Такие как они

Россия сидит в каком-то кафе на окраине Пекина. За окном с цветным стеклом льет теплый дождь. Скинутая синяя потрепанная куртка висит, обсыхает на стуле. Поразительно уютный контраст: темно синее хмурое небо за окном, и они с Китаем в теплом приятном кафе. Это так напоминает детство. Дача, летний дождь, отец, успокаивающий перепуганных Эстонию и Латвию и Росс убегающий в дальнюю веранду, чтобы полюбоваться дождем в одиночестве. Так хочется забыться. Хочется, чтобы этот момент длился вечно. Миловидная китаянка в традиционном костюмчике красного цвета принесла заказ. Китай пропел что-то на своем птичьем языке и официантка, улыбнувшись, упорхнула к другому столику. Россия почувствовал себя немного эгоистичной тварью. Китай ради него выучил русский (и пускай без смеха невозможно слушать его с этим смешным акцентом), а он кроме несчастного «нихао», ничего промямлить не может. Но все мы немного эгоисты, глупо отрицать. Даже такие как они. В этом разнообразии иероглифов и странных звуков в меню, оставалось полагаться на вкусы Китая. Росс все же надеется, что Чи в этот раз закажет что-то не слишком острое, помнится когда славянин впервые такое попробовал он ощутил жар, подобный тому жару где-нибудь в Ключевской сопке. Настоящая китайская кухня абсолютно не похожа на ту что подают в каком-нибудь ресторанном дворике. Просто жалкая подделка. Небеса смиловались, и Китай заказал цзаоцзы (как бы Китай не старался научить Росса своим традициям, тот все равно называл их пельменями и ел их вилкой). — О чем думаешь Руру? Россия наверное никогда не привыкнет к такому обращению. Это как-то слишком мягко, ласково. Он бы понял, если бы так говорила Белка, Сербия, да Союз на худой конец. Это как-то не вяжется, с тем каким его видят со стороны, злым, холодным, жестоким, нелюдимым. Когнитивный диссонанс? А может он просто отвык от ласки. Но даже если и отвык, гораздо проще просто стать бесчувственной сволочью. Никаких тебе разочарований и глупых надежд. В этом он, пожалуй, согласен с НИМ. — Зачем, — наткнувшись на вопросительный взгляд Чи, Росс уточняет, — зачем все это, разве у нас не просто «брак по расчету»? Это твой коварный план, заставить меня полюбить тебя, чтобы я точно от тебя никуда не делся, не сбежал? Да? Китай усмехается по-доброму, но в его золотых глазах нет ни капли веселья. В таких глазах просто хочется утонуть. Боже, Росс ты думаешь, как влюбленная школьница! В этом мире нет места любви. В особенности у таких как они. — Если я скажу, что полюбил тебя, ты поверишь? Вижу, что нет, диди. Правильно делаешь, в этом мире нельзя никому верить до конца. Россию как молнией поразило. Эта та фраза! Это сказал ОН при их первой встречи! Росс взглянул на Чи под другим углом. Красный, красный, красный! Будто какая-то пелена спала с глаз. Все вновь стало четким. Чи так похож на его личный кошмар, живущий в старом кабинете отца, куда даже вся многочисленная толпа его призраков боится заглядывать. Разум кричит: «Опасность! Беги, дурак!», но Росс никогда не слушал его. А Китай тем временем продолжал. — Но так будет проще нам двоим называть это чувство любовью, не взаимной любовью. Это как ты любишь своих детей, а они лишь хотят твоей смерти или поскорее свалить от тебя. Это больно, правда, диди? Росс кажется понимал, в какую сторону тот клонит. И то, что едва ли тот отступит. — Ну, знаешь они свободны и вольны сами решать, где им лучше. Но да ты прав, это больно… Это очень больная тема и КНР знал об этом, не мог не знать. — Или твое стремление стать частью того мира. Ты ведь и сам понимаешь, что ты не получишь там любви и признания? Европейцам давно чужды такие чувства, как искренность и справедливость, любовь и честь. Ими правит лишь жадность. Росс тихо пробурчал что-то на подобии «Ты сейчас говоришь, как какой-то змей искуситель…» Китай усмехнулся. — Так зачем же ты стремишься к тем, кто тебя не ждет, бао бей? Росс запихнул очередной пельмень за щеку и про себя подумал, что Чи тоже стремится к «Европейцам». — Я могу дать тебе любовь, Руру. Давай попробуем. Я знаю, что тебе это трудно, но давай попытаемся. Неловкая тишина продлилась несколько минут. Парень усиленно жевал несчастный кусочек мяса, лишь бы оттянуть момент. — Со мной не будет легко. Китай лишь философски заметил: « А что в этой жизни бывает легким? Особенно у нас! Но я готов». — Если мне что-то не понравится или ты меня разочаруешь, я ведь могу вцепиться тебе в глотку и не отпущу, пока ты не захлебнешься в своей крови. — Я тоже не белый и пушистый, диди. Русский уставился в тарелку. Это очень неловко, когда тебе признаются в любви, а ты… черствый и… вообще, империя Зла, которую по определению не могут любить! — Хорошо… Мы можем попытаться… Получилось как-то слишком неуверенно и жалко. Чи взял в свои аккуратные ладони его длиннопалую нелепую культяпку, вновь взглянул своими золотыми глазами, полными какай-то иррациональной нежности. А вокруг был лишь красный, красный, красный.