Cubicle Wars

2 месяца спустя После нескольких недель жаркого, сухого лета они нуждались в дожде. Все только его и обсуждали, но Микки не получал никакого удовольствия, наблюдая, как небо мочится на них каплями редкой влаги. В последнее время ему было трудно угодить, особенно разговорами о проклятой погоде. Особенно, когда та оживляла дерьмовые воспоминания. Хотя он должен быть очень счастлив, наблюдая за дождем и постоянным потоком машин с 16-го этажа столичного здания из окна своего собственного офиса. Не только стены высохли, но и маляры уже закончили свою работу, и слой ковролина покрыл пол. Почти месяц назад сняли табличку "работы продолжаются" с двери, принадлежащей координатору группы охраны. После Эль-Пасо произошло много всего. Кусочки головоломки, которые, в конце концов, сложились вместе, но оставили самый важный отсутствующим. Когда Мэнди объявила, что его переводят, но на этот раз в офис, он снова не был к этому готов. В основном потому, что все еще был в шоке и беспокоился о своем... о Йене. Недостающий кусочек. И потому, что после инцидента с оружием у него было столько бесед с отделом по расследованию особо тяжких преступлений ФБР, а также с корпоративным офисом "Элит", что он решил, что не отмоет свою репутацию НИКОГДА. Но все повернуло совсем в другое русло. Вместо этого через две недели после возвращения на работу ему позвонили из головного офиса корпорации, чтобы поблагодарить за хорошо выполненную работу, а еще через неделю он получил письмо с предложением занять должность координатора отдела. Он не слишком углублялся в то, что, черт возьми, он сделал, чтобы спровоцировать такой исход, а просто согласился на все условия и начал собирать свое барахло для переезда. Две недели назад он вошел в свежеотремонтированный офис и сразу же устроил обоих своих малышей на тумбочке у окна, выходящего на юг. Они так там и стояли, впитывая все солнце, которое было доступно в этот унылый день. Эти двое хорошо приспосабливались ко всем переменам. Адаптировались. Даже росли, он мог видеть крошечный бутон, формирующийся на приземистом нефритовом дереве. Выхватив маленькие ножницы из верхнего ящика стола, он склонился над бонсаем, внимательно вглядываясь в бутон. Это, должно быть, самые охрененно медленно растущие растения на планете. Когда он впервые взял бонсай в руки, он подумал, что будет непросто заботиться о нем. Оказывается, проблема в том, чтобы не только заботиться, а еще просто позволять всему идти своим чередом. Десять лет спустя Микки научился терпеливо ждать, пока бутон распустится, удаляя только то, что требовалось удалить. Один щелчок ножниц, и он вернулся в свою исходную позицию. Рядом с нефритовым деревцем стояло второе растение, которое он даже не знал, почему до сих пор не выбросил. Это был высокий худощавый ублюдок в блестящем металлическом горшке. Микки воспользовался ножницами, чтобы срезать желтый лист, потому что эта дылда постоянно нуждалась в обрезке. Росла, как сорняк. Настолько непохожи друг на друга, насколько могут отличаться два растения, но друг без друга эта парочка теперь казалась неполной. Он бросил ножницы обратно в ящик стола, где они приземлились на батончик "Сникерса", и ящик захлопнулся с большей силой, чем требовалось. Микки смотрел на высокие зеленые листья, стараясь не думать о рыжем, который сделал ему подарок за день до того, как они вылетели из города, но Йен теперь всегда был там, в его голове, ожидая, когда Микки впустит его. В жизни брюнета не было ничего, во что бы не вмешался Йен Галлагер, особенно в моменты одиночества. Все, напоминало ему о Йене, и чаще всего борьба с этими воспоминаниями требовала больше сил, чем у него было, и в конце концов он уступал им. - Смотри, что я тебе принес, Микки! Он оторвал взгляд от стола и посмотрел на Йена, который стоял у входа в свою кабинку, презентуя зеленое растеньице в блестящем горшочке. Микки наклонился, чтобы рассмотреть его поближе. - Угадай, как оно называется! - зачастил Йен, готовый наброситься на Микки с ответом, если тот затруднится сказать. - Джордж, - ответил Микки. - Постой! Теперь ни у кого нет нормальных имен, так что... Джексон с четырьмя "к"! Йен рассмеялся, как и планировал Микки. - Нет, как ты думаешь, что это за вид? - Я что, похож на дипломированного садовода-огородника? - Прекрасно! Тогда я тебе скажу. - Как видишь, я сижу. Полной задницей на