Carpe diem

Когда Итан заходит в спальню-за окном царит глубокая ночь. Я вздрагиваю, стоит вампиру коснуться моего тела. По щекам текут горячие слёзы, капая на подушку. Обида душит. Обездвиживает тело, подчиняя разум. Понимаю-для грусти нет причин. Понимаю-должна быть сильной, но панический страх не даёт прекратить молчаливую истерику. Слишком многое произошло для того, что бы мыслить здраво. -Мия?,-едва слышно шёпчет моё имя вампир, садясь рядом. Касается холодной рукой моего плеча. Медленно поднимаю взгляд. Вуд озадачен. Он бледнее, чем обычно. Его глаза-полны боли. Он ни за что ни признается в том, что происходит у него на душе. Не позволит себе заплакать. Будет молча пилить себя, проклиная за каждое неверное решёние, но не изменится в лице. И лишь его глаза бордово-чёрного цвета выдадут боль. Осторожно, он приподнимает мой подроборок, и, заметив слёзы, проводит бледной ладонью по лицу. -Мне так плохо,-признаюсь впервые, глядя в глаза. -Что случилось? -Ничего. Просто...Так пусто на душе,-отвечаю, всхлипывая,-очень больно. Мне не с кем поделиться, Итан. Некому рассказать. Князь аккуратно берёт мою ладонь в свою, окидывая обеспокоенным взглядом. -Если нужно-плачь,-произносит он,-можешь разбить всю мебель и посуду. Хочешь-ударь меня. Делай что хочешь. Но не держи в себе эту боль. Эти слова согревают сердце, заживляя раны-будто бальзам. Ирония судьбы. Сам Князь вампиров готов простить мне мою слабость и переживает за простую смертную. Переплетая пальцы наших рук, Итан смотрит на меня так, словно понимает без слов. Опускаю взгляд. Он был искренним со мной-в ту ночь, когда рассказал о трагедии своей семьи. Об утрате сына, которого не успел подержать на руках. О смерти нелюбимой, юной жены, в которой в последствии винил себя. Суровые времена рожают суровых людей. Средневековье было порой ненависти, кровосмешения-исполнено войн и жестокости. И тем не менее, Вуд, каким бы холодным ни казался-по его мнению, хорошо относился ко мне. Возможно, даже лучше, чем я этого заслуживала-учитывая все обстоятельства. Он и Макс-единственные, кто не отвернулись от меня, несмотря на все мои грехи. Ведь даже собственным родителям я была не нужна. Возможно, если бы моя мать хоть немного любила меня-не расстворяясь в мужчинах, а отец не находил утешение в выпивке-у меня был бы надёжный тыл; защита и опора. И я смотрела бы на жизнь иначе, но сейчас-совершенно опустошена. Каким бы сильным ни был человек-обстоятельства могут сломать. И я устала вести счёт разочарованиям и проблемам. Эта ссора с Саймоном, встреча с Виктором-стали последней каплей. Может, фограф прав, и я-действительно грязная потаскушка, готовая раздвинуть ноги перед любым, кто имеет власть и деньги? Вздрагиваю. Итан поглаживает мои золотистые, слегка вьющиеся, длинные волосы до лопаток, всё еще сжимая мою руку в своей большой ладони-будто бы говоря : "я здесь. И я не дам тебя в обиду". Он действительно рядом. И готов сделать всё, о чём попрошу. И, если скажу о Саймоне-закопает его, не раздумывая. Только...Причина моих бед-не он. Не он и не Виктор. И даже не Вуд. Причина всему-то, что я морально истощена и устала бороться. Цепочка обид, тянущихся за мной из самого детства. Я ощущаю себя ненужной. Опустошённой. -Моя мать однажды сказала, что хотела сделать аборт, узнав о беременности,-сквозь слёзы начинаю я. Итан внимательно смотрит, изучая моё лицо, не выпуская мою ладонь из своей. -Ей было-всего пятнадцать. Она прекрасно пела и мечтала однажды покорить Голливуд. Отец...Она была в его жизни-очередной. Богатый парень, незнавший отказа ни в чём. Они с друзьями поспорили на первую красавицу школы, и, переспав с ней несколько раз, он хотел бросить, но мать сообщила ему о беременности. Его отец заставил жениться, как только он закончит школу. Этот брак не был основан на любви. Они ненавидели друг-друга. Папа считал мать-обузой. Она регулярно закатывала ему скандалы и истерики, в результате чего отец её избивал. -Мия... -Однажды он избил её у меня на глазах,-продолжала я, глядя в пол,-мне было шесть лет. Отец бил её ногами по животу, в результате сломав ей два ребра. Ей некуда было идти, Итан. Родители выгнали из дома, когда узнали что она скоро родит. Оставив меня с отцом, мать сбежала с очередным своим ухажёром. Эти четыре года были самыми счастливыми для меня...Потому что я не слышала криков и не видела побоев. Бабушка очень любила меня и одевала как куколку. Она пекла мне вкуснейшие пончики и уделяла всё свое время-мне,-я слабо улыбаюсь, вспоминая эту бледнолицую, голубоглазую старушку в её любимом, клетчатом платье,-отец постоянно пил. Он находил утешение в алкоголе и вечных посиделках с друзьями. Проиграл почти всё своё состояние в казино-и, в конце концов, умер на улице. Его можно было спасти, если бы скорую вызвали раньше. Но люди приняли его за бездомного, который просто спит, и...