Всё будет

Вэй Усянь как в воду канул. С одной стороны, это радовало. Если к главе ордена никто не бежал с докладами о беспорядках или странных чужаках — значит, спасённые сидят тихо, и Цзинь Гуаншань о них тоже не сразу пронюхает. С другой стороны, очень беспокоило. Вэй Усянь ведь раньше наизнанку вывернется, чем попросит о помощи два раза подряд. «Возникли некоторые проблемы» — это могло означать что угодно. Цзян Чэн с трудом дождался убывающей луны и занялся поисками сам. Уже на следующий день ему доложили, что молодого господина Вэя видели в деревушке Хуанцзин. По словам наблюдательного крестьянина, он покупал там рис, чай и целебные травы. Либо это был не Вэй Усянь, либо… это был не Вэй Усянь. Цзян Чэн колебался недолго. После совещания со старейшинами по вопросам налогообложения вылетел на мече в лес неподалеку от Хуанцзин — отец показал им уютный охотничий домик ещё когда они были детьми. Вэй Усяню это живописное место сразу пришлось по душе, и наверняка его можно было застать именно там. Аппетитные запахи он учуял издалека. Далеко до стряпни сестры, конечно. Однако же вполне соблазнительно для человека, который после завтрака и росинки выпить не успел. Цзян Чэн нахмурился, поправляя пояс. Ну, точно, он здесь. Только кто на кухне? Перцем не пахло. — Вэй Усянь! — громко окликнул он, толкнув покосившуюся калитку. В зарослях, окружающих дом, зашуршало, и ему навстречу выбрался ребёнок лет трёх. — Дядя, — уверенно определил он Цзян Чэна. Подошёл, задрав растрёпанную головёнку, шмыгнул носом. — Цзян Чэн? — из дома вышел Вэй Усянь, прервав попытки понять, откуда здесь могли взяться дети. — Почему такое удивление в голосе?! Не ты ли оставил записку с обещанием всё объяснить? — Тут такое дело, — Вэй Усянь смущённо почесал нос, — всё пошло немного не так, как я рассчитывал… Цзян Чэн выдохнул несколько раздражённо: — Я уже заметил, — он кивнул в сторону мальчишки, который с интересом наблюдал за ними, сунув в рот пальчик. — Понимаешь, их там оказалось больше дюжины — все старики либо женщины, большая часть которых и не сформировала Золотое ядро. Думаю, поэтому их и сумели так легко захватить. Я вытащил их всех. Цзян Чэн, они жертвы, я готов ручаться за каждого из них! На их руках нет крови… Цзян Чэн?! — Вэй Усянь ловко увернулся от Цзыдяня. — Прошу тебя, выслушай! — Почему я узнаю об этом только сейчас?! Кем ты меня считаешь?! Сколько ты намеревался их от меня прятать?! Этот ребёнок — он тоже там был?! — Ну разумеется, где ещё я мог его взять! — Больше дюжины — это сколько? Вэй Усянь вздохнул, подошёл к нему, мимоходом потрепав по голове ребёнка. — Пятнадцать. Было больше. Но те, кому было, куда идти, ушли. А этот малыш… у него осталась только бабушка, она совсем старая, их деревню сожгли люди ордена Цзинь… — Помолчи, — Цзян Чэн сжал переносицу, — дай подумать. Это безответственно, Вэй Усянь, в следующий раз я хочу знать такие новости тотчас же! А лучше, чтобы следующего раза не было! Ты представляешь, что было бы, если бы ко мне пришли с требованием их выдать?! А я даже не знал об их существовании! — Прости, — ни капли раскаяния в голосе. — Я приказал тебе помолчать, — Цзян Чэн наклонился к ребёнку, — а ты отвечай. Как тебя зовут? — А-Юань, — с готовностью отозвался мальчишка. — Где твои мама и папа? Тот помотал головой, шмыгнул носом. — А кто тебя растит? — Бабуля. Цзян Чэн покрутил кольцо на пальце, глубоко вдохнул: — Теперь тебя будут звать Цзян Юань. Запомнишь? Вэй Усянь, слышал? Им всем придётся взять фамилию Цзян. И жить там, где я скажу. А ребёнку негоже тут