стуле, - Микки намеренно откинулся на спинку. - Хрен! - Йен поджал губы, но глаза его оставались счастливыми. - Подожди! Нет! Оно не так называется. Микки только слегка покачал головой. - Это фига!!! Было настолько очевидно, что Йен прыгал от нетерпения, чтобы пошутить о массаже, что Микки не смог сдержать глупую улыбку, которая появилась на его лице, и растение поселилось в его кабинке, пока он не переехал в офис. У Микки было мало физических напоминаний о Йене, но каждое из них причиняло ему адскую боль. Вдобавок к Джекккксону у него остался этот чертов черный кашемировый свитер. И еще пара шмоток - джинсы и толстовка с капюшоном, но они не причиняли ему такую боль каждый раз, когда он прикасался к ним. Он думал о том, чтобы выбросить свитер много раз, особенно в три часа ночи, когда сходил с ума, задаваясь вопросом, - "Где, черт возьми, Йен и почему, черт возьми, он не связался со мной?" Но, в конечном счете, он не мог избавиться от него, потому что это было напоминание о том, что Йен действительно существовал. Они были вместе так недолго, что иногда Микки думал, не померещилось ли ему все. Неужели он вообразил, что Йен любит его? В конце концов, он всегда считал, что такое нельзя подделать. Во всяком случае, не то, что было с Йеном. Фотографии на его телефоне были тому доказательством. Йен сделал парочку снимков себя и их двоих вместе, потому что Микки никогда не фотографировался, и рыжий засмущался, что выглядит глупо. Но Микки все устраивало, он любил это лицо и чувствовал, что мир мог бы стать лучше, если бы в нем существовало больше его копий. Он прижал большой палец к основанию телефона, и тот ожил, но вместо того, чтобы переключиться на фотографии, он перешел к текстовым сообщениям, думая об их последнем разговоре, прежде чем все пошло прахом. Они сидели на заднем сиденье "Эскалейда" по пути в поместье Хэндли. Йен написал, что любит его, и он ответил дразнящим сообщением, спрашивая, с кем он разговаривает - с ним или с его задницей. Он вспомнил, как подумал, что для него очень важно увидеть письменное заявление Йена. Что это каким-то образом сделало все официальным. Он провел пальцем по экрану в поисках последнего сообщения Йена, отправленного на следующий день после того, как его подстрелили в аэропорту Эль-Пасо. В последний раз, когда Микки видел рыжего, его поднимали на заднее сиденье машины скорой помощи, а Микки туда не пустил какой-то здоровенный ублюдок в отглаженном костюме. ФБР. Он никогда больше не видел этого мужика, но готов был поспорить на деньги, которые наскреб для своего дома в Мексике, что парень был федералом. Он одевался как один из них, и был высокомерным козлом, закрывая от Микки Йена, как будто владел его парнем. Может быть, так, блядь, и было. Очевидно, Микки никогда не узнает, потому что машина скорой помощи выехала из ангара, а он стоял и смотрел. Засранец в костюме подождал, пока "скорая" обогнет здание чартерных авиалиний, прежде чем сесть на пассажирское сиденье черного внедорожника и последовать за ней. Тонированные стекла не помешали Микки показать фак и всю гамму чувств человеку внутри. Слава повел его к "Эскалейду" с их вещами. Пока он рылся в сумке Микки, чтобы достать ему чистую футболку, он продолжал рассказ о том, что произошло, пока тот пытался сохранить Йену жизнь. Как главарь банды вскочил на ноги, выкрикивая приказы своим людям, когда новый звук сирен приблизился к ним. Парня, подстрелившего Йена, двое своих же людей уволокли прочь и запихнули в один из фургонов, его винтовка оказалась рядом с оружием Хэндли. Три ящика, которые открыл Йен, опорожнили, и фургоны направились по рулежной дорожке к одной из подъездных дорог. Прибыла служба безопасности аэропорта, полиция и прочие, откликнувшиеся на сигналы SOS, которые Микки и Экстон послали со своих GPS-устройств, и сигнал тревоги, который был активирован, когда взломщики прорвались через ограждение аэропорта. Микки потребовалось некоторое время, чтобы переварить все, что рассказал ему Слава, но он без труда понял, что грабители поджидали их, что они знали их маршрут, что их подставил кто-то, кому они доверяли. Снова. За этим последовало более двух недель допросов, замаскированных под разбор полетов. Федералы неоднократно допрашивали его и Славу по поводу оружия и бриллиантов. Искали связь, слабые места в их истории. Бреши в системе безопасности. Того, кто