По своему обычаю попрощавшись с Андайн, Меттатон последним покинул её дом и вышел к своим товарищам. Глядя на хитрую улыбку Санса, он невольно поморщился, и так же невольно взглянул на Альфис. Скорее всего, она уже всё понимала, но в глубине души ей было плевать на то, как она раньше видела свои отношения с Андайн, и сейчас её не заботило ничего, кроме того, как им победить приближающуюся угрозу. Разумеется, её мучало то, что по стечению обстоятельств, от неё не зависящих, она стала недругом всем присутствующим, но даже после этого они всё равно принимали её, и от этого ей было легче. «Они не справятся без моей поддержки, а я не смогу пережить всё это, не находясь рядом с ними, что бы обо мне не думали.» — говорила она про себя каждый раз, будто читала заклинание. Меттатон заметил, что она хотя бы немного воспряла духом после нескольких лет не самой приятной жизни. Да, она была ограждена от всех неприятностей жизни по ту сторону Стены Неотступности, но она была одинока, даже находясь под постоянным вниманием окружающих. Сейчас, когда Меттатон видел, что ей стало значительно проще, он понимал, что это такое — быть сторонником Унии. Это значило чувствовать себя под прицелом ежеминутно, получать только приказы, не иметь ни свободы, ни друзей, ни даже коллег — ведь нельзя назвать коллегами тех, кто горячо желает тебя подсидеть, и каждый день смотрит на тебя только с этой мыслью. Конечно, в вопросе науки в Унии не было равных Альфис, но это не отменяло всех остальных проблем. Теперь у неё были товарищи, но не было средств, в коих раньше её почти не ограничивали.
Маффет же чувствовала себя неуютно по другой причине — с тех пор, как Меттатон появился в банде Несогласных, она постепенно теряла главенствующую роль в их братстве и теперь, похоже, перестала быть главной окончательно. Она даже не очень понимала, что она вообще делает среди них — ведь, по сути, раньше она занималась всякой электроникой и организацией убежища, теперь же у них есть Альфис. Бойцов мало не бывает, но Маффет была не из тех, кто готов ринуться в бой грудью вперёд. И даже место наставника команды как будто поделили между собой Андайн и Меттатон, а её никто и не слушает толком. «А эта идиотская идея — стравить Гастера и человека — что? Каков вообще шанс, что человек не увидит в Гастере охренительного союзника, например? Это настолько же вероятно, как и их противостояние.» — решила Маффет. Оглядевшись вокруг и увидев, что даже сейчас на неё никто не обращает внимания, она пристально посмотрела в сторону Жаркоземья. Единственный, кто ещё здесь не забыл, насколько важна Маффет для победоносной миссии — это Папирус. В конце концов, она искренне любила его. Она не смогла бы просто отпустить скелета с этими безумцами. Это было бы своего рода предательством.
— Итак, ребята, мы выдвигаемся? — спросил Меттатон, когда весь предстоящий план уже был оговорен. Маффет, разумеется, ничего не слышала, так как была занята собственными размышлениями.
— Мы с Папирусом ненадолго задержимся. Надеюсь, тебя, герой, это не смутит? — саркастично спросила паучиха.
— Нет, почему вообще... Оставайтесь, только действительно ненадолго. Помните, мы должны успеть прибыть к Стене Неотступности до того, как человек доберётся до Нового Снежнеграда. — без доли сомнения насчёт Маффет ответил робот. Андайн как-то недобро поглядела пустым взором в ту сторону, где стояла паучиха, но ничего не сказала. Она вернулась к себе домой, и, как можно было услышать, заперлась на несколько замков. Вряд ли это сдержало бы Гастера или человека, решись они попасть к ней в дом, но на руку Андайн играла информация о том, что она давно погибла. Друзья забрались в Мекалетту, и, прежде чем уехать, Меттатон крикнул из кабины:
— Встретимся у выхода в Снежнеград! Если так хотите прогуляться по романтичным болотам, то, будьте добры, идите все-таки следом за нами! — он по-доброму улыбнулся и повёл Убер-Стража вдоль узких коридоров пещер. Маффет и Папирус остались позади.
— Так что, романтичная прогулка? — весело спросил Папирус.
