Всё будет

Выбраться к яме Вэй Усянь смог только через два дня. Раньше он и внимания бы не обратил на такую рану. А теперь… а, что там говорить. Вэнь Нин приветствовал его смущённой улыбкой: — Молодой господин Вэй, как вы себя чувствуете? — Сойдёт. Им так просто от меня не избавиться, — заухмылялся Вэй Усянь, — лучше скажи, как ты. — Приступы больше не повторялись. Вэй Усянь кивнул, покосившись на дверь домика. Лань Ванцзи что-то тихо обсуждал там с Вэнь Цин. Почему он до сих пор здесь? Не то, чтобы его присутствие стесняло… напротив, Вэй Усянь почему-то ощущал себя свободным и беззаботным рядом с ним — словно не было никакой тёмной энергии. Но… — Сестра сказала мне, что глава Цзян зовёт её в Пристань Лотоса. — Да, — задумчиво отозвался Вэй Усянь, — не знаю, о чём он думает. Сказал, многое надо обсудить… Впрочем, неважно. — Я ведь не могу последовать за ней. Я… не знаю, что мне делать. Благодарю вас за то, что освободили меня — и всех. Но… Простите, молодой господин Вэй, я не знаю, что делать дальше. Может, вы упокоите меня? — Что?! — вскинулся Вэй Усянь. — Нет! Или… тебе тягостно подобное существование? Вэнь Нин отвёл глаза: — Я не хочу навлечь беду на орден Юньмэн Цзян. Для вас было бы проще, если бы меня не стало. — Вэнь Нин… — в горле появился комок, и Вэй Усянь поспешно сглотнул, задышал поглубже, — не выдумывай. У меня есть мысль. Мне кажется, что смогу такое провернуть. Хочешь и дальше заниматься тем, что делают заклинатели? Истреблять нечисть и охранять покой простых людей? — он дождался кивка и продолжил. — Я научу тебя прятаться так, чтобы никто тебя не заметил и не обидел. И ещё сделаю так, чтобы ты всегда слышал зов Чэньцин — на случай, если ты срочно понадобишься или… — Или просто на всякий случай, — подсказал Вэнь Нин, — чтобы вы в любой момент могли убедиться, что я в сознании, а не охвачен безумием. — Да. И с приступами тоже надо что-то делать. Хочу быть уверен — их нет вообще, а не просто длинный перерыв случился. Вот что. Я выпущу тебя из ямы и сниму все талисманы. И попробую тебя спровоцировать. — Но вы… Это опасно! — Рядом будет Лань Ванцзи. Он вмешается, если ты утратишь разум. — Ханьгуан-цзюнь очень добр, — с сомнением проронил Вэнь Нин, — но вы правы, если что-то будет грозить вам, он непременно вмешается. — В каком смысле? Вэнь Нин опустил глаза и промолчал. Вэй Усянь пожал плечами и принялся снимать с него талисманы. Рядом бесшумно опустился Лань Ванцзи, расчехлил гуцинь, заиграл «Покой». — Что ты делаешь? — Вэнь Цин остановилась напротив. — Хочу убедиться, что приступы прошли. Держи талисманы. Они ещё могут пригодиться, — Вэй Усянь сунул ей в руки бумажный ворох. — Всё будет хорошо, сестра, — робко сказал Вэнь Нин, выбираясь из ямы. Земля комьями опадала с его изорванной одежды при каждом движении. Спутанные волосы падали на лицо и ещё более оттеняли сероватые белки глаз. Вэнь Цин смотрела на него, плотно сжав губы. — Конечно, хорошо! — преувеличенно бодро заявил Вэй Усянь, кашлянув. — Но всё же, сестрица, отойди за наши спины. — Дева Вэнь, — негромко окликнул Лань Ванцзи. Она вздрогнула, мелко закивала, отступила, крепко прижимая к груди мнущиеся талисманы. Вэнь Нин смущённо сцепил пальцы: — Что надо делать? — Ну… Например… Я буду отдавать тебе приказы флейтой. И ты должен остановиться сразу же, как только она стихнет, — Вэй Усянь вытащил из-за пояса Чэньцин. Лань Ванцзи дёрнул щекой, сделал полшага вперёд, заслоняя его, положил пальцы на струны. Вэнь Нин опустил голову: — Х-хорошо. Главное — начать делать, а там пойдёт как по маслу! Вэй Усянь приблизил Чэньцин к губам, заиграл. Плечи Вэнь Нина дёрнулись, он