Трикстеры, что поменялись местами

Пробуждение после долгого, глубокого сна, выдалось тяжёлым. В ушах стоял неприятный гул, сменяющийся острым, надрывным писком, что не давало сосредоточиться. Резонанс подкосил трикстера. Он прекрасно помнил, какими бывали последствия заклинания, и мысленно отметил, что симптоматика, в его случае, постепенно сходила на нет. Устало разлепив веки и приподнявшись на локтях, мужчина внимательно окинул темницу хмурым взглядом. «Сбежал, а все равно попался», — невесело заметил Локи, рассматривая знакомые, каменные стены. В чертоге стоял полумрак. Не было и стражников. Трикстера бросили в полном одиночестве, проигнорировав меры безопасности. Нет охраны, нет камер. Мужчина неспешно рассматривал каждую деталь, что получалось разглядеть в темноте. Слабый неоновый свет, исходящий от защитного барьера, простирался только в камере. Локи неслышно поднялся, продолжая рассматривать темницу. На прозрачном столе, напротив, стояла позолоченная пиала, от которой исходил сладкий, дурманящий аромат. Незнакомые соцветия догорали, оставляя на дне черную, колдовского происхождения, сажу. Рядом, вплотную, поставили поднос с едой, простой графин, наполненный до краев водой и белую, мидгардскую чашку без узора. Нахмурившись, мужчина рассматривал рассеянным взглядом бутерброды, аккуратно нарезанные овощи, совершенно запутавшись в своих выводах. Бесспорно, эта клетка отличалась от той, стеклянной, в которую его усадил Щ.И.Т в Нью-Йорке. Создавалось впечатление, будто ему были…рады? Локи нахмурился сильнее. Темница была широкой, просторной, в ней спокойно поместилась мебель, которая или стояла тут, или ее принесли заранее. Алая софа, обитая велюром, выглядела интересно: непривычные вставки, изогнутые формы и высокие подлокотники. Прозрачный столик, на котором оставили заранее поднос с едой, Локи уже видел в одной из комнат, по которым Виолетта водила его, заманивая в ловушку. Очевидно, темницу обставили мебелью совсем недавно, готовились к приходу принца. Глубоко вздохнув полной грудью, Локи посмотрел вперед. Там, в дальнем углу, стоял высокий, дубовый шкаф, на котором одиноко лежали две книги. Подойдя ближе, мужчина взял одну в руки, осторожно открыл, пролистал, а после, хмыкнув, отложил в сторону. Не удивительно. Трикстер не оценил. Асгардские письмена тонко переплетались с мидгардской речью, новые обложки, белые страницы, красочные иллюстрации. Выглядело интересно и отвратительно одновременно. — Они надо мной насмехаются, — заметив название второй книги, зло прыснул трикстер. «Преступление и наказание» он даже не открыл, но пообещал, что едва ли притронется к книге, или сожжёт при первой же возможности. Отойдя от полки, мужчина вернулся к столу, не спеша прикасаться к еде. Кусок в горло не лез, да и принимать подачки от предположительного врага он не собирался. Кто знает, что там намешено? Утолив свое любопытство, мужчина прислушался к чувствам и ощущениям. Травы, что горели в пиале, действовали на него расслабляюще. В голову сразу забирались воспоминания о детстве. Перед Локи предстала Фригг, немолодая, но вечно прекрасная. Она приходила к нему вечерами в родном асгардском чертоге. Привычным жестом царица ставила золотую пиалу у кровати сына, когда ему не спалось и мучили кошмары, и тихо нашептывала сказки. Яркое наваждение скользнуло не молодой рукой по щеке принца и растворилось среди однотонных стен. «Эта женщина слишком много знает или это просто совпадение?» — мысленно озвучил свое подозрение трикстер. Сердце застучало быстрее. Сев на край софы, Локи прислушался к себе и вдруг осознал, что раны, нанесенные в бою, его нисколько не беспокоили. Задрав рубашку, мужчина опешил. Он не заметил новых рубцов, а от синяков не осталось и