А на острове Буяне...

      – Товарищи, можно поинтересоваться о цели вашего приезда? – Соловец поправил съехавшие очки и посмотрел на приехавших. – Ой, понимаешь, кое-кто, – Беларусь сердито посмотрела на Пруссию, – не умеет держать язык за зубами, и мы все, из-за ещё одной через-чур активной личности, – ещё один сердитый взгляд, но предназначавшийся Америке, – мы должны лишать братика законного отдыха на отдалённом острове. – А! Так вы Россию ищете? Он был тут два дня назад. Я ему целый день разрешение на пользование семимильными сапогами выбивал, а позавчера он улетел. – Ясно. Слушай, Саша, а где нам можно остановиться? Просто уже поздно, а жить где-то надо. – Так, транспорт оставляем здесь, на стоянке, а сами идём туда, – город махнул рукой в сторону одной из отходящих от площади улиц, с громким названием «Проспект Мира»       Через несколько минут пешей прогулки вся толпа свернула на улицу Лукоморья и теперь шла по выложенному брусчаткой тротуару. Из одного дома слышались обрывки чьей-то дискуссии. Обсуждали какой-то умклайдет, но большей части группы это название ничего не говорило. На другом висела вывеска «Музыкальные инструменты для игры и полёта», увидев её, Гилберт усмехнулся и принялся фальшивенько мурлыкать себе под нос что-то из “Волшебной Флейты”. В прочем, Австрия пришёл на ум не только ему, бывшая Ось, идущая рядом, принялась вспоминать, кто мысленно, а кто громко и на всю улицу, как всем знакомый аристократ оказался вместе с роялем возле берега необитаемого тропического острова. За разговорами компания не заметила, как дошла до конца улицы и оказалась возле отрытых кованых ворот, ведущих на довольно обширную территорию, с десятком изящных двухэтажных домов и небольшим лесопарком. Надпись возле въезда гордо гласила:

“Отель “У лукоморья” *****”