вскинул голову, хищно обернулся, одним прыжком перемахнул через забор. Вэй Усянь запоздало возблагодарил богов за то, что уже сгущались сумерки, и так было меньше вероятности, что лютый мертвец успеет кого-то напугать. Подбежал к забору следом за Лань Ванцзи, наблюдая, как тёмная фигура рывками бежит к кромке леса, выламывает молодое деревце и замахивается им. Вэй Усянь опустил флейту — и фигура замерла. Уже хорошо. Он заиграл другую мелодию, тихую, зовущую. Вэнь Нин повертел головой и побежал обратно. — Всё хорошо? — неуверенно спросил он, заскочив обратно во двор. — Что ты почувствовал? — Вэй Усянь сунул флейту обратно за пояс. Если Вэнь Нин не рехнулся от той ярости, которую он пытался вложить в него первой мелодией… — Ну, мне показалось, что там, в лесу, ваши враги, и всех надо убить. А потом всё прошло. И вы позвали меня обратно. Лань Ванцзи посмотрел на него, чуть сведя брови. Выхватил меч, взмахнул им, остановившись в волоске от шеи Вэй Усяня. — Х-ханьгуан-цзюнь! Что вы делаете?! — Вэнь Нин бросился вперёд, перехватывая лезвие. — Ха-ха, Лань Чжань, вот это проверка! — Вэй Усянь сглотнул, вытаращившись на меч. — Простите. Хотел быть уверен, — Лань Ванцзи вбросил оружие в ножны, поклонился обоим. Забрал гуцинь и пошёл к домику. Вэнь Нин проводил его взглядом. Вэй Усянь заставил себя вдохнуть, принуждённо рассмеялся: — Он хотел убедиться, что ты не утратишь рассудок, увидев, что мне грозит опасность. Но Вэнь Нин, посмотри на себя, кто же хватает клинки руками? Придётся мне тебя штопать. Идём. Вэнь Цин, конечно же, бегала вокруг брата, хлопотала, приводя его в порядок после долго пребывания в яме. Раздобыла новую одежду, натаскала воды, чтобы он мог помыться, принесла гребень и ленту. Смотреть на это было одновременно приятно и больно. Вэй Усянь сел на краю уже ненужной ямы, спустил ноги, поболтал. Не удивился, когда рядом тихо запел гуцинь. — Спасибо за помощь. Лань Ванцзи отозвался струнным перебором. Играл что-то незнакомое. Но скорее приятное, чем нет, поэтому Вэй Усянь не решился прервать. Покосился на белые пальцы, нежно и бережно трогающие струны, плывущие по глади мелодии. Как так вышло, что Лань Ванцзи помогает ему с лютым мертвецом? Да ещё и понимают в этом деле друг друга с полуслова. Ведь всего пару месяцев назад он бы мгновенно вспыхнул в ответ на направленный в него меч. И мысли бы не было, что это… Что-то определённо творилось. Лань Ванцзи ухаживал за ним во время болезни. Кажется, больше ни разу не заговаривал о недопустимости Тёмного пути. Слушал его, кивал! Лань Ванцзи — и вдруг соглашается с ним в чём бы то ни было?! Столько помолвок после этой войны — а ведь теперь Лань Ванцзи — наследник главы ордена. Ему надо позаботиться о семье. Наверняка много девушек захочет связать свою жизнь с героем, с величественным и прекрасным Ханьгуан-цзюнем. Человеком, который умеет так смотреть, так слушать, быть настолько внимательным и чутким. Тем, кто способен сражаться сразу с несколькими соперниками, защищая… Защищая кого? «Мы не друзья», — сказал Лань Ванцзи — но когда это было! Ну враги не ведут себя так! И на вопрос, ненавидит ли он, Лань Ванцзи ответил, что нет. Он никогда не лжёт. Может, теперь они друзья? Сказать, что Вэнь Цин собирала вещи, значило изрядно преувеличить. Скудные пожитки. Травы большей частью. Вэй Усянь остановился на пороге, покашлял. — Четвёртый дядюшка сказал, ты меня звала. — Да. Как там Вэнь Нин? — Мы обошли с ним несколько подходящих мест, где он может прятаться. Сейчас Ханьгуан-цзюнь даёт ему советы. А ты всё-таки уезжаешь? Вэнь Цин вздохнула, села на постель рядом с пучками трав. — Я не знаю. Всё так