мог бы знать об этом. Конечно, когда начали расследование, список подозреваемых оказался на удивление длинным. Были и очевидные варианты. Он и Слава, конечно, но Микки никогда не сомневался в своем напарнике, даже если федералы не были в нем уверены. Разобрали по косточкам команду Эль-Пасо, допрашивая и передопрашивая Экстона, Шайенн, даже Рослин. Пытались запугать Мэнди, как ассистентку Йена, но она сохраняла хладнокровие. И так продолжалось более двух недель, причем допрашивали всех, вплоть до уборщиков. Затем допросы прекратились. В конце концов, оказалось, что все показания бесспорно последовательны. Или, по крайней мере, все те, о которых знал Микки. Поскольку кража пересекла границы штата, это стало федеральным делом. Поэтому, как постоянно напоминали ему федералы, сотрудники "Элит" не должны быть посвящены в детали расследования ФБР, особенно подозреваемые. Так что Микки остался кипеть от несправедливости, и от нелепого списка вещей, которые ему нужно было собрать воедино. Все это время он ждал появления Йена, но тот исчез, растворился, словно джинн в клубах дыма. Единственным мостиком осталось сообщение, которое он прислал Микки после засады в аэропорту. Эти три коротких предложения в данный момент освещали экран его телефона, и глаза Микки сканировали их, несмотря на то, что они давно были вырезаны в его мозгу и сердце. Операция закончилась, я буду в порядке, Микки. Наверное, не был бы, если бы не ты. Ты спас меня, и мы оба знаем, что это значит.… Тридцать семь сообщений в разговоре до этого были от Микки. Он не перечитывал их все в течение нескольких недель, пытаясь двигаться дальше, но сейчас ничего не мог с собой поделать, почти желая, чтобы волна гнева сменила боль. Его большой палец быстро пробежался по ним, скользя глазами. В какой ты больнице Ты как, бля? Что, черт возьми, происходит? Поговори со мной прямо сейчас, блядь, Галлагер!!! Я очень люблю тебя и чертовски беспокоюсь о тебе. Ублюдок! Возьми нахуй телефон!!! Только попробуй умереть, скотина! Йен, ну же, пожалуйста ПРОШЛО УЖЕ 24 ГРЕБАНЫХ ЧАСА, Я С УМА БЛЯДЬ СХОЖУ!!! Так продолжалось до тех пор, пока Йен не прислал то единственное сообщение, в котором утверждал, как Мэнди, что Микки должен ему, потому что спас. Да поможет Микки Бог или Дьявол, он хотел оплатить этот долг. Куда как больше, чем просто заботу о чьем-то здоровье. Он провел почти неделю в Эль-Пасо, попеременно то разыскивая Йена, то ожидая, что тот пришлет дополнительную информацию, сообщит ему, что происходит, не попал ли он в беду, как Микки сможет добраться до него. Но он так и не ответил на его последнее сообщение. Это прощай? Через три дня после того, как он отправил его, им разрешили лететь домой в Чикаго, и в самолете его разрывало между гневом, что Йен не ответил, и облегчением, что и "да" он не написал. Значит, скоро снова появится, полный объяснений, которые все уладят. Эта надежда медленно скорчилась в предсмертных муках. Теперь он не знал, что думать. Но он, черт возьми, знает, что чувствует. Ничто, ни одна вещь, произошедшая с того дня, не изменила его отношения к Йену. Он взбешен и собирается порвать его на куски, если тот еще раз покажется, но это не имеет ничего общего с любовью к нему. Но вот доверие - совсем другое дело. Осознав, что он только что позволил себе снова закрутиться в петле мыслей о Йене, он сел в свое офисное кресло и включил компьютер, чтобы распечатать табель работы своей команды за последние две недели. Через полчаса у него была назначена встреча с новым директором филиала, который все еще пытался взять управление в свои руки после всего того дерьма, что произошло, - работа, которой Микки не завидовал. Самое меньшее, что он мог сделать, это привести в порядок свои чертовы бумаги. Его палец замешкался над мышью, и курсор замер в ожидании команды, когда он во второй раз решался нажать "печатать", гадая, сможет ли он когда-нибудь увидеть значок принтера, не теряясь в страхе. Вся ситуация была настолько хреновой, что это было почти комично, только он не смеялся. Тем не менее, он нажал кнопку "печать" и вышел из своего кабинета, чтобы вступить в еще одну схватку с этим проклятым принтером. Его шаги замедлились, когда он проходил мимо кабинки. "Нашей с Йеном кабинки", - прошептал ему предательский мозг. Сейчас она была пуста, так как они находились в процессе поисков человека на старую позицию