Зачем мне эмоции?

Месяц. Инк уже месяц не пьет краски. Все началось с обычной битвы и вопроса: «А кто ты без своих склянок?» И Инк задумался. Действительно, кто? Личность формируется из опыта и воспоминаний, но опыт приходит с практикой и реакциями. Эмоциональными… А память… Это сущей воды чувства, а у защитника их нет. Он постоянно «боялся» потерять «эмоции». Но что, если… И Инк перестал защищать вселенные, заперся в своей Анти-Пустоте и уже месяц сидит. Авторы, не получая помощи, перестали снабжать его красками… А ему все равно… Первую неделю, когда еще были остаточные эмоции, было страшно. Чернильный даже думал вернуться, но потом… Вот уже три недели он сидит на диване мумией. Просто сидит и смотрит в одну точку. Желания, цели, стремления… Все это прерогатива эмоций, а у бездушного их нет. Зачем он когда-то начал ими пользоваться? Зачем защищал АУ? Зачем…? Нет, все эти вопросы возникали в первую неделю, когда была оранжевая краска — удивление. А теперь… Все равно. Вопросов больше нет. Он больше не живет. Просто… Просто существует и пропускает, как фильтр, воспоминания. Два месяца. Положение не изменилось. Зрачки потухли. В последнюю неделю Инк чувствует… Вернее не чувствует дискомфорта больше. Либо авторы от него отказались, либо Эррор уничтожил все вселенные, либо… А, нет, бред. Но это не волнует скелета, он просто взял на заметку. Все, что он помнил, уже было пропущено через фильтр безэмоциональности, и Инк понял, что действовал… Глупо? «Серьезно, зачем?» — задал бы он себе вопрос, но больше не может. И не хочет. Он даже не знает, как это — хотеть… Поэтому не жалеет, лишенный и этой возможности. Ну умерли АУ и умерли, ну отказались от него и что? Ну перестал Эррор разрушать… Нет, невозможно… В несуществующей душе что-то сжалось. Кажется, капля какой-то краски застоялась на ребрах или шейных позвонках, а теперь, упав и растекшись по всему телу, вызывает странные чувства… ??? Инк уже ??? сидит на диване, в гостиной, ничего не делая и не собираясь. Время уже не имеет смысла. Он считал, отсчитывая секунды, минуты, часы, дни, месяцы, в начале. Зачем? Чего-то ждал? Надеялся на спасение. Какое? Зачем? А какая разница… Он даже удивиться, заинтересоваться или поверить не может. Может, встать? Впервые у бывшего хранителя возник этот вопрос и вообще какое-либо желание, не считая этих секундных, тут же забывающихся. А этот держался целых… Сколько?.. Он не знает… Может пару секунд, а может дней. Когда ничего не имеет смысла, очень легко потеряться в потоке времени и утонуть… Инк уже давно утонул. Он уже не живет… Просто существует… Просто находится в этой реальности… Ничего нет. Это самое ужасное состояние. Но бездушного сейчас это не ужасает, не заставляет действовать, он просто сидит. Он не хочет ни жить, ни умереть. Он не может. Слова постепенно забываются. Он — это существо, которое уже плохо помнит свое имя. Только первую букву. И… А дальше пустота. Кем он был? И был ли кем-то вообще? Существо не знает, оно даже не знает, что значит «знать» или «быть кем-то». Первая буква забылась, а с ней и все остальное. Существо. Личностью, монстром или живым его назвать нельзя, только существом, которое просто есть. Просто тут. Просто… Просто… Ничего. Больше нет. Для него все пропало. Все… Кроме… Эррор. Что это, существо и само не знает, но это что-то важное, за что оно держится, понимая, если оно потеряет и это… Все. Последняя надежда… Исчезнет… Он уже не помнит значения этих слов, но чувствует их важность… Чувствовал бы… Если… — Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. — как заведенная пластинка повторяет и повторяет он. Снова и снова. Важности он уже не «чувствует», как и надежды. Он не помнит. Теперь точно. Даже просто слов без значения не осталось, ничего. А это он начал повторять, еще когда понял, что это важно. Что бы это «важно» не значило. А теперь… Просто на автомате. Сломанном автомате. Повторяет и повторяет, даже сам не понимая этого. — Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор. Эррор.