странно. Моя жизнь настолько изменилась, что… мне кажется, я стою посреди водоворота и никак не могу контролировать направление. Вэй Усянь кивнул. Сел напротив, у низкого столика, подтянул колено к подбородку. — Да, — печально усмехнулась Вэнь Цин, — у тебя всё то же самое. Я знаю. Глава Цзян предложил мне выйти за него замуж. — Глава Цзян… предложил что?.. — Именно. Вэй Ин, я всего лишь надеялась, что мне удастся вызволить брата. А теперь… я не знаю, что делать. Я хочу, чтобы он был в безопасности, чтобы ему было хорошо. Но как я могу этого добиться? Он стал лютым мертвецом, и мне сложно представить, как позаботиться о нём. Он мой младший брат! Я… не знаю. — Эй, эй, сестрица, — Вэй Усянь неуверенно огляделся. Налил воды из кувшина, поднёс ей, остался сидеть у её ног. — Ты не думал, что всё обернётся вот так. Но всё же — что ты рассчитывал с нами делать? Зачем-то ведь привёл в Юньмэн. Иногда… — зубы Вэнь Цин стучали о край чашки, но она упрямо продолжала, — иногда мне кажется, что милосерднее было бы, если бы мы просто умерли там оба, не тревожа тебя, не внося в твою жизнь хаос. — Скажешь тоже! В моей жизни предостаточно хаоса и без вас! А тебе я вообще обязан… — Глупости. Я едва тебя не убила и до сих пор корю себя за то, что пошла у тебя на поводу. — Но ты ведь никому не скажешь? Вэнь Цин покачала головой: — Не скажу. Конечно, не скажу. — Послушай, — зашептал Вэй Усянь, забрав у неё пустую чашку, — всё ещё может наладиться. Ты выйдешь замуж. Я буду приглядывать за Вэнь Нином. Цзян Чэн согласился на мою идею — Вэнь Нин будет очищать от нечисти окраины Юньмэна. По ночам, чтобы его не замечали. А Цзян Чэн не будет проводить Ночные охоты в этих местах. — Не могу поверить, что мой брат будет прятаться в пещерах и норах, пока я буду роскошествовать в Пристани Лотоса. — Ты там будешь лечить людей. Много кого вылечишь, сидя в норе? Он справится. — Не так я себе представляла его будущее. Чувствую, что… своими руками перечеркнула… — Сестрица, перестань же. Сначала ему всё перечеркнул Вэнь Жохань, а потом — Цзинь Гуаншань. А ты исправляешь, как можешь. — Могу плохо. Я и понимаю, что в Пристань Лотоса ему нельзя, и… словно предаю его. Бросаю здесь. Но и не могу не признать правоту главы Цзян. Раз уж события повернулись именно так… Лучше бы нам с А-Нином уйти прочь, не навлекать беду на ваш орден… — Куда вы пойдёте? Я тоже думал, что вы сможете просто уйти. Но лютый мертвец — как его спрячешь в городе? Первый же заклинатель поймёт, что это нежить. Вэнь Цин сжала губы в ниточку. Прикрыла глаза. — Поклянись, что будешь за ним присматривать. — Клянусь. В конце концов, он тоже мой друг. Слабая улыбка озарила её лицо. — Я снова обязана тебе, Вэй Ин. Кто бы мог подумать. Завтра Лань Ванцзи возвращается в Гусу, а он — в Пристань Лотоса, а до сих пор так ничего и не решил. Не то, чтобы в их зародившейся хрупкой дружбе действительно требовалось что-то решать. Но ситуация с Вэнь Нином тяготила и тревожила настолько, что требовалось думать о чём-то сравнительно хорошем. Ладно, просто хорошем. Они плыли по реке на взятой в деревне лодочке, наслаждались журчанием воды и окутывающими их солнечными лучами. Гребли только когда течение начинало слишком уж прибивать их к одному из берегов. Очень непривычно было видеть Лань Ванцзи таким расслабленным. — Ханьгуан-цзюнь, — лениво протянул Вэй Усянь, водя пальцем по отполированной скамье. Лань Ванцзи поднял глаза, внимательно посмотрел. — Тебе не мешает тишина? Хотя тебе она никогда не мешает, наверное. Наоборот, тебя раздражает, когда рядом с тобой много говорят. — Нет. — Нет? Так мне можно продолжать говорить? Ха-ха, Лань