      Сразу за воротами был расположен одноэтажный павильон со стойкой регистрации, чем-то напоминающий шатёр Шамаханской Царицы. Пока Соловьёв о чём-то беседовал с миловидной курносой девушкой за стойкой, остальные расположились на диване, и Япония вдруг задал неожиданный вопрос: – Ольга-сан, а ничего, что вы свою территорию оставили на Оксану-сан? Девушка задумалась: действительно ли хорошей идеей было оставлять столицу на свою западную сестру, зная её характер и манеру одеваться в чёрно-красное? Но другого выбора у неё не было: или официально оставить её за главную, или ждать, пока эта черноволосая тёзка гоголевской героини пойдёт на Майдан буянить, а там будь, что будет. Тут к ним подошёл вернувшийся город, и объявил, что расселять их будут по двое, максимум по трое, в разные корпуса, из-за большого наплыва гостей перед лысогорским слётом. Сразу возник вопрос: кто с кем будет жить? Беларусь сразу заявила, что они с сестрой – отдельно стоящая организация, и, как единственные девушки, никого больше к себе не возьмут. Китай сказал, что лучше всех в этом международном дурдоме он знает Японию и хотел бы поселиться с ним. Хонда не возражал. Италия как коала повис на Германии, так что оторвать его не представлялось возможным. Англия, пошипев, решил выбрать из двух зол меньшее и поселиться с Америкой. Его Величество Пруссия, на правах друга, великодушно решил жить с французом, дабы им обоим не было скучно. Без пары остался только Канада, так как про него все, как обычно, забыли, правда, потом вспомнили и отправили к Англичанину, как самого адекватного. Вопрос наконец-то был решён, Соловец объявил, что ждёт их завтра в центральном парке, возле подаренного городу хрустального шара*, и саммит, наконец, разошёлся.       Доставшийся Артуру номер оказался двухкомнатным, выдержанным в кельтской стилистике, но он так устал, что даже удивляться сил не было. Поэтому англичанин не слышал, как Альфред начал шумно давать оценку условиям проживания. Отдельно его заинтересовало зеркало в резной овальной раме, отражающее всё кроме американца, однако через несколько секунд по стеклу прошла еле заметная рябь, и упрямый Джонс всё-таки проявился. Он уже хотел было рассказать об этом Кёркленду, но намерения американца остались невыполненными из-за разнесшегося по комнате джентльменского сопения. ***       Спокойным сном англичанину удалось проспать только до трёх часов ночи, а потом его снова настигли непонятные грёзы. В течение следующего часа он то лупил метлой поймавшего Америку дракона, то ругался с Мерлином, утверждавшим, что волшебный меч, появившийся из озера, выглядел, как серп и молот. От такого заявления Англия сначала окосел, а потом принялся вспоминать самые страшные проклятья, узнанные в период лихой пиратской юности. На призыве кракена, Мерлин исчез, предварительно назвав Артура грубияном, а появился зеркальный коридор, где каждое из зеркал цитировало какую-то книгу. Британец побежал по этому коридору стараясь скрыться от преследовавших его изречений из “Упанишад”, “Фауста” Гёте, “Божественной комедии” Данте, сонетов Шекспира и рецептов борща. Впереди замаячил светящийся прямоугольник выхода, и Кёркленд прибавил скорости. Потом споткнулся, упал и проснулся.       В комнате было совсем светло, за окном кто-то обстоятельно откашливался. – Ну-с, так! – сказал хорошо поставленный мужской голос, с каким-то мяукающим оттенком, – Статистика – это очень нужная вещь! Наш отдел занимается статистическим учётом всей проданной в Союзе продукции… мнээээээ… или как там было?… ну, неважно. Директором в статистическом управлении работает Людмила Прокофьевна, мы её называем “Наша Мымра”… мнэээ… нет! Не так там было! Артур ползком выбрался на балкон и осторожно выглянул из-за перил. Его взгляду предстала поляна, на которой находилась изба на куриных ногах и толстенный дуб. Прислонившись спиной к дереву, на задних лапах стоял огромный чёрный кот. Он смотрел себе под ноги и тянул: – Мнээээээ… Мнээээээ… – потом он тряхнул головой и принялся ходить возле дуба, продолжая тянуть себе под нос: – Вот вы извините, Людмила Прокофьевна, раз уж у нас такой разговор, вот, на пример, Ваши брови! – кот повернулся на задних лапах и продолжил другим голосом: – а что мои брови? – Но ведь это же не прилично! Если у вас так густо растут брови, надо же с этим как-то бороться! – А как с этим бороться? – Ну, надо выщипывать! Прореживать! – Чем? – Хотя бы рейсфедером! – А… рейсфедером.… Ой, ну это же больно! – Ну, вы же женщина, потерпите!… мнээээээ… Кот сел на хвост и вытер лоб – есть ещё такая болезнь – склероз! – сообщил он. Склеротичный кот встал, достал откуда-то массивные гусли и с воплем “Не валяй дурака, Америка” принялся нарезать круги вокруг дуба немузыкально распевая: Варум ди медхен либен ди зольдатен? Дарум зи хабен Бомбен унд гранатен! Англичанину показалось, что в соседнем корпусе, с кровати с грохотом свалился Людвиг. Но кот завёл уже другую песню: Сэр Джон Бэксфорд Собирал в Поход Тысячу уэльских стрелков… Мнээээээ… как там… А! Что покуда пьёт английский народ – Англия будет Жива! И покуда пьёт французский народ – Франция будет Жива! И покуда пьёт японский народ – Япония будет Жива! Но покуда пьёт российский народ – Планета будет Жива! Мнээээээ…       Артур лежал животом на периллах балкона и, млея, смотрел, как злосчастный кот пытается пропеть целиком хоть одну песню. Несчастный рассказчик ходил вокруг дуба то вправо, то влево, в запале принимался рассказывать очередную балладу, но через две строчки забывал продолжение, посылал всех к Моргане и начинал читать что-то из “Тысячи и одной ночи”. Не мог вспомнить, «что же было с этим багдадским портным» и с громким мявом бился головой об дуб. Диапазон знаний его был грандиозен! Ни одной сказки, и ни одной песни он не знал больше, чем наполовину. Но зато это были сказки и баллады всех народов мира! Постепенно, видимо от утомления, он стал всё чаще мяукать в процессе повествования. А в поли, в поли – пел он – Сам плужок ходэ, а… мнэ-э… а… мнэ-а-а-у!… А за тым плужком сам… мья-а-у-а-у!… сам господь ходэ… или бродэ?… Мья-а-у-а-у… В конце концов он совершенно изнемог, сел на хвост и, некоторое время, сидел понурив голову. Потом тихо, тоскливо мяукнул, взял гусли под мышку и на трёх ногах уковылял по росистой траве.       – Мммдаааа… умом Россию не понять… – пробормотал Англия, возвращаясь в комнату с балкона. Он потянулся и посмотрел на часы. Те показывали половину девятого. День обещал быть очень интересным.