болтаться. Раз его родителей убили, значит, они были заклинатели. И он тоже может сформировать Золотое ядро… Ну что ты на меня так смотришь?! Вэй Усянь вздрогнул, непритворно поклонился: — Я не думал, что ты согласишься. Всё-таки, они из клана Вэнь… — Вот этот сопливый Вэнь, который сейчас стоит передо мной, во время войны умел только пачкать свои пелёнки! Ну и его бабка ради будущего этого ребёнка наверняка поостережётся мстить. Они переезжают в Пристань Лотоса. Для одной старухи я уж как-нибудь найду там место. Остальных расспросишь — кто согласен официально перейти в наш клан, пусть поклянётся в верности и служит там, где я скажу. Кто не согласен — двадцать четыре часа на то, чтобы собрать пожитки. Вэнь Цин и Вэнь Нин тоже здесь? Вэй Усянь облизнул губы: — Вэнь Цин здесь. Вэнь Нин… в этом главная загвоздка. Я не успел его спасти. Он был уже мёртв, когда я нашёл их. — Мне жаль, — в груди неприятно кольнуло, — что ж, если дева Вэнь… — Это ещё не всё. Я привёз сюда его тело, он стал лютым мертвецом. Разумным лютым мертвецом. Цзян Чэн отступил на шаг, сжав рукоять Саньду. — Он не может шевельнуться без моего позволения, он весь облеплен талисманами! — отчаянно добавил Вэй Усянь. — Я ручаюсь, что он не причинит никому вреда! Я не выпущу его отсюда, пока не буду полностью уверен, что он в полном сознании и безопасен! Почему-то в голове вертелось «пожалуйста, можно оставить собачек, они ведь меня слушаются». Цзян Чэн прижал кольцо к губам, прикрыл глаза. — Вэй. Ин. Ты. Обезумел. — Ты можешь посмотреть на него сам! Я всё время играю ему на флейте усыпляющие мелодии, так что он ни звуком не тревожит ничей покой! — Да как это вообще пришло тебе в голову?! — взорвался Цзян Чэн. — Вэнь Цин по нему так горевала! — А сейчас перестала?! Он мёртв! Лютые мертвецы — всё равно мертвецы! — Нет, он не такой же! Он не жаждет крови! Цзян Чэн, я всегда отвечаю за свои слова! — Ты говоришь слишком много, чтобы быть способным отвечать за всё сказанное! — Пожалуйста, не лишай деву Вэнь надежды… Это было хуже, чем безумие. Цзян Чэн зажмурился, на мгновение представив, что мать и отец возвращаются лютыми мертвецами. Невозможно и помыслить о таком! — Надежды?! Да ты совсем глуп, если эту надежду ей дал! Его убили! — Цзян Чэн… Цзыдянь свистнул в воздухе, Вэй Усянь прытко бросился наутёк. — А ну остановись! Я ещё не договорил с тобой! Стой, кому сказал! — Цзян Чэн, ну успокойся! Ну послушай! — Достаточно уже тебя слушал! Теперь ты послушай меня… Они выскочили на задний двор, где у кучи палой листвы сидела Вэнь Цин. Цзян Чэн едва успел остановиться, чтобы не наступить на неё. Вэй Усянь тоже замер, загораживая её, тяжело дыша. — Глава Цзян, — Вэнь Цин низко поклонилась. — Дева Вэнь, сожалею о вашей утрате. Вэнь Цин опустила глаза, затем покосилась на ворох листьев. Цзян Чэн тоже пригляделся и различил человеческие глаза. — Он пока не может говорить, только моргать «да» или «нет», — заторопился объяснить Вэй Усянь, — но если бы мог, непременно бы… — Как сделать так, чтобы ты тоже не мог говорить?! — Цзян Чэн знаком велел ему убраться с дороги, сделал несколько шагов. Вэнь Нин смотрел на него вполне знакомым осмысленным взглядом — смущённым, крайне виноватым — того и гляди, начнёт просить прощения, заикаясь. — Глава Цзян… — тихо окликнула его Вэнь Цин, поклонилась ещё ниже. Цзыдянь с шорохом вернулся на палец. Цзян Чэн сплюнул: — Отвратительно. Я забираю ребёнка, нечего ему смотреть на такое. За старухой пришлю повозку. — Цзян Чэн… — Всё, — он раздражённо дёрнул плечом, развернулся и поспешил прочь.