следа. Трикстер прекрасно помнил, куда пришлись удары клинков. Такие раны не сходили быстро, затягивались долго, и обычно сопровождались жгучей болью. Локи провел рукой по старым рубцам, их не тронули. Но новые обработали, залечили, со знанием дела. Не пожалели сил и времени. « Ничего не понимаю. Зачем?» — мысленно взвыл Локи. Он запутался. Трикстер старался поставить себя на место малознакомой ему асини, взглянуть с разных сторон на ситуацию. И не мог найти ответа. Зачем помогать врагу? Прикрыв глаза, Локи погрузился в глубокие раздумья, стараясь при этом не обращать внимания на гул в ушах и не уходящий неприятный писк. « Чертов резонанс!» — ругнулся трикстер, почувствовав тупую, нающую боль в висках. Сосредоточиться не получалось. О разрушительной магии тоже пришлось забыть, поскольку даже простые заклинания, которые он старательно выводил, распадались на мелкие кусочки, растворяясь в воздухе и не оставляя после себя и следа. Его темница ничем не отличалась от асгардских, крепкая, каменная, она не пропускала чужой магии внутрь, так и не позволяла выбраться наружу. «Сколько же силы закрыто в той женщине?» — гадал Локи. Лафейсон не злился, потому что не видел в этом смысла. Да и травы действовали на него усыпляюще. Трикстер не прекращал мозговой штурм, стараясь сопоставить те крупицы информации, что он успел выцепить по пути в Новый Асгард. Их, к сожалению, было недостаточно, чтобы составить полноценную картину происходящего в мире хаоса. Но кое-что грело душу трикстера. Тора не было в Мидгарде. Громовержец первым бы пришел по душу названного брата, охотно потрепав ему нервы, расстроив планы и, ему думалось, переломал бы в драке пару ребер для пущей надёжности. Чтобы не сбежал. Так же от трикстера не укрылся и другой, достаточно интересный факт. Одинсон перестал быть царем и умело переложил свои обязанности на асгардскую женщину, которую Локи не знал. Кто она? Кем приходится Тору? Он не знал о ней ровным счётом ничего, и это настораживало. Кем приходилась громовержцу Виолетта, раз мужчина доверился ей настолько, чтобы вверить ей заботу о народе. Четырнадцать лет прошло. Мир, что Локи знал, изменился и в нем трикстер чувствовал чужим. Из мрачных, запутанных мыслей мужчину вывел звук шагов где-то в темноте. Хлопок, и комната озарилась неярким светом магической лампады, раскрывая перед Локи скрытый от глаз интерьер. Мужчина чуть приподнялся, всматриваясь в силуэт. Он не удивился. Кто же ещё мог прийти к нему? — Вижу, ты уже полон сил, сын Лафея, — спокойно произнесла Виолетта и поспешила плюхнуться на диван, который стоял у самой дальней стены. — Сегодня я составлю тебе компанию. Женщина говорила открыто, без злобы и напускной важности. Она не стремилась запугивать, угрожать, не спешила влезать в личное пространство трикстера. Просто поставила перед фактом о своем присутствии. — Боишься, что сбегу? — усмехнулся Локи. — Или решила поиграть в эйнхениев? Виолетта криво усмехнулась, но не ответила на колкость отца. Сейчас, уязвленный, он пытался атаковать словом вместо меча. Такие выпады выгоднее игнорировать, нежели отвечать. Она пришла сюда не просто так, а с благой целью. Ей просто было интересно, когда отец сможет в ней разглядеть что-то родное, близкое и перестанет видеть в ней врага. Устало стянув кожаную куртку и закинув на стул, что стоял где-то в дальнем, мало освещённом углу, Виолетта вальяжно растянулась по всей длине дивана. Она намеренно игнорировала изучающие взгляды трикстера, нисколько не стеснялась их. И, будь ее воля, подкинула дров. Но, понимая, насколько уязвлен Локи, не спешила залезать в душу. Он натерпелся. Прикрыв глаза, она с содроганием вспомнила, как пару дней назад впервые увидела отца без иллюзий, магии, и просто без