***
Ужин прошёл нормально. За исключением, что я, когда Джой отворачивалась, с ненавистью смотрела на рагу, пытаясь проглотить хоть кусочек. А она всего лишь улыбнулась, когда увидела у меня пустую тарелку. Она понимает, что для меня совершенно чужой человек, и даёт время на адаптацию. Не задаёт глупые вопросы, не навязывается, всего лишь изредка окидывает беспокойным взглядом. А вся эта история, которую я прочла в конверте, всё больше и больше кажется мне выдумкой. А этот дом, как красивая ассистентка — для отвода глаз. Неловкая тишина. Джой довольно долго смотрит на меня, не отводя взгляда, а прикидываться, что я жую, становится труднее. Но стоит мне поднять взгляд, как она тут же возвращается к своим делам. «Что ты скрываешь?» Задаюсь я вопросом, смотря ей в спину, и как будто услышав мои мысли, она вдруг оживает. — Понравился ужин? Она не поворачивается ко мне, моя посуду. — Да, довольно вкусно. Тётя Джой, простите за мой вопрос... Вижу, как она вдруг напряглась, плечи дёрнулись. —... а почему вы живёте одна? Вилка кладётся на край тарелки, и я смотрю на тётю, как она плавно поворачивается, натирая тарелку полотенцем. — Ну... раньше этот дом принадлежал твоей покойной бабушке, а позже достался мне по наследству. И с тех пор я живу одна. Мне не повезло с мужчинами, по сравнению с твоей мамой. Кажется, или в её глазах промелькнула зависть? Наверное, показалось. С её-то внешностью и без мужчины — слабо верится. А ведь у неё чёрные волосы под каре, миловидная улыбка на слегка бледном лице и такие же, как и у всего нашего семейства, глаза — орехово-зелёные. Стройная фигура, да и стиль её одежды весьма симпатичный. — Простите. Говорю, чтобы как-то сгладить обстановку, и на её лице промелькивает улыбка. — Ничего. Я думаю, у каждого бы возник такой вопрос. Надеюсь, тебе понравится в этом городке. Да и, поговаривают, завтра устраивают дискотеку, всё по-молодёжному, не желаешь ли сходить? Найдёшь новых друзей... Я даже как-то растерянно встаю с места. Вечеринка? Почему бы и нет. Халявные напитки и чипсы. Я из числа тех людей, которые приходят лишь пожрать. Не очень люблю шумные места. Но сходить стоит, может, и вправду найду новых знакомых. Не всё же лето пребывать в одиночестве. — Я схожу. А где? — Об этом не беспокойся, я провожу тебя, мне по пути. — Во сколько? — Ближе к девяти вечера. Я киваю, соглашаясь.***
На улице уже затемно. А моя комната и вправду с жёлтой дверью, такая странная. Одноместная постель в телесных тонах, белый коврик и окно. Чёрт возьми, в треугольной форме. Наша семья помешана что ли на треугольниках? Стоит мне вспомнить странный плакат у матери в комнате с яростным красным треугольником, как меня пробивает на смех. Смахиваю слезинку, глупо улыбаясь. М-да уж. Я попросила у неё копию, но она наотрез, даже серьёзно, высказала мне, что это вовсе не смешно. А я разревелась от смеха перед её глазами. А потом пришлось сидеть две недели в комнате под арестом. Сорокалетняя женщина помешана на персонаже из какого-то мультфильма. Почему ещё Джереми ничего не сказал на эту тему? Что ж, ещё тут имелся комод, куда уже были уложены мои вещи. Длинный шкаф, по всей видимости, для монстра, что будет пугать меня по ночам. Внутри него всего лишь пара моих курток и ветровок. Ну и одно голубое платье, что впихивает мне моя мать каждый раз в чемодан. И что в нём такого? Ну и ещё имеется письменный стол, где покоится моя любимая вещь — ноутбук. Ух, сладкий, этим летом ты мой спаситель. В дверь кто-то стучит, и я тут же на автомате встаю с постели, ведь всё это время тупо оглядывала комнату. — Тётя Джой? Входите. Дверь приоткрывается, и я всё так же вижу её лучезарную улыбку. — Я купила тебе чипсы. Извини, совершенно не знала, какие ты предпочитаешь. Купила вот эти. Я тут же подхожу, беря протянутые чипсы, и оглядываю их. Обычные. С беконом. Раскрываю пачку прямо перед ней и просовываю руку. Тихий хруст. Обычная чипсина треугольной формы. Символично. Может, мне ещё стоит носить треугольные чипсовые серьги? — Спасибо, довольно вкусные, но я обычно предпочитаю с сыром. Но эти сойдут, не беспокойтесь. Натягиваю улыбку, а женщина кивает, улыбаясь. Но тут же треплет меня по волосам, а я слегка опешиваю. Даже мать подобного не делала. — Я рада, что тебе понравилось. Что ж, долго не засиживайся, Сара говорила, что ты любительница сидеть по ночам. Я ничего против не имею, но не нарушай режим сна. Всё, спокойной ночи. Она прикрывает дверь, а я всё так же стою, держа руку с чипсиной у рта. Это было... неожиданно?***