Микки. Он написал сообщение Экстону, когда вспомнил его небрежное замечание о желании что-то изменить. Микки, возможно, немного надавил на парня, чтобы тот шевелил поршнями и подал заявку, но он не хотел, чтобы какой-нибудь новичок свалился ему на голову. Ему нравилась опытная команда, которая, как он знал, могла справиться со своими косяками. Экстон отлично вписался бы, к тому же парень любил куриные крылышки почти так же сильно, как он сам. Свет был выключен, когда он вошел в копировальную комнату, и у него случился совершенно иррациональный момент ужаса, как у идиота из хоррор-фильма, который спускается в подвал, хотя прекрасно знает, что никогда не вернется. Он включил свет, и копировальный аппарат уже ждал его. Его распечатка лежала в выходном лотке. Пять минут спустя Микки, чертыхаясь, нажимал кнопки на панели управления, пытаясь вспомнить свой новый пароль, который позволит ему делать копии. Он заканчивается на 12 или 01? Он копался в своей душе в поисках каких-то дзеноподобных чувств, но они, должно быть, были погребены под слоями гнева, разочарования и полного неверия. - Пожалуйста, скажи мне, что я не должна снова звонить ремонтнику из-за твоей вражды с неодушевленным предметом. В том, что случилось, нет вины дурацкого копира, - проворчала Мэнди, входя комнату. - Я же говорила, чтобы ты просто отдал мне свои чертовы доки, чтобы я их напечатала и скопировала. Я твой гребаный администратор, Микки.- Она оттолкнула его с дороги и постучала по клавиатуре ксерокса своими разноцветными ногтями. - Что за бешеная тварь тебя укусила? - он надул губы и скрестил руки на груди, наблюдая за сестрой. - А ты как думаешь?- рявкнула она, когда машина с лязгом остановилась. - Хер его знает, - он хихикнул, когда появилось сообщение об ошибке. - Тогда позволь мне объяснить тебе, кто меня покусал…- прошипела она, распахивая переднюю панель и бросая на него хмурый фирменный взгляд младшей сестры. - MИККИ… Теперь Мэнди начала посмеиваться, и он, черт возьми, провоцировал ее глазами, которые сузились до голубых щелочек, продолжить эту мысль и пасть смертью храбрых. Она не стала продолжать, но в этом и не было необходимости, потому что они оба услышали продолжение этой песенки отчетливее некуда. - Ты от рождения хрен моржовый, - объяснила добрая сестрица, вытаскивая из короба зажеванную бумагу. - Тем не менее, как зрелый человек, я смирилась с этим. Но за последние несколько недель твое мудачество достигло эпических масштабов. Даже для тебя. Проблема в том, что мы работаем вместе, и я не могу от тебя скрыться. Я боюсь, что на самом деле тебя прикончу и сяду! Пожалуйста, ради бога, поговори уже с кем-нибудь! Микки открыл рот в знак протеста. - Зрелая ты, да хуй мне в рыло! - О, это та часть, которую ты услышал. Понятненько, - огрызнулась она. - Баба трусливая. Баба трусливая. У него были такие мысли о себе, когда он слишком боялся Йена и всего, что он собой олицетворял. Но он собрался и выступил вперед… только для того, чтобы быть раздавленным в процессе. - Это твоя гребаная вина, Мэнди. - Моя? - взвизгнула она, свирепо обернувшись к нему, когда панель ксерокса захлопнулась. - Не я тебя рожала! - Фу, какого хрена? - Может, ты просто поговоришь со мной? Ради всех нас! Сколько копий тебе нужно? - Четыре. Я думал, ты уже выучила свой гребаный урок. И не будешь совать свой нос в чужие дела. - Не говори глупостей. Я окружена идиотами, - копировальная машина выплюнула четыре листа бумаги. - О да, о твоей личной жизни ходят легенды. Как поживает Мистер UPS? Лицо сестры стало таким же красным, как и кончики креативно окрашенных, теперь черных как смоль волос. - Вот видишь! Ты невозможен! - она скомкала четыре листа бумаги и бросила их в мусорную корзину. - Я невозможен?! - проорал Микки, не обращая внимания на громкость своего голоса, выхватывая копии из мусора и пытаясь разгладить морщины. - МАУС, - она выскочила из комнаты, прежде чем он успел ей ответить. - Бабка трусливая, - крикнул Микки двери и разгладил галстук жестом охуенного профессионала, каким он и являлся. *** Микки обычно избегал кофейни в здании офиса, не только из-за того, что считал, будто пять долларов за кофе - чистой воды грабеж, но и потому, что не был готов к взглядам, которые Паоло всегда кидал в его сторону. Но сегодня ему нужно было выбраться из офиса. Как координатор, он теперь проводил большую часть