A Fixed Debt / Фиксированный Долг

Потолок Гриллбиз вращался, тёмное дерево смешивалось в палитру цветов, от которой Санса начало мутить. Со скелета вёдрами лился пот, пропитывая одежду, мерзко прилипающую к телу. Гриллби был где-то рядом: Санс чувствовал, как от него волнами исходил гнев, делающий воздух горячим и душным. Должно быть, он чем-то его разозлил. Скорее всего, чем-то глупым, как обычно. Он понимал, что ему надо домой. Бро ждал свою сказку на ночь, да и он сам хотел скорее увидеться с ним после долгого рабочего дня. Но как Санс ни пытался, он не мог сдвинуться с места. Тело просто не слушалось. Да и слушайся оно, он всё равно не был уверен, что сможет пройти через весь Сноудин и остаться целым и невредимым. По тому, как его голова кружилась даже с закрытыми глазами, было ясно, что выпил он слишком много. Эх, может, никто не будет против, если этой ночью он отоспится прямо здесь. — …Тебе пора уходить. А может и нет. Огненные руки сжали его, накаляя уже и без этого разгорячённое тело. Гриллби попытался вытащить его из-за стола, но потные кости приросли к потёртым подушкам диванчика, умоляя остаться. — ммм… гриллбз, ну ещё пять минуточек, — пробормотал он еле внятно. И тогда Гриллби вытянул его из-за стола силой. Скелет пытался увернуться от жара, но бармен удерживал его за запястья, опаляя огнём. Санс осторожно приоткрыл глазницы и запаниковал, увидев огненного монстра. Вместо привычного мерцающего оранжевого, пламя мужчины было насыщенным фиолетовым. Несмотря на сильную жару вокруг, скелета словно облили ледяной водой, когда пасть Гриллби растянулась в хищной усмешке. — н-нет… Больше всего на свете он хотел сейчас выпутаться из этих объятий, но тело словно парализовало. Конечности были прижаты к туловищу, не способные сдвинуться ни на дюйм. Острой потребности бежать вторил какой-то неописуемый страх. Санс даже не мог понять, почему ему так нужно оказаться отсюда подальше. Гриллби ведь никогда не ранил его. Они были приятелями, бывшими, любовниками… Любовниками… Внезапно скелет почувствовал, что рука Гриллби сжимает его таз, языки пламени слегка играют с седалищем. Погодите-ка, когда это Санс успел полностью раздеться? — …Отвратительно, — выплюнул Гриллби. — …Ты раздеваешься перед каждым встречным? Или только со мной ты такая шлюха? — хватит, — прошептал Санс. Лицо Гриллби побагровело от злости. Без малейшего предупреждения мир накренился, превратившись в поток красок, и скелет обнаружил себя лицом на дороге у входа в бар. Дверь гулко захлопнулась, оставив его одного на снегу. Холод уже проникал вглубь его костей — под удушающий жар. Он дышал мокрым снегом, всё больше проваливаясь в него всем телом. Может, он заслужил это. Снова напился, когда его брата было уже не вернуть. Нет, даже не так. Папирус не просто умер. Санс позволил ему умереть. Его брат был тем единственным хорошим во всей его жизни, а он даже не поднял свой зад, чтобы защитить его. Как он мог? — НУ ПОСЛЕ ТАКОГО-ТО АНДАЙН ТОЧНО ПРИДЁТСЯ ВЗЯТЬ МЕНЯ В ГВАРДИЮ! Что? Санс поднял голову, и его душа чуть не вырвалась из груди. Папирус шагал по дороге — абсолютно и восхитительно живой. Живой! Он щеголял своей обычной солнечной улыбкой, ступая по дороге пружинистым шагом и излучая оптимизм, не сравнимый ни с чем на свете. Санс почувствовал, как к горлу подкатывают слёзы. — папирус, — слабо позвал он. Его голос, должно быть, был слишком тих: Папирус даже не взглянул в его сторону. На самом деле, он прошёл мимо бара, чуть не наступив на лежащего на пороге скелета. Санс пытался заставить свои конечности двигаться, но всё тщетно. Он повысил голос, и, хотя крик вышел хриплым и напряжённым, Папирус просто не мог не услышать его с такого расстояния. И всё же его бро продолжал свой путь, ничего не замечая. Затем по снегу захрустела ещё одна пара шагов, следуя за его братом. Шаги были лёгкими — незаметными, если специально не обратить внимания, — но в черепе Санса они отдавались громкой поступью, пробуждая воспоминания, которые он никогда не сможет забыть. Он обернулся и увидел именно то, что ожидал — человека. Тот шёл за Папирусом с широкой улыбкой. Аура жестокости пропитывала воздух. Красные глаза сверкнули в сторону Санса. — нет, прошу… Улыбка человека