привычных доспехов. Он никогда не показывался перед ней настоящим, боясь расспросов и косых взглядов. И, пожалуй, жалости. Старые рубцы на груди, плечах, спине уже никогда не исчезнут. Они остались, как напоминание о долгих ночах пыток, истязаний в плену у Таноса. Локи промывали мозги, тщательно, планомерно, корректировали мысли и поведение. И Виолетта помнила их первую встречу, и теперь понимала эмоции отца куда острее. Загнанный в темницу, без оружия или боевой магии — он всегда был на ладони. «Но он не сломался и вытащил себя, освободил разум», — мысленно отметила Виолетта. Отцу нужно время, знакомое окружение. И поддержка близких. «Если бы здесь была Фригг… ох, о ней ему не стоит говорить. Или уже догадался?» — она повернулась, нервно закусывая губу. — «Как же больно то!» Виолетта задела рану и ощутила, как та отозвалась жгучей, тупой болью. Прежний трикстер никогда не доводил бой до крови, тренируя дочь. Да, повалять в грязи, придавить телом или откинуть дальше, чем она могла себе представить — всегда пожалуйста. Шуточный бой она выигрывала. Но раны после смертельной схватки, без должной медицинской помощи, всё ещё горели и саднили. И это не укрылось от Локи. Мужчина мысленно наслаждался открывающейся картиной. Да, он не убил Виолетту, но видеть страдания мидгардской асини ему импонировало. — Да-да, лекарь из меня никудышный. — И воин так себе, — гаденько заметил бог лжи и обмана. — Зачем ты тут ошиваешься? Тебе есть до меня дело? Не проще оставить в покое и не мелькать перед глазами? — Дельный совет. Но, царевич, вам не будет одиноко одному, в четырех стенах? Мужчина громко рассмеялся. — Так ты, девка, решила составить мне компанию? Тогда… может, и в клетку заглянешь? — Локи откровенно издевался, чувствуя бессилие рыжей богини. Она не подойдёт к нему ближе. Магическое истощение налицо. Силы сопротивляться, если он попытается ее атаковать, тоже нет. — Уже. И не только я, — коварно ухмыльнувшись, Виолетта посмотрела на отца. — Ты — ценный экспонат, преступник. О, ты не представляешь, насколько рад был твоей поимкой Фьюри. И не только он… Оставив театральную паузу, Виолетта все же не удержалась от колкостей. Смотря прямо трикстеру в глаза, она не отводила взгляд, и загибала палец за пальцем, значительно преувеличивая численность гостей. Фьюри был последним, кого привела Виолетта в темницу к Локи. Она уже тогда все для себя решила, и, даже нарушая письменные договоренности, дала агенту понять, что в семейные дела ему дорога заказана. Асгардцы трепетно относились к родству, Тор — прямой тому пример. Своих, даже оступившихся не единожды близких, они заслонят щитом или собой от враждебного мира. А дочь, обретшая потерянного отца, ни за что не позволит даже мизинцем его коснуться. «Дело сделано. Фьюри сюда больше не полезет, проблема исчерпала себя», — заметила асиня, продолжая загибать пальцы. Единственной, кто наступила на гордость, была Валькирия. У нее с трикстером отношения никогда не ладились, не сошлись характерами. Но не помочь асгардскому принцу, а уж тем более Виолетте, Брунгильда просто не могла. И не уходила из темницы долго, следя и помогая мидгадской богине залечивать свои и отцовские раны. — Ладно, это все, конечно, смешно. Но. Я не настолько съехала с катушек, чтобы сюда водить посторонних, — устало потянувшись, Виолетта перебралась к краю дивана, чтобы не терять зрительный контакт с Локи. Он пока не ощущал себя узником, держался прямо, с гордостью. И это нравилось дочери, как и знакомые ноты в его голосе. Мужчина лишь пожал плечами. Он не знал, что у асини в голове. К потому парировать не стал. — Кстати… — задумчиво протянула девушка. — Сколько ты не ел, гоняясь с тессерактом по вселенной? В Мидгарде, помнится, и крошки