Строгость

      — Дома поговорим, — строго произносит Стефан. Он серьёзно хмурит брови, смотрит на Тони холодно, поджимает губы и, отвернувшись, исчезает в золотых искрах.       Когда портал закрывается, Тони, точнее Железный Человек, остаётся посреди ночного парка в полном одиночестве. Следов от недавней бойни словно не было (ни ошмётков мерзких подрагивающих паучьих лап, ни кровавых брызг, ни выпотрошенного желудка опасной твари), одним словом — магия; и повезло ещё, что из измерения, случайно открытого Тони, выбирается лишь единственное крупное членистоногое, без компании многочисленных братьев и сестёр.       Тони тихо, едва слышно выдыхает, прикрывает глаза и думает, что уже достаточно взрослый для того, чтобы Стефан говорил с ним в таком тоне. И дело, в общем-то, не в том, что это унизительно, а в том, что это безумно возбуждает. По спине пробегают мурашки, кожу холодит, к лицу подступает краска, а Пятница фиксирует участившийся пульс. Тони глубоко вдыхает и тут же выдыхает, стараясь убедить себя — уже не мальчик, чтобы заводиться с полуоборота, но Стефан — его грёбанный личный афродизиак уже полгода как. И ясно ведь, что дома его вовсе не похвалят, и разговор выдастся тяжёлый, но Тони не может перестать думать о том, что ещё немного, и он подчинится воле Стрэнджа.       Он даже рад, что Стефан дал им передышку. Хотя бы полчаса до разговора (больше Тони не потребуется, чтобы добраться до здания Санкторума, помыться и переодеться), хоть немного, чтобы отдышаться после боя. Стефан сердится и есть на что: он предупреждал, что самоуверенность и спешка приведут к беде, так и получается. Особенно, когда ты что-то делаешь назло и хочешь доказать «я умею, я могу». И хорошо, что обходится без жертв.       Тони возвращается в Санктум Санкторум, одним нажатием снимает доспехи, которые складываются, словно их и не было, проходит к себе в комнату, чтобы скинуть пропитавшуюся потом одежду, принять горячий бодрящий душ и надеть свободные мягкие штаны и рубашку бордового цвета, одежды ученика, которые когда-то выдал ему Вонг.       Вытирая влажные волосы, Тони чувствует, что волнуется. Их ждёт серьёзный разговор, в ходе которого, Стефан, вероятно, в этот раз точно укажет ему на дверь. Они договаривались: важно доверие, важно послушание, но за полгода словно и не сдвинулись с той точки, с которой когда-то начинали. Тони так и не научился видеть в Стефане учителя (научился, если честно, но боялся показать и признаться даже самому себе), и из принципа не прислушивался к его советам. И теперь нужно было подвести итог. Что-то подсказывало: Стефан всё для себя уже решил.       Стефана он находит в библиотеке, стоящим за одной из старых деревянных стоек напротив высокого окна, и замирает у дверей, не говоря ни слова. Тони знает — Стефан ждёт, пока он подойдёт, минуя полки с книгами, и заговорит с ним первым. По спине пробегают мурашки — кажется, его ожидает хорошая выволочка. Возможно ссора. Возможно пара лет игнорирования друг друга. Но того времени, которое Тони провёл один, хватило для принятия важного решения. Он делает шаг, второй и приближается к Стефану.       — Ты разве ещё не собрал вещи? — Голос Стефана нарочито мягкий, но Тони различает в нём нотки холода, и его словно прошибает током. Стефан закрывает толстую книгу с кожаным переплётом, поднимая в воздух пыль, обходит стойку и садится в широкое кресло. Он закидывает ногу на ногу, а руки складывает перед подбородком и смотрит пристально; его взгляд строгий и внимательный, кажется, Тони так не ощущал себя с начальной школы. — Могу позволить переночевать, но утром уходи.       Тони поднимает голову, смотрит на Стефана, на ровную линию широких плеч, обтянутых тёмной тканью водолазки с высоким горлом, на стройные ноги в зауженных брюках. Самоуверенный, холодный и недоступный Стефан тянет к себе, как чёртов магнит. Становится неловко, и Тони отводит взгляд. Они договорились не связывать личное и обучение, но как это возможно, когда напряжение повисает в воздухе, а между ними так и искрит. Стефан может сколько угодно делать вид, что ничего не было, но порой даже из него так себе актёр.       — Уходи, Тони, — устало добавляет Стефан и потирает переносицу. Возможно, он не столько разозлён, сколько обижен. — Ничего не получится, это очевидно.       И Тони понимает: сейчас или никогда. Он делает ещё один шаг, приближается к креслу и внезапно опускается на колени, игнорируя мелькнувшее во взгляде Стрэнджа изумление. Опускается на пол, складывает руки на коленях, распрямляет спину и прикрывает глаза, словно собираясь медитировать. Звучит бредово, потому что за всё это время Тони Старк не медитировал ни разу, называя это пустой тратой времени; к тому же, он оказался жутко неусидчивым. И, как он и рассчитывал, Стефан молчит.       Стефан молчит, но Тони вспоминает его гипнотический чарующий низкий голос, делает вдох и выдох, задаёт себе ритм и старается отключиться от реальности, как с ним порой это бывало, когда он оставался наедине со Стефаном. Когда садился в кресло напротив и начинал читать, погружаясь в необычный полудрём. Когда слушал его, отключаясь от ощущения реальности. Когда шёл следом, стоило лишь Стефану его позвать.       Всё это было, только Тони упрямо брыкался: каждый раз, каждую практику, каждое занятие спорил и делал что-то наперекор, хотя в глубине души уже давно жаждал оказаться на коленях, сложив руки в беззвучной молитве. Жаждал подчиниться, стать послушным и покорным, чтобы последовать за ним, за своим учителем, мастером и духовным наставником.       И поначалу это до ужаса бесило. Тони ненавидел зарождающуюся в себе покорность, ненавидел, когда его учат и делают замечания, словно он неопытный студент. Тони бесило, что он избегает не только Стефана-учителя, но и в итоге Стефана-друга, Стефана-любовника (словно не было той давней ночи между ними).       Но сегодня, оказавшись на шаг ближе к вылету из Санктума, Тони понимает, что не готов всё это потерять. Что не готов отпустить Стефана-учителя, Стефана-друга, Стефана-любовника. И вот ирония: он пришёл когда-то в Санктум в поисках прощения, но попал под дьявольское обаяние проклятого чернокнижника. Прегрешение, от которого уж точно не отмыться. Прегрешение, которому Тони добровольно продал душу. Если бы сказали, что Стрэндж сам сатана — Тони бы поверил.       Время течёт медленно, но Тони даже не думает пошевелиться. Он стоит на коленях и старается отвлечься, научиться медитации, но мысли то и дело возвращаются к нему — сидящему неподалёку чародею, который уже возможно вынес приговор и теперь просто потешается потугам бывшего ученика. От этих мыслей становится немного страшно, дыхание сбивается, а мышцы начинают затекать.       Внезапно Тони ощущает (и вздрагивает от мягкости и чувственности этого жеста) прикосновение подрагивающих пальцев к щеке. Чужое тепло как награда, нежность как поощрение, и напряжение проходит моментально.       — Отпусти все мысли. — Голос Стефана глубокий, вызывающий мурашки. И какой уж там «отпусти» после такого прикосновения к себе?.. Мысли Тони поднимают бунт и рисуют в сознании его величественный образ. В этой водолазке, которую следует разорвать и сжечь. В этих брюках, которые надо запретить носить. Потому что расклад один: или Стрэндж снимает эти вещи, или Тони раздевается прямо перед ним.       Стефан хмыкает, словно читает его мысли. Но нет, он не может, просто не умеет, Тони убеждает себя в этом и напряжённо выдыхает. Если бы Стефан читал все его мысли, он давно бы провалился сквозь землю от стыда, потому что слишком часто любовался изящными руками, точёным профилем лица, поджатыми в задумчивости губами и даже морщинкой, заложившейся между бровей. До знакомства со Стефаном Тони и не думал о мужчинах: да, эксперименты в университете были, но не более того. Куда чаще это были женщины, но теперь он оказался одержим.       