стала карикатурно широкой. Он снова перевёл своё внимание на Папируса и натянул на руку жёсткую кожаную перчатку. — стой! Человек двинулся дальше. Санс отчаянно приказывал своим рукам двигаться, но что-то тёплое и мягкое обволакивало всё его тело, давило, сжимало. Его кости ныли от напряжения, каждый раз упираясь в невидимый барьер, но он не мог сдаться, не хотел сдаваться. Ведь теперь у него был шанс спасти Папируса. Он не позволит аномалии убить его снова… Чёрт, ну пожалуйста, ему нужно сдвинуться... — САНС. На этот раз голос брата прозвучал гораздо ближе, как будто Санс мог коснуться его, просто протянув руку. Если бы только он не направился тогда домой, может, ему действительно удалось бы спасти его. Он должен был его спасти! — САНС, ПРЕКРАТИ. ПОЖАЛУЙСТА. Если бы только он мог подняться, или обернуться, или ну хоть что-нибудь! — САНС, ВСЁ ХОРОШО, ХВАТИТ. Санс открыл глаза. Он уже не лежал на снегу, а свернулся калачиком на кровати в форме гоночной машины. Вокруг него был обёрнут плотный кокон из одеял, крепко удерживающий конечности от любых движений. Дыхание было частым и прерывистым, и с каждым вздохом грудь обжигала жгучая боль от сдавливающей рану грубой ткани. Его рана… В один миг он всё вспомнил. Папирус был мёртв. По-настоящему мёртв. Тот Папирус, которого он только что видел, не был реальным… Всё это был сон. Санс лежал на кровати и, осматриваясь по сторонам, всё яснее понимал, что это была не комната его бро, а какая-то извращённая её версия. Рядом с кроватью стоял стол, полностью занятый различными роботизированными фигурками в явно злодейских костюмах. На выкрашенных в насыщенный красный стенах висели постеры с человеческими музыкальными группами, полностью одетыми в чёрное и белое. Тёмные цвета и плотные задёрнутые шторы на единственном окне делали комнату гораздо темнее того, к чему привык Санс. Зато общий мрак комнаты отлично компенсировал стоявший у кровати торшер — слепящий свет от него падал прямо скелету в глазницы, усиливая головную боль. Боль была такой сильной, что Санс боялся, что его стошнит. Зажмурившись, он свернулся калачиком теснее и сделал глубокий вдох. Тошнота лишь усугублялась по мере того, как к нему возвращались воспоминания. Смерть брата, падение в Ядро, другой Папирус, Гриллбиз… От последней мысли у него спёрло дыхание. В голове разом возник целый ворох картинок: разные монстры окружали его, трогали его, трахали. Гриллби, входящий в него на всю длину. Вкус Догго во рту. Едкий запах слизи и щупальца, извивающиеся в грудной клетке. Такого просто не могло быть. Наверняка это всё было лишь частью его ночного кошмара. Никто бы никогда не сотворил подобное. Но даже уверяя в этом себя самого, он чувствовал остатки вчерашних похождений, запёкшиеся у него в тазу и на внутренней стороне бёдер. Всё было липким. И душа была тяжелее, чем раньше. Эти монстры… Они накачали её своей магией. Санс помнил, как хорошо ему в тот момент было. Скелет резко перекатился на край кровати, и его стошнило: от силы приступа рвоты душа дико забилась в груди. И хотя он задыхался от кусочков белой магии, выходящих из него и не дающих вдохнуть, Санс заставил себя выблевать из своей души всё до последней капли. Он не собирался оставлять там ни малейшую йоту магии других монстров. Когда жидкость полилась у него изо рта, что-то коснулось его спины через одеяло и осторожно стало растирать его спину. — ВСЁ ХОРОШО, — рука слегка похлопала по лопаткам. — Я С ТОБОЙ. Санс вытеснил из себя последние остатки чужеродной магии и дал последним каплям стечь на пол, а затем перекатился на другую сторону кровати. Тепло разлилось по его лицу, а душа провалилась куда-то вниз, когда их с Папирусом взгляды встретились. Всё, произошедшее ночью, было как в тумане, но он отчётливо помнил, как тёрся своим телом о Папируса. На самом деле, это извращённое ощущение было, пожалуй, самым ярким воспоминанием. Он будто бы до сих пор чувствовал его. И он сотворил такое со своим братом. — ох чёрт, что я наделал? — он попытался зарыться лицом в одеяло, но Папирус остановил его, схватив за плечо. Подняв взгляд, Санс почувствовал, словно его грудь резко стянуло жгутом: в глазницах Папируса стояли слёзы. — папирус, о боже, мне так жаль. не могу поверить… — он сделал судорожный вдох, когда его собственные слёзы подступили к горлу. — прости, прости. я… я просто не могу в это поверить… нет, нет, нет… я… Но Папирус неожиданно схватил его и прижал к своей груди: — НУ ВСЁ, ДОВОЛЬНО! ПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЯ ЗДЕСЬ НУЖНО МНЕ! Только сейчас Санс понял, что он плакал — рыдал так, что слова застревали в горле, а грудь судорожно вздымалась от усилия, с которым он эти слова выдавал. Всё это застало его врасплох. Папирус сжал одеяло крепче, погружаясь в него руками, и через душу Санса прокатилась новая волна тошноты. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить приступ. — что? — с чего Папирусу было винить себя за это? Бессмыслица какая-то. — папирус? — ПРОСТИ МЕНЯ, ПРОСТИ! — взвыл Папирус, сжимая его ещё крепче. — да за что ты извиняешься? это я, я был идиотом… самому не верится… я пытался трогать тебя. Это было худшее, что он мог сделать. Этому не было никакого прощения. — ПРЕКРАТИ! ЭТО НЕ ТВОЯ ВИНА, ТЫ НЕ ОСОЗНАВАЛ, ЧТО ДЕЛАЕШЬ, — его пальцы впились в рёбра Санса. — НА МНЕ БЫЛА ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ТЕБЯ. Я ПОКЛЯЛСЯ, ЧТО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ДАМ ТЕБЕ ПОЙТИ ТУДА СНОВА, И Я… — он помотал головой. — ЭТО ИЗ-ЗА МЕНЯ ТЫ ОКАЗАЛСЯ ТАМ! Санс дёрнулся назад, попытавшись вырваться из крепкой хватки. Бросив очередной взгляд на такое знакомое и в то же время незнакомое лицо, Санс распознал в нём все признаки мучительного чувства вины. — папс, не… — начал он, но сейчас же понял, что использовал прозвище брата. Сухо сглотнув, он попытался продолжить и убедить этого Папируса в том, что всё было в порядке. Что ничего плохого не случилось. Стандартная ложь, ничего нового. Но что-то внутри него уже не было прежним — оно надломило его суперспособность к лёгкой лжи. Он был… совершенно один. С ним не было брата и никогда больше не будет, а ведь именно сейчас он нуждался в нём, как никогда прежде. Ему всего лишь хотелось снова услышать его голос, слова о том, что всё будет хорошо, что они в безопасности. Да или, чёрт с ним, пусть даже новые идеи для головоломок, или новый рецепт, или рассказ о тренировке у Андайн… Но только не это. Что угодно, только не это. Он не хотел быть здесь. Он не хотел быть в этой пуховой ловушке. Он не хотел чувствовать на теле липкую плёнку от спермы и пота. Дыхание выходило учащённым, а перед глазами всё кружилось. Нужно было выбраться из одеял. Они были такими жаркими, они душили, сжигали его прямо так же, как вчера. Ох, он до сих пор чувствовал этот ненасытный жар. Но, как он ни пытался, у него не получалось выбраться: ком был обмотан слишком туго. Ему суждено было умереть прямо здесь, поглощённым морем хлопка. Ему… ему… Папирус крепко ухватился за его плечо, и его прикосновение вернуло Санса к реальности. Без единого слова Папирус прижал его к своей груди и схватился за что-то у него за спиной. Между вздохами Санс приглушённо вскрикнул, его душа опять наполнялась паникой. Папирус давил на него почти всем своим весом, не давая ни единого шанса на побег. Магия бурлила в душе Санса, желание сбежать отсюда достигло точки кипения. Но, прежде чем скелет успел сделать хоть что-то, чтобы отогнать от себя Папируса, одеяло ослабло. Санс быстро стряхнул с себя удушающую ткань, и его кости встретились с прохладным воздухом. — МНЕ… ПРОСТИ МЕНЯ, САНС, — сказал Папирус дрожащим голосом. — ВЧЕРА ТЫ НИКАК НЕ МОГ ПРЕКРАТИТЬ… ДВИГАТЬСЯ, И Я… ОХ, Я НЕ ЗНАЛ, КАК ЕЩЁ ОСТАНОВИТЬ ТЕБЯ. Да, Санс не мог остановить себя от попыток трахнуть своего брата. И Папирус винил в этом себя. Просто идеально. Санс перевернулся на спину, прижимая руку к груди и делая всё возможное, чтобы успокоить дыхание. Но, посмотрев вниз и увидев своё тело, он сразу же отвёл взгляд в сторону. От одного его вида перед ним опять предстали ужасы прошлой ночи. Уродливый шрам, рассекавший его грудь на две половины, свободно кровоточил — алая жидкость смешивалась с высохшей зелёной студенистой субстанцией, запёкшейся на его рёбрах, которая всего несколько часов назад так успокаивала его. А между ног… Он крепко зажмурился и попытался не думать об этом. Но липкое чувство на бёдрах заглушало все остальные