не взял в рот. А, значит — хочешь есть. — Играешь в благородство? Дали одежду, излечили и еду подали. Зачем? Виолетта повела плечом, почти копируя отца. Но мужчина продолжил атаку. — Здесь нет столовых приборов, какая жалость. Но есть стеклянный графин с водой, который можно разбить. Не боишься, что я могу навредить себе? И если Тор узнает, что… — Локи осекся, когда темница наполнилась громким девичьим смехом. — Тор…. Тор … — рыжая асиня поднялась со своего места, смазливая слезы с глаз. — Насмешил! Во-первых, Одинсон больше не царь. Герой, мститель. Он сложил свои полномочия. Кстати, как и ты. — Встав напротив темницы, мэр говорила громко, уверенно и не без иронии. — Во-вторых, ты слишком любишь себя, Локи. Ты сделаешь все, лишь бы выбраться отсюда. Пойдешь по головам, но вряд ли навредишь себе. В-третьих, Тор не знает, что ты ожил, а те немногие, кто в курсе, поверь, ни за что ему не скажут о твоей смерти. И в-четвёртых, если надо будет, я имею полное право самолично закопать тебя или развеять по ветру. Хотя, да, закопать… йотунская кровь не позволит, не единожды проверено. И даже если, о чудо, Тор узнает, что его брат прикопан где-то неподалеку, то посчитает мои действия взвешенными и правильными. А твою кончину, поверь, Лафейсон, он уже оплакал. Рыжая богиня стояла напротив Локи, глаза ее горели магическим огнем. Нельзя пасовать перед трикстером, она эту истину усвоила давно. Нужно говорить максимально убедительно и честно. Ведь ее отец — опасный бог коварства и обмана. И даже когда он подлетел к краю темницы, ударяя кулаком со всей силы по защитному барьеру, Виолетта даже не моргнула. — Прекрасно. Ты услышал меня. — Сука, — прошипел Локи, и в голосе уже не было привычного спокойствия. Только лёд и ненависть. В груди клокотала ярость. Подобно зверю, бог бушевал в клетке. Ему хотелось свернуть женщине шею, ни секундах не медля. И темница, в которой он был заперт, только распыляла трикстера. — Вижу, тебе уже гораздо лучше, — протянула безразлично Виолетта, поворачиваясь спиной к отцу и ища в темноте куртку. Найдя ее, девушка спешно отряхнула и накинула на плечи. — Я приду завтра, когда ты остынешь, Локи. И буду приходить каждый день. Смирись. Тебе некуда бежать. Последняя фраза эхом пронеслась по темнице. Виолетта ушла, оставляя последнее слово за собой.

***

Второй день выдался тихим. Трикстер поумерил пыл, но гордость не позволяла ему отступить. Он рылся в воспоминаниях, смаковал каждую новую фразу, прогонял в мыслях каждый жест асини, мимику, взгляды. Она кого-то напоминала. То, как Виолетта заводила разговор, на что давила. Нет, она его не читала, как это делают ведуньи. Женщина это делала иначе, по-человечески, подобно той же Романофф. Сначала неспешно втирается в доверие, а после бьет под дых, найдя лазейку. Локи долго размышлял. Почти не переставал. Часы летели для него незаметно. Он не думал о Таносе, о камнях, об асах. Все его мысли занимала рыжая богиня и то, как изменился мир за четырнадцать лет. — Как бы глупо это не звучало, но мне кажется, она меня знала лично, — невесело заметил Локи. И чем дольше думал, тем сильнее крепло это, с виду, нелепое предположение. На третий день боль в голове прошла, а здоровый, полноценный сон помог восстановить силы. Мысли больше не путались, а окружающий мир не давил на него. Локи впервые задумался о том, как странно построена темница. Раньше он этого не замечал. Диван, вдали, на котором прежде сидела Виолетта, если присмотреться, был не нов и местами затерт. Сюда явно приходили и до него, скорее по привычке, чем из надобности. Простой столик походил на те, что стояли в крыле Щ.И.Т.