Когда ангелы не знают, что сказать

Я прогуливаюсь мимо компаний ангелов, оживленно разговаривающих о своём. По правую руку от меня бурно дискутируют основатели классического рока, Брайан Джонс и Джимми Хендрикс активно обсуждают новинки гитарного рынка на Земле, к ним присоединяется Элвис Пресли. С ума сойти, сколько же невероятных людей, теперь уже ангельских душ можно встретить здесь, и даже пообщаться с ними – это никогда не перестанет удивлять меня. Чуть поодаль Алан Рикман беседует с Робином Уильямсом, и последний раздосадованно рассказывает актёру, сыгравшему Северуса Снейпа: - Вы только представьте, они посмели переснять его, переписать такую детскую историю! Это так меня ранило. Они погнались за деньгами и спецэффектами, упустив душевную составляющую! Вот Вы представьте, если снимут так называемый ремейк Вашего фильма, это Вам вряд ли понравится. - Бесспорно, я бы очень расстроился, - соглашается Рикман. – А что насчёт Ваших клиентов, Робин, как у них дела? Я делаю вид, что просто прогуливаюсь неподалёку, но на самом деле начинаю прислушиваться особенно чутко. - У меня такие скучные ребята, если честно, совершенно нечему глазу зацепиться, ведут себя, как обычные подростки: несчастная любовь, переедание, ссоры с родителями. Я пока особо не вмешиваюсь, просто наблюдаю. – Уильямс улыбается и мечтательно смотрит вдаль. Действительно, ничего интересного. – А что у Вас, Алан? - Мои подопечные постарше Ваших, одного вот скоро жду сюда, нерадивый житель Лондона, через пять лет должен разбиться на машине, - спокойно отвечает Рикман. – Сам не понимаю, как он ещё держится, ни семьи, ни друзей, развлекается тем, что гуляет по барам и поёт в караоке. А ведь ему всего 29 лет будет. - Влиять на него не пробовали? - Ещё бы это возымело толк, а то интуиции он не верит, знаков не понимает. Удивительно сложная душа попалась. Дальше я уже не слушаю. Решаю пока обдумать полученную информацию. Я лечу в пещеру и сажусь у входа, свесив ноги над пропастью. Итак, на Земле, в пределах Лондона, есть душа, которая довольно скоро должна покинуть тело. Оплакивать эту душу никто не будет. Да и о том, что души в этом теле уже нет, то есть, наступила смерть, закончилась реинкарнация, кому-то ещё знать совсем не обязательно. Ну что ж, возьмём не заметку. Я вызываю свои сферы и смотрю, чем заняты мои клиенты. Убедившись, что Бен в этот самый момент находится дома, я решаю посетить его снова. Крошка Энджи в этот раз принимает меня даже проще, чем до этого, я снова чувствую тепло её пушистой шерстки и деревянный лакированный стол под лапками. Кошка снова чихает – какой непредусмотрительный механизм. И снова вижу его. Бен лежит на своей кровати и читает учебник по истории. Вслух, своей кошке. - Точно так же и шотландцам не было дела до англичан. За исключением временного успеха, когда король Давид (1124-1153) воспользовался гражданской войной времен правления Стефана, чтобы приобрести Нортумбрию (удерживалась шотландцами с1149 по 1157 г.), граница с Англией реально оставалась там же, где она была установлена в XI столетии. – Мальчик вздохнул и бросил книгу на кровать. – Все эти даты, все это такое сухое и скучное, надоело. Он поднимается, пересаживается на стул и включает ноутбук. Энджи потягивается и подаётся навстречу его руке. Бен треплет её за шею, и я совершенно таю от всех этих ощущений. Да, надо было выбирать перерождение в кошку, а не подниматься выше. Кошка усаживается перед экраном, прямо рядом с его рукой и ждёт. Вернее, это я жду, что он будет искать. Бен ожидаемо открывает ютуб и включает канал местной рок-группы. А я-то думал, когда же прошлая реинкарнация даст о себе знать! Сказать по правде, эти ребята играют скорее брит-поп, чем рок, но моему клиенту нравится, судя по довольной улыбке, появившейся на его лице, и алмазным искоркам в его глазах. - Вот что здорово, Энджи, - шёпотом говорит Бен, - вот что заслуживает внимания. Я довольно мурчу в знак согласия, и мысленно помечаю себе не позволить этой светлой голове закончить так же, как его прошлая физическая оболочка: музыка – это, конечно, хорошо, но добиваться раскрытия талантов с помощью запрещённых веществ никуда не годится. Думаю, у меня есть ещё одно дело в этом доме. Я пытаюсь спрыгнуть со стола, но