— Во время войны — в самый раз. Тут ещё и человек нагрянул... — сказала Маффет с долей пофигизма. Они двинулись по следу Мекалетты, но шли очень медленно.
— Маффет, солнце, с тобой всё в порядке? Ты какая-то сама не своя в последние пару дней... — начал скелет.
— Да как я могу быть «сама своя», если меня все теперь ни во что не ставят... У Несогласных сменилось руководство, а я даже и не знала. — она продолжала свою вереницу сарказмов.
— Подожди. — он взял её за плечи. — Но ведь есть же я. Я тебя во что-то ставлю. Ты же знаешь. — тихо произнес скелет, глядя подруге в глаза.
— Да, Папирус, я знаю... — она смущённо отвела глаза, чего раньше никогда не делала. — Но это немного не то, понимаешь?
— Почему?
— Я была главой банды. Может быть, не самой лучшей, может быть, где-то ошибалась, где-то вела себя неправильно, но почему меня просто вот так взяли и опрокинули? — с обидой говорила она.
— Да никто тебя не опрокидывал, с чего ты решила? — Папирус не понимал причины её обиды.
— Да? А когда меня вообще последний раз слушали? Меттатон, как только возник в нашей банде, сразу же взял на себя всё внимание, стал заниматься самоуправством и положил огромный болт на правила Несогласных!
— Но ведь ничего плохого не случилось... И мы тебя никогда не переставали ценить...
— Папирус. — она тоже положила руки на его плечи. — Ты очень добрый. Настолько, что, кажется, иногда ты просто не в состоянии видеть зла. Даже нет, не зла — обычных неправильных решений. Вот смотри: сейчас эти сумасшедшие скачут на своей Мекалетте в грёбаный Снежнеград, чтобы что?
— Свести в бою Гастера и человека... — скелет смиренно отвечал ей.
— А если они не смогут их свести? — настойчиво спрашивала Маффет. — Или, допустим, человек решит не убивать Гастера, а заключит с ним взаимовыгодный союз? Что будет тогда?
— Тогда... Ужас какой-то будет.
— И ведь нельзя быть уверенными в том, что такой ход событий невозможен. А они — храбрые, но глупые, несутся навстречу смерти — собственной и всего Подземелья! — она ни капли не сомневалась в том, что говорила. Папируса это пугало гораздо больше, чем её саму.
— И что делать?
— Пошли отсюда. Найдём наш бункер в Пустынье, заберём то, что осталось, и грохнем Гастера сами! Он умный, но смертный!
— Ладно... — повиновался Папирус.
— Не беспокойся. Мы вернёмся к ним, когда сделаем всё необходимое. — она тепло улыбнулась и крепко поцеловала скелета. — Ну, всё, пошли.
Маффет и Папирус направились в противоположную сторону, к Пустынью. Скелет всё ещё очень сильно сомневался в правильности того, что они делали, но поцелуй немного взбодрил его, а Маффет была преисполнена уверенности, как никогда раньше.
Тем временем Мекалетта с Меттатоном, Сансом и Альфис выбиралась из Водопадья. Воздух вокруг холодел, свет начинал потихоньку показываться из щелей в пещерах. Сначала было очень тихо. Потом Меттатон стал слышать какой-то неестественный для здешних мест гул.
— Фиксирую присутствие разнообразных монстроидных форм жизни в непосредственной близости. — произнесла Мекалетта. Все немного напряглись.
— Так, только встречи с армией нам не хватало. И какого чёрта они выбрались за Стену Неотступности? — спросил сам себя Меттатон.
— Что-то мне не кажется, что это армия... — ответила Альфис. — Гриллби никогда бы не отправил войска так далеко от Стены, тем более что сейчас все войска обязаны находиться у входа в Руины...
И вот перед ними открылась истинная картина. Как только Мекалетта преодолела последнюю пещеру, стало видно, что это огромная толпа граждан Унии вывалила наружу, из-за Стены. Узкую тропу между Водопадьем и Старым Снежнеградом обороняли два десятка солдат Унии, которым даже обмундирование толком не выдали. Из-за этого было видно их лица, а лица показывали, что солдаты нынче напуганы куда больше, чем гражданские. Они жались друг к другу, пытались крепче держать в руках оружие, чтоб не допустить проникновения всей этой толпы за пределы Снежнеграда, но от всеобщего давления лишь пятились назад. И только появление позади них Убер-Стража заставило толпу наконец отпрянуть. Солдаты тоже обернулись, и ещё больше испугались, но никто из пассажиров Мекалетты пока не понимал, почему.
