А на острове Буяне...

      После такого странного зрелища, как рассказывающий сказки и цитирующий фильмы склеротичный кот, любой человек, открещивающийся от магии и чудес, подумал бы, что это ему приснилось, и попытался бы снова заснуть. Но Англия к таким людям не относился. Для него это было вполне привычным зрелищем, а о том, чтобы спать дальше не могло быть и речи, потому что перехрапеть Альфреда мало кто мог. Проанализировав в голове сложившуюся ситуацию, Артур тихонько выскользнул из номера и спустился на первый этаж.       Холл корпуса был пуст, не считая двух явно пьяных личностей, в синих пиджаках и шарфиках цвета французского триколора, расположившихся на диванах за низким столиком, и домового, деловито убирающего со стола бутылки из-под вина. Перед тем, как выйти на улицу, Кёркленд услышал за спиной невнятное бормотание на французском. Кажется, один из постояльцев восхищался внешностью английской феи, подлетевшей к Артуру. А та жаловалась, что ирландские лепреконы начали буянить. Получив ценные указания, фея улетела, а француз снова засопел.       Дойдя до избы на куриных ногах, Англия заметил, что не он один решил прогуляться. Возле колодезного сруба стоял Япония и задумчиво смотрел в воду. Увидев британца, он повернулся и, случайно, спихнул вниз бадью. – Ой, доброе утро, Англия-сан. Вам тоже не спится? – Хонда говорил, пытаясь вытянуть из колодца бадью, внезапно оказавшуюся очень тяжёлой. – Да, вот, люблю прогуляться перед завтраком… может, помощь нужна? – Буду премного благодарен. Через три минуты совместных англо-японских усилий, полная бадья показалась на поверхности, и была водружена на край сруба.       А вот тут британца и ожидал подвох. Из бадьи высунулась щучья голова, и её обладательница неожиданно громко спросила: – Опять на рынок поволочёшь? Не надоело тебе? Я-то надеялась, хоть на время отпуска отстанешь! Отдохну наконец-то! Так нет! Только утро, уже тащуть наверх! А с турыстами кто общаться будет? – Только теперь, отпрыгнув на два метра, обе страны заметили табличку, прибитую на колодезный навес:

“Уважаемые постояльцы, просим вас не беспокоить щуку с 23:00 до 9:45”