мысли. Как эти монстры безжалостно трахали его. Скелет поднёс дрожащую руку к глазнице и почувствовал на щеке какую-то корку. Ох, и он умолял их делать это с ним. Санс свернулся в клубок и зарылся лицом в край одеяла, пытаясь подавить прорвавшийся громкий всхлип. Вскоре матрас задрожал под силой его рыданий. Каждый судорожный вдох вызывал резкую боль в рёбрах. Он знал, что этим только усугублял своё ранение, но не мог остановиться. Наконец, позволив всему миру исчезнуть, он полностью отдался эмоциям. Всё это время Папирус нежно поглаживал его лопатку и нашёптывал успокаивающие слова. Когда Санс, наконец, почувствовал облегчение, его конечности ослабли, и напряжение покинуло тело. Перед глазами всё плыло, голова кружилась, хотя он не знал, было ли это от плача или от побочных эффектов той неизвестной дряни, которую он выпил вчера вечером. К тому же, резко навалившаяся усталость угрожала ему теперь потерей сознания. Но он не хотел спать. Ему всегда снились кошмары, особенно после того, что случилось с Дингсом. А после всего того, что произошло за последние дни… Санс поёжился. Не говоря уже о том, что он был просто отвратителен, даже по собственным стандартам. Должно быть, от него сейчас несло за версту. Словно прочитав его мысли, Папирус шепнул ему: — ТЕБЕ СРОЧНО НУЖНО В ВАННУЮ. — хех, — шмыгнул Санс. — ты никогда не меняешься. — ЧТО Ж… КАК И ТЫ. ТАКОЙ ВОНЮЧИЙ! ТЫ ВООБЩЕ ХОТЬ РАЗ МЫЛСЯ ЗА ЭТУ НЕДЕЛЮ? Папирус принял игривый тон. Как будто всё было нормально. Как будто Санса только что не изнасиловали. Как будто они на самом деле были братьями. Напряжение в его душе частично ослабло. Именно этого ему сейчас и хотелось. — неа. всё такой же ленивый. — ОХ! — да, знаю. разит так, что плакать хочется, да? Вместо того, чтобы рассмеяться, как того ожидал Санс, Папирус замолчал. Санс поднял на него взгляд: лоб высокого скелета морщился. Должно быть, с жалостью. Санс не хотел этого. — в любом случае, — начал он, поведя плечами. — я могу помыться, но, ох… не уверен, что смогу дойти до ванной. ноги прямо как спагетти. — ЭТО ВСЁ НАРКОТИК, — вздохнул Папирус. — ЕСЛИ У ТЕБЯ НЕТ СТОЙКОЙ ПРИВЫЧКИ, ТО ТАК ОН И ДЕЙСТВУЕТ. Я ПРОЧИТАЛ О НЁМ ВСЁ. Похоже, он знал все подробности случившегося в баре. Санс был бы рад зарыться от стыда куда-нибудь ещё глубже под землю, или хотя бы под эту кровать. Может, об этом уже прознали и все остальные жители города. Катастрофа. Папирус слез с кровати и поднял Санса себе на руки. Когда обнажённое тело коснулось его костей и прижалось к ним крепче для опоры, лицо скелета сразу же побагровело. К счастью, похоже, Папирусу было совершенно всё равно: он стремительно направился в коридор, поддерживая одной рукой ноги так, что его пальцы почти касались таза Санса. Видимо, для него это было нормой. Он воспринимал вещи такими, какими они были на самом деле. В том числе за это Санс любил своего брата так сильно. Поэтому он просто расслабился и уложил голову Папирусу на плечо. Его рубашка, как обычно, источала тот самый запах трав и специй, пробуждая приятные воспоминания о днях, когда его бро учился готовить свою первую в жизни пасту. Глубоко вздохнув, Санс полностью отдался моменту. Вот только приятные ощущения слишком быстро сменились чувством вины. Он не мог продолжать притворяться. Это был не его брат. Санс попытался отстраниться, не в силах терпеть обрушившийся на него стыд, но в этот момент увидел лицо Папируса и то неестественное напряжение, с которым он смотрел вперёд себя. Он явно блефовал. Всё было не так хорошо, как тот изображал. Да и вообще, если подумать, как его отношение к Сансу могло так быстро перемениться? Ещё вчера Папирус ненавидел его и выгонял из дома, а сегодня ни с того ни с сего он был так… добр. В этой вселенной такая доброта казалась просто невозможной. Когда они зашли в ванную, Папирус усадил скелета на давно не используемый унитаз и выкрутил кран с водой. Пара минут — и комната наполнилась тёплым паром, а Санс оказался погружён в ванну. Успокаивающая теплота моментально проникла в его кости. Но каким бы расслабляющим эффектом ни обладала горячая вода, это не остановило укол резкой боли от раны на его груди. Скелет застонал и ухватился обеими руками за края ванны, очень медленно