— В-в-в-вы к-к-кто? — жалобно спросил один из солдат, тщетно попытавшись изобразить приказной тон.
— Не твоё дело, рядовой. — ответил Меттатон по громкой связи. — Лучше потрудись объяснить, что за бардак вы тут устроили?
— Мы... Это не мы!.. — дрожащим голосом отвечал он. — Приказом ВРИО Королевы все войска были перенаправлены к Руинам, когда мы узнали, что враг-человек идёт сюда, но потом... Потом вдруг все Убер-Стражи отключились, а Стена Неотступности поднялась сразу во множестве мест, и гражданские стали убегать! Мы пытались их удержать, ведь там дальше небезопасно, но мы не можем...
— Довольно! Оружие сдать!
Солдаты по очереди подошли к ногам Мекалетты и сложили у них свои автоматы. Когда все солдаты построились обратно в ряд, возникла долгая пауза. Толпа не шевелилась. Меттатон решил обратиться к Альфис.
— И что теперь делать?
— Если то, что он говорит, правда — значит, всё ещё хуже, чем я предполагала... — пробормотала она так тихо, будто говорила сама с собой, а не с роботом. — Веерное отключение военной техники, поднятие Стены... Чтобы осуществить такое, нужно иметь доступ к главному компьютеру Управления Обороны, а пароль от него был известен лишь Королеве...
— Но кто-то же сделал это, Альфис?
— Нет... Тот, кто имеет огромную силу, благодаря своей неограниченной решимости может подчинять себе некоторые вещи... В частности, всё то, что преграждает путь носителю этой силы, но не является живым врагом, может быть обезврежено силой мысли.
— Человек...
— Он отключил все древние ловушки в Руинах. Отключил современные системы многоуровневой защиты. Коды к замкам подбираются сами собой, а военная техника перестаёт работать. И Стена Неотступности открывает ему путь...
— Он близко. Я чувствую. — сурово произнес Санс. Меттатон бросил все размышления и заговорил по громкой связи снова.
— Солдаты! Если хотите сохранить свои и чужие жизни, приказываю сопроводить этих гражданских в Водопадье! Постарайтесь обеспечить им посильную защиту и помощь, и ни в коем случае не прибегайте к кровопролитию! Поняли?
— Так точно!.. — хором ответил небольшой взвод и двинулся ко входу в Водопадье.
— Шагом марш! А вы, граждане Унии, следуйте за ними, и не вздумайте препираться!
По толпе пробежался шёпот, и потихоньку толпа направилась вслед за солдатами. Мекалетта не двигалась с места, пока все эти несколько сотен монстров не обошли её вокруг и отправились вон из Снежнеграда.
— Плохая мера. Но лучшего придумать было нельзя. — прокомментировала ситуацию Альфис.
— Я только не пойму, где так долго ошиваются Маффет с Папирусом... — с подозрением произнёс Меттатон. Он повёл робота вперёд, они преодолели узкий мост между частями Подземелья, и вскоре стало видно Стену, которая из-за воздействия человека приняла волнообразную форму. По всему периметру Стены тут и там были открыты аккуратные проходы. Немудрено, что, услышав про опасность, все граждане Унии поспешили свалить таким лёгким способом.
— Получаю сигнал в текстовом формате. — сообщила Мекалетта. На одном из экранов сначала поплыл сплошной текст, состоящий из бессмысленного набора букв, а затем они исчезли, и красным жирным шрифтом на чёрном фоне замигала жуткая надпись.
«Я ЗДЕСЬ.»
Тут же Убер-Стража тряхануло так, что все попадали на пол. Ноги у Мекалетты подкосились, а потом они одновременно сложились пополам, и корпус её рухнул на снег. Внутри все получили по несколько ушибов и царапин. Из плюсов можно было назвать лишь одно — шкаф с оружием от удара опрокинулся и разлетелся на детали, так что Несогласные тут же похватали пушки в руки.
— Всё... Приехали... — прошептал Меттатон.