времени там, а не в поле, о чем он не подумал, когда мечтал получить эту работу. Может быть, Слава и прав. Напарник не хотел участвовать в управлении, хотя должность координатора следственного отдела была открыта, Эллен, которая раньше была координатором там, теперь, когда Гейба не было, заняла его место. Это оставляло вакансию свободной, но корпорация не спешила закрывать ее. Микки, конечно, был доволен решением Славы, потому что теперь он был его боссом, но тот все еще оставался напарником Микки. Проникновенная инди-музыка ударила в уши, когда он вошел в кафе, вместе с запахом крепкого кофе, который успокоительно ударил в ноздри, так что он посчитал это победой. Паоло не стоял за стойкой, что делало Микки несомненным везунчиком в лотерее. Он заказал себе "американо" и шоколадный кекс с шоколадной крошкой и сел у окна. Глядя в окно, наблюдая за суетящимися на тротуарах людьми, он без особого энтузиазма съел выпечку и отхлебнул кофе, гадая, что делает Йен в этот самый момент. Может, тоже смотрит в окно и думает о Микки? Лучше бы этому гандону так и делать. - Когда ты перешел на шоколадную крошку? Микки оглянулся через плечо на блестящие накрашенные губы и снова посмотрел на улицу. - Привет, Паоло. Бариста сел на стул рядом, повернувшись параллельно стойке так, чтобы его колени могли слегка касаться бедра Микки. Его локоть лег рядом с его кофейной чашкой. - Тебя не было видно некоторое время… - попробовал бариста еще раз. - Да. - Может надо это как-то исправить, - парень наклонился вперед, чтобы прозвучать интимнее. - Как, например? Снизить цену на свой кофе? Паоло негромко рассмеялся. - Или... - он растянул слова. - Мы могли бы вообще пропустить кофе. - Сразу перейти к маффинам? - Не совсем то, о чем я подумал, - почти промурлыкал Паоло, проводя языком по блестящей нижней губе. Микки чертовски хорошо знал, что этот чувак говорит не о хлебобулочных изделиях, но чувствовал, что даже просто говорить о трахе с кем-то другим, было бы мошенничеством, и это давило ему на мозг, как ничто другое. Он повернулся в кресле, так что его бедро сильнее прижалось к коленям Паоло. - К тебе или ко мне? - он рыкнул чуть сильнее, чем намеревался. Глаза Паоло расширились, и он быстро огляделся, но они, должно быть, были вне пределов слышимости других посетителей, потому что бариста улыбнулся и опустил пальцы на костяшки Микки. - К тебе. У меня соседи по комнате. Микки уставился на пальцы, прикасающиеся к его татуировкам, и напрягся, борясь с отвращением, которое он чувствовал. Ни за что на свете он не проживет остаток своей жизни без секса. Может быть, если он крепко зажмурится и представит себе рыжие волосы, зеленые глаза и эту прекрасную чертову улыбку, он сможет как-то пройти через это. *** Мэнди толкнула дверь, ведущую на крышу, и приготовилась к реакции брата, увидевшего, как она выходит на солнечный свет. Прошла пара часов с тех минут в копировальной комнате, в течение которых она попеременно проклинала само его существование и желала защитить его от всего мира. Он сидел на краю здания, закинув ноги на бетонную стену. Ладно, - подумала Мэнди, ей лучше не торопиться. Лязг захлопнувшейся двери привлек внимание Микки, и с того места, где она стояла, она увидела его скривившиеся губы. Часть гнева шевельнулась в ее груди вместе с этими губами. Иногда с братом было так чертовски трудно. Затем она напомнила себе, что любовь всей его жизни исчезла, и это заставило ее сердце снова раскрыться. На краткий миг этим летом ей показалось, что вот-вот случится ее собственная любовная история и она расскажет внукам, как все началось с отвратительной коричневой униформы и невероятно привлекательных ботильонов. Теперь они стояли в ее шкафу, и она, вероятно, никогда больше их не наденет. Медленно пройдя вперед, она прикоснулась огоньком зажигалки к кончику своего "Мальборо", позволяя Микки привыкнуть к ее присутствию и осознанию того, что она здесь не только для никотиновой дозы. Наблюдая за ее приближением, он спокойно запихнул в рот кусок нуги с карамелью и скомкал обертку от "Сникерса". - Ты давно проверял уровень холестерина в крови? - спросила она, думая о том, сколько шоколада он уничтожил в последнее время. - Никогда не пропускаю прием у моего врача. Мэнди выпустила колечко дыма в неподвижное серое небо. - Похоже, снова пойдет дождь, - заметила она, надеясь немного разогреть брата для