Жить прошлым или будущим?

Утро началось необычно, впрочем, как и в последние дни. Вальт чувствовал тепло за своей спиной и то, как его обнимают тоже. Но также вокруг образовался шум, которому логика не могла найти объяснения. Так что пришлось ему просыпаться. На этот раз музыкант обнаружил, что не находится в своей квартире или хотя бы в кабинете психолога. Холодный воздух бил в лицо, да и отпавшие листья деревьев тоже иногда. Они были на крыше. Кадр за кадром в его памяти начали появляться воспоминания вчерашнего вечера. И если бы не обнимающий его сзади Луи, он бы подумал, что это всё сон. Да он сначала так даже и подумал. Ведь это было самым ярким воспоминанием за вчерашний день. Но чем больше он вспоминал, тем меньше верил в реальность случившегося. Это действительно как сон. Сначала слишком яркий, что тебя аж трясет от переизбытка чувств. А потом, прокручивая момент в голове, начинаешь усомняться в реальности, и не заостряешь внимания. Музыкант быстро выбрался из плена Ширасаги и решил уйти. Но так как судьба его не слишком любит по утрам, уйти незамеченным ему не удалось. Когда молодой учитель пытался ретироваться, случайно задел ногой голову историка, от чего тот проснулся. — Вальт? — ошарашенно потирал больное место тот. — Не трогай меня, — завопил тот, отскочив ещё дальше и выходя из зоны укрытия. Сказать, что от подобного Луи нешуточно офигел, не сказать ничего. И не успел он и глазом моргнуть, как Аоя и дух пропал. Ширасаги встал со скамейки, где ещё минуту назад они лежали, но едва ли не упал назад, схватившись за голову. Видимо, он вчера слишком много выпил. Однако, больше его волновал сейчас Аой, чем собственное состояние. И это выражение лица музыканта: непонимание, перемешанное с каким-то страхом, создало только новые вопросы. Историк опять встал, на этот раз удачно, и вышел под дождь. Прохладные капли немного освежили его. Постояв где-то с минуту под ним и окончательно промокнув, Ширасаги решил привести себя в порядок. Его сорочка была расстёгнута на все пуговицы, да и волосы очень растрёпаны. И вот понемногу воспоминания начали возвращаться и к нему. Вот теперь он понял, чего Вальт так шарахнулся от него. Хмыкнув, он подобрал бутылки с пола, и направился к выходу, надеясь успеть забежать домой переодеться. *** Как только Куренай вышел с машины, начал капать сильный дождь. Он хотел поскорее закончить все дела, чтобы потом опять вернуться к Кристине. А также у него было запланировано одно очень важное дело, которое ему больше всего хотелось сделать. Директор забежал в здание школы, размышляя, что и в каком порядке делать. Но тут в него врезалось нечто… — Простите, — начал извиняться Аой. А это был именно он. Перепуганные карие глаза, что явно ещё не отошли от столкновения, растрёпанные влажные синие волосы, часть которых прилипла ко лбу, в которые удачно попало непонятно откуда взявшихся несколько листьев. Жаль, что директор этого не заметил. — Вот вы-то мне и нужны, мистер Аой, — он схватил учителя музыки под локоть и начал тянуть за собой. Хоть в школе ещё никого не было, но камеры работали, а лишние глаза ему ни к чему. Сначала Вальт видимо был слишком шокирован случившееся, но когда они уже поднялись на второй этаж и он понял, кто его ведёт начал сопротивляться:  — Отпустите меня, пожалуйста. Немедленно отпустите, — начал он вырываться из хватки Куреная. Альбинос уже открывал двери своего кабинета и не реагировал на писки учителя, к тому же сюда глаз камеры не посягал. — Ш-шу, пожалуйста, отпустите, — и дальше умолял Аой, но всё было тщетно. Лишь в кабинете директор отпустил руку Аоя, немного толкнув к стене. Тот видимо не ожидал такого, не успев даже затормозить, и врезался в стену. — Ой, простите, я слишком резок, — теперь уже сказал Шу, видя, как шипит музыкант, потирая голову и руку. Но как только он сделал попытку подойти, Аой ещё больше вжался в стену. — Простите, я действительно не рассчитал силы, да и не нужно было мне вот так сразу, — Куренай, поняв, что натворил делов, отошёл, показывая, что ничего не собирается делать без согласия оппонента. — Я собственно хотел извиниться за всё, что делал, — произнёс он ровным голосом, запихнув руки в карманы чёрных брюк, но сохраняя абсолютное спокойствие. От такого заявления Вальт впал в ступор, явно не ожидая чего-то подобного. Он-то