— Вы спите? — нежно шепчет ему Коннор, в надежде хоть сегодня отвлечь человека от запутанных мыслей и многочисленных миссий лейтенанта полиции Детройта.
— Нет, — максимально сухо говорит Андерсон, чтобы не показывать весь свой спектр необычных ощущений к такому, вроде бы неживому куску пластика.
— Лейтенант, прошу прощения, — приподнимая футболку своей «жертвы», андроид оглаживает его живот, после чего рефлекторно облизывает два пальца. Он делал так во время миссий, для которых он изначально был предназначен. Сейчас в его строке выполнения тоже есть своеобразное задание. Острое, запретное, авантажное, но до жути приторное и приятное. Оно может сбить к чертям все настройки, но не это ли значит быть девиантом?
Чувствовать, наслаждаться, переживать,
жить. Да и от такого поручения Хэнк точно не откажется, — Но я не хочу отдавать вас кому-то ещё.
— Не называй меня лейте… — он запнулся на полуслове, когда девиант прильнул губами к соску мужчины, грубо прохрипел, схватив своего искусителя за волосы, и на выдохе всё-таки завершил претензию, — нантом…
RK800 нравится такая реакция, особенно осознавая то, как давно он не мог ощущать подобного со всеми этими расследованиями и регулярным уходом в запой. Андроид мирно продолжает, стягивая верхнюю одежду.
За эти чудесные несколько секунд прекрасных трепетных ласк, Хэнк слегка вспотел, и его торс начал переливаться перламутровым светом луны, льющимся из окна. Лишь она видит игрища абсолютных противоположностей. В полумраке они кажутся друг другу идеальными, и это ещё больше подогревает пыл обоих.
Хэнк возбуждённо скалится, когда язык восьмисотого скользит по коже, следуя особой траектории, понятной только андроиду. Андерсон не думает, что для этого действия нужны какие-то сверхъестественные расчёты, Коннор использует только все свои по-настоящему живые чувства, никак не вписанные в программу.
Тем временем пластиковый обольститель перешёл на контур татуировки, идущей вдоль груди и обвёл языком немногочисленные шрамы на животе и боках, что так же не остались без внимания. Девиант уже поднимается по прямой к подбородку лейтенанта короткими жаркими поцелуями, как вдруг происходит резкий переворот, после которого слегка испуганный и дезориентированный андроид оказывается под своим хозяином.
— Я так давно хотел сказать, — теперь игривый, даже пошлый взгляд человека прошёлся по обнаженному облику партнёра. — Ты будешь делать то, что я скажу, будешь говорить, когда я скажу, а при любой попытке создать шум — будешь наказан, — человек наклоняется к уху девианта, — По полной программе.
Коннор сглатывает слюну.
Смена ролей происходит быстро и неожиданно для андроида. Однако Хэнк уже не в состоянии удерживать себя, своё желание, которое держал мучительные дни, пытаясь скрыть другими мыслями.
С восьмисотого быстро слетают фирменные джинсы. Единственный атрибут одежды Киберлайф, с которым смог смириться лейтенант, оказывается на полу. Девиант не сопротивляется, ему было чётко сказано — молчать и не рыпаться.
Сильная рука опрокинула андроида на живот. Он со своей непонятной улыбкой изучает тело своей искусной жертвы, проводит прохладными пальцами абсолютно по каждой клеточке родного тела, ищет эрогенные зоны, от которых андроид мнётся, пытается сжать губы, сдержаться, не дёрнуться лишний раз, но у него это плохо получается. Мужчина относится к этому не так жестоко, как обещал минуту назад, ведь в душе он не такой садист. Ему нравится наблюдать, как тот реагирует, он хочет видеть всю его человечность и чувствительность. Ведь это его заслуга. Коннор сам признался.
Андерсон аккуратно вновь переворачивает его лицом к себе, видя, что тот лежит с приоткрытыми глазами и высунутым языком. Мужчина закусывает губу от такого заводящего андроида. Смочив два пальца слюной, кладёт их на язык такого беззащитного в ту секунду андроида, имея счастье смотреть и слышать, как тот их облизывает, с наслаждением постанывая.
— Ты ж моя пошлая куколка, — шепчет ему прямо на ухо лейтенант и кусает мягкую мочку, слегка оттягивая. Он старается не причинять боль, хоть и знает, что андроид её не почувствует. — Скажи, тебе нравится?
— Да, — глухо сопит восьмисотый, задерживая в себе все стоны, чтобы получить от этого занятия максимальное удовольствие, но никак не боль и отчуждение. Ещё больше к телу приливает адреналин, когда Хэнк спускался поцелуями по холодному телу Коннора всё ниже и ниже, уделяя особое внимание области его прекрасного рельефного живота и зоне, находящейся около паха, на котором не было ни единого волоска.
