Всё будет

Сичэнь никак не мог позавидовать Цзинь Гуаншаню. Равно как и не мог избавиться от ощущения водоворота: некая невидимая сила волокла всех в лишь одной ей известном направлении. Замять некрасивую историю с трудом, но получилось. Сичэнь прекрасно понимал, что Цзинь Гуаншань продолжит подозревать орден Юньмэн Цзян. Хотелось дать Цзян Ваньиню несколько советов, но тогда пришлось бы объявить ему о своей осведомлённости. Да и тот, судя по всему, справлялся сам. Хорошо, что удалось поговорить с Не Минцзюэ ещё до пира. Ни слова лжи, но дагэ без единой просьбы с его стороны вызвался поддержать Цзян Ваньиня. Иногда Сичэнь понимал, почему дядя совершенно не желал захватить власть в ордене. Празднество пришлось завершить. Хорошо хоть не расторгнуть брак. Цзян Ваньинь очень вырос за прошедшее с войны время: смог вежливо раскланяться с Цзинь Гуаншанем. Наутро гости разъехались по домам. Очень хотелось отправить гонца в Юньмэн, но там уже был Ванцзи, поэтому Сичэнь с сожалением вернулся домой вместе со свитой. Его ждало назначенное самому себе наказание — многократное переписывание запрета лгать. Вести не заставили себя ждать. Ванцзи появился через несколько дней. Уже темнело, когда в дверь постучали — их условным стуком, который они придумали ещё в детстве. Что там случилось? — Брат, — Ванцзи выглядел ещё решительнее, чем обычно. Рухнул на колени, едва Сичэнь впустил его. — Что случилось? Поднимись. — Прошу брата проявить снисхождение, — Ванцзи низко поклонился. Сичэнь присел перед ним на колено, заставил выпрямиться, обнял, прижал к себе. Спина под ладонью была совсем деревянная. — Что произошло? Вэй Ин… погиб? Ванцзи вздрогнул, отстранился. Опустил голову: — Нет. Но в плохом состоянии. Я нужен там. Прошу позволить мне остаться в Юньмэне до его выздоровления, несмотря на то, что поручение уже выполнено. Я готов принять причитающееся мне наказание… — Чжань-эр, — Сичэнь мягко перебил его, взяв руки в свои, — я разрешаю. Просто будь благоразумен, насколько это возможно. — Благодарю. Ванцзи благодарит старшего брата! Сичэнь поднялся вместе с ним. Возможно, он сумеет сдержать горячих юньмэнских братьев, дать им совет так, чтобы они послушали. И наверняка подскажет им, что делать с оставшимися Вэнями. Орден Ланьлин Цзинь, разумеется, не имел права в открытую обыскивать их владения, но что мешает Цзинь Гуаншаню отправить туда соглядатаев? Ванцзи ещё раз поклонился, благодарность в его взгляде затапливала потоком. Дверь за ним мягко закрылась. Сичэнь проводил брата взглядом, вздохнул, садясь обратно, наполняя чайник и ставя его на жаровню. — Можешь выходить, — проронил он, сложив руки на коленях. За ширмой едва слышно зашуршало. — Глава ордена Лань. — Я прошу тебя молчать о том, что ты сейчас услышал. — Старший брат может не волноваться, младший брат сохранит всё в тайне. — Спасибо, — Сичэнь наполнил две чашки, подал одну из них Яо. Тот благодарно кивнул, принял чай, как величайшее сокровище. — Благодарю старшего брата за доверие. Сичэнь улыбнулся, опуская ресницы. Надо же было такому случиться, что оба брата — родной и названый — приехали одновременно. У обоих было важное дело, и Ванцзи не захотел бы говорить о своём при чужих, но… Чувство, что обманул обоих. — Прошу простить, что невольно помешал вашей беседе. — А-Яо, перестань же, — Сичэнь протянул руку, отводя назад длинные прохладные пряди, погладил по щеке. Яо поставил свою чашку на стол, потянулся за лаской. Сичэнь взял его лицо в обе ладони, легко провёл большими пальцами по вискам. Как он мог осуждать Ванцзи? Он сам поддался искушению. Ему ли запрещать Ванцзи действовать по своему усмотрению? — Никого нет прекраснее Цзэу-цзюня, — тихо сказал Яо, — никого нет совершеннее. — Никого нет настойчивее, сильнее духом и терпеливее, чем Лянфан-цзюнь, — Сичэнь водил кончиками пальцев по раскрасневшимся щекам, тронул лоб с киноварной точкой. Не впервые обсуждение дел заканчивалось именно так. Дядя, разумеется, не знал. Знала только жаровня, в которой сгорали исписанные страницы. Яо медленно обвил его шею руками, посмотрел несмело, вопросительно. Сичэнь обнял его, усаживая себе на колени. Яо тихо выдохнул, улыбнулся. Потянулись друг к другу они одновременно, этот рот хотелось целовать вечно, как и ямочки на щеках, сильные руки, гибкую спину… Яо разжал объятия, скользнул пальцами под воротник, и Сичэнь отстранился, ссаживая его. — Старший брат не позволит о себе позаботиться? — Позже, — Сичэнь отодвинул жаровню, чтобы не опрокинуть её. Устроился за спиной Яо, вынул из его волос драгоценную заколку, пропустил пряди между пальцами и отвёл их в сторону. Приспустил ворот, ослабив узел халата, коснулся губами шеи. Яо чуть подался назад, запрокидывая голову. Такого Цзинь Гуанъяо хотелось рисовать углём на выбеленной бумаге. Ломаные линии, тонкие яркие губы, росчерки — тени ресниц на щеках. Сичэнь неторопливо, нежно поцеловал плечо, вернулся к шее, продолжая развязывать одежды Яо. Выпутал его из длинных широких рукавов, окутал своими, как крыльями, обнимая. — Эргэ, — выдохнул Яо, — пойдём на ложе?