Тони вновь пытается отвлечься: убеждает себя, что раз Стефан ведёт его за своим голосом, то значит, он почти прощён. Слышится шорох одежды и скрип кресла — Стефан встаёт. Тихие шаги, и Тони напрягается: так и хочется открыть глаза (увидеть бы, куда и зачем он идёт), но сдерживается. Понимает — это проверка. Тест на доверие. Хотя (боже, кто бы знал) как страшно быть в неведении.       Чужая тяжёлая рука ложится на плечо, чуть сжимает, заставляя расслабиться, и мурашки теперь бегут даже по шее Тони, а сам он едва сдерживает стон.       — Полностью расслабь мышцы, — говорит Стефан. — Плечи расправь, да, вот так. Дыши спокойнее, вдох носом, выдох ртом. Не торопись, за тобой никто не гонится. Кончики пальцев должно покалывать, представь, что они пульсируют. А сейчас сосредоточься на своей спине.       Быть может, у них всё ещё получится?.. А пальцы Стефана при этом скользят по его шее (и это отдаётся множеством щекочущих уколов в позвоночник), поднимаются выше, ласково взъерошивая волосы на затылке, и Тони роняет тихий стон. За что тут же получает лёгкий подзатыльник и иронично-насмешливое:       — Не о том думаешь, Старк.       Чёртов ублюдок пользуется положением, даже не подозревая, о чём он на самом деле думает. Тони с трудом сдерживает в себе возмущённый протест, потому что понимает — он сейчас не в фаворе. И в то же время он пугается: неужели Стефан... знает? И осознаёт, что это часть его наказания: Стефан интригует и мучает его неведением. Но он, конечно же, ничего не знает.       Тони ощущает себя беспомощным, сидя с закрытыми глазами, не имея возможности видеть, что делает Стефан, но чувствует, что это ни капельки не унизительно. Что преклонить колени и сдержать свой буйный нрав даже иногда полезно. Что передать ответственность другому — можно. Мысли сразу перестают хаотично метаться, тело расслабляется, и страхи отступают. Тони думает, что это очищение. А ещё он думает, что можно обхватить тонкие пальцы Стефана губами, оставляя влажный след на каждом, или долго целовать его восхитительные руки, изучая тонкие линии сеточки шрамов, украшающие кожу.       — Из твоих мыслей вышел бы неплохой порнофильм, — внезапно произносит Стефан, и Тони в ужасе распахивает глаза. — Я же учил тебя контролировать и защищать свои мысли, но ты, как обычно, не слушал.       Тони больше не может сидеть ровно. Он оборачивается и смотрит на стройную фигуру у окна, а Стефан тут же разворачивается и направляется к двери.       — Прощён, но до следующей подобной выходки, — равнодушно произносит он, покидая комнату.       Тони чувствует себя униженным и брошенным.       Впрочем, так он чувствует себя не очень долго. Тони уверенно встаёт, разминает затекшие ноги и решительно направляется в комнату Стрэнджа. Да, его мысли и правда сошли бы за хороший порнофильм, но не сам ли Стефан постоянно провоцировал его фразами или невесомыми прикосновениями? Не сам ли он то и дело придвигался ближе, заглядывал в глаза и даже шептал, щекоча дыханием ухо. Не сам ли когда-то не остановил Тони, когда тот впервые схватил его за грудки и отчаянно жадно поцеловал?..       Тони подходит к двери и заносит руку, чтобы постучать, но та отворяется сама. На пороге появляется Стефан: он смотрит на Тони с иронией и лёгкой усмешкой. Неужели оттаял?..       — Я уж думал, не придёшь, — говорит он и отходит в сторону, пропуская гостя.       Тони чувствует себя одновременно смущённым и растерянным: перед Стрэнджем он как раскрытая книга, бери и читай все его мысли и тайные страхи.       — Это будет тебе уроком, — добавляет Стефан, когда Тони заходит в тёмную комнату, и закрывает дверь. — Уже давно научился бы защищать свои эмоции и мысли. Ты талантлив, но не усидчив, и хочешь диктовать мне, как строить наши занятия. Так не пойдёт.       — Ладно, я сдаюсь! — отвечает Тони и поднимает руки в характерном жесте. — Я прошу тебя научить меня. Обещаю, больше без споров, протестов и прочего! И никакой самодеятельности, как сегодня.       — И будешь очень внимателен? — уточняет Стефан, подходя ближе и складывая руки за спиной, а Тони невольно отступает на шаг, вжимаясь спиной в стену. Он не хочет сокращать расстояние, потому что желание возвращается с новой силой, а глаза Стефана даже в темноте таят дьявольские огоньки.       — Буду, — выдыхает Тони и вздрагивает, когда Стефан поднимает руку, демонстрируя ему изящные пальцы.       — Что ты хотел с ними сделать?       — Мне рассказать или показать? — уточняет Тони, понимая, что его мысли, кажется, и правда произвели эффект неплохого порно. Ну, как неплохого — доктор завёлся.       — Разрешаю показать.       Разрешает. Он разрешает. Тони хмыкает, но тут же перехватывает руку Стефана, прикрывает глаза и прикасается к светлой коже тёплыми губами. Кажется, что время замирает, а темнота сгущается, защищая их от всего мира. Тони почтительно и осторожно целует руку неприступного учителя, теряется в опьяняющем контрасте установленных им рамок. Ни шаг влево, ни шаг вправо, всё будет точно так, как дозволит Стефан, без права на ошибку.       Тони целует, нарочно мажет кожу влажными губами, вдыхает аромат благовоний и масел, которыми пахнет Стефан. Ещё он улавливает нотку коньяка — кажется, кто-то решил пригубить для смелости. Внутри всё подрагивает от возбуждения, сдерживать себя всё тяжелее: Стефан долгое время держался поодаль, раздразнил его, а теперь подпустил, поощряя и дрессируя, как тигра на арене. Тони разворачивает его руку, трётся щетинистой щекой о ладонь, потом целует в самый центр. Подрагивание в пальцах выдаёт эмоции Стефана, и Тони это замечает. Приписывая себе маленькую, но победу: он прикасается губами к каждой подушечке, замирает на указательном пальце, нарочно медлит и внезапно обхватывает его губами. Стефан напряженно втягивает воздух, пока Тони ласкает его палец языком, то втягивает в рот, то выпускает, кайфуя от мысли, что проделывает такое. Сердце в груди срывается на бешеный ритм; Тони открывает глаза, сталкиваясь с требовательным взглядом Стефана, и тот проталкивает палец глубже, вызывающе давит на язык.       — На кровать, — выдыхает Стефан и отбирает палец.       — Нет, — дерзко отвечает Тони и упирается затылком в стену. Кажется, что сердце вот-вот проломит его грудную клетку.       — В смысле, «нет»?       — Я обещал быть послушным учеником, но не более того.       Опасные игры и очень тонкий лёд. Стефан дышит напряжённо, его зрачки расширены. Тони знает, чувствует, что он тоже напряжён и возбуждён. Внезапно Стефан резко отстраняется и отходит к окну, замирает напротив и снова складывает руки за спиной, возможно, чтобы унять дрожь. Тони любуется его прямой спиной, разведёнными плечами и думает, что не видел в этой жизни никого лучше Стрэнджа.       Он с трудом заставляет себя отстраниться от стены. Возбуждение бьёт пульсом под кожей, течёт по венам, отражается в сердцебиении и безнадёжно кружит голову. Тони снова готов сдаться, уступить Стефану и просить его о помиловании, лишь бы ощутить прикосновения к себе, оказаться ближе, и разобраться наконец с незнакомыми прежде чувствами.       Тони медленно подходит к Стефану, прикасается пальцами к его плечу, чуть сжимает, чувствуя мягкость тёмной ткани, и придвигается ближе, щекоча дыханием чужое ухо.       — Эй, я просто дразнил тебя, — шепчет он и прикасается губами к мочке.       — У всего есть своя цена, Тони, — философски отвечает Стефан.       — И какова же цена очередного моего проступка?       — Ты отказался от кровати.       Стефан разворачивается, вскидывает бровь и решительно перехватывает его запястья. Тони ведёт моментально: он тает от этого строгого взгляда и колючих ноток в голосе, тает и мечтает оказаться ближе, потому что знает маленькую тайну Стрэнджа. Тот тоже испытывает чувства и тоже подвержен страсти. Подвержен довольно выносливо и долго, а порой и не один раз за ночь.       