Увидев это, Андерсон усмехнулся. Впрочем, он и не ожидал другого. Андроид не может быть неидеальным.
Возбуждение дало о себе знать, и Хэнк даже слегка удивлённо осознавал эрекцию. Ещё больше подстрекало волнение партнёра перед желаемым, дикая колоть его тириумного насоса, что играл роль человеческого сердца. Коннор очень глубоко дышит, всеми синтетическими лёгкими захватывая воздух, дрожит, дёргается, жмётся на простыне, издавая непонятные даже для самого себя звуки.
Хэнк всё-таки решается сделать то, что ему хотелось уже достаточное количество времени. Всё то время, которое потребовалось ему, чтобы осознать, что напарник убил нахрен всю его гетеросексуальность.
Звонкий хлопок приходится по бедру андроида. Мужчина поднимается, нависает над ним, с интересом наблюдая, как девиант поджимает губы и закатывает глаза. Хэнк очерчивает его тело двумя руками, смотрит своим пронзительным похотливым взглядом голубых глаз, так и высвобождая все
душевные порывы у этого молодого андроида.
Пора бы переходить к основному, ради чего Коннор и припёрся в эту комнату вопреки здравому смыслу, получив очередной непомерный программный сбой.
Хватит ласк. Он медленно, чтобы восьмисотый мог насладился моментом, спустил свои шорты и, не глядя, отправил их туда же, где уже валялись джинсы девианта, превращая это действие в нечто неизведанное в программе своего юного друга.
В комнате повисает звенящая тишина, и это неловкое молчание превращается в звуки скольжения руки по крайней плоти. Андерсон широко улыбается, отражая на своих губах весь разврат и блуд, из-за чего эта улыбка не предвещает ничего хорошего. Только не для Коннора.
Придерживая обе ноги восьмисотого и рукой лаская его промежность, человек поднимается выше к его мошонке и яичкам, понимая, сколько новой для себя информации переваривает андроид в данную секунду. Облизнув два пальца элегантнее, чем андроид, он обводит ими анал своей жертвы и проникает внутрь, предвкушая уже через секунду громкие сладостные стоны, отскакивающие от всех стен и углов в доме.
Закончив с этим, Хэнк с большей силой вжимает того в кровать, наклоняется и припадает губами к его полимерной шее, целуя, кусая и оставляя на ней голубые засосы.
Резко поднимая его за талию, чтобы тот встал на карачки, Андерсон сводит его руки за спину и заламывает их, скрепляя наручниками. Изо рта Коннора вырывается тяжёлый вздох. На губах лейтенанта лишь беззвучная и максимально ненавязчивая ухмылка.
Хэнк наконец-то отрывается губами от любимого тела, неизвестно зачем лезет в тумбочку рядом с кроватью и находит там лубрикант и презерватив, пролежавшие там уже невесть сколько лет, которые однако можно было использовать. Человек наносит смазку на член, не желая затягивать происходящее, ведь всё это счастливое неведение может улетучиться.
Ещё пару секунд любуется разомлевшим девиантом под собой и уже готовится отыметь его, понимая, что тот хочет этого не меньше, чем он сам.
Коннор был в таком нетерпении, что вот, наконец, спустя две этих мучительных недели, когда тот смотрел на фотографии любимого хозяина, он перестал быть жертвой грустного и бесконечного одиночества с нотками несправедливости и печали. Он ждал знаков внимания от любимого человека и вот, наконец, добился желаемого.
Андроид ёжится на кровати, как кот, не наигранно стонет даже от самых лёгких прикосновений к телу, а когда наглые руки мужчины вновь ударили его по гладкому заду, ему захотелось схватиться за ягодицы, но наручники портили все перспективы и приходилось стоять на двух коленях.
Мужчина продолжительно и увлечённо трогал промежность своего мальчика, долго входил то одним, то двумя пальцами, но ему было всё мало. И когда он, наконец-то, удосужился проникнуть в своего возбуждённого андроида, тот сладко и даже слегка испуганно застонал, ведь догадывался обо всей безбожности Андерсона. Тело непроизвольно дрожало, рот открывался, с языка стекала синтетическая слюна, зрачки расширялись, а тириумный насос будто выворачивало наизнанку.
Лейтенант только начал в нём двигаться, но уже понял, что эта ночь будет очень долгой, ведь им обоим очень сильно хотелось почувствовать тела друг друга столь близко и интимно.
Коннор очень хочет потрогать своего возлюбленного садиста. Хоть чуть-чуть, но всё что он может — шевелить кистями, да и то, это отдавалось крайне неприятным ощущением в месте соприкосновения стали и скина. Тогда он понял, что руки имеют огромное значение в любом сексе, а если их нет, то приносить партнёру визуальное удовольствие становится очень трудной задачей.
