***
Саске шёл по заросшей тропинке. Деревья вокруг успокаивали и заставляли поверить, что это место — обычный лес. Но это было не так, и животные то чуяли, поэтому, здесь почти никогда не слышно шевеления веток и кустов, когда проворные белки, голосистые птицы или маленькие, но опасные змеи, передвигались по веткам и ползали в кустах. Потому что здесь никто не жил. Это место насквозь было пропитано смертью. Здесь редко бывали посетители, ведь место это принадлежало клану Учиха. Да, Данзо так ненавидел Учих, что похоронили их с его лёгкой руки подальше ото всех других шиноби. «Вдруг соклановцы приносили бы старику проблемы из могил», — горько, с долей иронии хмыкнул про себя Саске. Больно. Учиха подошёл ближе. Глаза бегали от надгробия к надгробию, взгляд скользил по строчкам, мимолётно читая имена и годы жизни. Единственное, что Саске уже в который раз вычленил для себя, так это то, что на всех, абсолютно на всех могилах стояла фамилия «Учиха». «А ведь у этих людей тоже были семья, имя, увлечения. Они жили, дышали, испытывали голод и чувствовали холод. Они злились и ненавидели. Но также, они любили» Плохо. Саске покачнулся, но устоял. Слишком часто в последнее время он давал своим эмоциям власть над телом, но по-другому не получалось Только здесь Саске мог подумать, но находится в этом месте ему было больно. Только на этом кладбище он мог дать волю эмоциям. Дать слабину. Саске прошёл чуть вперёд и положил белый цветок сначала на могилу матери, потом — отца. У третьей могилы он задержался. «Учиха Итачи» — гласила надпись. И тут эмоции вырвались из-под контроля. Саске на ватных ногах подошёл к надгробию и свалился на колени. Прикрыв глаза, он прислонился лбом к памятнику. Вот, что осталось от его любимого Нии-сана — холодный, безмолвный камень. Саске положил четыре цветка на могилу. Они были не такими, которые он возложил матери и отцу. Цветы для Итачи были красного цвета. Цвет крови, боли, войны. Но совершенно не такой посыл он вкладывал, когда нёс эти цветы для брата. Красный — цвет силы, огня, мужества и любви. Итачи был сильным человеком. Сильным, волевым, его любовь к брату и Конохе была неизмерима и полыхала, словно костёр. Так как могила была огорожена камнями, а земля была мокрой после недавнего дождя, Саске позволил себе найти довольно толстую ветку и воткнуть её в землю, чтобы зажечь. Саске уже стоял на ногах, вернув утратившийся контроль над эмоциями. Он просто молча стоял и смотрел на то, как пламя медленно пожирало ветку. — Надеюсь, тебе хорошо там, в другом мире, Итачи. Прости меня за всё. Обещаю, что завтра ещё зайду. Спи спокойно, Нии-сан. Ты это заслужил. После этой небольшой фразы он понял, что это его предел, и он уже готов был разрыдаться, словно маленький ребёнок. Саске развернулся спиной к могилам и быстрым шагом покинул территорию кладбища, проходя по кварталу Учих. Когда-то здесь хотели всё снести и построить жилые строения, но так как дома Учих также продавались, и их никто не брал, решили ничего не строить и оставить так, как есть — будет дешевле. Не дураки ведь, понимали, что после такой резни сюда никто даже не рискнёт сунуться. Но тем не менее, Саске и Сакура переехали сюда вскоре после свадьбы.***
Саске шёл по деревне и думал. Думал, вспоминал и сожалел. Делал он это очень редко, ведь какой смысл сожалеть о том, чего уже не исправить? Но иногда позволять себе вольности было можно. Можно и нужно, иначе эмоции было трудно сдержать во время битвы, тогда можно было не успеть или не суметь защитить близких, а такого Саске допустить не мог. Учиха подошёл к своему дому. Когда он открыл калитку и зашёл во двор, к нему на шею бросились сыновья с криком «папа». Саске обнял их. Своих наследников. Свою плоть и кровь. Каменное выражение лица, с которым он ходил по деревне дома, спало, и Саске растянул губы в слабой улыбке. — Как прошёл день? — спокойно спросил старший сын. Он был на год старше брата, но даже с таким различием было хорошо видно, насколько мудрее своего братца был Дазуки. А вообще, сыновьями Саске гордился. Хорошо знакомые с историей Учих друзья шутили, что у сыновей Саске проявились «гены предков». И действительно. Если Сарада внешностью была очень похожа на Саске, но с характером, жизненной позицией и вкусами Итачи, то Дазуки был очень похож на Учиху Мадару в детстве лишь с некоторыми различиями. Характером он пошёл непонятно в кого. Он любил деревню, был жутким педантом и мог быть занудой также, как Итачи, не любил сладости, но зато обожал помидоры как Саске. Дазуки умел быть убийственно серьёзным как дед, а в сражении имел тот же запал, что и основатель Конохи. Но зато с семьёй был ласков и любил всех её членов прямо как Микото, хотя эта черта была присуща многим членам клана. Зато Мхиту был почти полной противоположностью спокойного, серьёзного и дотошного брата. Даже внешностью он пошёл в младшего брата Мадары — Изуну. Характером он пошёл в лучшего друга Итачи, который покончил с жизнью. Мхиту был весёлым и мог шутить, но к семье и доле шиноби он относился очень серьёзно. Часто отпускал шуточки или