думал, что Шу хочет закончить начатое, а не извиниться. Музыкант растерял все слова, оставшись стоять там, где стоял, тем временем, как директор продолжал говорить, начав ходить по кабинету. — Я надеюсь, что все недопонимания между нами улажены, и вы простите меня. Ну, бывает, не сдержался, сами должны понимать, молодой организм и всё такое, — продолжал Куренай. Но Вальт видимо действительно вчера слишком много выпил и сейчас к нему ещё не дошёл смысл всех слов Шу, так и стоял, испугано держась за ушиб. — Мистер Аой? Всё в порядке? — наконец-то обратил внимание на музыканта директор. — Вы бледный какой-то. — А, д-да, всё в порядке, — только и смог ответить Вальт, возвращаясь в реальность. — Тогда я могу идти? — уточнил Аой, направляясь к двери. Теперь удивился Куренай, что его оставили без ответа на его пылкое извинение, но, конечно, быстро взял себя в руки. — Да-да, — ответил он, садясь за свой стол и начиная искать какие-то документы. — У вас волосы мокрые, тоже успели под дождь попасть? — заметил Куренай, когда учитель музыки был уже около двери. — Д-да, ничего страшного, не беспокойтесь. Но как только его сотрудник вышел, директор понял, что когда он вошёл в школу, то Аой врезался в него, выбегая из школы. «И где он только успел попасть под дождь?» — задал себе вопрос Куренай. — Да и чего он постоянно в такую рань уже по школе ходит? Лучше бы Шу не интересовался этим, ведь ему не обязательно знать, что Вальт уже несколько дней ночует в школе. Как только Аой вышел з кабинета, ему стало плохо. Вся ситуация напоминала первый день в школе. Не хватало разве что только Дайго. Из-за выпитого вчера и стресса, пережитого только что, Вальт начал оседать на пол. Его сознание становилось всё более расплывчатым, а веки начали закрываться. — Вальт? — услышал он издалека довольно знакомый голос, после чего отключился. *** Пробуждение было не особо приятным, голова всё ещё гудела, а тело ослабло. Но приоткрыв веки, Аой начал узнавать интерьер. Белые стены, чёрная мебель — кабинет психолога. Он не знал, долго пробыл без сознания или нет, но часы на стене возле дверей показывали полдевятого. Значит, время ещё есть. — Вальт? Как себя чувствуешь? Нужна таблетка от головы? — тут же спохватился Дайго, увидев, что музыкант проснулся. Ну конечно, кто ещё мог ему опять вот так помочь? — Нет, не нужно, — ответил на последний вопрос Аой. Он принял сидячее положение, но вставать ещё не рисковал. В глазах двоилось, голова гудела, в общем, всё плохо. — Вот, держи, — всё же подал ему стакан и таблетку Дайго. — Да не нужно, — начал отпираться Аой, но и психолог не хотел просто так отступать. — Пожалуйста, не отвергай мою помощь, — попросил он. — Я хочу исправиться. Исправить свои ошибки. — Дайго… Не нужно ничего делать. Отчасти я понимаю тебя. Если бы с моей сестрой и братом что-то произошло, я бы тоже пытался достать деньги любым способом. — Нет, ты бы не пошёл на такое, — отрицательно помахал головой Курогами. — Хоть мы и не так долго общаемся, могу сказать, что ты бы до такого не опустился, уж поверь мне как психологу. У каждого человека есть свои тараканы, так называемые принципы. — И какой же принцип у меня? — вдруг заинтересовался музыкант. Человеческое любопытство всегда побеждает, как говориться. — Честно… не знаю, — ответил Дайго спустя время. — Ты вроде бы и обычный человек и предсказуемый, возможно, даже легкомысленный, но это только на первый взгляд. — И? Есть но? — вопросительно изогнул бровь Вальт. — У каждого человека есть но, — сначала резко ответил психолог. — Однако твои мысли и действия довольно другие? — сам себе же задал он вопрос. — Общаешься некоторое время с тобой, а потом ты делаешь такое, после чего тебя не возможно не зауважать. — Зауважать? — хохотнул музыкант. Беседы с Курогами всегда поднимали ему настроение, так случилось и в этот раз. — Ну, или просто быть в шоке от того, что ты вытворишь, — и себе улыбнулся психолог. — У тебя замечательная способность — притягивать к себе людей, — добавил он. — И неприятности тоже? — невесело усмехнулся Аой. С минуту психолог внимательно смотрел на музыканта, не решаясь вернуться к тому непринуждённому общению, что было у них раньше. Однако Вальт стопроцентно нуждался сейчас в разговоре с другом. Да и если не решиться сейчас, больше такой возможности может и не быть. — Я