Истинный омега для вожака

Ночная «прогулка» Чонгука неожиданно осталась незамеченной для родителей, потому что папу ночью вызвали на дежурство, а он вернулся домой до того, как тот пришел с работы. Гук, шокированный всем тем, что произошло и тем, что услышал от Чимина, не сразу заметил, что чувствует себя вполне сносно, хотя с прошлого вечера ничего больше не принимал. Ломота в костях и тянущая боль в паху ощущались приглушенным эхом. Он совершенно ничего не помнил о том, что было прошлой ночью, но он пропитался запахом альфы, который действовал на него успокаивающе. Гук морально измучен, и мысли плывут ленивым потоком. Его страшит будущее, которое он не может планировать. Он растерян – он в панике, потому что, если его тело не просто активизируется во время эструса, подталкивая природные инстинкты, найти альфу, как у всех омег, а намеренно блокирует доступ к нему, требуя только истинного, то это реальная ловушка, с которой мириться он не согласен. Он отказывается быть приложением, и намерен найти способ вернуть рычаги управления своей жизнью себе. Решительный настрой не мешает ему втянуть аромат Тэхёна, который остался на рубашке, ощутить умиротворяющую негу и заснуть глубоким сном. *** Чимин бродил по огромной квартире Тэхёна в ожидании приезда его и Намджуна, и восхищенно вздыхал – все-таки это несправедливо, что для омег в их мире практически нет шансов добиться подобного положения, если нет поддержки альфы. Да, на государственном уровне проповедуют равноправие, но все понимают, что это утопия. Конкурировать с теми, кто обладает способностью подавлять, в чьей природе заложен дух соперничества омегам не под силу. Они защищены множеством законов: у омег преимущество в получении должности, если квалификация равнозначна квалификации альфы; при разводе омега всегда защищен в имущественном споре; одинокий омега в положении получает государственное содержание до достижения ребенком возраста четырех лет и далее доплаты, если заработок не дотягивает до установленного законом среднего заработка; уголовная ответственность за насилие над омегой очень суровая, но все это не дает уверенности в завтрашнем дне, если за спиной нет альфы. На деле получить работу всегда сложнее, чем альфе, и для дискриминации работодатель может найти сотни причин, получить отказ от доли имущества альфа может довольно легко, и потом тяжбы в суде длятся годами, а доказать изнасилование довольно сложно, учитывая природу омеги, хотя диких случаев изнасилования действительно с помощью ужесточения наказания удалось снизить до минимума. Свою роль играла десятилетиями проводимая программа – массированная информационная компания, а также просвещение в школах. Но всего этого мало. Он старался не думать об этом, акцентируя внимание на плюсах своего пола, с которым он всегда жил в ладу, но все же… мысль о том, что твое положение будет зависеть от альфы, все равно точило червоточину и внутри него. Перезвон электронного замка вырвал омегу из размышлений. Он вышел в коридор к вернувшимся альфам. Выражения лиц обоих были напряженными, хотя ближе к истине было бы назвать их враждебными. Тэхён, кивнув, быстрыми, широкими шагами прошел вглубь квартиры и хлопнул одной из дверей. Чимин не успел ему и слова сказать. Дернувшись в его сторону, он опустил руку и обернулся к Намджуну. - Пойдем, - кинул тот через плечо и вышел из квартиры. Чимин вышел за ним следом. Уже в лифте он задал вопрос «что случилось?» и тут же осекся, уловив кардинальное изменение в альфе. Намджун был подавлен, не смотрел в глаза, от него несло другим альфой, чей запах перебивал его и Чимин понял. Всего за полминуты, что лифт скользил вниз, он уже понял, что произошло. Сдержав желание устроить скандал, он вышел из лифта и молча направился к машине Джуна. - Чимин… я… - альфа опустил голову, нервно ковыряя руль пальцами. - Довези меня до дома, пожалуйста, - тихо попросил Чимин, смотря в окно. Джун кивнул и завел мотор. - Если… ты думаешь, что я буду закатывать сцену, ты ошибся, - стараясь говорить ровным голосом, начал Чимин. – Всего месяц. Я не настолько увяз в тебе, чтобы воспринимать твою измену, как трагедию. Но мне плохо… от понимания, что я снова поверил и вновь ошибся, - голос начал подрагивать. – Когда ты говорил о том, как Тэхён действует на альф… ты ведь говорил о себе. Ты… ты… - Он повернулся лицом к нему. Намджун смотрел вперед, сжимая руль до