— Спокойно. — ответил Санс, помогая Альфис разобраться с пушкой, которую она же когда-то и спроектировала. — Это похоже на блеф. Человек должен был встретить сопротивление.
— Я его встретила. Его больше
нет. — ответила Чара.
Двери Мекалетты распахнулись, и товарищи выбежали наружу, направив пушки в сторону, откуда слышался голос. Было удивительно и страшно, что девочка находилась чуть ли ни в полутора километрах от них, но голос звучал так, будто она говорила им прямо в уши.
—
Сила. Огромная
сила. С этой силой я смогу превратить в
НИЧТО всё, что увижу.
Она всё приближалась, а монстры и шелохнуться не могли. Её улыбка всё ближе. Её ужасная улыбка всё
ближе.
— Они думали, что смогут дружить со мной.
Нет. Их настигла смерть. Человек убил Азгора шесть лет назад. Я сказала ему сделать это. Он пытался быть добрым с вами... Какая глупость.
— Стой на месте, или замолчишь навсегда! — пригрозил Меттатон и выпустил очередь из своего автомата точно в цель. Всё, что сделал человек — рывок в сторону. На лице девочки не отразилось ни капли стараний, которые бы потребовались для такого рывка другому живому существу.
— Зачем ты вообще пришла из своего ада? — Санс создал несколько бластеров и направил сильнейшие потоки энергии в сторону человека. Она прошла сквозь них, как будто эти потоки ничем не отличались от обычного воздуха.
— Бесполезно... — прошептала Альфис.
Нож блеснул в руке Чары, а улыбка её стала... Иной. Из краëв рта полилась кровь, но чужая кровь, не её. Чёрная, как нефть, со свернувшимися комками и ещё живыми, но умирающими частицами плоти мёртвых монстров. Глаза её почернели и зияли в голове, словно полые пространства, и при одном лишь взгляде в них у всех подкашивались ноги. Это видение, она внушает это им... Но видение ли это, если она способна на всё, что угодно?.. Она в десяти метрах от них. Она в пяти метрах от них. Она...
— Добрый вечер. — произнёс Гастер. Он возник прямо за её спиной. Чара резко обернулась и полоснула его ножом вдоль всего тела, тот мгновенно испарился, оставив после себя небольшое облако чёрного дыма. Тут же его тёмная фигура показалась в другом месте. — Неверный ход, Чара. Попробуешь снова? — с издёвкой спросил он.
— Ответ отрицательный. Пора умирать. — сухо ответила девочка и ринулась к новой тёмной фигуре. Она снова попала ножом в Гастера, но тот опять исчез. Затем он снова возник за её спиной. Потом по бокам от неё, а после и спереди. Он окружил её десятками своих копий, похоже, только для того, чтобы узреть, как сильно её это бесит.
— Отрицательный ответ на отрицательный ответ. Ты даже не знаешь, где я. — с лёгкой усмешкой произнёс Гастер, но за него говорила каждая его копия, создавая хор одинаковых голосов.
— Прими предстоящую смерть с достоинством. Иные монстры сопротивлялись мне, ты же
жалок в своём страхе смерти. — сдержанно, но с явным раздражением в голосе ответила Чара.
— Я преодолел смерть. Я давно позабыл о физических категориях, так как они являются лишь порождением узости мышления.
— И ты посвятил себя поиску знаний... Знаний о мире, который я
уничтожу, сделав всё, над чем ты трудился, бессмысленным. — вернувшись к улыбке, парировала Чара.
— А есть ли смысл в уничтожении всего? — спросил Гастер, планируя сим вопросом поставить человека в тупик.
—
Сила. Сила, пробудившая меня. Ради неё я жила, ради неё умерла и ради неё восстала.
— И что ты будешь делать с силой, когда не останется ничего, кроме твоей силы?
—
Ненависть. Ко всему живому. Ко всему мёртвому. Ко
всему. — с каждым словом тьма в её глазах становилась всё глубже, поглощая окружающий свет.
— Это не ответ. Так ты...
—
Решимость. — сказала Чара, и одним взмахом ножа уничтожила все копии Гастера, окружавшие её. Меттатон, Альфис и Санс дернулись от ужаса. Они увидели одну оставшуюся стоять копию, из которой рекой хлынула кровь. Однако, этот Гастер даже не изменился в лице.