Он умер, не доехав до больницы,-я срываюсь на крик,-моя бабушка. Моя любимая, самая лучшая бабушка-единственная, кому я была небезразлична, погибла спустя пол года. Она не смогла смириться со смертью единственного сына, и мне пришлось уехать к маме. Её новый муж-был неплохим, но ему никогда не было дела до меня. Он не обижал, но и не носил меня на руках. Скорее-жалел, так как матери было плевать на то, сыта я или нет. Я ходила в лохмотьях в школу. Могла неделями есть лишь картошку, так как отчим работал в другом штате, а мать в его отсутствие спала с его же друзьями. Я не чувствовала ни защиты, ни опоры. И была самой счастливой, когда, поступив в институт-получила комнату. Ты не представляешь себе, насколько я была рада, Итан. У меня, наконец, появилась работа и я могла покупать себе новую одежду. Появилась Триша, которую я считала сестрой. Мы и правда были как сёстры. Делились всем. Я не раз спасала её от бывшего, а она давала советы. Когда я познакомилась с Виктором... Итан напягается, слегка усилив хватку, а в его глазах сверкает огонь. -Он стал первым, с которым я почувствовала себя нужной и любимой-впервые за долгие годы. -Он-твой первый мужчина? -Да. И искренне опекал меня как маленькую. Дал то, чего всегда не доставало-поддержку и чувство защищенности. Но в результате-сам же всё испортил. Я готова была бороться за нашу любовь и за наши чувства, несмотря на то, что этим подписала себе и ему смертный приговор-и, как оказалось, он этого не стоил. Мнение Дастина оказалось важнее. И я снова оказалась совершенно одна. Если бы ни Макс, я не знаю, куда бы пошла. Фрэнсис, возможно, позволила бы остаться у неё на пару дней, но не более. Итан прижимает к себе, и я, вжавшись ему в плечо-плачу навзрыд, не боясь показаться глупой. Он молчит, не говоря ни слова. Лишь поглаживает по спине, стараясь согреть-забыв о том, что его прикосновения холоднее льда. "Макс не поступил бы так, если бы не любил, глупая. Будь бы ты просто знакомой-осталась зимой на улице",-проносится в голове и я знаю, что это-правда. Горькая правда. От этого становится еще хуже. Итан целует лоб. Мои заплаканные глаза и щеки. Он обнимает за талию, шёпотом клянётся, что не оставит. Я знаю это-и без его клятв. Князь любит меня-какой бы странной его любовь ни была. Он не умеет иначе. Слишком эгоистичен; слишком властен что бы делить с кем-либо еще. И слишком болен, что бы отступить. -Изменить тому, кого любишь-предать самого себя,-произносит вампир,-не уважать свой выбор. Не уважать себя. Я никогда не пойду на это, Мия. Даю слово. Медленно поднимаю заплаканные глаза. Его лицо озаряет едва заметная улыбка и я улыбаюсь в ответ. -Ты изменял ей? Своей первой жене? -Я был мальчишкой. В то время к женщинам относились чуть лучше, чем к скоту. Жён можно было купить, дав отцу девушки несколько лошадей и корову. Тогда считалось нормальным, имея жену, трахать любовниц. И я...Не любил её. Для меня было недопустимым пойти против отца, решившего породниться с её семьёй. Я о многом жалею, Мия. Жалею, что даже не попытался узнать её получше и полюбить. Она много ночей плакала, когда я возвращался под утро. Много раз просила одуматься, но я не ценил её. Не ценил даже несмотря на то, что она ждала моего ребёнка. -Жестоко,-признаюсь едва слышно,-считаешь, она любила тебя? -У неё не было выбора. Она была совсем ребёнком, но должна была стать женой и прислуживать всей моей семье. Либо она молча терпела всё происходившее с ней-либо правда была слепа от любви. В женщинах того времени была заложена покорность. Я никогда не поднимал руку на неё. Но делал больно своими выходками. Десять лет назад я хотел отправиться в Румынию и придти к ней на могилу, но кладбище давно снесли. Говорят, на той дороге часто случаются аварии. И я не допущу, что бы подобное повторилось снова,-обещает он,-ты родишь мне здорового малыша. -Это будет сын,-шёпчу я, с улыбкой. -Наш с тобой первенец. Стоило выговориться. Всего лишь выговориться, и становится лучше. Я чувствую, как начинает клонить в сон и засыпаю, покладя голову к нему на колени-пока Итан поглаживает мою руку. Мне снится сон, где мы втроём, на пикнике. Я держу на руках младенца-столь же бледного, как Вуд, брюнета, который улыбается, оголив прорезающиеся клыки. Итан прячется в тени, попивая молодое вино, а солнце ярко освещает покрытую молодой травой и ромашками, поляну. Я-в летнем платье, чувствую прохладу от прикосновений малыша. И тучи начинают сгущаться. Босиком бегу к Итану, но чем ближе я подхожу-тем дальше отходит, а после молния попадает в дерево и оно распадается напополам, загораясь. Просыпаюсь в холодном поту. Итан-рядом. Он заснул, сидя, держа мою руку в своей. Всего лишь дурной сон...Улыбаюсь, понимая что и со мной, и с малышом-всё в порядке.