Спать мне совершенно не хотелось. Может, тётя уже спит, и я смогу проскользнуть на улицу? Быстро переодеваюсь в те же потрёпанные тёмные штаны и толстовку. Чипсы захватываю с собой. В доме тишина. Плавно спускаюсь по лестнице на первый этаж, а доски предательски поскрипывают от каждого моего шага. Такое чувство, что я сейчас и вовсе провалюсь, переломав себе все кости, и буду всё лето отлёживаться в больнице. Но, к счастью, я уже внизу. Рука проскальзывает в упаковку с чипсами, беря одну. Тётя ведь не закрыла выход во двор? Прохожу мимо гостинной и краем глаза улавливаю что-то явно жёлтое. Шуршание в пачке чипсов затихает, и я плавно разворачиваюсь, заглядывая в гостиную. Около древесного стеллажа, на котором находятся семейные фотографии и пара тётушкиных бумажек, стоял мужчина в ярко-жёлтом плаще, разглядывая фотографии, одну из которых даже взял в руки. «Твою мать... тётя не предупреждала, что кто-то будет. А с какой стати ей вообще меня предупреждать, если это её дом?» Мужчина зашевелился, а позже перевёл на меня взгляд. Я чуть не уронила чипсы, вжимаясь боком в стенку арки. Яркие янтарные глаза с тонким чёрным зрачком. Я даже сглатываю, насколько они пристально смотрят на меня. — Вы кто? Всё-таки, мой мозг начинает действовать, не обращая внимание на бунт, словно стукнув по импровизированному столу — и все тут же затихли. — Я не ожидал, что у Джой будут гости, кроме меня. Я даже успеваю оглядеть его, отлепившись от стены, но дыхание нервное. Он не похож на вора, а тётя закрывает двери. Может, и вправду гость в такое-то время? На нём надет яркий жёлтый плащ, что колит мне глаза, и прямо появляется желание стянуть его к чертям. По всей видимости, белая рубашка, перчатки на руках... чтоб не оставлять следы? Умно. Ну и чёрные штаны. К слову, у него даже повязка на одном глазу, какой скрывает чёлка. А волосы... жёлтого окраса. Твою налево, кого тётя водит домой? — М-да уж. Вы даже имя её знаете, а мне показалось, что вы вор... ведь, почему бы не надеть чёрные перчатки и пару странных вещей? Так ещё тихо находиться одному в гостиной, м-м-м? Хруст чипсов, а мужчину мои слова даже не задели. Он слегка улыбнулся, всё так же не отрывая взгляд. — Ох, Кэйтин, почему ты не в постели? А Джой тут как тут. Она выходит с кухни, заходя в гостиную, и тоже слегка опешивает при виде мужчины. Я на долю секунды замечаю это. — Иди в комнату... и куда это ты собралась? Недавно же была в пижаме. Вижу её обиженный взгляд и решаюсь молча уйти, так меня никто и не останавливает. Какая удача. Оглядываюсь, когда подхожу к двери во двор. Но никого нет. Она разрешает? Дверь спокойно поддаётся, и я выхожу к прохладному ночному воздуху. А тем временем, Джой присаживается на диванчик, скрестив руки на коленях и выпрямив спину. — Давно не виделись. Демон обходит её, становясь ровно за её спиной. — Довольно интересно. Я дал тебе всё, как и твоей сестрёнке, а она обзавелась даже потомством, за исключением тебя... почему? Джой нервничает, ведь ледяные руки кладутся на её плечи. — Прекрасная девушка, так ещё в придачу невинная... что будет, если она узнает, что её родня предала её с самого рождения? — Не смей, демон! Тётя резко поднимается, скидывая с себя руки мужчины и с вызовом смотря ему в глаза. — Ох, как... посмелела за столько лет. — Она не должна ничего про это знать... — Конечно. Он хищно улыбается, подходя к тому же стеллажу с фотографиями и беря одну в руки. — Но привозить её в этот городок — была ваша единственная ошибка. Треск — и фотография с грохотом падает на пол. — Упс. Уронил. Демон оборачивается, натягивая льстивую улыбку. Свет меркнет, и от него не остается ни следа. А Джой срывается с места, поднимая дрожащими руками с пола фотографию. — Господи... во что мы ввязались. Прости меня, Кэйтин.