— Вот я и сражён... — пробормотал он тяжёлым голосом. — Или нет?
Внезапно вокруг исчезло всё, а через полсекунды снова появилось. Но на этот раз настоящий Гастер стоял прямо здесь. Надменно-спокойная, но и весьма мрачная улыбка на его прорезанном лице-черепе была своеобразным щитом, подавляющим альтернативную, кровавую улыбку Чары. Их противостояние было неминуемо, но враги, улыбающиеся друг другу, прекрасно понимали, что хоть их цели и различаются, достижения их будут неразличимы. Смерть и мрак ради любой цели останутся смертью и мраком.
Чара рванула навстречу Гастеру. Тому стоило лишь поднять руку, и человек взмыл в воздух, словно гравитация для него перестала существовать. Затем тёмный скелет резко опустил руку вниз, и Чара стремительно рухнула на землю, от удара всколыхнув землю вокруг.
— Бежим! — скомандовал Меттатон, и монстры унеслись по направлению к Водопадью. Гастеру и Чаре было плевать на них — пока что.
— Ты... Слаб... — прошипела она сквозь зубы, поднимаясь с земли.
— Это давно перестало быть правдой. — уверенно ответил Гастер. Он щелкнул пальцами, и под Чарой провалилась земля. Провал представлял собой аккуратную квадратную дыру в пространстве, бездонную, абсолютно пустую. Чара успела отскочить в сторону, но дыра стала преследовать её, расширяясь и расширяясь вслед за её шагами. Скорость расширения всё росла с каждым её шагом, и она решила наконец пойти в атаку. Прыгнув на Гастера с ножом, она была уверена, что попадёт, но тот исчез в ту же долю секунды и материализовался на новом месте.
— Пока я был един с потоками энергии Ядра, я осознал многое. Тебе никогда не задеть меня. Я есть само пространство.
— Тогда я уничтожу пространство. — ответила Чара и полоснула ножом землю. Огромная трещина разделила поле боя пополам.
— Жалкое, жалкое зрелище! — Гастер разочарованно взмахнул руками. — Низкая физическая сила, удел слабых и боязненных!
— И всё же, ради этой
силы ты уничтожил такое большое количество монстров. Твои знания не помогло тебе. Я —
плод твоей войны, и это прекрасно. — Чара широко улыбнулась.
— А ты уверена, что я ошибся? — Гастер улыбнулся ей в ответ. — Когда ты умрёшь, я получу твою душу. А с ней обрету всю твою
силу, и все материальные препятствия, стоящие на моём пути, канут в небытие.
— Ты хочешь мою
душу? — глаза Чары налились дъявольскими красками. — Так забирай! — она взялась руками за свои рёбра и распахнула грудную клетку. За ней была лишь пустота.
Тогда Гастер взбесился не на шутку, и началась истинная бойня.
Меттатон, Санс и Альфис практически достигли Пустынья, но их друзей всё не было видно. Более того, несмотря на то, что солдаты Унии совсем недавно отвели в эту часть Подземелья несколько сотен монстров, вокруг стояла гробовая тишина. Теперь, когда Мекалетта была брошена в Снежнеграде, и неясно было, получится ли позднее вернуть её в строй, продвигаться по Водопадью стало в разы сложнее. Множество мест приходилось переплывать, в том числе тот небольшой участок Тихих Вод, где воду наполняли биолюминесцентные организмы. Так что, после этой долгой прогулки все были ужасно вымотаны, а Меттатон ещё и потратил уйму сил на то, чтобы тщательно протереть от воды уязвимые места своего корпуса. Уставшая троица медленно плелась по старому посёлку в Водопадье, где теперь жила одна лишь Андайн. Друзья решили её больше не беспокоить. Скоро у всех назрел один важный вопрос, и первым задала его Альфис:
— Ребята, а где Маффет и Папирус? Они должны были идти навстречу нам, или как?
— Да, я что-то заволновался. — ответил Меттатон. — Санс, ты ничего не можешь знать насчёт этого?
— Сам без понятия. — сказал скелет. — Может, тусят на свалке?
— Это шутка? Самое время сейчас потусить на свалке. — раздражённо произнёс робот.
