо откликнулся Ойкава. Только сейчас он стал понимать, как сильно успел устать, на споры и распушение хвоста просто не осталось сил. — Может, тебя проводить? В качестве исключения и благодарности за спасение?       — Нет, не нужно, я найду дорогу. Спасибо, что в первый раз решил подсказать, — Ушиджима сложил руки и поклонился, как требовали правила. — Ну, я пойду.       — Твоя олимпийка… — нерешительно подал голос Ойкава. По правде говоря, ему совсем не хотелось выпутываться из уютной вещицы, но и оставлять её у себя тоже не хотелось. Куда её потом девать? Сжечь? Жалко. Устраивать вуду-ритуалы? Вот ещё, дурью маяться. А если кто из команды увидит — засмеют же, да и вопросов будет тьма…       — А? — Ушиджима обернулся, уставившись на свою форменную куртку. Он пожал плечами. — Ничего, пусть останется у тебя. Отдашь, когда встретимся на отборочных.       — Что, телу Ушиваки-чана вовсе не нужно быть в тепле и тонусе? — съязвил Ойкава, припомнив недавнее наставление. Ушиджима неожиданно улыбнулся и этой улыбкой он пригвоздил Тоору к месту, не дав ему и шанса на побег. Он подошёл ближе, встав почти вплотную. Уже в который раз за сегодняшний вечер.       — Я в порядке, спасибо, — тихо произнёс Вакатоши. — Я почти всегда горячий, и мне ничуть не холодно.       Внутри Ойкавы что-то надломлено пискнуло и где-то на закорках сознания голосом Ханамаки на последнюю фразу пришлась ответная, не особо умная, но зато честная — «Ещё и как горячий».       — Ладно, — стоически стерпев бунт собственного тела, гордо кивнул Ойкава, пряча разрумянившиеся щёки за стоящим воротничком олимпийки. — Договорились. Беги домой, Ушивака-чан, пока тебя не хватились.       Ушиджима коротко кивнул и правда побежал в указанную ему ранее сторону.       Ойкава какое-то время зачарованно смотрел ему вслед и только когда на улице он остался совсем один, он смог выдохнуть и заодно усесться на корточки, обхватывая себя руками ещё крепче. Сердце колотилось как ненормальное, а в памяти почему-то слишком ярким отпечатком остался след этой странной улыбки засранца Ушиджимы Вакатоши.       Тоору потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и снова подняться на ноги. Голова слегка кружилась, хотелось поскорее забыть всё, что произошло за последние полчаса: свой позор и глупый поступок, Ушиджиму с его заботой, и хотелось поскорее снять эту дурацкую олимпийку.       Перерозовую, недофиолетовую. Слишком большую ему и невероятно тёплую.