Энджи не даёт мне этого сделать, ей хорошо здесь, с хозяином. Я внушаю ей мысль, что это нужно для Бена, что это действительно важно, и она нехотя соглашается. Кошка садится около двери и говорит привычное кошачье «мяу». - Выпустить тебя? – спрашивает Бен, поднимаясь со стула. Он открывает дверь, и я (мы?) ловко проскальзываю в коридор. Мне интересно, как живёт мой клиент. Да, я уже видел все это сверху, но совсем другое – почувствовать это самому, по-настоящему. Энджи показывает мне дом, так сказать, проводит экскурсию. Дом у семьи Джонсов небольшой по сравнению с трехэтажными коттеджами соседей. В нем жили ещё родители его отца, а позже он с женой сделали косметический ремонт и поменяли мебель. Светлая кухня и просторная столовая плавно перетекали в гостиную, между ними не было стен, что создавало впечатление вполне себе достаточной для жизни площади. На первом этаже есть ещё две комнаты, небольшие, они служили спальнями для сестёр, в то время как родители спали в гостиной, но когда девушки разъехались, в этих комнатах стали обитать мать и отец. По отдельности. С разных сторон этажа находятся туалет и ванная, пол и стены в которых выложены кремовой плиткой, кое-где с узором из плюща. Второй этаж представляет собой мансарда – отсюда мы и начали свою экскурсию, потому что здесь расположена комната Бена, здесь же чаще всего обитает кошка. Родители сидят в гостиной, мать в кресле, а отец на диване, полулежа, закинув ногу на ногу, спиной к жене. Местное телевидение вещает о новом парке, оборудованном неподалёку. Вдруг отец произносит фразу, которая давно напрашивалась, но менее болезненной от этого не стала: - Давай разведемся. Он даже не поворачивается к супруге, будто не сказал ничего такого, будто просто попросил стакан сока, например. - Зачем? – спрашивает его женщина, подарившая ему троих детей. – Мы же пришли к соглашению, мы просто живём в одном доме, как соседи, мы даже бюджет ведём раздельно, мы… - Нет никакого "мы", - перебивает её муж, поднимаясь с дивана, - уже давным-давно нет, и ты прекрасно это знаешь. Так не может больше продолжаться. Я оставлю тебе дом, заберу только машину, ты все равно не умеешь водить. Я слышу шорох со стороны мансарды: Бен тихо открывает дверь и медленно спускается по лестнице, а потом останавливается на средней ступени, чтобы его не было видно из гостиной, но можно было услышать, о чем там говорят. Энджи сама, без дополнительных посылов, в два прыжка достигает мальчика и усиленно трется о его ноги, словно упрашивая его вернуться к себе в комнату. Бен не обращает внимания. Я понимаю, что услышанное разобьёт ему сердце, но не могу вмешиваться, ещё и потому, что это одна из обязательных вех его текущей инкарнации, этот опыт определит его дальнейшую судьбу, мне ангельское чутье не может врать. Просто знай, Бенни, что твой ангел-хранитель тоже страдает вместе с тобой. Мать Бена в растерянности. Хоть она уже давно не любила мужа, но сила привычки – это дело особое, отказаться от неё не так просто, тем более, спустя столько лет. - Но почему ты решил сейчас? – в недоумении спрашивает она. - Я люблю другую женщину и ухожу к ней, - тихо произносит отец, снова поворачиваясь спиной к жене. У Бена болезненно сжалось все внутри. Даже не столько из-за новости о разводе – от предательства отца. Я внимательно смотрю на него через жёлтые кошачьи глаза. Ведь он ещё такой маленький, так многого не понимает. Как бы мне хотелось объяснить ему, что так бывает, что люди могут разлюбить друг друга, могут даже развестись, - и в этом нет ничего катастрофического. И человек может полюбить кого-то другого, даже если этот человек – твой собственный отец. Найти свою родственную душу, ту самую, которая предназначена тебе там, наверху, удаётся очень малому количеству людей. Не каждый переживает за свою жизнь на протяжении сотен реинкарнаций невероятную любовь, такую сильную, что описанное в романах не дотягивает и до половины этого чувства, а из тех, кому везёт встретить своего соулмейта, далеко не все могут воплотить в жизнь эти отношения – из-за гнета общества, родителей, а в большинстве своём, из-за банальной глупости и зашоренности мироощущения: они просто не понимают, что тот самый или та самая. Но я не могу сказать тебе всего этого. Сердце