Истинный омега для вожака

Следующий день после бессонной ночи стал громогласным обрушением обманчивого покоя со стороны внешнего мира. Несколько самых известных таблоидов, будто сговорившись, опубликовали статьи обо всем, что случилось с Чонгуком в больнице. Ужасающая точность не оставляла сомнений – главным источником, продавшим информацию сразу нескольким изданиям, был кто-то из персонала клиники, в которой он лежал. Авторы соревновались в описании страданий «прекрасного юного омеги – супруга наследника империи Ким», «которому пришлось многое пережить», «несчастного юношу постигла ужасающая несправедливость». В разной интерпретации высказывались пафосные сожаления о том, что ныне бесплодный омега не сможет обеспечить продолжение рода богатой и влиятельной семье. Гук трясущимися руками еле удерживал телефон, листая новостные колонки. Его предупреждал Тэхён, он готовился к тому, что это случится, но вот она реальность, припечатавшая его мраморной плитой. Омега жевал губы, сдерживая эмоции. Было ужасно больно осознавать, что считается абсолютно нормальным выставлять его жизнь напоказ, чтобы развеселить публику. Больнее всего, что журналисты впутали его папу, роняя крокодиловы слезы по тексту, преподнося переживания родителя за сына почти в шекспировской драматургии. У Гука на глазах пелена из-за злых слез – как они могли использовать имя его папы, как посмели так бесцеремонно вторгаться в их жизнь?! О роли Тэхёна информация подавалась так, что складывалось впечатление, что журналисты не до конца уверены в мотивах поступков альфы, теряясь в наборе из противоречивых составляющих произошедшего, и, конечно, тенью падала его репутация. Автор одного издания прямо напоминал, что наследник Ким отличался вызывающим поведением, встречаясь исключительно с альфами, и задавался вопросом – для чего была эта свадьба? – если омега «не сможет выполнить долг – подарить наследника?», и, вдаваясь в рассуждения, аккуратно накидывал варианты. Другие издания не скупились на хвалебные оды, повествуя о «мистере Ким Тэхёне, молодом альфе», как о спасителе омеги, с которым судьба поступила слишком жестоко. И, конечно, упоминалось о том, что именно он оплатил все расходы папы омеги. Три крупных издания по-разному трактовали намерения Тэхёна, а перепечатавшие их СМИ в своих колонках добавляли свои предположения. Кто-то писал о том, что молодые – образец истинной любви, которая стирает границы, а кто-то сомневался в доброте намерений альфы, намекая, что тот таким образом мог попытаться обелить свою не самую кристальную репутацию. В мешанине из статей и сюжетов всплывало бесчисленное количество подробностей, а под ними зрители и читатели не скупились на комментарии. Среди них были злобные и сочувствующие. Высмеивающие и нейтральные к участникам, и агрессивные к авторам, что так нагло лезут в чужую жизнь. Были и свидетели: когда-то учившиеся с Тэхёном или Чонгуком, пересекавшиеся с ними, и просто встречавшие их вживую. На упоминании отсутствия запаха омеги Гуку стало откровенно дурно. Он пробегался глазами по строчкам однотипных комментариев, что это вид уродства, и альфа наверное извращенец, либо любитель фриков, раз женился на странном недоомеге без запаха и матки. Сообщения были жестокими, а подхватившие их комментаторы изощрялись в цинизме и словесных издевательствах. Стирая проступившие слезы, Гук думал «за что?» Они ведь не знают его. Как могут люди быть такими жестокими, даже не задумываясь, что своими словами причиняют боль? Отшвырнув все и уткнувшись в подушку, он едва подавил начинавшуюся истерику. Гук чувствовал себя выпотрошенным. Он цеплялся за собственноручно вколоченный столб "все будет хорошо" в своем сознании, создав его из установок и барьеров, но для него одного слишком много всего. Он не справляется. Еще немного и он сломается под натиском все новых переживаний. Ему так хочется, чтобы его обняли, вдохнули надежду, что совсем скоро все останется позади. Образ альфы вспыхнул мгновенно, и Гук, зарывшись лицом в подушку, горько заплакал. *** Тэхён, нервно взлохмачивая челку, ходил туда-сюда перед дверью в комнату омеги. Внутри все неприятно тянуло, и он никак не мог отмахнуться от ощущения, что это не только его эмоции. Он понятия не имел, проявление истинности это или просто всю жизнь спавшая эмпатия начала просыпаться в нем под