побелевших костяшек. – Ты не сможешь отказаться от него добровольно. - Прости, - не отпираясь, произнес Намджун. – Это сильнее меня. Я… влюблен в тебя, но Тэхён… он… - Пожалуйста, не надо, - горько шепнул Чимин, закрывая глаза. – Говорить, что ты влюблен в меня, после того, как изменил… это слишком. – Тяжелый вздох: - Наверное, будь я альфой, я не дал бы тебе шанса на понимание, но я омега, наша реальность не такая категоричная. Возможно, я даже смогу простить тебя, но есть ли смысл продолжать? Стоит ему позвать и ты понесешься к нему сломя голову. Без доверия не может быть отношений, а как я могу доверять тебе, если твоя воля в руках другого человека?! Намджун молчал. Ему нечем было оправдаться. Чимин был прав, как и Тэхён – он болен, и с этой зависимостью справиться он не может много лет. Он сам себе врал, что в любой момент, стоит ему захотеть, свободно построит отношения, перестанет видеться с Тэхёном, но это ложь самому себе. Пока Тэхён не прервет их связь, он так и будет на крючке, который самолично когда-то забросил. ***. Тэхён, погруженный в себя, готовил обед и на приход прислуги среагировал раздраженно. Мужчина в годах поклонился хозяину и прошел в комнату для обслуги, чтобы переодеться. Тэхён, кинув на тарелку кусок хлеба, который только что отрезал, уперся ладонями в столешницу и глубоко вдохнул. - Господин, вашу комнату убирать? – спросил мужчина, заглянув снова на кухню: без разрешения заходить в комнату Тэхёна было запрещено. Альфа тяжелым взглядом уставился на помощника по дому. На лице застыла маска равнодушия, в то время как внутри шла настоящая борьба. - Не надо, - резко отсек он. Мужчина, кивнув, вышел, и подпрыгнул в коридоре, когда за спиной раздался звон посуды. Он метнулся обратно и, увидев разбитую тарелку в раковине, принялся собирать осколки. Тэхён недвижно наблюдал, пока тот выгребал разбитую им в бешенстве тарелку. - Уберитесь здесь и на сегодня вы свободны, - глухо произнес он и ушел в свою комнату. - Конечно, господин, - тут же закивал помощник, смотря в спину молодого альфы. Хлопнув нервно дверью, Тэхён медленно подошел к кровати. То, что творилось с ним, вызывало в нем отвращение – любое проявление слабости вызывало в нем это чувство, но собственная слабость была для него вдвойне отвратительной. Альфа с геном вожака, способный подавить волю почти любого альфы, не способен устоять перед презренным и слабым созданием – омегой. Насмешка природы. К чему эта сила титана, если в броне так легко найти уязвимость, крошечную трещинку. И броня трещит, стоит увидеть его, учуять запах. Он лег на кровать и прикрыл глаза. Аромат омеги окутал пьянящим облаком, медленно проникая с каждым вдохом все глубже. Повернувшись на бок и схватив подушку, на которой спал Чонгук, он уткнулся в нее лицом и гулко втянул осевший на ней запах, вспоминая, как прижимал его к себе. Хрупкий, изможденный – омега казался ему эфемерным. И его аромат… Разве может кто-то пахнуть весенним утром, первыми ростками травы, проклюнувшимися после долгой снежной зимы с вплетением ноток луговых цветов? Как может человек источать настолько райское благоухание? Теснее прижимая его к себе, он впервые испытывал трепет, боясь передавить. Гук дрожал, цепляясь за его руку, как утопающий, прося не оставлять, и это ломало его. Уткнувшись в его макушку носом, Тэхён шептал слова успокоения, уверяя, что скоро все закончится, что он рядом с ним, что все хорошо. Под действием его запаха, близости тела Тэхён верил в то, что говорил. На какой-то краткий миг он поддался чарам истинности, он почти поддался тяге. Когда Гук повернулся к нему лицом, интуитивно ища источник тепла и безопасности, схватился пальцами за ткань пижамной рубашки, тычась носом в ямку между ключиц, и почти неслышно прошептал его имя, у Тэхёна позвоночник разрядом тока прошило. Так нежно, с такой потребностью в нем омега позвал его. Отняв его от груди, он вгляделся в болезненно бледное лицо. Чонгук был на границе обморочного забытья, прекрасен в ореоле ангельской непорочности, с чувственно приоткрытыми губами. Альфа накрыл его губы своими с мыслью, что настоящая сила всегда падает к ногам искренней слабости – необходимость защищать и оберегать, это тоже инстинкты, и он всего лишь человек – он так же слаб перед ними. Но Чонгук не узнает, с каким трепетом он прижался к его губам, никогда не узнает, с какой нежностью он гладил пальцами его