Коннор стонет, как сучка, надеясь, что после этой ночи не отключится нахрен, ведь уже чувствует резкие толчки сзади, а затылком видит, как Хэнк задирает голову от удовольствия.
Он разводит ноги чуть шире, прижимая икры к Хэнку, ведь так они могут быть ещё ближе, а мужчина — вдалбливаться глубже.
В таком положении Коннор очень похож на малышку из клуба «Рай», но он такой лишь для виду, на самом же деле, восьмисотый домашний мальчик и примет только любимого лейтенанта.
Хэнк решает сжалиться над андроидом и всё-таки освободить безвольные руки от его садистских оков. Дабы осуществить задуманное, он останавливается на какое-то время, и всё ещё находясь внутри, лезет под одеяло, достаёт оттуда маленький ключ, которым отпирает наручники и, вызволив из них нежные кисти девианта, бросает куда-то на пол, не заботясь о том, как потом их найдёт.
Стоило Андерсону развернуть похотливого RK800 лицом к себе, как тот сразу хватает его руками за шею, притягивает к себе и жарко целует в губы.
После всех махинаций, он продолжил двигаться в нем, но уже не так жестоко, чтобы стоны его любимого становились ещё громче, слаще и протяжнее.
Коннор лежит на локтях и наслаждается горячим телом, как и в фантазиях, они хотят жестокости и, если она не такая сильная, то это идёт им на руку. Оба стонут, оба возбуждены, оба истекают грязью от того, чем занимаются, но им это нравится.
Эта ночь могла продолжаться очень долго, сколько они этого хотели, десятки поз, сотни желаний, тысячи стонов, миллионы парящих огоньков, переливающихся неоновым светом, миллиарды атомов, наполненных любовью, только…
Тот порыв бесчеловечности, вылившийся в сковывание рук и умышленное причинение неудобств, быстро утих. Какие бы порочные человеческие желания не затмевали разум андроида, как бы не хотелось ощущать власть над собой, доминирование того единственного, кому он мог довериться, нежность и прелюдии были куда приятнее.
***
Хэнк проснулся от приятных и в то же время слегка болезненных ощущений по всему телу. Постепенно голова стала наполняться осознанием, невольно вспоминалась каждая мелочь проведённой в объятиях желанной ночи.
Мужчина подсел, откинувшись на изголовье кровати, и сладко потянулся. При первом же, ещё слегка сонливом осмотре комнаты, стало понятно, что восьмисотый успел здесь прибраться. На полу не валялись предметы одежды, немногострадальные наручники спокойно лежали на тумбочке.
Коннор, тем временем, казалось бы, как ни в чём не бывало, готовил завтрак, лишь изредка пригибаясь, чтобы погладить ластящегося к ногам Сумо. Из одежды на девианте были, разве что, потрепанные штаны и серая футболка, которую, исходя из данных сканирования, владелец не одевал порядка нескольких лет, просто потому что забыл о её существовании. Это абсолютно устраивало RK800.
— Доброе утро, Хэнк, — тепло поприветствовал вошедшего андроид, даже не обернувшись, так как именно в этот момент блинчик на одной из сковородок достиг нужной кондиции, и его следовало перевернуть.
— И тебе, — всё ещё, будучи сонным, кивнул мужчина, увлечённо наблюдая за тем, как мастерски восьмисотый орудует лопаткой и сковородками.
«И когда только научиться успел?»
Незамысловатый завтрак, который дополнился неизвестно откуда появившимся малиновым джемом и травяным чаем, был готов и аккуратно расставлен на столе уже через пару минут. Как и всегда, за едой завязался нехитрый диалог, постепенно переросший в рассказы Андерсона о том, как они с Джеффри однажды расследовали одно дело. Вскользь упомянув корабль, с которого тогда изъяли тонну красного льда, мужчина вдруг остановился.
— Что такое? — встревоженно обратился Коннор.
— А что если… А что если тот корабль — это и был Иерихон?
— Понятия не имею, как это может нам пригодиться, но теория довольно интересная. Например, объясняет, как смогли продержаться первые девианты, сумевшие сбежать от хозяев.
Лейтенант поднял на напарника непонимающий взгляд:
— Они-то тут при чём?
— В составе наркотического вещества есть голубая кровь, необходимая для поддержания процессов жизнедеятельности андроидов, — поспешил объясниться восьмисотый.
— Ох, и вправду. Во время расследования мне и в голову такая мысль не пришла, — приподнял брови Хэнк, задумчиво поглощая очередной блинчик.
— Тогда проблема девиации была почти что не освещена, — пожал плечами Коннор, — Так что нельзя утверждать, что вы были неэффективны.
— Андроиды-наркобароны. Оборжаться, — улыбнулся Андерсон, на что напарник выдал что-то крайне похожее на смешок.
«Отвлечь Хэнка от неприятных мыслей»
Выполнено.