заварю чай, — встал он со своего места. — Будешь конфеты? — Даже не знаю, — задумчиво посмотрел на психолога Вальт, видимо решая для себя, готов ли он опять впустить этого человека в свой близкий круг общения. — Вдруг ты туда подмешиваешь что-то, от чего людей тянет на откровенности? — на это Дайго только засмеялся. — Нет, действительно, где ты их берёшь? — Не бойся, алкоголю тебе и так хватит со вчерашнего вечера. А конфеты приносят ученицы в знак благодарности. — Каждый день? — удивился музыкант. — Я популярен, — в свою очередь подмигнул Курогами. Дальше у них полилась лёгкая беседа. Каждый старался не затрагивать важных тем, чтобы не напоминать о случившемся. Да и Аой не был готов к откровениям. Не всё так легко забывается. Однако, тёплый разговор, кажется, вернул часть той атмосферы, что была между ними раньше. Ну и как же разговор без откровенных вопросов? Ну, никак. — Дайго, что значит, — запнулся Вальт, но отхлебнув чая, набрал побольше воздуха и спросил: — Что значит быть вместе? Психологу не нужно объяснять, в каком смысле быть вместе и даже с кем. Он в последнте дни стал слишком часто думать о новом друге и анализировать. Да и тупой бы понял, что между музыкантом и историком проскакивают, пока что непонятные ими самими искры. — Быть вместе — значит чувствовать себя так же непринуждённо, как в одиночестве, и так же весело, как в обществе. — И вспоминать прошлое тоже вместе или забыть о нём? — задал следующий вопрос Аой. — Помнить прошлое, но жить настоящим, — довольно предвиденный ответ дал Курогами. — Возьми себе конфеты в кабинет, — предложил Дайго. — Я и так все не съем. *** *flashback* Вальт вышел из школы примерно через пятнадцать минут. Луи как раз успел избавиться от надоедливого учителя географии и привести свои мысли в порядок. (Хотя на самом деле там был тот ещё бардак). И в магазин они действительно пошли. Купили по порции рамена, так как очень проголодались за целый день. Но также не забыли о выпивке. Правда, именно Ширасаги переубедил Вальта не покупать слишком много, считая, что они и так в последние дни слишком много пьют. Потом по планв историка их путь шёл к парку. Но не все планы всегда могут быть исполнены. А помешал именно ненавистный душе Ширасаги дождь. Так что пришлось бежать обратно в школу, потому что та находилась намного ближе. Двое взрослых мужчин, позабыв о возрасте, радостно играли в догонялки. Изначально историку это показалось уж слишком глупой и детской затеей, но, сам того не замечая, он поддался на уловки Вальта. Проиграл, конечно, главный организатор этой игры, не имея должной физической подготовки, но обоим было всё равно на итог. Ворвавшись в пустую школу, учителя побежали на крышу в то самое место, удачно скрытое от дождя. Там и успокоились, там и разговорились, там и открыли выпивку. Дождь прекратил капать буквально через полчаса, но ни одному, ни другому уже не хотелось вставать с нагретого места и идти куда-то ещё. Не первый раз за вечер Ширасаги словил себя на мысли, что ему давно не было так весело. Не первый раз за вечер Аой подумал о том, что не хочет оканчивать разговор и идти домой, где его ждёт ранее такая любимая и нужная тишина. — Нет, серьёзно не понимаю, как ты в первый же вечер умудрился поломать вешалку, прищемить пальцы духовкой, свалить вазон и перевернуть то тяжёлое раскладное кресло, — недоумевал Луи, думая о рассказе Вальта и об их общей квартире. — Тебе не обязательно понимать, — ответил Аой, совсем не обижаясь на издевательский тон коллеги. — А может, я хочу? — вмиг приблизился Ширасаги к музыканту, заглядывая в лицо. — Научи, — потребовал он, на что Вальт рассмеялся. Хоть выпили немного, а мысли-то затуманены. — Знаешь, чему меня научила жизнь? — в свою очередь спросил музыкант, а историк только отрицательно мотнул головой. — Я никого не должен учить тому, что понял сам. Что почувствовал сам, — его рука потянулась к пуговицам рубашки Луи, оголяя немного кожи. Галстук уже давно скинул сам Ширасаги, чтобы не давил. — Каждый человек должен сам учиться выражать чувства, контролировать их, понимать свои ошибки, и только когда хоть половину их исправит, идти к другому человеку, — почти в губы выдохнул последнее слова Аой, но беспрерывно глядя в глаза. Историк не движется, но ловит и впитывает в себя, как губка, все слова. Но Вальт больше