      Ладно, Англия, у него хоть какой-то иммунитет к подобным потрясениям был, а вот Япония такого точно не ожидал и теперь стоял с раскрытым ртом и как заворожённый смотрел на щуку.       Зрелище было странное и несколько жуткое. Говорила рыба, как кукла в кукольном театре, широко раскрывая пасть и сильно “окая”, – Ну шо тебе от меня нужно? На последней реформе-то как погорела! А с деньгами-то шо делала? Екатериновками сундуки оклеивала! А керенками-то керенками! Ведь печку топила керенками! – Видите ли, – осторожно начал Кику. – Ой! Хто это? – воскликнула щука. – Мы случайно уронили бадью и совершенно не намеревались Вас беспокоить. – Не намеревались? Это хорошо. А то я думала, бабка-смотрительница музея из отпуска раньше времени вернулась и опять за старое принялась. Ведь шо она со мною делает! Тащит меня на рынок и продаёт, якобы на уху. Ну, кто-нибудь купит, а я ему так и так: отпусти меня к малым детушкам… хотя какие у меня детушки! Не детушки, которые живы, а дедушки! А я тебе послужу, скажи только, по щучьему велению, по моему, мол, хотению. – И, отпускают? – спросил Артур. – Отпускають, которые по жалости, а которые и по жадности. Вот, давеча, в 1995 году, был один, пообещала я ему царскую дочь в жёны. Уплыла, а самой стыдно, где ж я ему царевну найду? Перевелися они. Вот уже к повороту в родной колодец подплываю, а тут вылавливают и начинают наперебой требовать: одному яблоко нужно, другому двадцать лимонов, третьему крутая тачка… ну, щёлкнула зубами, наколдовала: лимонное дерево, яблоню и тачку. А они недовольны! Еле уплыла, а то ведь сварили бы…. Ну, вы просить, что будете? Только не очень сложное, годовой план на лесопилке наколдовать не могу. А вот скатерть-самобранку, или ковёр-самолёт могу. – Нет, спасибо, нам ничего не нужно, мы Вас так отпустим. – Вас как, в бадье опустить, или бросить? – Бросайте. А ежели что надумаете, приходите сюда. – До свидания. Хонда вытащил щуку из бадьи и аккуратно отпустил в колодец. Раздался глухой всплеск. ***       Около половины десятого все потихоньку стянулись в гостиничный ресторан, расположенный в находящейся на территории отеля рощице, и, за блинами с морошковым джемом, обсуждали прошедшую ночь и раннее утро. Как оказалось, кота слышал и видел не только Англия, а ещё Франция и оба немца. Рассказ о говорящей щуке всех сначала удивил, потом был принят как должное, а Наташа сказала, что в этом городе и не такое случается. Но тут принесли огромный ягодный пирог, и разговор свернулся сам собой.       После большого и очень вкусного завтрака надо было идти в парк на встречу, для дальнейших поисков России. Дорогу, к счастью, все запомнили и уже через час стояли в центре парка возле огромного полированного прозрачного шара на мраморной подставке.       Вообще интересный это был парк. Начать хотя бы с того, что снаружи он казался гораздо меньше, чем внутри, потому что до центрального фонтана страны добрались лишь через полчаса, обнаружив по пути парк аттракционов, шахматный и художественный клубы, танцевальную площадку, пару-тройку кафешек и несколько десятков ларьков с мороженым и газировкой. – Наталья, mon cher, скажи, как так получилось, что и в 90 годы об этом городе почти ничего не было известно? – Франциск расположился на скамейке с шоколадным мороженым и задумчиво оглядел площадь с фонтаном. На бортике бассейна сидели студенты, о чём-то мило беседовали и болтали босыми ногами под струями воды. Мимо пронеслась стайка третьеклашек, предвкушающих весёлые каникулы, а их более старшие коллеги из средней школы, которым уже казалось несолидным носиться вокруг фонтана и играть в салочки, сидели в кафе на летней веранде и уплетали пирожные с газировкой. – Знаешь, я об этом как-то не задумывалась. Скорее всего, в этом заслуга профессоров НИИЧАВО. Им вовсе не хотелось, чтобы их институт “прихватизировали” какие-то олигархи, которым не нужно ничего кроме наживы, а на чудеса плевать с высокой колокольни, – Арловская отвернулась от шара и тоже оглядела площадь, – посмотри на здешних горожан. Они совсем непохожи на жителей других областей страны, Соловец, по сути, ни от кого не зависит, источник энергии у него свой – колесо фортуны, а про генератор детского смеха я вообще молчу. В 1991 он сделал так, что прошедшая волна изменений, хаос и беспорядки обошли его стороной. Жители работали, учились, что их удивило, так это то, что в какой-то из июньских дней надпись на табличке института “АН СССР…” сменилась на “АН РФ…”, а в июле институт объявил о наборе студентов, – Наталья откинулась на спинку скамейки и подставила лицо солнцу, – однако, уж полдень близится, а Соловья всё нет…       Пока Франция и Беларусь философствовали, остальные разбрелись по фонтанной площади. Британское семейство сидело в кафе (Артур знакомился с российскими травяными чаями), Феличиано устроился с альбомом напротив фонтана и делал наброски карандашом, Гилберт и Ольга ему позировали, а Людвиг заинтересованно смотрел Варгасу через плечо. В какой-то момент к Великому подошла маленькая девочка и спросила его: “Дяденька, а вы, случайно, не вампир?”. Пруссия сначала опешил, а потом безуспешно попытался разозлиться. Кончилось тем, что все пятеро посмеялись над этой ситуацией, ребёнка убедили, что Гилберт не вампир, и угостили абрикосовой газировкой. Двух азиатов компания студентов уговорила попрыгать с ними в классики. Кику и Яо сначала вежливо отказывались, но потом втянулись, и теперь их было невозможно оторвать от игры.       Царила такая идиллия. Что, казалось, её ничто не могло нарушить. *** – Модест Матвеевич! Ну, вы же понимаете! Дело очень важное! – Вы мне это прекратите, товарищ Соловьёв! – замдиректора по хозяйственной части, товарищ Камноедов, не желал идти ни на какие уступки, – Порядок должен соблюдаться везде и всегда! Я выдам разрешение на получение прав на управление летательными средствами только, я повторяю, ТОЛЬКО, лично в руки. Приводите этих товарищей. – Хорошо, – выдохнул Соловец. – В таком случае, считаю разговор состоявшимся. До свидания. Александр аккуратно закрыл дверь приёмной, десять раз глубоко вздохнул и пошёл из института. Модест Матвеевич умел очень хорошо испортить настроение.