а, вдали асгардского чертога. Из общей картины выбивалась только алая софа, которую, явно, перенесли не сразу. Совсем новая, с виду простая и достаточно удобная и широкая. Нечто такое асы любили. До позднего вечера Локи бродил по темнице, хмурый, глубоко погруженный в размышления. Он не спешил, и потому каждую ниточку распутывал с предельной осторожностью. Любая неправильная догадка убьет все старания, запутает его. Устало потерпев переносицу, трикстер все же остановился. Взгляд упал на две книги, что ему оставили. Если сперва он отнёсся к ним со скепсисом, то теперь одну из них держал в руках и с интересом перелистывал. «Эллиот Рэндольф*. История Мидгарда. Том первый». Удобнее усевшись на софе, Локи принялся читать. На удивление, книга оказалась интересна и познавательна. Автор умело вел беседу на двух языках: чистом асгардском и современном английском. Лёгкий слог, забавная трактовка мидгардской истории. Он оспаривал многое, поскольку сам был в эпицентре тех событий, как непосредственный участник, зритель, отчасти современник. Асгардец, влюбленный в новый мир, остался, и был так увлечен, что запомнил многие мелочи, изучил культуру и окружающих его людей. И сейчас, в книге, он раскрывал тайны, над которыми, похоже, люди бились тысячелетиями. Услышав знакомые шаги, Локи поднял свой взгляд и отложил книгу в сторону. Сегодня Виолетту трикстер не ждал. Близилась ночь, и нормальный человек сюда вряд ли бы нагрянул. Но разве эта женщина была нормальной? — Зачем пришла? — первым разорвал тишину Локи. — Здесь тихо, хорошо и спокойно. Считай, это отчасти мой рабочий кабинет. Наверху слишком людно, — выкладывая на стол письменные принадлежности, книгу и пару блокнотов, спокойно ответила девушка. — Я, кажется, уже говорила, что буду приходить. Утром, днём, ночью. Когда есть свободная минута.  — Скажи правду. Ты не просто так сюда приходишь. Какую цель ты преследуешь? Тяжело вздохнув, Виолетта угрюмо взглянула на отца. — Я поступаю так из добрых побуждений… ты прав, я могу спокойно уйти в другое крыло, в свой кабинет. Но прихожу сюда… — выждав паузу, Виолетта наконец-то решилась сказать напрямую. — Фригг. Она бы не простила меня, если бы я оставила ее сына в одиночестве. В другой реальности именно она приходила к тебе. Приносила книги, говорила, скрашивала твое заточение. — Но ты — не Фригг, — уточнил Локи. — Не спорю. Потому и не вмешиваюсь. Придерживаюсь других принципов. Как мэр, я обязана следить, чтобы ничего не пошло наперекосяк. Чтобы люди, асы и мутанты жили в мире, спокойствии. — А мое появление здесь — не вписывалось в планы, — спокойно подтвердил трикстер. — Понимаю. — Но вряд ли понимание удержит тебя от побега, — заметила Виолетта, и коварная ухмылка была ей ответом. — Что ж, мне будет интересно посмотреть. Не разочаруй. И да, на будущее, постарайся без фальшивых смертей, на это даже Тор не купится. Обменявшись любезностями, Виолетта и Локи вернулись к своим делам. Мужчина продолжил чтение, а девушка расположилась в полу сидячем положении на кресле, укрыта теплым, большим махровым пледом. Через пару часов книга, что читал трикстер, была закончена. Вернув ее обратно на полку, он все-же не стал брать вторую. Остановившись, Локи отвлекся на мэра. Виолетта все так же корпела над старым, пожелтевшим томом, но не так рьяно. Устало зевнув, она потерла ладонью глаза и продолжила что-то записывать, не замечая заинтересованного взгляда. Сегодня асиня выглядела иначе. Восстановились силы, а вместе с ним вернулся румянец. Богиня больше не кривилась от боли, не дергалась, чтобы проверить раны. Усевшись на край софы, Локи то и дело поглядывал на Виолетту, вспоминая обрывки фраз, что она так кстати обронила. О смерти Фригг, о его фальшивых смертях. Теперь он понимал, насколько странно и комично выглядело его появление в две тысячи двадцать шестом году. Все только начало налаживаться, а он вернулся, будто гром среди ясного неба. «Мы были знакомы в Асгарде, но странное дело, я ее совсем не помню», — подтвердил Локи свои умозаключения. Мужчина интуитивно чувствовал связь, но никак не мог взять в толк, что могло их объединять? Старк? Тор? Фригг? Мстители? Или же кто-то ещё, о ком он мог забыть? «Русская. Рыжая….