Чжань, а ведь ты применял ко мне заклятие молчания, уже забыл? Ну, хотя такое совершенство не может ничего забыть. Разве есть у тебя недостатки? У Ханьгуан-цзюня не может быть изъяна. Самый праведный, самый достойный из всех — небожитель, спустившийся со снежных вершин. Лань Ванцзи плотно сжал губы, сцепил пальцы. — А ведь девушки должны млеть. Да, я сказал как-то, что ни одна на тебя не посмотрит, но я был зол на тебя, не будешь держать обиды, Лань Чжань? Я сказал неправду. Помнишь, как на горе Байфэн тебя осыпали цветами? Уверен, что многие хотели бы разделить с тобой Путь Самосовершенствования. А ты сам? Наверняка нет? Ха-ха, Лань Чжань, ты настолько правильный, что наверняка даже не задумывался о том, чтобы связать с кем-то свою жизнь. Даже не смотрел ни в чью сторону, отринув мирское. Да и нет никого, достойного тебя. Разве может тебе кто-нибудь понравиться? — Да, — коротко выдохнул Лань Ванцзи. Вэй Усянь подавился смешком. И ведь молчал! А они столько успели проговорить о жизни за это время — и Лань Ванцзи скрыл от него такое! Что, считал недостойным узнать? Он заставил себя улыбнуться: — Ого, Лань Чжань! Неужели тебе кто-то нравится? Почему же ты тогда сидишь тут, в глуши, а не просишь её руки? Или хотя бы не попросишь Цзэу-цзюня на правах старшего брата сделать это для тебя? Кто же это? Не могу поверить, что ты посчитал кого-то достаточно отвечающим всем условиям, способным соблюдать правила. Ты меня удивляешь. Наверняка ты никогда не нарушал правила сам. Или нарушал? Удивишь меня ещё раз? — Это я поцеловал тебя на горе Байфэн. Вэй Усянь вторично подавился собственным смехом. Молча поднял глаза на стиснувшего рукав Лань Ванцзи. Так речь о нём?.. Ханьгуан-цзюнь никогда не лжёт. А он должен был догадаться. Сильные руки, запах сандалового дерева… но как можно было предположить, что Лань Чжань по своей воле такое вытворит? Не может быть, чтобы Ханьгуан-цзюнь, известный своей праведностью, вдруг обратил бы на него внимание. Лишние раздумья грозили только повредить. Вэй Усянь решительно подался вперёд, зажмурился: — Поцелуй меня ещё раз. Его плечо больно сжали. На губы опустилось лёгкое дыхание, щёку судорожно погладили. Сердце ухнуло вниз, голова закружилась, Вэй Усянь схватился за обтянутые белоснежной тканью плечи. Лань Чжань притянул его к себе, жадно целуя. Вэй Усянь всхлипнул, застонал. Тихий, сдержанный Лань Чжань! Всегда соблюдающий приличия! Красные припухшие губы выглядели точь-в-точь как тогда, на горе Байфэн. Вэй Усянь завороженно коснулся их пальцем, оседлав колени, чтобы тот не сбежал. — Л-лань Чжань, не могу поверить, что ты это сделал, ведь ты всегда от меня так шарахался. Даже тогда, когда я не шёл по Тёмному Пути. Что же изменилось, а, Лань Чжань? — Ничего. — Пойдём в воду? — тихо сказал Вэй Усянь в его плечо. — Холодно. — Это говорит мне человек, который купался в источнике в Гусу? — Ты простудишься. — Пустяки. Идём. Иначе опрокину в воду, — Вэй Усянь уверенно потянул завязки его одежды. Лань Чжань перехватил его руку, возмущённо посмотрел. — Ханьгуан-цзюнь, ты чересчур скромный и примерный, — Вэй Усянь накрыл его пальцы второй ладонью, — тогда поплыли домой. — Мгм, — Лань Чжань отпустил его, взялся за весло. Вэй Усянь улёгся на дно лодки, заложив руки за голову и щурясь на солнце. Такой человек, как Лань Чжань, заслуживал прекраснейшей невесты, самой добродетельной и ослепительной девушки. А выкинул такое... И ещё он был совершенно трезв. И невозможно представить менее склонного к шуткам человека… На горе Байфэн он не хотел, чтобы Вэй Усянь его узнал. — Лань Чжань. — Мгм. — А ведь ты украл мой первый поцелуй. И