— Ну, не знаю, некоторые считают это место крайне романтичным... — он хитро покосился на Альфис, та только недовольно цокнула языком. В это время как раз со стороны свалки послышались глухие звуки, будто что-то мягкое падало откуда-то с большой высоты. Все переглянулись между собой и поняли — туда точно следует сходить. И, как только товарищи повернули за угол, они застыли от ужаса.
Горы, горы трупов. Несколько тел в солдатской форме Унии, все остальные — одеты как гражданские. Почти у всех были отстрелены либо конечности, либо вырваны целые куски тела, у половины не было голов — они были побросаны в отдельную кучу неподалёку. Альфис резко стошнило, и Меттатон бросился ей помогать. Санс смотрел на это всё и только пробормотал:
— Кто-то очень хочет неприятностей.
Эти слова словно стали призывом. Навстречу, из тени, создаваемой кучами изувеченных тел, вышли Маффет и Папирус. У первой в руке был автомат, второй держал копьё Андайн. Если скелет улыбался всегда, то теперь ему вторила паучиха, и выглядело это жутковато. Особенно — на фоне нескольких сотен расчленённых монстров.
— Друзья, присоединяйтесь. Ещё не все перестали дышать. Обычно после падения они умирают, но тут стало слишком мягко. — монотонным голосом произнесла Маффет.
— Дорогая, они теперь наши враги. — сказал Папирус в той же манере. — Присоединить их можно только к этим славным кучам.
— Вы чего, Маффет, Папирус? — ошалело спросил Меттатон, не понимая, надо ли ему взвести затворный механизм на автомате, или нет. — Что вы несёте?
— Гастер требует
силы. — единовременно ответили они и направили оружие в сторону своих соратников.
— Сука! — крикнул Меттатон и кинулся за одну из смрадных гор. Альфис было крайне плохо, и её он тут же втащил за собой. Санс тоже спрятался за кучей напротив.
— Он их загипнотизировал. Или управляет ими. Этот ублюдок умудряется делать слишком дохрена дел одновременно. — говорил Санс, периодически выглядывая из-за укрытия.
— Это они, что ли, перемололи всех, кого мы спасли?! — Меттатон оторопел, и вдобавок услышал, как сзади немощно разрыдалась Альфис.
— Выходите! Мы вас всё равно найдём. — сказал Папирус и метнул пару копий. Они воткнулись в полуметре от его собственного брата.
— Альфис, нам срочно нужна твоя помощь. Пожалуйста, успокойся, дыши медленно. — Меттатон потрепал учёную.
— Да, да, да... Х-х-хорошо... — прерывающимся от сильнейшей дрожи голосом ответила она.
— Поищи что-нибудь тут... Найди, что их расколдует... Разгипнотизирует!.. Я не знаю! — от отчаяния прикрикнул робот.
— Я п-п-попробую!.. — она кивнула, пряча заплывшие от слëз глаза за рукавом насквозь грязного лабораторного халата, и стала рыться в помойке, пытаясь среди свежих трупов отыскать какие-то детали. В это время Маффет подошла так близко, что дуло её автомата уже смотрело из-за угла, и в этот момент Меттатон бросился на неё и выбил оружие из её рук. Вместе они покатились по лужам крови и болотной воды, а Папирус стал беспорядочно швырять копья в них, не обращая внимания на то, что он рисковал попасть в Маффет. Санс увидел это и сделал жест рукой, из-за которого его брата швырнуло в стену. Но Папирус был сильным, да и гипноз действовал так мощно, что он ни на долю секунды не выпустил копья Андайн из своих рук. Альфис тем временем успела собрать крайне неуклюжее «что-то», и старалась не смотреть на то, что происходило в нескольких метрах от неё. Меттатон вступил в борьбу без оружия с Маффет, и был к тому же вынужден поддаваться, чтобы не навредить подруге Папируса, надеясь, что её удастся спасти и не причинить никакого вреда. А вот паучиха дралась на полную мощность, используя все свои шесть рук. Если бы она только знала, как сильна она в ближнем бою, возможно, она бы и не отделилась от команды, не сподвигла бы Папируса на присоединение к ней... Санс же мог только кидать Папируса из стороны в сторону, но с каждым броском он всё сильнее уставал, в то время как его брат, похоже, был готов сражаться бесконечно, а на броски внимания не обращал вообще.
