Жжёный сахар

Жерар настолько не похож на омегу, что Серхио каждый раз изумляется. Он длинный, такой длинный, что, вытягиваясь, может упереться макушкой в изголовье кровати, а ступни почти будут свисать с края матраса. Он сильный, но это как раз неудивительно: омега ты или альфа, а физнагрузки у всех одинаковые. У Жерара красивые длинные руки, бёдра, наводящие на мысль о породистых арабских жеребцах, впалый живот... Серхио снова возбуждается, тем более что запах виски со сливками пьянит, и Серхио не раз спрашивал, будет ли у него болеть голова наутро и каждый раз получал по этой самой голове крепкой ладонью. Жерар не похож на омегу ещё и потому, что он громкий и бесстрашный, чтобы не сказать ебанутый. В нём ни грамма покорности или манерности. — Любимый, ты знаком с Лукой и Лео, откуда это детское удивление? — Пилар категорически отказывается обсуждать с ним Жерара. У Серхио есть страшное подозрение, что его самого с Жераром она очень даже не против обсудить: две пары голубых глаз вскидываются на него, если он входит неожиданно, и Пилар усмехается, а Жерар ржёт в голос, приговаривая: «Вот видишь, я же говорил!». Но Жерар точно омега. Невозможно ошибиться, потому что он влажный и мягкий, податливый и горячий внутри, он откидывает голову и стонет, не стесняясь. Он вообще не стесняется делать то, что хочется: направляет руки Серхио или, требовательно сгребая в горсть волосы, нагибает его голову туда, где Жерару нужны его губы. Серхио нравится. Как нравятся и моменты, когда Жерар перехватывает инициативу и Серхио остаётся только обвивать его талию ногами или прогибаться под тяжёлой рукой. Это бывает нечасто, потому что Жерар большой везде и потом даже думать не стоит о полноценных тренировках, а Пилар смеётся над тем, как Серхио со стоном пытается устроиться на барном стуле или хромает по кухне. Сегодня Жерар расслаблен и позволяет Серхио всё, чего тому хочется. А потом тянет его на себя, прижимается носом куда-то за ухом и с наслаждением вдыхает, будто там кокс рассыпан. Серхио наконец задаёт вопрос, который мучает его уже давно: — А чем я пахну? — Лошадьми и навозом, — немедленно отвечает Жерар и снова ржёт, перехватывая запястье Серхио. — Шучу. То есть и этим тоже... — Подумаешь, раз не успел душ принять. Ты же и не дал, между прочим... — Это было возбуждающе, ничего не мог с собой поделать. А обычно... Я тоже долго не мог понять, почему на поле тебя хочется или прибить, или завалить прямо на месте. — И к какому выводу ты пришёл? — Травой. Обычной травой, газоном. Не поверишь, когда меня изваляли раз в игре с Вальядолидом, я спал с этой футболкой. — Просто спал? — Ну, не просто... Но очень аккуратно: стирать-то её нельзя было, запах бы пропал.