действием чувства к Чонгуку, которое крепло с каждым днем, и терзался вопросом, правильно ли он сделал, вытащив омегу из тени на свет людского внимания. В его голове рождались и гибли под доводами логики и опасений одни сомнения, порождая другие. Ничего он не мог спрогнозировать ни тогда, ни сейчас, но каждый раз и в любом варианте пострадавшая сторона – Чонгук. Этот факт разъедал его убежденность и решимость альфы. Омега не выходил с самого утра. Время близилось к трем после полудня, а он так ни разу и не выглянул из своей комнаты. Тэхён рыкнул, попеняв на наличие отдельной ванной в комнате Чонгука, которая решает вопрос необходимости покидать «убежище» для того, чтобы справить естественные потребности организма. А наличие в комнате мини холодильника позволяло автономно существовать пару дней. Это черт знает что! Тэхён барабанил по животу пальцами, держа ладони на талии, сдувая нервно падающую на глаза челку и сверля взглядом дверь сквозь черные пряди, безостановочно задаваясь вопросом, постучать или нет? С одной стороны его изводила мысль, что омега, наверняка начитавшись, пребывает в крайне тяжелом эмоциональном состоянии и ему нужна моральная поддержка, с другой стороны – он не уверен, что не усугубит ситуацию. Он снова рыкнул, откинув голову назад – это нелепо! Не может он просто так топтаться под дверью, раздираемый противоречивыми чувствами. Гук вздрогнул, услышав тревожный и громкий стук. Высунув голову из-под подушки, он протер рукавом глаза, всхлипнув, и уставился на дверь в ожидании того, что альфа войдет без приглашения, но в комнату не входили. Он поднялся с кровати и, подойдя к зеркалу, взглянул на себя. С отражения на него смотрел опухший растрепанный двойник, и Гук скривился в отвращении к себе. Количество гормональных препаратов явно не идет на пользу не только его эмоциональному фону, но и внешнему виду. Показываться таким Тэхёну он совершенно не хотел, но и проигнорировать стук было бы невежливо. Он подошел к двери и, прокашлявшись, произнес: - Да? - Ты не выходил сегодня на завтрак и пропустил обед. – Тэхён старался не выдать беспокойства, и не стал просить чтобы Гук позволил войти. - Я не хочу есть, - хрипло ответил омега, прижимаясь плечом к дверному полотну с другой стороны. - Послушай, не читай ничего. Вся эта шумиха закончится очень скоро. Она не стоит твоих переживаний. Люди все время что-то обсуждают. – Альфа взлохматил ладонью челку. Пара напряженных вдохов и выдохов: - Они еще не добрались до самого главного, - понижая голос, добавил он. Дверь приоткрылась и в проеме показалась голова Чонгука. У альфы от его вида внутри потянуло и сдавило – непривычное чувство, новое: - Ты как? – спросил он, понимая, что ответ будет стандартным, но он и не нужен – все и так понятно. – Тебе не стоит переживать из-за публикаций. Кажется впервые интонации его голоса соответствовали случаю и времени, и в глазах омеги промелькнуло удивление. - Как ты так спокойно реагируешь? – спросил Гук, выглянув наполовину, но все еще держась за ручку, готовый скрыться в любой момент. Тэхён пожал плечами: - Я родился в такой семье. Со временем нарастает толстая кожа и перестаешь воспринимать все, что пишут или говорят. – Привалившись к косяку, он неожиданно предложил: - Пошли поедим. Это лучшее лекарство от плохого настроения. Ну, мне помогает. Гук не смог не улыбнуться, смотря на прищурившегося альфу: - Судя по тому, сколько ты съедаешь… Тэхён вскинул брови, состроив оскорбленное выражение лица: - Намекаешь, что я обжора? Гук прыснул смехом, стирая остатки влаги со щек: - Да. Поделись секретом, как ты при этом не поправляешься? – Омега вышел из комнаты и побрел по коридору вместе с Тэхёном в сторону кухни. – Мне иногда кажется, что я от воздуха могу поправиться… Альфа цокнул языком, окинув худенькую фигурку парня, которая в рубашке оверсайз смотрелась еще меньше: - Ты и питаешься, похоже, только воздухом… и кофе с молоком. - Он скривил лицо: – Фу, как ты его пьешь, это же гадость. - Вовсе нет, - возмутился Гук, и снова звонко засмеялся – впервые Тэхён строит рожицы и это перечеркивает все плохое. Он действительно о нем беспокоился, и осознание этого делает его счастливым. Главное не привыкать. Но об этом он подумает позже, а сейчас они, смеясь, спорят, какое мороженое вкуснее, и плевать, что думают о нем и пишут другие.