Руки Стефана ложатся ему на бёдра, поглаживают, скользят жадно и игриво, пальцы царапают поясницу, а затем властно сжимают ягодицы, заставляя Тони сделать шаг и вжаться в него всем телом. Он не теряется и обнимает его за шею, чувствуя бедром вжатую в себя вздыбленную ширинку. Это откровеннее признания и честнее просьбы: Тони замирает, чувствуя, как влияет на Стефана. Они разные, но при этом не могут оторваться друг от друга. И их примирение на сегодня явно состоялось.       — Ненавижу тебя, — выдыхает Стефан в самые губы Тони. — Ненавижу, как чёртово проклятье, но вечно тебе всё прощаю.       — Взаимно, — отвечает Тони, зарываясь пальцами в волосы на затылке Стефана и сжимая их у корней. — Только ты — моё наказание.       — За что же?       — За гордыню.       Стефан смотрит в его глаза и понимает: никому прежде не удавалось поставить Тони Старка на колени. Никому прежде не было дозволено приказывать ему. Никто прежде и подумать не мог о том, чтобы оказаться сверху: с ним же Тони приходится подчиняться и признавать чужую силу даже в сексе.       — Я тебя сломал? — спрашивает Стефан и сжимает ягодицы Тони сильнее, наверное, до синяков.       — Я не знаю. — Это честный ответ в такой-то ситуации. Член Тони напряжён, его просто распирает, и он с трудом заставляет себя не тереться о пах Стрэнджа. — Но я безумно хочу тебя.       Он тянется за поцелуем, но Стефан медлит, словно размышляя. И смотрит (всё так же строго, как на провинившегося мальчишку), в ответ на что Тони подключает привычное упрямство. Он хочет отойти, и в тот момент Стефан притягивает его ближе, целуя напористо и жадно. Это разрушает последние барьеры, и Тони хочется сказать: «Сдаюсь, я твой, я на коленях, забирай», но только целует в ответ и думает, что Стефану не жить за такое знание. Чужой язык проникает в рот, не оставляя ни шанса к отступлению: Тони послушен и наслаждается лаской, целует как в последний раз.       И Стефан не даёт расслабиться: он приспускает штаны Тони, сжимает и властно гладит обнажённые ягодицы. Контраст ощущений невероятный, тело сковывает дрожь. Тони гнёт спину, подаваясь к его рукам, но и сам не остаётся в долгу: забирается ладонями под ткань водолазки и протяжно царапает сильную спину, ни на миг не разрывая поцелуя. Кажется, у Стефана давно не было секса, он нетерпелив и хочет сразу перейти к делу; Тони не возражает, слишком велик соблазн.       Поцелуй кажется бесконечно долгим; за это время Тони оглаживает спину Стефана, царапает его лопатки, позвонки, чувствует под пальцами росчерки шрамов и даже считает их. Вскоре, правда, сбивается. А Стефан жадно сжимает и разжимает пальцы на его заднице, тонкие пальцы так и стремятся скользнуть по ложбинке, и Тони знает: он готов открыться и отдаться снова. В руках Стефана он ощущает себя спокойно и непривычно защищённо, словно именно этого он искал всю жизнь.       — Но если не кровать... — выдыхает Тони, как только Стефан отстраняется, — то как же мы?..       — Напоминаю, — взгляд Стефана затуманен, словно он под кайфом, — ты сам отказался от кровати.       И с этими словами он разворачивает Тони и нагибает его над поверхностью стола. В первые секунды тот сопротивляется и упирается руками, но пальцы Стефана, сжавшие шею, уверенно удерживают его на месте, словно намекая: надо подчиниться. Это нелегко, но Тони слишком сильно хочет близости — не столько физической, сколько духовной, заключающейся в доверии и принятии друг друга, — и в итоге сам укладывается грудью, принимая очередное поражение.       Стефан ослабляет хватку, задирает его рубашку, отчего по коже Тони бегут мурашки, и оглаживает спину, прикасаясь к каждому выступающему позвонку. Его прикосновения осторожные и полны непривычной нежности, он словно успокаивает и обещает, что всё будет хорошо.       — Стефан... — выдыхает Тони, стараясь передать всю гамму своих чувств.       А тот в ответ наклоняется и целует в плечо, ощутимо прикусывает кожу, желая оставить метку. Тони тихо стонет, прижимается к нему, ощущает ягодицами напряжение в его штанах, и заводится сильнее. Подумать только: он добровольно отдал себя в чужие руки, а Стефан, не теряя времени, сдёрнул его штаны, и Тони, переступив, оттолкнул их в сторону.       — Уверен? — тихо спрашивает Стефан, гладя его бок и опуская руку к бедру. Его губы прижимаются к чувственному месту между шеей и плечом.       — Уверен, — отвечает Тони, подаётся ягодицами к его паху, и его мурашит от невесомой ласки. — Как никогда уверен, Стефан. Или... мастер? Как ты по ролевым играм?       Тони усмехается. Стефан поддерживает шутку: он хмыкает, а затем обводит кончиком языка контур уха Тони. Тот снова тихо стонет и разбирает вкрадчивый серьёзный шёпот:       — С этого момента только «мастер».       Сказав это, Стефан отстраняется и дразняще, звонко шлёпает любовника по ягодице. Один-один, шути после этого с магами.       — Да чтоб тебя! — Тони делает попытку разогнуться, но Стефан решительно давит ладонью между его лопаток, заставляя лечь обратно. — Отрываешься за сегодняшнее фиаско?       — О нет, об этом мы ещё поговорим, — обещает тот, царапая соблазнительно порозовевшую кожу.       — Доминируешь? — Тони всё ещё не собирается сдаваться. — И что потом? Отшлёпаешь у себя на коленках?       — Не советую нарываться и проверять.       Голос Стефана серьёзен, но Тони готов поклясться, что в нём звучат весёлые нотки. Он хочет ответить, но молчит, потому что Стефан внезапно ложится на него и подносит пальцы к губам.       — Займи свой рот более полезным делом, Старк.       Срабатывает безотказно. Строгость Стефана должна пугать, но в очередной раз срабатывает лучше феромонов. Тони рад бы повоевать ещё, сделать вид, что равнодушен к этому, но всё его тело отзывается на близость Стефана: хочется тереться о него, хочется вжиматься, а ещё хочется...       Без лишних слов Тони пропускает пальцы в рот и смазывает их слюной, пока в его животе пульсирует сладкое и тягучее напряжение. Он слишком хорошо помнит ту ночь, властность и силу Стрэнджа, и удовольствие, которое тот доставил ему. Бёдра сводит, член давно сочится смазкой, но Тони думает только о пальцах, которые обильно смазывает слюной. Он знает, что Стефан смотрит на него. Рассматривает плечи, гибкую сильную спину, перекаты мышц и проступившую на коже испарину. Никто из них не признает, но они созданы друг для друга, и они оба боятся равных отношений. Поэтому Стефан подчиняет, словно вспыхнувшая страсть может покуситься на его свободу, а Тони уступает, потому что устаёт отвечать за всё на свете.       Пальцы погружаются в рот на всю длину, и Стефан только после этого отстраняет руку, распрямляется и разводит ноги Тони коленом. Его влажные пальцы приятно давят на вход и вторгаются медленно, расширяя постепенно. Только сейчас Тони понимает, что такое «интимность», таинство, совершаемое между двумя людьми. Он впервые не боится быть слабым и ведомым, а потому гнёт спину и думает, что за лидерство они ещё успеют побороться. Только потом, не сейчас.       Ощущать его в себе непривычно и волнительно. Это не просто похоть, это что-то большее, что нельзя очертить в слова и мысли, вспышка, поглотившая их без остатка. Губы Стефана на его плечах, спине и шее, нежные поцелуи сменяет укус, и Тони готов проклинать всё на свете, лишь бы вывернуться и обнять любовника, притянуть ближе, дёрнуть за волосы, вжать его в себя и целовать, целовать, целовать.       