крошки Энджи трепещет, как крылья бабочки, потому что она чувствует мою ангельскую тревогу. А в гостиной продолжают выяснять отношения родители. - Чем она лучше меня? – наверное, ни одна женщина не могла бы не задать этот вопрос мужу, уличенному в измене. - Я люблю её, а тебя нет, - отец мрачнел на глазах, говоря такую нужную, но тяжёлую правду. – Ты не повлияешь на моё решение, хватит с меня потаканий тебе. - Что? Потаканий? – мать срывается на крик, стоя перед супругом и глядя ему прямо в глаза. – И в чем же ты мне потакал, чем я не устраивала тебя все эти годы? - Ты не спрашивала у меня, в какой цвет выкрасить стены в столовой, не слушала моих советов по поводу своей внешности, а я тебе раз двадцать говорил, что быть брюнеткой тебе не идет, оставь натуральные светлые волосы, - он прокашливается и продолжает: - Ты захотела третьего ребёнка – и что, ты спросила меня, хочу ли я его? Нет, ты не спросила, ты просто поставила меня перед фактом, что делать аборт уже поздно. - Да потому что ты не можешь сам что-либо решить! – бросает ему жена. – Я жалею, что мои дети от тебя, ты никогда не был на что-то способен! Отец не выдерживает и с размаху бьёт ей по лицу. - Завтра я вернусь за вещами, - отрезает он и широкими шагами направляется к входной двери. Бен, уже давно стоящий не на лестнице, а за углом гостиной, хочет вскрикнуть, но вовремя затыкает себе рот ладонью. Слезы прыснули из его глаз сами собой, и он смотрит на отца с такой злобой, такой болезненной детской обидой, которая теперь поселится в его сердце навсегда. Энджи поднимается по ступенькам и садится у двери в комнату хозяина. У меня создаётся полное ощущение, что наши души слились в одну целую ангельско-кошачью эктоплазму тревоги и паники. Я прошу кошку позвать Бена, она мяукает и кивает головой в сторону двери. - Да, Энджи, пошли к нам, - шепчет Бен, смахивая предательские слезы с щёк. Мы заходим в комнату, и он почти сразу валится на кровать. Кошка устраивается на его груди, и я чувствую, как это маленькое детское сердце стучит тяжело и быстро, словно готово в любую секунду вырваться из грудной клетки. Я (Энджи) поднимаю голову и всматриваюсь в его лицо, не сразу понимая, что изменилось. Потом до меня доходит: его глаза. Создаётся впечатление, что они потухли, что нет этих алмазных искорок, будто их никогда и не было. Но они были, я же знаю, я же видел их с самого его рождения! Разумеется, он понимал, что родители уже не интересуют друг друга, не интересуются им так, как стоило бы, но как и любому ребёнку, ему все равно хотелось, чтобы мама и папа были вместе. Поэтому он ещё очень долго будет переживать все это. А моя миссия – придумать, как ему помочь, как сгладить эту боль, которая пробивает дыру в его душе. Займусь этим, когда вернусь домой (я называю Страну Ангелов домом, дожили. Хотя, это ведь так и есть). Бен гладит кошку, свернувшуюся на его груди калачиком, и я через её ауру испускаю лёгкие ангельские вибрации, призванные успокоить его и увлечь в сон. - Ничего, ничего, он ещё об этом пожалеет, - говорит Бен, имея в виду то, что отец поднял руку на его мать. – Запомни мои слова, Энджи: когда у меня будет паспорт, фамилии этого урода в нем точно не будет. Я сам выберу себе фамилию. – Он смотрит куда-то в потолок, прокручивая в голове варианты фамилий, а потом поднимает вверх указательный палец и решительно произносит: - Моя фамилия будет Харди, и сам я стану жёстче и выносливее*, я докажу, что могу носить такую фамилию. Он принимает первое в своей жизни взрослое решение: вычеркнуть из неё отца. Стать мужчиной, настоящим, совсем другим, нежели тот, кого он звал отцом. По-своему я им горжусь. Бен закрывает глаза, продолжая гладить кошку. Совсем скоро он заснёт, а я как можно скорее метнусь обратно, на «рабочее место». Я вылетаю, поднимаюсь к потолку, ещё раз напоследок окидываю взглядом комнату и возвращаюсь в Страну Ангелов. Осторожно приоткрываю Сапфировую дверь и в мгновение ока оказываюсь на равнине. У меня какое-то странное ощущение, что кто-то за мной следит. Почти в ту же секунду я слышу, как меня окликнули сзади. Я оборачиваюсь и вижу Фредди. Наверное, он меня ждал. Он подходит ко мне вплотную и недовольным шёпотом говорит: - Дорогуша, ты ничего не хочешь мне сказать?