бледные щеки, никогда не вспомнит, как он просил его быть сильным… быть счастливым вдали от такого, как он. Тэхён не испытывал иллюзий в отношении себя – вряд ли он изменится; мало шансов, что сможет изжить в себе неприязнь к омегам, и делать из Чонгука заложника чувств, которые породил не он, не собирался. Стараться дистанцироваться от него – вот его план, который так или иначе подвергается испытаниям. Он остро чувствовал тягу, которая вернула его каким-то неугасающим зудящим импульсом в колледж, и только столкнувшись с ним, Тэхён понял, что именно двигало им. Встреча с истинным больно задела его сложившееся самомнение, что он сможет быть выше обстоятельств. Он заставлял себя верить в это, испытывая, каждый день находясь рядом с ним. И чувствовал, что проигрывает… Только чему? Природе инстинктов, или сердцу, что начинало стучать с удвоенной силой, стоило увидеть его? Втягивая тонкий запах омеги с наволочки, он внутренне капитулирует. Но это лишь временное поражение. В битве с этой слабостью он проигрывать не собирается. Это инстинкты, а определение любви в его сознании давно извратили… Телефонный звонок разрезал тишину. Альфа, крупно вздрогнув, откинул подушку, словно очнулся ото сна. Взглянув на экран, его передернуло. - Да! – гаркнул он в трубку. - Добрый день, господин Ким. Это доктор… - Я знаю, кто вы. Зачем вы мне звоните? - Возникли проблемы. Могли бы вы приехать в клинику? - Нет! И я вам уже говорил, чтобы вы не звонили мне больше. – Тэхён едва контролировал гнев. – У него есть муж, вот и обращайтесь к нему! Мужчина на том конце «провода» откашлялся: - Если вы помните, то именно вы записаны опекуном вашего папы. Согласно инструкции, любые вопросы связанные с жизненными показателями и обострением… - Прекратите дотошничать! - Простите. Но, господин Ким Тэхён, пациент отказывается от пищи. Он пребывает в очень возбужденном состоянии и требует встречи с вами. Тэхён швырнул подушку в сторону. Требует он! Даже запертым он не оставляет его в покое. Ему хочется кричать от беспомощности. Хочется послать к черту – пусть поставят ему капельницу, вколют что-нибудь - без разницы, что будут с ним делать, главное, чтобы не напоминали о его существовании! Но он заложник статуса и ответственности, что взвалили на него, поэтому, сдерживая ярость, коротко отвечает, что приедет, лишь чтобы подписать согласие на принудительное кормление, если пациент продолжит отказываться есть, но на личный контакт он не согласен. Тэхён сбрасывает звонок и, тяжело дыша, прикрывает глаза. Реальность рябит. Он снова дома. Ему не по себе, внутри жар разливается. Тело странно покалывает. Он стоит в ванной комнате, на бедрах повязано полотенце. Отражение в зеркале плывет. Тэхён всматривается в себя, чувствуя, как буквально в эту минуту меняется. Звуки становятся громче, а окружающие предметы ярче. Он смотрит на свои руки, будто они не его… он ощущает себя другим. Взгляд возвращается к отражению, и в нем он видит еще одну фигуру: за спиной стоит папа. Тэхён встречается с его взглядом и каменеет. В глазах омеги блеск желания и жажда призыва. Он мягкой поступью двигается ближе, не прекращая смотреть в глаза не сына – альфы. Разум туманит пробудившаяся сила, и она гасит родственные узы, которые и так для него существовали лишь по факту случившегося – он когда-то родил, но родительской любовью так и не воспылал. В данный момент не существует ничего, кроме его собственного неудовлетворенного желания в пике фазы течки и альфы в свой первый гон. Тэхён вздрагивает от касания ладоней к своим плечам. Не привыкший к родительской ласке, он удивленно и растеряно смотрит на него в отражении. Тело ярко реагирует на прикосновение, и он делает попытку отодвинуться, но ему не дают, прижимаясь грудью к его спине. Он не понимает, что с ним, и почему так пьянит привычный аромат родного человека. Ему дурно, он все смелее пытается выбраться из объятий, и когда горячие губы прижимаются к ставшей невероятно чувствительной шее, он выдыхает громкое «не правильно». Омега шало улыбается, смотря в глаза через зеркальную гладь, лаская все сильнее подрагивающее тело: - Я хочу помочь. Разве может быть неправильным проявление любви? Я люблю тебя. Я люблю тебя… Тэхён воет до боли сжимая веки ладонями – этот застывший в воспоминаниях ад, никогда не сотрется. На нем будто высечена печать страшного греха. Как с такой чернотой прикасаться к свету?