— Я сделала!.. — неуверенно крикнула Альфис. — Ребята, назад!
Меттатон и Санс немедленно отступили, и учёная активировала свою странную коробку. Вся свалка озарилась светом, а враги ненадолго прикрыли руками глаза, но вдруг коробка заискрилась и громко хлопнула, заставив Альфис вскрикнуть и швырнуть её в воду. Устройство сгорело.
— Ребята, прощайте. — только сказал Папирус, а Маффет нацелилась в безоружную Альфис, стоящую впереди.
— Ложись! — заорал Санс, и послышался громкий звук его бластера. Меттатон и Альфис рухнули в отвратительную воду. Поток смертоносной энергии рассек пространство над их головами, а затем вокруг воцарилась тишина, нарушаемая звуками стекающей по стенам воды. Меттатон поднялся и открыл глаза.
— Санс... Ты что сделал... — он попятился назад. Перед его глазами лежали обугленные трупы Маффет и Папируса. Альфис, лишь только увидела это, отвернулась и закрыла лицо руками, но не издала ни звука. У неё уже не было сил на эмоции. Сансова улыбка приняла до дрожи мрачный вид. Он подошёл к телу своего брата, наклонился и бережно погладил останки его костей.
— Прости, Папирус. Я не смог найти иного выхода. И прости, что так поступил с Маффет. Надеюсь, что там, где вы снова встретитесь, будет лучше, чем здесь, внизу.
С абсолютно каменным лицом он отошёл назад и просто остановился на месте, наклонив голову вниз. Меттатон в оцепенении взглянул на него, затем на два трупа их бывших друзей, затем снова на него... и смирился. Он и сам не смог представить выхода лучше.
— Альфис, пойдём. — произнёс он. Она была согласна идти куда угодно. — Санс?
— Я тут побуду. Я скоро приду. — ответил скелет, не поворачиваясь. Меттатон и Альфис не возражали и отправились вон со свалки. И, как только Санс перестал слышать их шаги, он тут же пошёл своей дорогой.
Снежнеград был уничтожен. В воздухе над огромной тёмной пропастью парили острова изо льда и снега — всё, что осталось от прежней долины. Воздух трясся и мерцал от многочисленных пространственных дыр. Человек продолжал биться с Гастером. В этой битве не преобладал никто.
— Мы будем биться
вечность. — говорила Чара.
— Это слово меня не пугает. — отвечал ей Гастер.
Каждый раз, когда она взмахивала ножом, она была уверена, что попадёт, но то ли нарочно, то ли случайно — он всегда успевал улизнуть от её удара в самый последний момент. Он мог телепортироваться, она могла двигаться с невероятной скоростью. Пропасть под ними росла на глазах, и края её всё приближались к Новому Снежнеграду. Стена Неотступности провисла над громадной дырой хлипким мостиком, а здания города будто бы пятились назад, избегая быть съеденными жуткой пустотой. Казалось, пришёл конец света.
— Я чувствую прилив
силы. — удовлетворённо произнесла Чара в пылу борьбы. — Твои подручные убили ещё несколько монстров?
— Несколько сотен. Я не мелочусь. — легкомысленно ответил Гастер.
— Видишь, как мы похожи. — она взяла его на слабо. — Тебя удовлетворяет то же, что и меня. Но, признай, куда приятнее уничтожать их
собственными руками... — кровавые слюни потекли из её довольного рта.
— Сила нужна мне не ради силы. — ответил он. — С её помощью я открою для себя
весь мир. Тебе, злобному и бессмысленно существующему телу, не понять высоты этого желания.
Чара не ответила. Она не нуждалась в болтовне, она жаждала лишь смерти своего врага, а тот был недосягаем. Решимость в её голове утверждала, что рано или поздно Гастер падёт под её ножом, но холодный рассудок убийцы нашептывал — так бой действительно продлится вечность и будет оставаться безрезультатным. Тёмный скелет снова телепортировался на один из островов, и вдруг его тело пронзил луч бластера. Затем ещё один, и ещё один. Череда энергопотоков превратила его в сито. Периферией своего зрения он заметил Санса на соседнем парящем острове.