ничего не говорит. Поглаживает руками широкие плечи, и Ширасаги понимает, что ещё немного и тот встрепенётся, поймёт, что делает и отодвинется. Отодвинется – значит возможность наладить такой контакт, будет утеряна. Потому что Луи не герой, который бежит в бой, не задумываясь, в большинстве ситуаций он такой же, как и остальные люди — боязливый, робкий, и в подобных делах стеснительный. — Какие бы вопросы тебя не мучали, доверяй своему инстинкту и делай то, что делаешь, — практически шепчет Ширасаги. Попросту голос ослабел. Сердце заболело на аритмию, то замирая в ожидании чего-то, то начиная бежать с ненормальной скоростью. Оно предчувствовало атомный взрыв в замедленном действие поблизости. — Давай попробуем встречаться? — ни с того, ни с чего предложил Вальт. Вот и Взрыв. Но не замедленный. И в самом сердце. Проглотив вязкую слюну, историк набрал больше воздуха для ответа, а ответ получился:  — Хочу… я не… против. Но ты уверен? — уже более ровным голосом спросил он. — Не попробуешь, не узнаешь. Не решишься, чувств не испытаешь, — пропел музыкант, отрывая взгляд и смотря на чистое ночное небо. Эту фразу Луи уже слышал. В собственном кабинете. Адресованную ему же. Смешно, если бы не было так волнительно сейчас. А у Вальта звёзды повсюду. Хоть он в них ни черта не разбирается, но любит слишком. Они перед глазами, они на небе, они мерцают в глазах напротив. И Луи, кажется, видит такие же звёзды в глазах Аоя, не ведая, что это отражение его самого. Оба тянутся друг к другу, словно атомы, желая сближения. И их поцелуй настолько чистый, нежный и до самых далёких звёзд в голове каждого приятный, что не остаётся сомнений на счёт правильности выбора. *end flashback* *** С самого утра Вальт старался занять себя чем-то, чтобы даже времени на мысли не было. Но как бы он не сопротивлялся, каждый раз в свободную минуту думал о произошедшем. Думал о словах Дайго, думал о личных поступках, думал о встречных шагах Ширасаги. «Какие бы вопросы тебя не мучали, доверяй своему инстинкту и делай то, что делаешь». Вот только после таких дел ещё больше мучаешься вопросами. Как далеко он готов зайти? Забудут ли они свои первые чувства? Не помешает ли им это жить спокойно и гармонично? Он стоял с объявлением в руках об их спектакле в пустом коридоре и раздумывал. Всё больше и больше хмуря брови. — И долго так стоять будешь? — услышал он смешок рядом, от чего подпрыгнул на полметра. Конечно, Вальт сразу узнал хрипловатый голос историка, но глаза жили своей жизнью и хотели сами убедиться в достоверности информации. — Мистер Ширасаги? — чуть не заикнулся музыкант. Тот стоял не в! классических! штанах, а в хорошо облегающих чёрных брюках. Остальное было обычное, хотя… Вальту больше ничего не казалось обычным. А Ширасаги чёрт нахальный, специально снял пиджак, закатал рукава сорочки, зная, как сильно нравятся Аою его руки. Сам-то он, в чём был вчера, в том и остался. — А чего так официально? — продолжал, улыбаться историк, хоть учителю музыки казалось, что скалиться. Затем он вновь стал серьёзным. От такой смени настроения Вальт поежился, но ещё больше испугался, когда Луи схватил его за локоть и потащил неизвестном направление. Он даже пискнуть не успел. А хотелось по правде закричать. Притащил, хотя можно сказать, спокойно под руку привёл его Ширасаги в кабинет музыканта. Они вошли туда, и историк сразу отпустил его, чем Вальт использовался, отбегая за стол к стене, будто это лучшая защита в мире. Луи стразу же отправился за ним. — Что ты сделаешь? — борясь с дрожью, спросил Аой. — Я всё могу. Расстояние между ними уже небольшое, буквально на вытянутой руке. И как же Вальт боится всего, что может произойти дальше. Он не хочет, чтобы было так, как с Шу. Он чувствует себя защищённым возле Ширасаги, спокойно, как в хорошие вечера одиночества с кружкой чая и блокнотом в руке, и непринуждённо в беседе с ним. Это хочет чувствовать и дальше. Невольно вспоминаются слова Дайго, что значит быть вместе, и сразу же поднимает взгляд, ловя в ответ те самые звёзды, что вчера утянули его куда-то далеко с земли. Вероятней всего, в другую галактику. — Но молчать не могу, — Ширасаги достаёт что-то из кармана и приближается ещё. Аой не видит ничего кроме не изученных звёзд у глазах напротив. Вальт по рассказам ещё со школы знает, звёзды — очень