Терман: Посланник смерти

Огромный диск полной луны, до краев насытившейся кровью, зловещим сиянием освещал вороний пир на остатках некогда огромного города. На богатом вороньем столе смешались миллионы изуродованных тел. Разложившиеся, облезлые трупы, ставшие особым блюдом для ворон, лежали вперемешку с разорванными телами недавно умерших: после страшной битвы здесь осталось не так много живых. Конечно, где-то среди горящих зданий и разваленных стен слышались хрипы, а в клубах черного дыма все еще кто-то барахтался, пытаясь подняться, однако отсутствие одной из конечностей или придавленные упавшей балкой ноги не сильно помогали мертвецу встать. Но среди затухающих огней и хрипов еще слышались редкие возгласы стали и холодные слова заклинаний. В этой страшной битве среди многих воинов разных рас и видов остались лишь двое. Двое людей, продолживших вести кровавую битву среди множества тел и стай ворон, которые, словно зрители, заинтересованно следили за исходом этой вражды. А предсказать исход не могли даже сами боги. С одной стороны стоял великий воин: герой чьи силы и способности признали все расы, герой, сумевший объединить веками враждующие между собой народы. По другую сторону возвышался маг, чьего взора опасалось все живое, а искусству, ведущему вперед орды нежити, не было равных даже среди богов. Они оба не страшились смерти, оба не испытывали страха, и они оба наслаждались этой битвой. Закалившееся в жерле кровавых сражений лезвие со свистом резало воздух и с жалобным хрипом отскакивало от ледяных копий. Силы героя были на исходе, каждый его удар, каждый блок, каждый шаг отзывался ужасной болью. Однако его противник, напротив, был полон сил. Запятнавший свою душу нечестивой магией некромант не испытывал усталости, каждая оборванная жизнь восполняли и усиливая его магию. — Ты был неплохой преградой на моем пути, смертный… Даже лучшей, но ты всего лишь плоть, а плоть слаба. Но можешь гордиться, «Герой», твоя смерть послужит на мое благо, а это великая честь для смертных, — не успев сделать новый замах, герой, столкнувшись с прозрачным синем полем, отлетел в сторону и упал в груду трупов.

***

— Ха-ха-ха! — со смертью последнего из героев я рассмеялся. Нет, это не был смех от радости, скорее это был нервный смех. Впервые за свою долгую жизнь меня охватила неконтролируемая дрожь. Я выронил древний посох и пал на колени, в панике хватаясь за холодную бледную кожу, и с облегчением понял: «показалось». Я все еще был не жив, в моих глазницах по прежнему зиял чёрный мрак, а левая половина щеки отсутствовала, обнажая ряд белых зубов и гниющую плоть. Попытавшись встать дабы унять дрожь, я лишь завалился на левый бок. Даже не сразу понял, как мне стоит реагировать на странное для меня чувство именуемое «болью». Я взвыл в агонии, чувствуя, как мои атрофированные, а местами и вырванные суставы выворачивало. Давно застывшая в жилах кровь буквально вскипела, стремясь разлиться по всему моему организму. Я судорожно рвал на груди свои одеяния, пытаясь хоть как-то унять ожившее сердце. Сумасшедшее биение тяжёлым гулом раздавалось в моей голове, медленно, но верно сводя меня с ума. Уже спустя несколько секунд я перестал предпринимать хоть какие-то попытки взять свое тело под контроль. Невероятная боль, охватившая мое тело полностью, лишила меня возможности контролировать магию. Мое сознание медленно погружалось в пучину холодного мрака. Вновь ощутив жар и агонию боли, я заново открыл для себя неприятное чувство страха и отчаяние. Однажды уже переживший смерть я хорошо знал это отвратительное ощущение: сознание медленно погружалось в липкий, густой мрак вечности. — Человек… — из глубины мрака послышался тяжёлый словно могильная плита голос. Пытаясь распробовать на вкус сказанное, он затих и, выдержав минутное молчание, добавил. — Нет, не человек… Создание нежити, возомнившее себя богом! Внемли моим словам и прими свою кару! Устрашающий глас неспешно затих, оставляя после себя неприятное чувство незавершенности и ожидания.