разговора, прежде чем обрушить на него запланированную большую речь. Это не произвело желаемого эффекта, только вызвало еще более хмурое выражение лица. Если разговоры о погоде могли вывести его из себя, то им предстояла еще одна ссора, потому что она не собиралась уходить, пока все не уладится. Она попробует другую тактику. - Оказывается, я чертовски горжусь тобой, Микки, - сказала она, поднимая сигарету. - Ты бросил курить, я подумываю о том, чтобы тоже завязать через несколько лет. Уголки его губ приподнялись, но все внимание было приковано к уличному движению внизу. К ее крайнему изумлению, он все-таки обернулся на нее. - Я, э-э, прошу прощения за то дерьмо, что я сказал про UPS. Этому ублюдку повезло, что я не сломал ему ноги и не лишил мир его поставок. Мэнди глубоко затянулась, стараясь не погрязнуть в жалости к себе, но в каком-то смысле это испытание дало ей больше сочувствия к брату. Было чертовски страшно стоять на тротуаре рядом с грузовиком UPS и предлагать симпатичному незнакомцу чашку кофе. Угроза отказа почти парализовала ее, но он принял ее кофе с улыбкой, которая подожгла ее тело, как спичка. Утром она ворвалась в кабинет и так крепко поцеловала Славу в щеку, что он притворился обиженным домогательствами. Через три дня, два свидания и одну доставку, Микки поднес свой телефон к ее лицу, приложение Facebook насмехалось над ней. Семейное положение: женат. - Я умру в одиночестве, - простонала она, вспоминая. - Вступай в наш клуб. - По крайней мере, ты, блядь, почувствовал вкус любви. Больше, чем получает большинство из нас. - Вот тут ты ошибаешься, Мэнди, - он перекинул ногу через выступ и встал. - Ты сказала, что это нормально - позволить кому-то любить меня. Это было неправдой. Не нормальной вещью. - Значит, ты сотрешь время, проведенное с Йеном? - она бросила ему вызов, продолжая, когда он замолчал, но не ушел. Возможно, брат был готов работать над тем, как он справляется со всем этим. - Стер бы его, если бы у тебя была сила? Сделать так, чтобы этого не случилось? - Ты как струп, который возвращается каждый раз, когда я его срываю, - беззлобно фыркнул он. - Совершенно верно, брат. Он смотрел на нее, ожидая ловушки, ловушки, которая, как он знал, всегда была рядом. - Струпья помогают тебе заживать, чтобы ты не был ходячей открытой раной, - объяснила она. - О, так ты собираешься решить все мои проблемы за меня? - Если бы ты только позволил мне, - вздохнула она. - Но у меня есть предложение. - Ты меня удивила. Она указала на него зажженным концом сигареты. - Я проверила, и у тебя накопилось много отгулов. - Пытаешься от меня избавиться?- Микки слегка надул губы. - Ни за что. Твой солнечный характер освещает наш офис. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, сцепившись в борьбе желаний. - Слишком жарко, чтобы ехать в Мексику, - наконец ответил он. Она вскинула руки, готовая к поражению, но понимая, что если он согласится взять отпуск, то выберет только одно место. И на это она и рассчитывала. - Ну, тогда думай нестандартно и отправляйся в гребаную Исландию. Просто отдохни, ради всего святого. Он пошел прочь, направляясь к выходу. Может быть, подумала она, стряхивая окурок в уличную пепельницу, пришло время признать свое поражение, но он придержал для нее дверь. Мэнди оглянулась, ожидая следующего шага. - Я подумаю об этом, - тихо сказал он. *** - Черт побери, Мик, ты дошел до 120, - Слава посмотрел на своего напарника сверху вниз с того места, где он его страховал. - В последнее время ты развлекаешься только качалкой? - И шоколадом. - Стрессозаедание, да? - Что? Не говори этой ерунды, мужик. - Какой это? - Такой… этой, - лицо Микки сморщилось, когда он попытался понять, что же так тревожит его в разговоре о борьбе со стрессом. - Ты такой милый, когда стесняешься. - О боже, ты собираешься меня страховать или стебать? - Хм, я и не знал, что у меня есть выбор, - теперь Слава смеялся. - Ладно, крутой парень, давай посмотрим, что у тебя есть. Что-то изменилось в воздухе между ними, и Микки сел. - Я закончил. Собираюсь в душ. - Что я пропустил? - Ничего. Слава последовал за ним в раздевалку, понимая, что пора немного подтолкнуть напарника. - Еще одно воспоминание о "сам знаешь ком"? Глядя на Славу, который глотнул из бутылки "Гаторейда", Микки промолчал, затем, бросив свою бутылку в сумку, повернулся к душевой кабине. - Пойдешь со мной в душ?