погружая грудную клетку в горячую воду. Скоро вода окрасилась кровью. Папирус почесал затылок, смотря на красную воду: — А ВОТ ОБ ЭТОМ Я НЕ ПОДУМАЛ. — не важно, — устало ответил Санс. — мне бы просто ополоснуться. — ТЕБЕ ТРЕБУЕТСЯ КУДА БОЛЬШЕ. — хех, может и так. Между ними повисла неловкая тишина. Папирус засуетился и, ничего не предпринимая, ёрзал на месте ещё пару минут, смотря на Санса с тревогой, прежде чем взять мочалку и окунуть её в воду. — НЕ ДВИГАЙСЯ, — приказал он и коснулся тканью щеки Санса. — хех, похоже, кто-то намылился делать что-то серьёзное. Папирус ничего не ответил. С решительным видом он тщательно тёр кость. Санс выдохнул и расслабился, безмолвно благодарный за то, что Папирус взял на себя всю работу. Как бы стыдно ему ни было, он не был уверен, что его сил хватило бы, чтобы помыться самому. И Папирус, кажется, был не против. Он очищал лицо скелета, углубляясь мочалкой в глазницы, чтобы убрать запёкшиеся по краям остатки жидкостей. Только в тот момент Санс понял, что сперма осталась внутри его черепа. Пройдясь языком по твёрдому нёбу и наткнувшись на инородную смесь, он кое-как подавил рвотный рефлекс. Похоже, Папирус тоже заметил это: он попросил Санса убрать магический язык и медленно выскреб субстанцию из его рта. Открывать рот так широко было больно, так же как и чувствовать мочалку внутри черепа, но в какой-то степени это даже приносило облегчение. Его словно вырывало всеми воспоминаниями о прошлой ночи. Оставалось лишь смыть их водой навсегда. Когда Папирус закончил, челюсть Санса ныла, но на душе стало немного легче. Он обмяк в ванне и вздохнул, воздух болезненно прошёлся по новообразованным ранкам. Потратив минуту на то, чтобы вытащить из шкафчика новую мочалку, Папирус продолжил своё ответственное дело. Он осторожно коснулся грубой сетчатой тканью раненой груди скелета, и рёбра того сразу же защипали. Санс тихо хмыкнул, но постарался не шевелиться. Лучше сделать это быстро, чем тянуть время. Так что, пока Папирус оттирал пятна засохшей слизи и крови, Санс сосредоточился на том, чтобы оставаться неподвижным. Когда работа была почти закончена, Папирус внезапно подал голос: — ПРОСТИ, — прошептал он. — ммм, не беспокойся об этом, — неуверенно ответил Санс. — всё это по-любому нужно было как-то отмывать. — НЕТ, Я О ВЧЕРА. О ТОМ, ЧТО Я НАГОВОРИЛ ТЕБЕ. Папирус внимательно рассматривал мочалку, которую вертел теперь в руках, и на его лбу проявились морщинки. — было бы за что извиняться. Папирус поднял наливающиеся злобой глаза: — МНЕ ЕСТЬ, ЗА ЧТО ИЗВИНЯТЬСЯ! ТЫ ПЫТАЛСЯ ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ, НО Я НАПРОЧЬ ОТКАЗЫВАЛСЯ СЛУШАТЬ! С МОЕЙ СТОРОНЫ ЭТО БЫЛО КРАЙНЕ НЕПРИЛИЧНО, ОСОБЕННО КАК ДЛЯ КОРОЛЕВСКОГО СТРАЖНИКА! — его взгляд снова метнулся к коленям, и сдавленным голосом он прошептал. — И… КАК ДЛЯ МОНСТРА, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ ВНИМАТЕЛЬНЕЕ ЗАБОТИТЬСЯ О БРАТЕ. Я МОГ БЫ ПОВЕСТИ СЕБЯ КУДА ЛУЧШЕ. Капли красноватой воды пролились на пол, когда Папирус скрутил и выжал мочалку. Санс выдержал паузу, наблюдая, как жидкость растекается по кафелю, и решил выбирать слова осторожнее: — думаю, ты повёл себя так именно потому, что тебе был так важен твой бро. знаешь, как бы я разозлился, приди ко мне притворщик, выдающий себя за моего брата? кто угодно бы разозлился, на самом деле. — ДА, — Папирус прекратил выжимать тряпку, хотя его пальцы всё ещё нервно терзали ткань. — Я ЗНАЮ, ПОЧЕМУ Я СКАЗАЛ ТО, ЧТО СКАЗАЛ. КОГДА ДЕЛО КАСАЕТСЯ МОЕГО БРАТА, Я МОГУ БЫТЬ… УПРЯМЫМ. НО ЭТО НЕ ОПРАВДАНИЕ. ОСОБЕННО ПРИ ТОМ, ЧТО… НИЧЕГО ЭТОГО БЫ НЕ СЛУЧИЛОСЬ, ЕСЛИ БЫ Я ХОТЬ НЕМНОГО УМЕЛ СЕБЯ СДЕРЖИВАТЬ. — не вини себя, — поспешил ответить Санс. — ты уж точно не виноват. Это Санс был виноват. Он буквально умолял о том, чтобы его изнасиловали. Боже. — ВОЗМОЖНО. В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, НЕЗАВИСИМО ОТ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ВЧЕРАШНЕЙ НОЧИ, Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ. Я СОЖАЛЕЮ О СВОИХ СЛОВАХ, И Я ДОЛЖЕН БЫЛ СЛУШАТЬ, КОГДА ТЫ ПЫТАЛСЯ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ. Папирус, похоже, не собирался переводить тему, пока не добьётся от Санса ответа и слов о прощении. И