второй. Весло замерло. Вэй Усянь сел, расхохотавшись: — Почему такое удивление? — Девушки. — Да брось, я просто с ними шутил. — Ты сам сказал мне на горе Байфэн, что закалён в боях. — А как прикажешь это называть, когда сильные руки не дают вырваться, глаза завязаны и… Лань Чжань! Ты краснеешь! — Бесстыдник, — сказал Лань Чжань, вновь взявшись за весло. — Прости, — Вэй Усянь сунул руку в воду, поболтал пальцами. — Мгм? — Твой дядя опять тебя накажет из-за меня. — Пусть, — уверенно сказал Лань Чжань. Вэй Усянь подтянул к подбородку колени и спрятал в них лицо. «Ханьгуан-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, что ты делаешь со мной». От этой светлой обречённости защемило сердце. — Дай весло. Нам надо к тому островку. — Там же сплошные заросли. — Именно, — Вэй Усянь принялся усердно грести. Лодка мягко ткнулась в мокрый песок. Вэй Усянь схватил за руку Лань Чжаня, потащил за собой сквозь высокую траву, усадил на поваленное дерево. — У меня нет Золотого ядра. — Я знаю. Вэй Усянь широко распахнул глаза: — Откуда? Тебе сказала Вэнь Цин? — он сжал кулаки. — Нет. Когда тебя ранили, я тебя лечил. И обнаружил, что ядра нет. Следовало этого ожидать. Вэй Усянь облизнул губы: — Лань Чжань… тогда… зачем тебе нужен калека? — Нужен. Не калека, — Лань Чжань протянул ему руку ладонью вверх. — Как же не калека! — вспыхнул Вэй Усянь, едва обратив внимание на этот жест. — Я же ходячий кошмар заклинателя! То, во что все боятся превратиться! Жалость мне не нужна! Лань Чжань поднялся, шагнул к нему, заглядывая в глаза. — Меньше всего я хотел, чтобы мне сочувствовали! — Вэй Усянь стиснул флейту за поясом. — Нет, — твёрдо сказал Лань Чжань. — Что? Почему ты до сих пор здесь?! Ради своего же блага — убирайся! Лань Чжань молча обнял его, коснувшись лбом лба. Вэй Усянь дёрнулся пару раз и затих, лишь упрямо бросил: — Я хотел быть равным тебе! Превзойти тебя! У меня никогда не получится! — Нет, — тихо повторил Лань Чжань, — у меня никогда не получится. Я бы не смог жить, если бы всё это перенёс. — Почему ты такой, Лань Чжань? Тот медленно провёл ладонью по предплечью, накрыл пальцы Вэй Усяня своими. — Зачем ты такой? — безнадёжно спросил Вэй Усянь, не в силах рассмеяться. Лань Чжань покачал головой, и Вэй Усянь решился. Потянулся к его губам, прихватывая, раскрывая языком. Лань Чжань стиснул его до хруста в рёбрах — и одновременно бережно. Высокая трава скрывала их от взглядов с реки, они оглаживали друг друга — судорожно и беспорядочно. Целовались, пока хватало воздуха. Голова кружилась, хотелось плакать от мысли, что этому может прийти конец. — Я хочу, чтобы ты никогда не уходил, — отчаянно зашептал Вэй Усянь в розовеющее ухо, — мне уже плевать на всё. Хочу быть с тобой. Всегда. Смеяться, слушать твоё «мгм», играть тебе на флейте, слушать твою игру, ты мне так нравишься, ты такой необыкновенный, Лань Чжань, почему ты столько времени меня отталкивал? Неужели я был настолько невыносим? Но я не знал, как к тебе подступиться, а ты никак мне не помогал! Кто сказал мне, что не хочет быть моим другом? Лань Чжань, Лань Чжань, как же мне не думать, что ты меня просто жалеешь, если ты так добр ко мне именно сейчас, когда я — пустое место, оболочка прежнего Вэй Ина? — Не жалею. Ты сильный. Ты справился. И можешь после этого улыбаться. — Я так хочу тебе поверить… Знаешь, что. Пойдём домой, — Вэй Усянь отодвинулся, продолжая держать его за руку. Раскрасневшийся Ханьгуан-цзюнь. То ли плакать, то ли смеяться, то ли падать на колени, — у нас ведь ещё есть время до завтра, Лань Чжань. Я не отпущу тебя в твои Облачные Глубины, пока мы не… пока ты не… пока… Пойдём.