горячие. Одни близко, другие так далеко, что для землян их свет ещё светит, не угаснув. Но те, что в глазах историка, лишь согревают его, оберегая от лунного одинокого света, и очень близко. После этого все страхи и предрассудки испаряются, и плавятся под напором Ширасаги. Останавливается историк на расстояние пары сантиметров, и Вальт чувствует прикосновение к голове. — Ты забыл свой ободок, — объясняет Луи, видя, что музыкант ещё в растерянности. И сам аккуратно, будто увидел ценный артефакт, надевает на мягкие волосы Аоя жёлтый ободок, а затем продолжает: — Хочу попробовать, — всё ещё укладывает ровно волосы. — Узнать, — и Вальт ощущает почти невесомое прикосновение пальцев к виску, к щеке, и довольно крепкую хватку на границе шеи и плеча, от чего мурашки бегут по всему телу, и не в состоянии смотреть в глаза историка, он прикрывает их. — Решиться, — Аоя опаляет дыхание в районе шеи, почти возле мочки. Он опять чувствует невесомое касание, на этот раз шершавых губ Ширасаги. Почти прикасается, но не целует, от чего Вальт мечется между двух огней: поддаться вперёд самому или сдержаться? Не видя лица Луи, не видя ничего, кроме разве что далёких звёзд перед глазами, он чувствовал всё ярче, красочней, интимней? Историк и дальше не предпринимал никаких действий, продолжая блуждать губами по лицу Аоя. Он знает свою работу. Когда находит искусство, трогать нельзя, пока не разрешат. А если и разрешат, то беречь больше, чем себя. Хотя Вальт с искусством не сравнится, Ширасаги хочет его оберегать. От проблем, от дурного настроения и от всяких там Шу… — Чувства испытать хочу я, — заканчивает фразу музыкант и тут же чувствует губы Луи на своих. Ещё секунду они были так далеко друг от друга, но сейчас преодолели это расстояние со скоростью света. Видимо их звёзды всё же сошлись. В этой момент им не нужно видеть друг друга, разговаривать, им всего лишь нужно чувствовать друг друга, чтобы быть счастливыми. Их сердца, что на протяжение времени были одиноки, теперь отстукивают новый ритм — ритм любви, каждый раз, когда их губы встречаются вновь. Они целовались не страстно, желая съесть вторую половинку, это им ещё успеется. Они целовались, не пропуская ни единого вздоха партнёра. Не известно, сколько времени, никогда не узнать, сколько раз. Но в порыве этой нежности, что накатила на обоих как весна, переплели пальцы рук, становясь ещё ближе. Заполняя друг другом всё пространство вселенной, и больше не чувствуя себя маленькими одинокими пылинками. Конечно, страшно, что после такого столкновения оба, как звёзды, взорвутся. Но пока они бегут взаимно на встречу, это никак не волнует их. Отстранившись, Вальт мельком глянул на часы, что приобрёл в свой кабинет недавно. Поразительно. От силы прошло минут пять, как они вошли в этот кабинет. С Шу он такого не чувствовал. С Куренаем время шагало обычным шагом. С Куренаем хотелось всегда больше. Если так подумать, то он никогда не задумывался о совместной жизни с Шу, он просто его хотел. Как мужчину. А с Луи в точности наоборот. Нет, тот тоже ему нравится как мужчина, но с ним хочется и держаться за руки, и ластиться бесконечно. Удивительно, но факт. — Луи, — он пытался говорить спокойно, без дрожи в голосе. Ему и не пришлось заканчивать фразу. — Встретимся после уроков, — сухо бросил он, будто и не было ничего минутой назад. А затем вышел из класса. Вальт едва дошёл к своему креслу, а затем со счастливой улыбкой плюхнулся туда. В этом весь Ширасаги. Сначала доведёт до смущения его, а затем уйдёт с самым безразличным видом (на самом деле убежит откачивать своё сердечко, но музыканту об этом не нужно знать). *** Утро начиналось необычно, хотя это и не удивительно. За весь месяц у него и не было обычных дней. Теперь каждый новый день нёс за собой что-то новое. Это были те же вещи, что Вальт делал и раньше, но все они, несомненно, несли в себе другой смысл. С новым человеком. К слову, спектакль у них прошёл на ура. Уже на следующий день после появления объявления к ним пришла целая бригада желающих поучаствовать в нём. Чуть больше чем через неделю им удалось подготовить спектакль. И за всё то время Вальт понял, что ученики, которые к ним пришли, и в правду очень талантливые. А сколько с ними весёлых моментов осталось… И никто подумать не мог, что после представления именно Луи предложит им пойти отметить удачный дебют в кафе, ещё и всё организует. Директор и остальная часть коллектива после того дня ещё недели две нахваливали тот спектакль, а потом Куренай предложил создать кружок для молодых актёров, а самому Вальту быть их главным. Сам Шу больше не вспоминал о тех неловких моментах с учителем музыки, отдав всего себя своей невесте. Да и у Вальта в жизни теперь был новый человек, который занимал всё его свободное время, даря именно те ощущения, которые ему и нужны. Единственный раз, когда Аой лично подошёл к Куренаю, был из-за рисунков самого директора. Вальт помнит, как в один из вечеров просидел над ними, выбирая, которые сжечь и утерять навсегда, а которые отдать законному владельцу. Тогда Луи на день оставил его, ссылаясь на свои дела и давая возможность распрощаться с прошлым. Удивление у Куреная было, конечно, большое. Хотя музыкант подарил не одному ему рисунки, а Кристине несколько, чтоб уж не было слишком подозрительно. — Просыпайся, соня, — потормошил он спящего рядом. — Солнце, отстань, — пробормотал историк сквозь сон. Видимо вчера опять засиделся над своими документами, вот теперь и спать хочет. Но, конечно же, Вальт, который вчера довольно рановато уснул, сейчас не готов просто так сдаваться. — Я хотел с Дайго немного раньше встретиться перед работой, так что вставай, — опять потормошил Аой своего парня. — Тебе ж надо, — недовольно пробурчал историк. — Я почему должен страдать? Музыкант ничего не ответил, хотя готов уже был целую тираду высказать, но не успел. — Давай вот так вот полежим ещё пять минуточек, — предложил Луи, и всё… это так мило сказано, что Вальта каждый раз обезоруживает. Он покорно сдается, забывая о своей гневной тираде, и ныряет под крыло Ширасаги. С минуту они и, правда, лежат молча, наслаждаясь тёплыми объятиями, шумом машин где-то за окном и просто дыханием друг друга. — Не хочешь переехать ко мне? — вдруг спрашивает историк, и вся атмосфера домашнего уюта распадается в один щелчок. — Чего? — у Вальта глаза как блюдечка, в этом он не сомневается. — Ты довольно часто у меня остаёшься, а вчера так вообще, наконец, ночевать остался, — с довольней рожей объясняет Ширасаги. — И что? Мне теперь к тебе в койку прыгать сразу? — возмущается Аой, скрещивая руки. Он смотрит недовольно на лежачего Луи, и не понимает когда тому пришла в голову такая мысль и, размышляя, что будет, если он откажется. Они расстанутся? Встречаться это, конечно, хорошо, но жить вместе это уже совсем другое. — Ты и так уже в ней, — добивает Ширасаги, мстительно лыбясь, и нисколько не удивляясь такой реакции. Он почти с начала момента их отношений понял, что хоть Аой на людях чересчур тактильный, на самом деле терпеть не может, когда его вещи трогают и пользуются. Он может обнять всех незнакомцев в городе, но вечер предпочитает провести если не в обнимку со своими рисунками или смотря аниме, то с ним за просмотром фильма, но полностью вникая в сюжет и огрызаясь, когда Луи тянется к его миске с попкорном. Музыкант незамедлительно встал, и уже стоя, продолжил возмущаться. — И чего это сразу к тебе? У меня тоже свой дом есть. Я на работу, делай, что хочешь, — кинул напоследок он, беря свои вещи со стула, и направляясь в ванную. — Как же хорошо, что ты не согласился, — закричал ему вдогонку Ширасаги. — Меня никто по утрам будить не будет, — он тоже встал, потому что ну какой уже сон, серьёзно? — Размечтался, — послышался приглушенный голос музыканта из ванной, покрываемый шумом воды. — Я буду тебя будить в пять утра каждый день телефонным звонком. Конечно, он этого делать не станет. Вальт и сам любитель поспать, но почему-то в их совместные утра он всегда просыпается первым. Хотя… кто знает Аоя? «Лучше на ночь выключать телефон», — подумал Ширасаги, выбирая между белой рубашкой с пиджаком и рубашкой в клеточку со свитером. Благодаря тому же музыканту, его одежда стала более разнообразней. Так что теперь историк фантазировал, не сдерживаясь. Вышли они вместе и даже шли весь путь за руки. Всё-таки вкусный завтрак вместе с зелёным чаем, приготовленный лично Ширасаги, творит чудеса. Вальт даже пообещал подумать над предложением о переезде. Уже почти возле школы оба разошлись по своим путям. Историк пошёл в магазин купить что-то, а музыкант прямиком к школе. На полпути он, как и договаривался, встретился