едкие комментарии, что безумно раздражало правильную Сараду и неконфликтного Дазуки, что, кстати, тоже было в стиле Шисуи. Но зато, как и дядя, Мхиту был в восторге от сладостей. До такой степени, что частенько старшему Учихе приходилось отдавать больше половину своей зарплаты от миссии «B» ранга владельцу кафе, где продаются данго, ведь приходилось покупать и остальной семье. Дазуки был единственным, кто не любил сладости. Но самая забавная шутка судьбы, по мнению Саске с Сакурой получилась с волосами. У Мхиту волосы цвета чёрного, словно ночь, но одна прядь на чёлке у него фиолетовая. Саске был в ступоре довольно долго. Сначала он подумал, что это из-за того, что у Сакуры розовые волосы, но потом он всё же открыл книгу о самых великих Учиха прошлого. И вот тогда он сразу вспомнил рассказ Итачи на Четвёртой мировой. Учиха Наори, девушка, которая впервые использовала изанами. Саске тогда лишь вздохнул и спросил у себя, почему у него в семье никогда ничего не бывает просто. «Воистину безумная смесь!» — иногда говорили Киба с Наруто. И Саске, пусть и не показывал этого, был очень даже согласен. Саске потрепал Дазуки по черноволосой макушке и прошёл в дом. Он часто отмечал, что у Сарады, него самого и Мхиту волосы прям чёрные, почти одного оттенка. А вот у Дазуки волосы гораздо светлее. «Как у Итачи», — вздыхал про себя Саске. Там, на первом этаже, у семьи расположилась кухня. Сакура как обычно готовила. Саске снял обувь у порога и прошёл босиком в дом. Подойдя к жене сзади, он обхватил её шею руками и поцеловал в щёку. Она откинула голову чуть назад, прижавшись к мужу и с наслаждением закрывая глаза. Саске ещё раз легко поцеловал жену и направился наверх. Туда, где располагается комната его единственной дочери. Постучавшись в дверь и получив ответ, Саске зашёл внутрь. Черноволосая девочка стояла перед открытым шкафом, в котором юная куноичи хранила оружие. На аккуратно заправленной кровати рядом с окном лежали два подсумка. В одном уже лежали сюрикены и кунаи, а также несколько сенбонов и колбочек, в которых, как понял Саске, яд и универсальное противоядие. В другом, который был немного больше, лежало пару запечатывающих свитков, небольшая книга по теории, упрощённая карта, бинты, аптечка для первой помощи. — Привет, Сарада, — девочка обернулась, шаги отца она не услышала. Саске с гордостью смотрел на свою дочь. Такая уже взрослая. Сарада улыбнулась ему в ответ особой, искренней улыбкой. Она убрала чёрные волосы, которые лезли ей в лицо и быстро сделала высокий хвост, который доставал ей до поясницы. Большой знак клана Учиха красовался на подоле её красно-белого платья ципао, на его рукавах, поясе. Ещё знак был на спине, но длинные волосы прикрывали часть веера. Бордовый протектор на лбу, немного прикрытый чёлкой, Сарада носила с гордостью. Однажды, она мечтала стать хокаге. Саске было всё равно, чтанет он хокаге или нет, но он это не показывал, главное, чтобы Сарада была счастлива, а Сакура во всём старалась поддерживать её. — Привет, папа, — ответила она своим приятным голосом. — На миссию? — Да! — тут же её глаза заблестели от счастья. Саске улыбнулся, Сарада счастлива и для него это главное. Она — солнце их семьи, и не Саске, не Сакура, Дазуки, или Мхиту не могли представить, что было бы, если бы это солнце потухло. — В чём она заключается? — Ну-у… Надо сопроводить кого-то ва-ажного, — причём сказала она это так, что Саске нисколько не поверил в важность этой неизвестной персоны. — в Такигакуре. — Далеко, — нахмурился Саске. — Думаю, недели хватит, — ответила Сарада. Она прицепила подсумки на себя, сунула в ножны на спине катану, поправила протектор так, чтобы сидел он ровно-ровно и не слетал. — Ну всё, я готова! Тут же снизу раздался громкий крик Сакуры: — Дети, Саске, идите кушать! — Идём! — послышалось из комнаты Дазуки. После этого была громкая беготня и недовольные возгласы Сакуры. — Всё же, отец, ты был не совсем прав, когда говорил, что Дазуки всегда спокоен. Он — та ещё заноза в одном месте, — покачала головой Сарада. — Это бывает очень редко, да и в добавок, он ещё маленький. Но всё же, ты права, Сарада. Как всегда. Знаешь, я поражаюсь твоей способности разбираться в людях. Я так не умею. — У каждого своё, отец, — хмыкнула она. — Ну, пойдём? — Да-а… Иди, я сейчас приду. Сарада пошла вниз, а Саске так и стоял на месте, погрузившись в думы. Всё-таки, Сарада очень быстро повзрослела и иногда выдавала очень даже мудрые вещи. Этим она была похожа на Итачи даже больше Дазуки. С Сарадой можно обсудить вещи, которые не поймёт даже Сакура. Она — отличный собеседник, замечательный человек и чудесная дочь. Саске был так горд ею… И как же сильно она напоминала Саске любимого брата… Она ведь даже академию закончила на год раньше, в одиннадцать лет. Единственная за последние годы, кто закончил раньше положенного срока. Из дум его вывел голос жены: — Ну где ты там, Саске? Только тебя и ждём. — Иду! — тихо крикнул он, прекрасно зная, что Сакура с тонким слухом шиноби услышит, и действительно направился вниз. «У меня такая чудесная семья».