кто … стоп!» — внутри мужчины резко похолодело, а сердце пропустило удар. — «Да быть этого не может!» Локи резко перевел ошарашенный взгляд на Виолетту и тут же мысленно выругался. Он вбил себе в голову, что она — ровесница ему, забывая истину — внешность обманчива. Он ведь замечал в ней человеческие черты характера, но посчитал это отпечатком жизни в Мидгарде. Ох, как он ошибался! «Двое! Она привела с собой юнца. Таких совпадений быть не может!» — мужчина мысленно взвыл. — «Что же произошло за эти чёртовы четырнадцать лет?» Трикстер не хотел верить в свои домыслы, но чем больше рассматривал асиню, тем сильнее сжималось его сердце. Он искал сходства и быстро их находил. Рыжие волосы, глаза и губы достались от матери. Но вот овал лица, заострённый подбородок и выделяющиеся скулы, прямой нос, а тем более цвет глаз — его гены. Он вспомнил их бой, умелые удары асини. Первое, что должно было врезаться в глаза, это положение клинков. Но он увлекся навязанной игрой в кошки-мышки. Виолетта знала, что он поведется! Не сможет преодолеть соблазн и будет думать лишь о том, чтобы победить и унизить. Но не станет искать мнимые сходства. Хитра! Она унаследовала его трикстерские способности, овладела ими настолько, насколько смогла, учитывая грязную кровь. И спокойно обходила иллюзии, видя их насквозь. Единственной, слабой стороной дочери была ее человеческая суть. Она ослабляла ее. Мужчина точно помнил, как отметил это, но не придал значения своим мыслям. Снова! Списал на влияние Мидгарда. «Выходит, прежний Я обучил человеческую девку всему, что знал?» — Локи лихорадочно соображал. — «Похоже на правду. Но проверить стоит». Локи не сводил с рыжей богини взгляда. Ночь. Виолетта устала, и сейчас самое время ударить по ее слабости. Подгадать момент, когда она расслабится настолько, чтобы попасть в капкан. «Если мы были близки, то как бы я звал Виолетту? На что она точно среагирует?» — трикстер теперь играл на ее поле. Привычки. С Тором гадать не приходилось, Локи знал его наизусть. А о душе мидгардской богини о не был до конца уверен. «Дочь. Сомневаюсь, что звал ее как-то иначе. Попробуем». Ждать долго не пришлось. Виолетта клевала носом тетрадку, давно ничего не записывая. Хмуро рассматривая асгардские буквы, она давно перестала понимать прочитанное. Мужчина коварно, издалека рассматривал девушку. Теперь он видел сходство. И сравнивал ее с тем, что знал о ней со слов земной матери. Девочка изменилась, как внешне, так и эмоционально. Он не мог не заметить отпечаток асгардского, пускай и короткого, но воспитания. Его собственные повадки, мимику она незаметно для себя переняла. Она хмурилась, как Локи, улыбалась, а когда злилась, так вовсе становилась копией отца. «А ведь люди перенимают только те привычки, которые им интуитивно нравятся. Не сразу. Значит, год или два бок-о-бок? Достаточно времени, чтобы привязаться и близко друг друга узнать». Трикстер выжидал. Он не сомневался в своей шалости. И когда Виолетта прикрыла глаза, мужчина громко, отеческим, ласковым тоном произнес одно единственное слово: «Дочь». И девушка дрогнула, скорее интуитивно, чем осознанно, чуть не повернувшись в сторону, откуда послышался голос. Локи с упоением наблюдал, как моментально проснулась дочь, ломая в руках карандаш от неожиданности. Он не ошибся. Ее сдали собственные привычки. Набравшись смелости, Виолетта посмотрела в сторону