- спросил он, раздвигая занавеску, и его рука тяжело опустилась, как только слова слетели с губ. - Блядь… - Мик, - сказал Слава, протягивая руку, и почувствовал прилив чистого сочувствия. Микки упал с небес на землю так сильно, так быстро, что ударился чертовски больно. - Ничего, - он повернул краны, затем бросил футболку в спортивную сумку, пока вода нагревалась. Вернувшись к своей сумке за шампунем, он избегал смотреть на Славу, у которого не было таких оговорок. Тот наблюдал, как Микки топает по раздевалке и делает вид, что Славы там нет. В конце концов, Микки оказался голым и исчез из поля зрения напарника, занавеска для душа была абсолютно бесполезным барьером, насколько Слава мог судить. - Теперь ты понимаешь, что попал в ловушку, - начал он. - Не очень хорошо ты все продумал. Нет ответа. - Нам пора поговорить обо всем. - Я уже все сказал. Все, что мы делали, это говорили об этом дерьме с каждым гребаным костюмом в США. Я готов никогда больше не трогать эту тему. - Я не имею в виду подробности того, что произошло. Я имею в виду, как мы к этому относимся. Из-за занавески показалось лицо Микки, но как только их глаза встретились, снова исчезло. - На секунду, - признался Слава. - Я подумал, ты собираешься сотрудничать. Начнешь делиться своими чувствами. - Нет, просто проверяю, не захватили ли инопланетяне твое тело. Посмеиваясь про себя, Слава понял, что под мрачным лицом его напарника прячется что-то еще, и придвинулся поближе к душу. - Мы вместе прошли через кучу дерьма. Ты мне как брат, мать твою.- Из душа доносился только шум льющейся воды. - Теперь ты мой босс. Это непрофессионально - игнорировать страхи своих сотрудников. - О, черт возьми!- крикнули из-за занавески. - Я чувствую себя убийцей. Если бы Люси не заперли на следующие десять лет, я бы, блядь, избил ее этим хреновым копировальным аппаратом! - Ладно, - сказал Слава. - Вот видишь, разве тебе не легче сейчас? - Нет, не чувствую я себя легче, Слав, - блондин услышал проклятия, когда бутылка шампуня упала на кафель. - Я почувствую себя легче, когда сожгу ее кабинку дотла. - Неужели все твои чувства незаконны по своей природе? - Когда речь заходит о том, что произошло, тогда да, нахуй. Душ выключился, и занавеска приоткрылась. Слава шагнул вперед, чтобы вручить ему полотенце, на которое Микки посмотрел так, будто, приняв его, пересечет какую-то братскую черту, и Слава швырнул махровую тряпку ему в лицо. - Два года, прямо под нашим гребаным носом. - Я чувствую то же самое, Мик. По крайней мере, ты не утешал ее насчет ее криминального дружка. Микки провел полотенцем по груди, думая над словами Славы. - Эта сука пыталась и мне ныть, позволь тебе сказать, но у меня не развилась по отношению к ней эта долбанная чувствительность. - Я переосмысливаю свою чувствительную сторону, - пожаловался Слава, представляя печальное, заплаканное лицо Люси, когда она рассказывала ему о том, как ее бойфренд попал в беду, и в результате они собирались расстаться. А во время расследования выяснилось, что в ее слезливой истории было гораздо больше смысла. - Поговорим о змее среди нас. Как только слова слетели с его губ, Слава понял, что они достанут Микки больше, чем он намеревался, но вместо того, чтобы признать, что ему больно, Микки снова разозлился. - Пока я еще при делах, собираюсь поджечь весь е-дивизион, - начал он на ходу, полотенце резко вжухнуло по влажной коже. - Может быть, если я разожгу огонь под их задницами, они начнут делать свою гребаную работу. Слава не мог не согласиться с чувствами, стоящими за этими угрозами, но прошло уже три недели с момента ареста Люси, и пистолеты были надежно заперты в блоке вещественных доказательств, так что Микки пора было направить свои эмоции туда, где они должны были быть. - Эй, - начал Слава, давая своему напарнику шанс на защиту. - По-прежнему никаких вестей от Йена? Как и представлялось, Микки проигнорировал его, сосредоточившись на пуговице своих брюк, и Слава хотел прокомментировать тонкие изменения в своем партнере с тех пор, как Йен вошел в его жизнь, то, как другой мужчина изменил его. Тот бросил курить, начал одеваться более профессионально, старался сдерживать свои реактивные вспышки - немного сдерживать. Слава даже видел, как он однажды пытался завязать светскую беседу. Конечно, Йен оставил на Микки и другие следы, и именно поэтому Слава загнал его