это было не так уж и сложно, особенно после того, как Папирус всё же признал, что в том, что случилось у Гриллби, он не виноват. — хорошо. Папирус расслабил плечи: — ОТЛИЧНО, — он сглотнул и почесал затылок. — У ТЕБЯ ХВАТИТ СИЛ ПОМЫТЬ… ТАМ ВНИЗУ, ИЛИ?.. Санс раскраснелся. — да, не волнуйся об этом. просто подай мне мочалку. После того, как Папирус, смутившись, вежливо отвернулся, Санс по-быстрому стёр последние следы грязи со своего тела. Даже от нескольких простых движений он чувствовал полное физическое истощение. Закончив, скелет раскинул руки по обоим краям ванны и погрузился в воду без сил. — ТЕБЕ НАДО ПОЕСТЬ, — объявил Папирус, заметив, что тот закончил. — ТЫ ПОТЕРЯЛ ОЧЕНЬ МНОГО МАГИИ, А НАРКОТИК СИЛЬНО ОТНИМАЕТ ЭНЕРГИЮ. Одно упоминание еды вызвало тошноту. — не уверен, что это хорошая идея. — ЭТО НЕОБХОДИМО, — повторил Папирус куда более сердито — так, что Санс отшатнулся. Увидев его реакцию, Папирус сразу же поспешил смягчиться. — ЗНАЕШЬ, ЕСЛИ ТЫ УМРЁШЬ… ЕСЛИ Я ПОТЕРЯЮ ТЕБЯ СНОВА… Он плотно сомкнул напрягшиеся челюсти. Санс почувствовал жгучий укол вины. Он опять был мудаком, тогда как Папирус просто пытался помочь. Пусть даже внешнее сходство с его братом, вероятно, вскружило Папирусу голову. — ладно, хорошо. давай-ка чего-нибудь съедим. Папирус вздохнул. Неясно было только, от облегчения или раздражения. Он ополоснул Санса напоследок и поднял его из ванны, снова усадив на унитаз. Неожиданно нежными руками Папирус обтёр его полотенцем. Но даже несмотря на аккуратные касания, кости Санса болели, а грудь, казалось, могла расколоться и начать кровоточить от простого вздоха. После того, как Папирус тщательно высушил его, он покинул комнату и вернулся уже с чистым набором одежды красного, чёрного и золотистого цветов. С мучительным стыдом Санс вспомнил, что оставил свой предыдущий наряд в Гриллбиз. Он молча принял замену, всё ещё едва справляясь с навязчивым комом в горле от прорывающихся слёз. Одна только мысль, что теперь у этого Гриллби была вся его одежда… Он досадливо помотал головой. Одевшись, он снова оказался на руках Папируса, который сейчас же объявил о плотном завтраке, которого Санс не сможет избежать. По дороге на первый этаж Санс прижался к нему снова, не желая расставаться со знакомым запахом. У него в голове роились воспоминания о том, как его брат в последний раз вот так носил его на руках. С тех пор прошло уже много лет — тогда они только переехали в Сноудин. Дингс тогда заболел, но всё равно пришёл на работу. Разумеется, другого от него никто и не ждал. Санс подхватил вирус и какое-то время не мог позаботиться о себе сам. Когда Папс понял, насколько его брат болен, тот уже бредил от лихорадки и несколько дней ничего не ел. И хотя брат принялся отчитывать его за безответственность перед своим здоровьем, его голос был сильно выше обычного и заметно дрожал. Живой Папирус из этого мира внезапно тряхнул его, и Санс втянул в себя потёкшую слюну. — НИКАКОГО СНА, ПОКА ТЫ НЕ ПОЕШЬ! Да-да. Его бро был точно таким же. Папирус уложил его на старый бугристый диван. Санс собирался ответить извиняющейся улыбкой, пока не заметил, что тот смотрит куда-то через его плечо. Проследовав за взглядом, Санс обернулся к переднему окну. Воздух снаружи заволакивал бело-серый дым, скрывая пейзаж. Льдинки звякали о стекло, оставляя за собой полосы воды. На улице бушевал страшный шторм. — ну и погодка, да? — сонно пробормотал он. Он лишь надеялся, что из-за неё они не лишатся электричества. — ТАМ СИЛЬНАЯ МЕТЕЛЬ! — громогласно отозвался Папирус без тени волнения. На самом деле, его голос был скорее восторженным. — ВОЗМОЖНО, ОНА ПРОДЛИТСЯ ЕЩЁ ПАРУ ДНЕЙ! БЫЛО БЫ ИДЕАЛЬНО! — да ладно? почему? Глаза Папируса расширились, хотя он быстро подменил своё выражение, злобно сведя брови. Скелет скрестил руки на груди и тревожно посмотрел на Санса сверху вниз. — НИПОЧЕМУ! Судя по его тону, причина точно была, но Санс слишком устал, чтобы стараться докопаться до истины. — знаешь, тебе стоило бы быть аккуратнее со своими желаниями. сильные метели не для снежных духом. Папирус с оскорблённым видом опустил руки: — САНС! — хех, вот я сморозил да? — УГХ! ПРЕКРАТИ! — он со вздохом сжал переносицу. — ТЕБЕ НЕ СТОИТ РАСТРАЧИВАТЬ СВОЮ ЭНЕРГИЮ НА ПЛОХИЕ ШУТКИ! — похоже, я хожу по тонкому льду. — АРГХ! — Папирус всплеснул руками и направился на кухню. — эй, ну зачем же так бурно реагировать? — крикнул Санс ему вслед. Он не мог не улыбнуться, когда Папирус закричал из соседней комнаты. Подшучивать над ним было приятно. У него уже несколько дней не было ни малейшего шанса на легкомыслие. В последний такой раз они с братом… Душа привычно сжалась. Чёрт возьми, нужно было перестать думать о том дне как о последнем. Как только он поправится, то сразу сбежит отсюда и вернётся домой. Провал своего плана он не хотел даже рассматривать. Но пока что Санс ничего не мог поделать. Сейчас его тело просто не позволило бы ему. Стараясь не слишком напрягаться, он дотянулся до пульта и включил телевизор. Экран замерцал помехами. Скелет вздохнул и откинулся назад, уставившись невидящим взглядом на серую рябь. Из кухни доносился шум: Папирус энергично гремел посудой, готовя обед. Скорее всего, опять лазанью. Буря продолжала бушевать, деревянный пол и двери скрипели под напором завывающего ветра. Это был один из тех дней, когда никто не мог далеко уходить из дома, кроме разве что тех монстров, которые могли передвигаться под землёй. Сноудин всегда вымирал, когда на него обрушивались такие метели. Один раз много лет назад, во время особенно сильного ледяного шторма, Санс был вынужден переждать его в Гриллбиз, что заняло не меньше нескольких часов. Чёрт, может, Папирус поэтому так радовался буре? Гриллби не мог добраться до них, пока она не закончится. Выплатил ли Папирус ему весь долг, когда спас Санса прошлой ночью, или бармен всё еще ждал какой-то платы? Стоило ли им теперь опасаться нападения? Он был готов открыть ответный огонь в любой момент, но мысль о том, чтобы снова увидеть этого жестокого самодовольного ублюдка… Санс помнил его широкую улыбку прямо перед тем, как он скормил его стае. Его обжигающий член, трущийся рядом с другими монстрами внутри него. Низкий, потрескивающий смех. Всё это было выжжено теперь в его сознании, разрывая его существо. Призрак удовольствия всё ещё щекотал края его души. Такое ванна просто не могла смыть. Словно из ниоткуда, в поле его зрения появилась рука, выдернувшая его из раздумий. Он моргнул и увидел, что рядом с ним стоял Папирус, держа в руках дымящуюся кружку. Он тревожно хмурился и говорил что-то, что скелет не мог разобрать. Санс помотал головой. — что? ты что-то сказал? — С ТОБОЙ ВСЁ ХОРОШО? ТЫ НЕ ОТВЕЧАЛ МНЕ! — я… — он понял, что ему не хватало воздуха, и сделал глубокий вдох. — да-да, извини. — ТЕБЯ ТРЯСЁТ. Сейчас и он заметил это. Дрожащие кости стучали так, что заглушали треск льдинок об окна. — КАКУЮ ДОЗУ НАРКОТИКА ТЫ ПРИНЯЛ ВЧЕРА? — не знаю, — коротко ответил Санс и сделал ещё один глубокий вдох. — если честно, не хочу думать об этом. Папирус нахмурился сильнее, но больше ничего не сказал. Когда Санс, наконец, взял дыхание под контроль, Папирус передал ему кружку. Пар тянулся из чашки, наполнив его носовую полость насыщенным ароматом шоколада. — какао? — скептически спросил Санс, пока Папирус брал со стола ещё одну кружку для себя. — ТОЛЬКО ТО, ЧТО Я НЕ УПОТРЕБЛЯЮ ФУНТ САХАРА С КАЖДЫМ ПРИЁМОМ ПИЩИ, — начал Папирус, усаживаясь на диван, — НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО Я НЕ МОГУ ИНОГДА ПОРАДОВАТЬ СЕБЯ ЧЕМ-НИБУДЬ ВКУСНЫМ. ОСОБЕННО В ТАКОЙ ДЕНЬ. — я не про это. не могу понять, где ты его достал. В его вселенной подобные вещи можно было найти только в столице, и они были настоящей роскошью. Санс мог пересчитать по пальцам, сколько раз он пробовал какао, и то только лишь в гостях у Азгора. — В МАГАЗИНЕ, РАЗУМЕЕТСЯ! — ответил Папирус, ёрзая на своём месте. Его скулы покрылись румянцем. — Я ТОЧНО НЕ СТАЛ БЫ РЫТЬСЯ НА СВАЛКЕ В ПОИСКАХ ТАКИХ ВЕЩЕЙ. ТАМ БЫ МЕНЯ ПРОСТО УБИЛИ. — его продают в сноудине? — НЕТ, НЕ ДУМАЮ, — сказал Папирус, продолжая елозить. — НЕ ПОМНЮ, КОГДА Я В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЗАХОДИЛ В ЭТОТ МАГАЗИН. — значит, тебе и вправду хорошо платят в гвардии, вау. — НЕТ, Я… — Папирус фыркнул. — ПОЧЕМУ ТЕБЯ ТАК ВОЛНУЕТ, ГДЕ Я ДОСТАЛ ЕГО? ПРОСТО ПЕЙ! ЭТО ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ УГОЩЕНИЕМ, А НЕ ПРЕДМЕТОМ ОБСУЖДЕНИЙ! Он вёл себя… странно. Даже попивая из своей кружки, Папирус продолжал извиваться и бросать на Санса косые взгляды. После этой ночи… — ты же… ничего не добавлял туда, да? — ЧТО? Я ЖЕ ТОЛЬКО ЧТО НАПОЛНИЛ КРУЖКУ! — он заглянул в чашку Санса. — ЭТО ЧТО, ШУТКА? У ТЕБЯ ПОЛНАЯ ЧАШКА! И ТЫ К НЕЙ ДАЖЕ НЕ ПРИКОСНУЛСЯ! — я имею в виду… — он помотал головой. — нет, неважно. я просто идиот. Папирус вытаращил глаза: — ПОДОЖДИ… ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ НАРКОТИКИ?! НЕТ! МИЛЛИОН РАЗ НЕТ! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОБВИНЯТЬ ВЕЛИКОГО И УЖАСНОГО ПАПИРУСА В ЧЁМ-ТО НАСТОЛЬКО НИЗКОМ?! Я НИКОГДА НЕ ПРИКОСНУСЬ К ЭТИМ ВЕЩЕСТВАМ! ЭТО СОВЕРШЕННО НЕПРАВИЛЬНО ДЛЯ ЛЮБОГО – — хорошо, хорошо. я уже сказал, я просто веду себя, как идиот. — ИМЕННО! — ага, спасибо, — Санс слабо пожал плечами. — ГРР! ЭТО НЕ ТО, ЧТО Я ХОТЕЛ СКАЗАТЬ! — ладно, — вздохнул Санс. Он осторожно глотнул напиток. Никакого забавного послевкусия, которое он помнил со вчера. На самом деле, какао было очень даже вкусным. Шоколад был качественным, и вкус приятно задерживался во рту. К тому же напиток на удивление облегчил его тошноту. Второй глоток был куда более уверенным, и Санс не успел опомниться, как кружка опустела. — ТЫ УЖЕ ВСЁ ВЫПИЛ? — когда Санс медленно кивнул, Папирус застенчиво спросил. — И… ТЕБЕ ПОНРАВИЛОСЬ? — очень. первая приличная вещь, которую я попробовал, кажется, за долгие годы. не отказался бы от ещё одной порции. — НУ УЖ НЕТ! ЭТО БЫЛО ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ТЫ СМОГ ДОЖДАТЬСЯ ПАСТУ! Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЕБЕ СТАЛО ПЛОХО ОТ ПЕРЕИЗБЫТКА САХАРА! — сомневаюсь, что станет, — увидев выражение лица Папируса, он быстро добавил. — но, э-э, ты здесь босс, верно? и кстати, где ты так хорошо научился готовить подобные вещи? из тебя вышел бы хороший повар. — НЬЕХ! НЕ ТАКОЙ УЖ И ХОРОШИЙ! АНДАЙН СКАЖЕТ ТЕБЕ, ЧТО МНЕ ЕЩЁ ЕСТЬ, КУДА РАСТИ! — так значит, тебя тоже учила андайн? хех. — ОНА НАЧАЛА ЗАНИМАТЬСЯ СО МНОЙ, НО… В ОСНОВНОМ Я ЧИТАЮ РЕЦЕПТЫ! АНДАЙН ДАЁТ МНЕ МНОГО КУЛИНАРНЫХ КНИГ. НЕКОТОРЫЕ ДАЖЕ ДОСТАЛИСЬ ЕЙ ОТ САМОЙ КОРОЛЕВЫ! — от королевы? Папирус с энтузиазмом закивал: — Я НЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО ПЕКУ, НО ПАСТА СТАЛА ДЛЯ МЕНЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЛЁГКОЙ! НАДО БУДЕТ КАК-НИБУДЬ ПРИГОТОВИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ЗИТИ! ЗНАЮ, ЧТО ОТ ЛАЗАНЬИ ЛЕГКО УСТАТЬ. — эх, как хочешь. я здесь гость, так что не могу жаловаться. Папирус предпочёл не отвечать, и неловкое молчание затянулось. Санс поставил свою кружку на пол. Раз уж атмосфера между ними снова потяжелела, значит, сейчас самое время… — я хотел ещё раз попросить прощения. на полном серьёзе, то, что я делал вчера, по пути домой… Папирус покраснел: — ВИНИ ВО ВСЁМ НАРКОТИКИ. Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ НИКОГДА БЫ НЕ СДЕЛАЛ ТАКОГО ПРИ НОРМАЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ! — и всё равно ты не заслужил этого. особенно после того, как спас мою задницу от… всего этого бардака. так что будь добр принять извинения. Папирус опустил свою кружку на колени: — НЕТ. — нет? — НЕТ. Я НЕ ДАМ ТЕБЕ ИЗВИНЯТЬСЯ. МОЯ ЧЕСТЬ ЭТОГО НЕ ДОПУСТИТ. ВИНОВАТ БЫЛ НЕ ТЫ. Я ДОЛЖЕН БЫЛ ДОГАДАТЬСЯ, ЧТО ТЫ… — он растерянно покачал головой. — ЕСЛИ ТЕБЕ КОГДА-НИБУДЬ ПОНАДОБИТСЯ ПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЯ, Я, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ ПАПИРУС, ПРИМУ ИЗВИНЕНИЯ С ДОСТОИНСТВОМ. НО НЕ В ЭТОТ РАЗ. Санс искренне не знал, что на это сказать. — НУ ВСЁ, ХВАТИТ ОБ ЭТОМ! НАМ НУЖНО ОТДЫХАТЬ, А НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ! — Папирус снова бросил взгляд на окно. — КАК ВСЕГДА ГОВОРИЛ МОЙ БРАТ, ВОЛНОВАТЬСЯ БУДЕМ ЗАВТРА. И ПОСЛЕЗАВТРА. И, ВЕРОЯТНО, КАЖДЫЙ ПОСЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, ПОКА НЕ ПРЕВРАТИМСЯ В КУЧКУ ПЫЛИ. — эм… — НО ТОЧНО НЕ СЕГОДНЯ! НУ ЧТО Ж… А ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТЕЛЕВИЗОРОМ? — похоже, это из-за шторма. — НЕВАЖНО! — он вскочил на ноги, прошагал к телевизору и вытащил ящик со старыми видеокассетами. — У НАС ЕСТЬ СОТНИ ФИЛЬМОВ НА ВЫБОР! Я СОБРАЛ ЦЕЛУЮ КОЛЛЕКЦИЮ, С ТЕХ ПОР КАК… НУ, НЕВАЖНО! МