Всё будет

— Глава ордена Цзян. Цзян Чэн недовольно поднял голову, покрутил на пальце кольцо. Настораживало уже само обращение. С чего вдруг Вэй Усянь сделался таким церемонным? Ещё и поклонился. Нечисто дело, ох нечисто. — Выкладывай уже, — проворчал он. — Мне нужна твоя помощь. И серьёзен ведь, паршивец. Плохо дело. Что ещё успело произойти, да такого, что Вэй Усяню нужна помощь, и он даже говорит об этом вслух? — Излагай побыстрее, не тяни. — Ты ведь помнишь Вэнь Цин? Дурацкий вопрос. Сложно не помнить эту стерву. Цзян Чэн подался вперёд, свёл брови: — Ближе к сути. — Как ни крути, она нас спасла. Она и её брат. Сейчас помощь нужна ей. Цзинь Гуаншань приказал отправить остатки клана на каторжные работы. А ты знаешь, каков Вэнь Нин… — Ты предлагаешь мне ссориться с Цзинь Гуаншанем из-за недобитых Вэней?! — между пальцами проскользнули фиолетовые искры. Вэй Усянь ничуть не испугался. Даже взгляд не отвёл. Ещё бы. Цзыдянь по нему не раз гулял. Цзян Чэн стиснул кулак — узор на кольце впечатался в кожу: — Ты забыл, что сделали с нами Вэни?! После этого ты ещё смеешь просить меня помочь им?! — Именно эти два Вэня сделали так, что мы живы и здоровы! — Они — Вэни! — Они — жертвы! Такие же, как и мы! — На их руках — кровь наших людей! — Они пальцем никого не тронули! — То-то же Вэнь Цин трудилась в надзирательном пункте! Само милосердие и святость! — Цзян Чэн схватил со стола мраморную подставку для кисти, швырнул в Вэй Усяня, тот увернулся, в несколько шагов сократил расстояние и упёрся кулаками в стол, нависнув над ним. — Цзян Чэн! Она — лекарь! Она штопала и ставила на ноги!.. — Лечила наших врагов! — И тебя. Что ж. Неважно, — в воздухе мелькнули концы красной ленты. — Стой! Остановись, я сказал! — Что угодно главе Цзян? — сухо спросил Вэй Усянь, глядя в стену. Паршивец. Цзян Чэн стукнул кулаком по столу, и древесина жалобно затрещала: — Не надо мне этой показной покорности! Ты ведь сейчас побежишь делать по-своему, а мне расхлёбывать! Ты ещё помнишь, что тоже состоишь в ордене Юньмэн Цзян? Я — твой глава! Ты — мой подчинённый! Меня непременно спросят, как я допустил! А может, я вовсе не способен управлять целым орденом, если не могу совладать с одним адептом?! — Цзян Чэн… — И прекрати говорить со мной так терпеливо, будто я ещё ребёнок! — Никто не узнает. Я сделаю всё тихо. Пленным больше, пленным меньше — никто даже не заметит. — Чего тебе тогда надо от меня? — устало буркнул Цзян Чэн. — Укрыть их в Юньмэне, на нашей территории. Спрятать, пока шум не утихнет. А затем они уйдут. Их мало кто знает в лицо. Переодеть — и они растворятся среди бродячих заклинателей. Цзян Чэн помолчал, потеребил подвеску-колокольчик на поясе. — Что ж. Надеюсь, на этом мы с ними перестанем быть должны друг другу что бы то ни было. — Слуга благодарит главу… — Сгинь! Сидеть на пиру, не зная, что в этот момент творит Вэй Усянь, было неуютно. Цзян Чэн молча слушал, как Цзинь Гуанъяо медовым голосом восхваляет орден Юньмэн Цзян за богатую добычу. Этот Вэй Усянь! Он не понимает, чего добился своими действиями?! И сестра только поощряет его. Взял и загнал треть добычи в сети своего ордена, не сходя при этом с места. Умудрился сцепиться с племянником Цзинь Гуаншаня — и это при том, что Охоту организовал орден Цзинь. А теперь ещё и пошёл вызволять Вэней из рук ордена Цзинь. А он, Цзян Чэн, глава Цзян, вынужден сидеть тут и молчать. — Где же ваш подчинённый, благодаря которому вы сумели загнать столько добычи? — улыбаясь, спросил Цзинь Гуаншань. — Думаю, все присутствующие здесь хотели бы выпить за него — и за вас, разумеется, глава Цзян, раз вам подчиняется это сокровище. Цзян Чэн поднялся, учтиво поклонился, заставляя себя тоже улыбнуться. — Глава Цзинь очень любезен. К сожалению, я был вынужден отправить его в Юньмэн со срочным поручением. Дело не терпело отлагательств, справиться с ним мог лишь я — либо моё доверенное лицо. Я не посмел пренебречь вашим приглашением. — В самом деле, для чего же ещё нужны слуги, если не перепоручить им неприятные дела, — бодро выкрикнул со своего места Цзинь Цзысюнь. Цзян Чэн заметил краем глаза, как окаменело лицо сестры. Цзинь Цзысюань немедленно склонился к Цзысюню, принялся что-то сердито шептать ему. — Вэй Ин — не слуга. Иначе любого адепта можно назвать слугой, — жёстко бросил Цзян Чэн. — Прошу простить, глава Цзян, — Цзысюнь вскочил, поклонился с фальшивым сожалением, — я должен был понять это раньше — ведь слуги более послушны… Цзян Чэн стиснул кулак, между пальцами начало искрить. Сестра коснулась края его одежд, покачала головой, и он глубоко вдохнул: — Глава Цзинь, если здесь собираются и дальше заочно оскорблять моего подчинённого, боюсь, я буду вынужден просить вас рассудить по справедливости и пресечь дерзкие речи. — Довольно, — Не Минцзюэ тоже поднялся, обвёл взглядом гостей, — охота была хороша, не будем же портить пир хозяину. Глава Цзинь, — он поклонился лоснящемуся Цзинь Гуаншаню, — прошу вас напомнить вашим адептам, что Цзян Чэн — глава ордена, герой войны, и негоже говорить с ним в столь непочтительном тоне. Улыбка Цзинь Гуаншаня слегка померкла. В проход между столами снова ввернулся юркий Цзинь Гуанъяо. Повинуясь его жесту, слуги принялись подавать новые блюда. Хорошо, что Вэй Усянь сюда не пришёл. Скандала было бы не избежать. Ещё и эта его новая манера — всюду заявляться без меча. Очень уж его изменили эти три месяца, раз он даже отказался использовать меч, чтобы долететь на нём до горы Байфэн, предпочёл ехать с сестрой в повозке. И это Вэй Усянь, который прежде размахивал мечом по поводу и без повода! Конечно, сейчас мало тех, кто осмелится высказать ему в лицо осуждение. Но скоро — непременно появятся. Один только этот недопавлин Цзысюнь чего стоит. Даже не сын главы ордена, всего лишь племянник, а осмеливается рот открывать! Цзинь Гуанъяо ведёт себя намного скромнее. Нельзя ему потакать. Следует призвать к порядку. Это сейчас ему кое-как сходит с рук наглость и нарушение правил. А через пару лет забудутся военные заслуги. И что делать? Возвращение в Пристань Лотоса прошло тихо. Даже подозрительно. Вроде как у Вэй Усяня было несколько дней. Неужели не управился? Если бы его арестовали, орден Цзинь не замедлил бы предъявить обвинение, вызвать на суд. Но было тихо. — Молодой господин Вэй объявлялся? — Да, глава Цзян, вернулся вчера, — с поклоном ответил управляющий, — но где он сейчас, не знаю. Прикажете найти? Цзян Чэн поморщился, покачал головой: — Не стоит. Сам найдётся. Главное, что живой — и, судя по всему, невредимый, иначе управляющий бы упомянул. Цзян Чэн принял дела, раздал несколько поручений, выслушал свежие доклады и после этого наконец отправился в свои покои. На столе, придавленная тушечницей, лежала записка. Вот паршивец. Пробрался и слова никому не сказал. Цзян Чэн развернул, пробежал глазами. «Возникли некоторые затруднения, приду объяснить, когда луна пойдёт на убыль» Как, как им таким командовать?

***

Если бы не глаза Вэнь Цин… Вэй Усянь сидел над полуприсыпанной листьями ямой. Под жёлто-зелёным ворохом лежал облепленный талисманами Вэнь Нин. Никто не умел воскрешать мёртвых, даже Баошань Санжэнь наверняка не умела. Но делать мёртвых условно живыми, способными мыслить, помнить, говорить — чем не задача. Не то, чтобы у него был выбор. Невозможно простить себя за то, что опоздал. Тело Вэнь Нина казалось изломанной куклой. Мерзавцы, подлецы, отыгрываться на тех, кто не может себя защитить! Чем они лучше Ван Линцзяо?! Инсценировать нападение нечисти на надзирателей было несложно. А трупы рабов — кто их будет считать? По крайней мере, Вэй Усянь очень на это надеялся. Постарался завалить яму, куда сбрасывали тела, наиболее мерзко выглядящими мертвецами, чтобы отбить у ордена Цзинь охоту в них копаться. Живых пришлось забрать очень быстро, ребёнок едва не выдал всех, начав плакать, но, к счастью, удалось раздобыть засахаренные плоды, и малыш отвлёкся. Что скажет на это Цзян Чэн? Вэй Усянь начертил на очередном талисмане цепочку символов, прилепил Вэнь Нину на лоб. — Как он? — Вэнь Цин бесшумно поставила рядом кашу. Здесь, в охотничьем домике на отшибе владений ордена Цзян, ей ничего не грозило, как и остаткам её клана, но она всё равно предпочитала сидеть взаперти, и прочим не давала высовываться. — Работаю, — туманно отозвался Вэй Усянь. Благодарно кивнул, зачерпнув ложкой обед — или это был ужин? — Когда ты собираешься сообщить главе Цзян? — Тогда, когда у меня будет, что ему сообщать. Пока что новости выглядят как «я пытаюсь сделать разумного лютого мертвеца, никто до меня этим не занимался, но я уверен в успехе и, кстати, хочу поселить его по соседству». Вэнь Цин улыбнулась, тронув глаз краем рукава. — Что ж, я доверилась тебе. Неразумно торопить. — Составь список, что вам необходимо в первую очередь. Я раздобуду. — Вэй Ин… — она почтительно склонилась, и Вэй Усянь замахал ложкой. — Прекрати, прекрати. Ещё не хватало, чтобы ты мне кланялась! — Как ты себя чувствуешь? — короткий взгляд, брошенный на его грудь, быстро дал понять, о чём речь. Вэй Усянь помолчал, делая вид, что занят поглощением каши. Вэнь Цин продолжала обеспокоенно смотреть — теперь на пояс, где давно не было меча. — Эй, хватит. Был бы немощным — разве смог бы пережить войну, да ещё и прославиться? Губы Вэнь Цин сжались в ниточку, она покачала головой, но ничего не ответила. Собрала грязную посуду и так же тихо вернулась в дом.