Тони тихо стонет, когда Стефан отстраняется: видимо, терпение окончательно его подводит. Пальцы Стефана сжимают его бедра, удерживают на месте, а головка члена упирается и входит плавно. Дыхание учащается, Тони сжимает руки в кулаки: никогда прежде ему так не хотелось поддаться и уступить. И Стефан награждает его сполна: он толкается осторожно, неспешно, насколько позволяет терпение, а Тони стонет, давая понять, что всё хорошо, всё как надо, всё просто идеально. Он утыкается лбом в сгиб локтя и гнёт спину, подставляясь под размашистые толчки. Стефан ложится на него, скользит руками по телу, гладит грудь и живот, нарочно игнорируя член, и шепчет что-то на ухо на непонятном языке, заставляя Тони вздрагивать от бархатистых низких ноток. Возможно, это был древний приворот, а возможно, призыв дьявола. Тони не удивился бы, окажись тут всё и сразу.       Стефан набирает темп, толкается жестко и грубо, но в его ласках Тони ощущает нежность и мягкость. Они слишком тесно связаны, зависят друг от друга, одновременно нуждаются и не принимают. Тони кусает губы, ёрзает от нетерпения, подаётся навстречу размашистым движениям и вздрагивает каждый раз, когда Стефан проникает на всю длину и задевает простату.       Тони хочется обхватить свой член, подстроиться под ритм, но он понимает, что делать этого нельзя. Сегодня все решения принимает только Стефан, а он ведёт свою садистскую игру. И всё же Тони не выдерживает: он только поднимает руку от поверхности стола, как Стефан прижимает её обратно. Это раздражает и выводит из себя, Тони хочется устроить бунт, но вместо этого выгибается под ним, вскрикивает и шепчет, просит о чём-то, о чём и сам не понимает. Ему осталось не так уж много. И всё потому что Стефан в нём, Стефан вокруг, Стефан в воздухе, Стефан в душе. И словно в подтверждение этой мысли, Стефан всё же обхватывает его член ладонью.       Время замирает. Хочется быстрее кончить, но в то же время продолжать как можно дольше. Оставаться покорным больше нет сил, и Тони разгибается, прижимается спиной к чужой груди, и Стефан тут же обхватывает его свободной рукой, принимая тот факт, что и у покорности есть свои границы.       Тони срывается первым. Вскидывается с громким стоном, заходится дрожью и пачкает спермой чужую ладонь. Он без сил падает на стол, в голове один лишь шум, тело всё ещё потряхивает, а Стефан движется в нём, пока не замирает в характерных спазмах. Тони приходит в себя немного позже и разгибается, чувствуя, как капля чужой спермы стекает по бедру. Он оборачивается, усталый и измотанный, смотрит в мутные глаза Стефана, и они снова целуются жадно и долго.       — И что дальше? — спрашивает Тони, как только его губы отпускают.       — Может, на этот раз ты не откажешься от кровати?       Тони едва хватает сил на душ, после которого он падает на широкую кровать и моментально засыпает. Стефан осторожно ложится рядом, укрывает его мягким покрывалом и задумчиво перебирает пряди тёмных волос на его макушке, думая о том, что между ними случился настоящий ритуал, полный беззвучных клятв и обещаний, попыток принять и раскрыться навстречу друг другу. Он накрывает ладонью его руку, переплетает пальцы и надеется, что они проснутся вместе не в последний раз. Лишь бы Тони осознал, что незачем бояться доверять. И лишь бы Стефан понял, что в зависимости нет ничего плохого.       — Спи уже, — сонно произносит Тони, не открывая глаз. — Завтра поговорим о твоём приказном тоне.       — Обязательно. — Стефан усмехается и сжимает его пальцы. И снова эта соблазнительная строгость. Тони ловит себя на мысли, что это несколько извращённое влечение, но с удовольствием отдаётся ему без остатка. — И про огромную тварь, выпущенную в наше измерение, тоже.       — Ну, не начинай. — Тони морщится и внезапно придвигается к нему, утыкается носом в шею. — Лучше бы отметил, что я научился открывать порталы.       — Разучись, пожалуйста.       Тони что-то невнятно шепчет и снова засыпает, прижимаясь к Стефану всем телом, а тот, сдавшись, обнимает его, успокаивающе гладит и думает, что, возможно, они научатся понимать друг друга.