отца. Она не ожидала подвоха, не думала, что он разгадает ее так быстро. И удивление читалось на лице. А Локи коварно ухмылялся, стоя совсем близко к защитному барьеру. Он получал моральное удовольствие от метаний мидгардской полукровки. — Узнал таки. Мы ведь с тобой, получается, не знакомы, — взбудоражено уточнила Виолетта. — Отчего? — Локи шире ухмыльнулся, намекая этим, что знает достаточно. — Теперь я прекрасно понимаю, почему Тор проникся тобой. Но в голову не лезет, каким образом ты с ним познакомилась. А ещё мне бы хотелось взглянуть на ту женщину. Как же ее звали… Последнюю фразу он смаковал, замечая, как меняется дочь в лице. Румянец сошел. Она побледнела, губы дрогнули. Локи задел асиню за живое. — Или не пустишь ее ко мне. И мы бы обменялись парочкой фраз. Благодарностей. Или она не знает, что ты успела затащить своего отца в темницу? — Заткнись, — зашипела девушка. Расслабившись, Виолетта совсем потерялась среди эмоций. Нельзя слушать, нельзя верить трикстеру. Нужно стоять до конца, давая отпор. Выставить ментальный щит. Но, ведомая воспоминаниями о прошлом, о том, что Локи никогда не лез ей в душу, поддавалась на провокации. Открывала сердце и позволяла себя ранить. — О. Я что-то сказал не так? Или? — он искренне издевался. — Что же не позволяет ей прийти, навестить меня? — Смерть, — ядовито произнесла рыжая богиня. — Хотя, если ты так желаешь с ней встретиться, я могу устроить. Напряжение повисло в комнате. Виолетта дрожала всем телом, на лице проступала знакомая, йотунская синева. Девушка старалась держать себя в руках, запоздало понимая, что нужно проигнорировать его слова. Дочь просто не могла смириться с тем, что прежнего Локи давно нет. Перед ней некто другой, совсем незнакомый. — Жаль. Хотя нет. Нисколько не жаль. Если бы не клятва, я бы с ней не церемонился. И, поверь, и тебя, и твоего брата здесь не было. Вы — должок, не более. Особенно ты, Виолетта. Ты никогда не должна была появиться, а Асгарде, должна была волочить свое тщедушное мидгадское существование. Но судьба даровала тебе с силу и власть. И ты себя возомнила защитницей, царицей! И, запирая меня здесь, ты тешишь свою самолюбие, думаешь, что исправишь меня. Покажешь себя хорошей, праведной, подобно Фригг! — Локи давил все сильнее, задевая дочь. — Но ты не такая! Я вижу, на твоих руках кровь! Сила опьяняет, не правда ли? Мы ведь так похожи. И будь та женщина жива, она бы не простила. И Фригг, и Тор, и все, кого ты знаешь, смотрели бы на тебя с отвращением. Ты монстр! Темница пошатнулась. Йотунская магия заполнила пространство, давя на печати снаружи. Локи с упоением заметил, как трескается, проседает защитный барьер. Воля держала путы, и сейчас они осыпались, рушились. «Давай, ещё чуть-чуть», — подгонял мысленно трикстер девушку. И принялся давить с новой силой. — Ты всегда была мне удобна. Я никогда тебя не любил. Не прошлый, не нынешний. Это все маски. А ты думала, что я воспылал к тебе отцовской любовью? — комната содрогнулась от громкого мужского смеха. — Наивная мидгадская девка. Он продолжал бить по Виолетте, тонко чувствуя ее слабости. Каждое слово попало в цель. Локи ждал, когда же дочь сломается, заберется в темницу или сама расколет защитный барьер. Но магия схлынула, резко, опадая, словно оползень. Мужчина опешил, замечая в глазах дочери слезы. Большими градинами они катились по щекам, не переставая. — Как же я тебя ненавижу! Ты как всегда невыносим! — смазливая рукавом, дрожащим голосом произнесла Виолетта. — Видеть тебя не хочу! Хлопок дверью. Локи проводил дрожащую фигурку гордым, властным взглядом. Виолетта сбежала, он победил в этой игре. Да только все равно остался взаперти, в темнице. Один. — Не вышло. Значит, план Б. Как же звали ту женщину…