***

Цзян Чэн сорвался в Хуанцзин тотчас же, как только убедился, что в Пристани Лотоса дела в порядке. Вэй Усянь столько времени истекал кровью… Там, конечно, Вэнь Цин, но путь от Ланьлина до Юньмэна неблизкий, надо было всё-таки рискнуть и доверить Вэй Усяня лекарям ордена Цзинь! О чём он только думал! Если по его вине… И ещё этот Лань Ванцзи такой уверенный! Бросил две фразы и улетел! Цзян Чэн толкнул хрупкую калитку, ворвался во двор, едва не сбив с ног Вэнь Цин. Та поспешно поклонилась: — Глава Цзян. Он спит. Это была лучшая новость за последние три дня. Цзян Чэн остановился, медленно выдохнул: — Как он? — Потерял много крови, но жить будет. Он уже приходил в себя, хоть и ненадолго. Прошу не беспокоиться главу Цзян, у меня есть все необходимые снадобья, вскоре он сможет вставать из постели. — Благодарю вас. Ханьгуан-цзюнь здесь? — Да, но… Глава Цзян! Не слушая её, Цзян Чэн решительно устремился внутрь дома — и лишь на пороге покоев понял, почему Вэнь Цин пыталась его остановить. Они спали оба. Лань Ванцзи — сидя у постели, в неудобной позе — потому что Вэй Усянь подложил его руку под щёку, а деликатный к страждущим Лань Ванцзи, конечно же, не захотел тревожить раненого. Бесстыжий Вэй Усянь! Что позволяет себе! Ну разве что в бреду ему привиделась его шицзе — ничем другим подобной наглости не объяснить! — Он вернулся лишь под утро, — шёпотом сказала догнавшая его Вэнь Цин, выставив перед собой мешочек с травами, словно щит. Цзян Чэн недовольно покачал головой, отступил, тихо прикрыв за собой дверь. — А где был? — Не знаю. Он привёз Вэй Усяня, помог мне раздеть его, перевязать, напоить нужными снадобьями. Посидел какое-то время с ним, потом сказал, что должен срочно отлучиться. Не доложился мне. И вот вернулся сегодня под утро. У меня тем более не было времени расспрашивать. Помог мне вновь с перевязкой и снадобьями, а затем я их оставила. Наверное, был занят, устал. Глава Цзян, что случилось? С кем Вэй Усянь подрался? Что… происходит? — её голос дрогнул. — Всё в порядке, — Цзян Чэн дёрнул щекой, — ни с кем не дрался. Как ни странно. На него напали. — Кто? — Не имеет значения. Позже. Как долго проспит Ханьгуан-цзюнь? — Я могу его разбудить, если дело не терпит отлагательств. А пока не желаете ли чаю? Цзян Чэн покрутил кольцо на пальце. Покосился на неё. — Пожалуй, да, пусть будет чай. И мы с вами серьёзно поговорим, пока они спят. В конце концов, первейшее заинтересованное лицо здесь — она…