с Дайго. — Привет, ты вовремя, я только пришёл. — Привет, ну что, идём выбирать подарок Риоте? — Да, спасибо ещё раз, что согласился помочь. — Да не за что. Честно говоря, я давно хотел с ним познакомиться, вот и случай удобный попался, — улыбнулся Вальт. Их отношения вернулись в прежнее русло, что, несомненно, его радовало. Иметь друга всегда хорошо. Иметь друга в городе, где никого не знаешь — ещё лучше. Да и благодаря Курогами он нашёл неплохую подработку. Как раз для него. Теперь он рисует комикс для журнала и деньги за это очень даже приличные получает. *** — Мистер Аой? — из-за дверей показалась белая макушка мальчика, а за тем и сам он. — Привет, Суоу! — обрадовался Вальт. Он без колебаний отложил блокнот, переключая всё своё внимание на юношу. Иногда Ширасаги в шутку говорил, что он даже ревнует к Суоу, ведь музыкант слишком много времени проводит с ним. Но тот и правда настолько талантлив, что Вальт просто не может оставить самородок без обработки. — Ты что-то хотел? — Да, я по поводу костюмов, мы уже выбрали, какие хотим, — он редко говорил не по делу, за что не любить этого ребёнка было невозможно, хотя Аой часто пытался его растормошить. Однако Гошуин своим темпераментом напоминал Ширасаги — спокойный, не лезет в чужую жизнь, возможно слишком серьёзен для ребёнка его лет, но тем не менее, прекрасный собеседник, умеющий удивлять не только словами, но и делами. Ученик и учитель углубились в изучение нового сценария, пока их не прервали. — Кажется, я помешал? — спросил Ширасаги, нисколько не собираясь выходить из кабинета, а наоборот, располагаясь за одним из столов. — Не кажется, но мы уже почти всё, — отвечает Вальт. Он не знает, каким образом так получилось, но Суоу один из немногих людей, который знает об отношениях между ним с историком. Да и к тому же воспринял это совершенно спокойно. Даже подшучивает иногда над ними, не чувствуя угрызения совести. Можно было бы пошутить, что они дружная семейка, и в них есть взрослый сын, хоть это и не так на самом деле. — Ну, я пойду, не буду мешать воссоединению голубков, — не удержался ученик. — Тц, иди, малец, — шикнул Ширасаги в след Суоу. — До свидания. — Луи. — Ну, что Луи? Он меня определённо бесит. Мало того, что знает о нас, ещё и не упускает момента, чтобы подстебать, и зачем ты только признался, когда он спросил о нас? — Он слишком проницателен. А ты будто не проштрафился перед Акирой, — подметил Аой, поправляя галстук. — Он слишком надоедливый, — ответил Ширасаги, а затем без колебаний впился в губы музыканта, что бы перекрыть все последующие вопросы и замечания. — Мфф, Луи… — схватился ладошками Вальт историку в одежду. — Ну, не здесь же, ещё и дверь не заперта. — Тогда на крышу идём, — решил Луи и потащил того из кабинета. Там они столкнулись с ещё одной парочкой. — Здравствуйте, — поклонились оба Шу и Крис. — О, привет, Вальт, — радостно кивнула она музыканту. Они в общем то не друзья, но довольно хорошо общаются. Да и девушка вправду так мила, что ненавидеть её только за то, что она избранница Куреная просто невозможно. — Вы куда-то собрались? — заметил директор. — Ах, да, — Вальту стало неловко, и он сделал несколько маленьких шагов от Ширасаги, но тот наоборот приблизился и обнял его за плечи, отвечая: — Да, мы думали прогуляться, погода сегодня замечательная. — Удивительно, но вы с первых дней так хорошо общаетесь, — сказал Шу, обращаясь опять к Вальту. С Ширасаги он так же остался холоден в отношениях, да и не зачем им было становиться друзьями. Иногда так бывает, что чувствуешь неприязнь к человеку, не имея никаких поводов для этого. Просто что-то не так. Но и историк этому был рад. — Хорошей вам прогулки, — закончила разговор Кристина, теперь уже тоже Куренай. — Может, в другой раз вместе погуляем? — Может, — ответил Аой, надеясь, что этого никогда не случиться. Он, конечно, не против общества девушки, но к нескольким часов вместе с Шу — нет. — Ну что, а теперь на крышу? — спросил Ширасаги, когда пара удалилась, весело о чём-то щебеча и держась за ручки. «Да» — кивнул Вальт, задумавшись о чём-то своём. Месяц времени это не так уж и много, но именно за этот период у него много чего поменялось в жизни. Интересно, какие мысли были бы у него сейчас, не согласись бы он на предложение Ширасаги? Наверное, думал бы о прошлом каждую