***

Прошло больше десяти лет с пропажи хранителя. Последняя встреча, последний бой со злейшим врагом. Глупые слова, брошенные разрушителем, и… Пропажа. Первый месяц Эррор ликовал. Он пачками уничтожал АУ, а потом… Потом они все восстанавливались. Ну ладно, не все, но большинство. Создавались новые. Разрушитель был в ярости. Как этот коротышка умудряется восстанавливать и создавать новые, не попадаясь на глаза Глюку?! Он проклинал его. Ведь… Радужный его игнорирует… Бросил… Перестал биться… Видеться… Но он восстанавливает все это и создает новое. Эррор возненавидел его. Так обидно, что твой враг тебя игнорирует. Он так думал… Пока не… Не увидел, как вселенная восстанавливается сама… Сама, без помощи Чернильницы. Сама… И создается… Сама… Тогда до Эррора дошло. Художник, этот бездушный комочек чернил и «радости», защищающий и помогающий всем, не мог просто бросить миры… И Разрушителя. Только если… Следующие месяцы Эррор перетряхивал весь мультиверс, ища этого мудака. Он спрашивал буквально всех. Не видели, не сражались, не находили и… Не убивали? Но ответ был одинаковым. «Нет». Никто. Даже его так называемые «друзья», даже Найтмер. Да что там, он даже Омега-таймлайн достал! Всех. Но… Ничего. А значит этот мудак сидит в своей пустоте под семью замками. В пустоту художника и раньше было непросто попасть. Эррор пытался это сделать и в первый месяц, но… Туда даже Фреш попасть не смог и очень этому «удивился». А Рипер сказал, что не забирал художника к себе, но он и не уверен, что это возможно, бездушный не способен… Попасть к нему… Тогда Ошибка попросил его, распоров пространство, попасть домой к защитнику. Тот попробовал и… Ничего… Вот удивление Рипера стоило бы видеть. Он почти час стоял с открытым ртом, а потом спросил то, что заставило Глюка перезагрузиться. «Ты уверен, что это место существует?» Перезагрузка окончилась, потом новая и еще, и еще, пока Ошибка не убедил себя, что этого не может быть и… Смог спокойно выматерить Смерть, а после прогнать этого черта куда подальше, а сам приступил к прощупыванию и взлому замков. Первый год был самым тяжелым. Эррор не мог найти ни одного замка и почти что поверил, что пустоты и впрямь больше нет… Пока не… — Ну что, Чернильница, отдыхаешь? А может хватит лежать у меня на коленях? — Глюк засмеялся. Уже пару месяцев его шизофрения вышла на новый уровень. Вместо голосов и странных образов с неустойчивым эмоциональным спектром Ошибка начал видеть образ Инка. Маленький скелетик в шарфе постоянно кружил рядом и улыбался, как раньше. Он не говорил. Эррор с болью осознал, что забыл его голос. Он помнил, что тот был высоким и слегка детским, но… Разрушитель не помнил, как тот звучал, поэтому этот маленький глюк просто бегал рядом, смешил и подбадривал, помогал… Как мог. — Я сдаюсь… Я не смогу, — Инк с укором посмотрел на Ошибку, — Ну чего ты так на меня смотришь?! А вообще зачем нам он?! У меня есть ты, а этот придурок пусть и дальше сидит там, раз так хочется, — Эррор встал, слегка рассеивая видение, и пошел к своей части пустоты. Но коротышка не отставал. Его не устроило то, что его «друг» так просто сдался. А Эррор все думал. Почему он уже почти год ломает этот чертов замок?! Почему хочет найти Инка? Почему так изводится, почему волнуется? Почему перестал уничтожать? Почему… Почему видит эту галлюцинацию…? Эррор и правда ушел, но вернулся. Пять лет. После этого срока он начал забывать лицо Инка, он и так плохо и редко видел его, не до того было, но сейчас это стало проблемой. Галлюцинация… Стала без лица, только размытый овал белой черепушки. Теперь только по жестам можно было понять «Инка». Тот просил… Умолял, как мог, себя спасти. А Эррор… Он больше не смог это терпеть. Последней каплей стала пропажа глюка. Три дня. Он не видел его три дня. Разрушитель чуть не свихнулся окончательно. Он бегал к Саенсу и умолял его как-то вернуть галлюцинацию. Пожалуй впервые сам разрушитель просил ученого о услуге, и впервые кто-то просил не вылечить, а наоборот, заставить болезнь обострится. Саенс не смог вернуть коротышку. Тот вернулся сам, но эти три дня Эррор запомнил надолго. И то, каким вернулся «Инк». Теперь и одежда была вся мутная, только шарф и органайзер были хорошо видны. Тогда-то Глюк и понял, что, если помедлит еще немного, то потеряет его. Потеряет Инка, и не только этого. И снова сел за замки. И нашел! Нашел и сломал первый! Самый сложный. Дальше снова позвал Смерть и Кошмар из 90-х. Те сообщили, что все еще не могут попасть туда, но уже чувствуют, что там что-то есть. Это обнадеживало, и Ошибка сел за замки с новым рвением. Восемь лет. Галлюцинация полностью пропала, из-за чего скелет перестал отдыхать. Каждый отдых дарил стойкое чувство неполноценности и одиночества. Эррор просто ломал замки, потом отключался от магического истощения, потом снова ломал и так по кругу. Итогом стала кома на пару месяцев. К Саенсу его принес Фреш, решивший проверить нового «бро» — так с недавних пор прозвал паразит разрушителя. Тот проводил время с этим работягой сначала от нечего делать, а потом понял, что Глючный даже в таком загруженном состоянии неплохой слушатель, советчик и просто умный скелет, с которым интересно проводить время, рассказывая новые и новые истории. Еще и на постоянной основе. Паразит даже заразить своей «фрешовостью» его хотел, но не смог и проникся еще большим интересом. Так что когда на очередном рассказе Эррор грохнулся и задрожал в припадке, Фреш быстро сориентировался и, схватив «друга по разговорам», принес к ученому. Но стоило Эррору очнуться, то он тут же вернулся к взлому, даже пары минут не отдохнул. А Фреш вернулся следить за состоянием бро и отвлекать того от плохих, да и просто мыслей. Глюк даже поблагодарил паразита. — Хех, Инк, ты своим отсутствием смог меня изменить сильнее, чем теми разговорами и просьбами. Поздравляю. Ты смог отучить меня разрушать да еще и спасибо кому-то сказать, — В один из бесчисленных дней подметил Эррор и, рассмеявшись, продолжил снимать замки. Десять лет. Прошло уже десять лет с пропажи Инка. И вот остались последние три замка. Глючный не стал их ломать, позвав Смерть и спросив, хватит ли ему сил сломать их. Тот кивнул и, взмахнув косой, рассек пространство. Эррор воззрился на проход, как баран на новые ворота. Серьезно?! Так просто?! Все эти труды окупились?! Они смогли?! — Спасибо, — отрывисто выдохнул бывший разрушитель и шагнул в портал. Ой, как же влетит сейчас Инку, сколько вопросов он ему задаст. И о такой мощной защите, с ключевым подтекстом «Как?». И о пропаже. И о… Но все мысли вылетели из черепа, стоило Глюку увидеть дом художника. Весь прогнивший, краски выцвели, стены и крыша скрипят, на двери болталась табличка «Welcome», несколько букв валялось на коврике. От такого приветствия по костям Ошибки прошла дрожь. Да что же это такое?! Что тут произошло?! Эррор стоял на пороге, все еще не решаясь открыть дверь. Казалось, что стоит ее открыть и все… Пути назад уже не будет. Но Ошибка, помотав головой, уверенно положил кисть на ручку и дернул. Противный долгий скрип пробрал до костей, да еще и отшатнуться заставил, но не остановил. Первый шаг, неуверенный шаг в темноту. Гостиная. Лампочка уже давно перегорела, везде паутина и старая обшарпанная мебель. Он точно десять лет замки ломал? Хотя… В Анти-Пустоте время течет по-разному… А что если… Сколько… Эррора пробрал холодок. Сколько этот чернильный идиот сидел тут?! Двадцать?! Пятьдесят?! Сотню лет?! О боже… Звезды… Как он?! И тут Глюк услышал слабый, хриплый голос с дивана. Резко повернувшись к этому предмету мебели, Эррор замер. На старом потрепанном и пыльном диване сидел такой же пыльный Хранитель Ау… Сидел и… Шептал, беспрерывно шептал одно единственное слово: «Эррор». Постоянно, как мантру какую-то. С первого же взгляда стало понятно, что с Инком не все хорошо. Пустые глазницы, заполненные пылью, одежда, в некоторых местах рваная, и пара неправильно заросших переломов. Похоже он сидит тут с последнего их сражения… Сидит… Тут… Один… И все повторяет и повторяет это чертово слово, это имя. Глюк, придя в себя, тут же подбежал к художнику, хватая и поднимая на руки. Ужас затмил гаптофобию, заставил забыть обо всем, шептал, а потом и кричал в спину: «Скорее! Скорее!» И Ошибка послушно ускорялся. — Держись! Еще немного! Потерпи! — повторял Инку Глюк, тот не слушал, все еще шепча имя… Последнее слово… Последнее, что осталось от Инка… Последнее… Что осталось от той жизни, от того живого защитника… Последнее… То, что он всегда хотел исправить и, в итоге, так глупо сдался. Похоронил сам себя из-за глупого вопроса: «Зачем мне эмоции?»