— Я прощал тебе всё. — произнес он, выстрелив ещё раз. Чара смотрела на это с упоением. — Я каждый раз вспоминал, как ты проводил со мной дни, когда я был маленьким, и пытался поверить, что в тебе осталось что-то от того Гастера. Но ты... Ты убил моего брата. Ты убил своего племянника!
Гастер выглядел мёртвым, продолжая висеть в воздухе, будучи многократно продырявлен насквозь. А потом он стал заращивать пробоины.
—
Ты убил его.
Ты сдался. — победоносно ответил Гастер. — Тебе было легче применить силу, которой я научил тебя, чем попытаться спасти своих друзей. И ты никогда не узнаешь, мог ли ты спасти их.
Санс свирепо запустил в него ещё несколько десятков бластеров, но тот просто заращивал раны.
— Мой племянник не оправдал надежд. Как и ты. Ты даже сбежал ещё раньше, чем он —
невероятно. — продолжил Гастер с наигранным разочарованием. — Как же ещё я мог поступить с племянниками, не оправдавшиии моих надежд?
И тут он действительно ахнул. Чара была прямо позади него, а кончик её ножа, прошедшего насквозь через тело тёмного скелета, торчал из его груди.
— Надежды будут
мертвы. — сказала Чара, торжествуя. — Теперь отдай мне свою
силу.
— Не в этот раз. — ответил он. Она нанесла ему около пятидесяти ударов ножом за несколько сотых долей секунды, но ему было плевать. Он широко улыбнулся и начал телепортироваться. В этот же момент Санс сотворил ещё один бластер и выстрелил. Поток пронзил Гастера, и тот издал тихий скрип. Стало видно, как частицы, уже начавшие перемещение, стали исчезать прямо в воздухе. Лицо его застыло в удивлении.
— Надо же... Я был неправ. — ослабевающим голосом произнёс он, изумлённо глядя на свои постепенно пропадающие руки. — Ты все-таки чему-то научился, Санс. Однако, я предусмотрел даже
это... Видишь, я верил в тебя всегда... — он достал из-за пазухи какой-то пульт. Чара лишь наблюдала — соскучилась по предсмертным речам. — Тик-так... Скоро Ядро самоуничтожится и заберёт с собой всех Освободителей.
Все умрут.
— Не все. — ответил Санс, внимательно наблюдая смерть дяди. Когда от него осталось лишь черноватое облако, его с громким воем утянуло в пропасть неожиданным порывом ветра. Он вернулся туда, где так долго пробыл — обратно в вечный хаос. И тут Санс увидел, что Чара прыгнула, и летит к нему с выставленным вперёд ножом. Он решил не думать о смерти в такую минуту, и сделал жест рукой вниз. Остров с человеком и скелетом на нём унесся в ту же самую пропасть. Последнее, что видел Санс — лицо Чары, преисполненное отчаянной ярости.
***
Вдали был слышен громкий взрыв и долго затихающий гул. Андайн и Меттатон сидели рядом, прижавшись друг к другу. Всё умерло с обеих сторон, но это где-то там, вдалеке. Из радиоприёмника доносился серый шум, приглушённый до самого минимума. Отныне это была единственная радиоволна в Подземелье.
Он не сказал ей, что слышал выстрел, когда Альфис выходила из дома, чтобы немного проветриться. Она не сказала ему, что тоже слышала его.
— Знаешь, иногда, сидя тут в одиночестве, и вспоминая о нас, я думала, что вот так и будет... Мы вместе состаримся, сойдём с ума вместе и умрём вместе. — говорила она.
— Так и будет, милая. — отвечал он.
Он видел, как Башня Неотступности рухнула в огромную пропасть и исчезла там, будто её никогда и не было. Видел, что на месте разорвавшегося Ядра остался титанический кратер, едва ли уступающий по размерам снежнеградской пропасти. Но теперь идти и так никуда не нужно. Блуждающий отшельник нашёл своё последнее пристанище.
— Я обещал, что я вернусь. — тихо сказал он.
— А я никогда не сомневалась, что ты сдержишь обещание. — она прижалась к нему ещё крепче.
Ему больше не было страшно, не было тревожно. Она больше не ненавидела себя и забыла про одиночество.
— Теперь мы вместе. — прошептал он.
— Навсегда, моё счастье. — ответила она.
***