минуту, и о чём-то сожалел. А сейчас… он вспоминает иногда. Пройдёт ещё чуть-чуть времени и Вальт уверен, что будет думать обо всем случившемся с улыбкой. Не сложно любить, когда и сам любим. Не сложно разговаривать с человеком, который раньше был твоим светом, если всегда можешь окунуться в тёплые объятия человека, с которым хочешь существовать вместе сейчас. С Луи хочется поцелуев и немного большего, с Луи хочется разговаривать о пустяках, с Луи хочется молча смотреть на звёзды, на звёзды в его глазах, о которых он даже не подозревает. Кажется, такой и должна быть любовь — чувствовать себя весело, как в компании, но и уютно, как в одиночестве. На лестнице возле входа на крышу, Луи попросил закрыть глаза. Вальт послушно это сделал, не забыв задать множество опросов перед тем. Что? Зачем? Ты что удумал? Совратить меня решил? Ну, последнее, наверное, было лишним. Историк усадил его куда-то, чем-то чирикнул и только после того позволил открыть глаза. Над местом, которое они выбрали как своё ещё давно, висела целыми клочками омела. Висела, правда, красиво, так что здесь ничего не скажешь. А перед ними был накрыт небольшой столик с едой и выпивкой, где в самом центре сверкая, светила свеча. Раньше этого столика здесь не было. И что это Луи задумал? — подумал Вальт, но его мысли прервали. Ширасаги взял его за руку, привлекая внимание к себе. — Вальт, мы уже месяц встречаемся, многое за это время изменилось в наших жизнях. Мы друг друга изменили. И ты для меня… теперь многое значишь. «Только попробуй сделать предложение мне, я не готов ещё к такому» — завопил в мыслях Аой, хоть на лице остался совершенно спокоен. Спасибо Ширасаги — научил сдерживать эмоции в нужный момент. — В лунном свете без тебя мне сложно уснуть порой, — провёл он пальцем по каждой косточке на руке Аоя, не решаясь поднять взгляд. — При дневном свете мне сложно не думать про тебя, — продолжал он говорить, теперь уже блуждая по лицу любимого. — И в каждый новый миг, я зачарован всё больше тобой, — он, уже не смущаясь, смотрел прямо в глаза Вальта, видя там отражение звёзд, не ведая, что видит себя. — Ты мне… стих сочинил? — дрожащим голосом начал музыкант. — Я просто люблю тебя, и сам не зная за что. Мне и не нужны причины, потому что я люблю тебя, — повторился Ширасаги, а Аой так и замер, не веря услышанному. Говорить эти слова в первый раз очень сложно и страшно, а именно это Луи только что и сделал. Во второй раз тоже всё ещё страшно, в десятый тоже сердце трепещет, но Вальт уверен, что даже в сотый раз он захочет их услышать и сказать сам тоже захочет. — Я хочу говорить тебе эти слова каждый день, столько раз, сколько звёзд на небе, — руки историка уже давно переместились на лицо музыканта, невесомо касаясь к губам, щекам, к маленькому носику, к подбородку. — Но никто не знает, сколько их на самом деле, — шёпотом сказал Вальт очевидную, казалось бы вещь. От подобных откровений ему спёрло дух, и голос почти пропал, ведь Луи впервые говорил ему прямо эти слова. Раньше ни один, ни другой не решался их сказать, имея свои предупреждения, но видимо историк решил сегодня переступить эту черту, выбивая почву из-под ног Вальта. — Значит, у меня безлимит, — ухмыльнулся своей белоснежной акульей улыбкой Ширасаги, а затем потянулся за поцелуем. Музыкант охотно ему отвечал, а историк охотно принимал такую отдачу. Им вместе и вправду хорошо так, что больше никаких объяснений не нужно. — Так… — решил спросить Аой, отдышавшись и переборов своё смущение, — Это был стих мне? — Стих? — удивился Луи. — Твои слова звучали… хорошо, — всё-таки выдавил из себя музыкант. — Хорошо? — прищурился Ширасаги, как будто собираясь, обидится на подобную оценку раскрытия его чувств. — Непревзойдённо, — сразу же исправился Вальт, на что его любимый довольно хмыкнул. — Я готовился, но хочешь настоящий стих? Только твой? — спросил Луи. — Ты ещё спрашиваешь?! — всполошился Аой. Он оставил бокал вина, что минутой ранее взял со стола и приготовился к ещё одной аритмии сердца. Мне не хватает твоих глаз Таких глубоких чистых, ясных, Твоих манящих сладких губ Таких горячих и прекрасных. Мне не хватает твоих рук, Которые ласкают тело Как будто солнце поутру Блуждает лучиком несмело. Мне не хватает твоих слов, Которые так лечат душу, Которые кричат «Люблю» Так тихо, шёпотом несмело.