сегодня в угол. - Ну, мой друг, если ты не отдохнешь немного, я буду спрашивать о Йене каждый день. - Какого хрена? - Микки оторвал взгляд от своей руки, одергивающей рубашку. - Иисусе. Ты и Мэнди. - Мы с Мэнди любим тебя, парень. - О боже мой! - Ага, - продолжил Слава. - С того момента, как мы встретились пять лет назад, я почувствовал душевную связь с тобой и знал ... — мокрое полотенце шлепнуло его по лицу, но не для того он был обучен почти каждому боевому искусству, чтобы быть выведенным из строя полотенцем. - Я знал, что мы с тобой станем друзьями. - УФ-ф, - его напарник пытался завязать узел галстука, но за фыркающим шумом Слава разглядел смешок. - Лучшие друзья навеки, - сказал он, прижимая руку к сердцу. - Лучшие друзья. - Офигенно. Давай отмашку Мэнди. Закажите какой угодно рейс, - вздохнул он. - И не вздумай, блядь, подарить мне браслет дружбы, потому что я его не надену. *** Когда показалось тихоокеанское побережье между аэропортом Пуэрто-Вальярта и Гуаябитос, Микки понял, что до прибрежного городка осталось несколько минут. Он проделывал это путешествие на арендованном мотоцикле "Италика" уже столько раз, что оно стало привычным, и он расслабился, чувствуя себя свободным, пока ветер трепал его волосы. Возможно, было глупо мчаться по извилистому шоссе без шлема, но в этот момент своей жизни он чувствовал, что должен показать средний палец чувству здравого смысла и ответственности. Если Микки собирался использовать эту поездку, чтобы изменить свою жизнь, то на своих собственных условиях. Кроме того, он пережил гораздо более рискованное для сердца предприятие, и, по словам его любопытной сестры, станет сильнее из-за этого. Ну да, ей ли не знать о неудачных ебаных отношениях. Как только эта мысль промелькнула в его голове, на него обрушилось новое чувство. Чувство вины. За то, что был дерьмовым братом. Черт побери, он стал таким мягким сейчас, что должен был волноваться о том, чтобы не растаять под мексиканским солнцем. Появилась красочная главная улица Гуаябитос, полная сувенирных лавок и приземистых зданий, а за ней - двухкилометровая полоса жемчужно-мелкого песка и океанских волн. Скоро он окунется в нее, но сначала ему нужно поесть. В животе было пусто. Чертова авиакомпания даже орешков больше не предлагала. Уже смеркалось, когда он припарковал мотоцикл перед кантиной Бенито. Он снял рюкзак с байка и вошел в прохладное помещение бара, где сразу исчез запах тропического воздуха. Его рот наполнился слюной из-за ароматов жареной рыбы, кокосового хлеба и хмеля от дюжин кружек пива. Если он и напьется, его маленькие двухкомнатные апартаменты всего в десяти минутах ходьбы. Черт возьми, все в городе всего в десяти минутах ходьбы. Он связался с Гильермо, домовладельцем, чтобы убедиться, что его обычное место свободно на неделю, и теперь он думал о том, чтобы взять упаковку пива с собой и болтаться у бассейна. Образ крошечного дворика за домом с апартаментами и бассейна размером с ванну возник в его сознании, заставив его нежно улыбнуться. В любом случае, это было не роскошно, но удобно. Это был настоящий отдыха Милковича, не то чтобы он когда-нибудь брал сюда хотя бы сестру. Он хотел привести сюда только одного человека, и, его сердце замоталось, как маятник старых спешащих часов. Чертов Галлагер, - подумал он, когда глаза привыкли к полумраку комнаты. Ни одна часть его жизни не была в безопасности от этого засранца. Его желудок заурчал, напоминая ему, что он здесь, чтобы поесть, выпить и повеселиться, а не тосковать по какому-то мужику. Не имело значения, был ли он чертовски сексуален, мог ли получить Микки по щелчку пальцев, было ли у него лучшее чувство юмора в мире… На какую-то долю секунды он подумал, что, возможно, окончательно сбрендил, что провел слишком много времени, думая о Йене, и теперь у него глюки... что человек, стоящий напротив бара - это Йен. В ту долю секунды он решил, что рыжие волосы и бледная кожа принадлежат верзиле, в которого он влюбился. Просто волосы отросли и торчали небрежными завитками, не было обтягивающих задницу брюк, а кожа была окрашена в розовый солнцем, что было заметно даже в полутемной кантине. Его взгляд скользнул вниз по обнаженному горлу к идеально сидящей белой льняной рубашке, расстегнутой до середины груди, и светло-синим хлопковым свободным шортам, мятым так, будто это сам Бог задумал. И тот шагнул к нему.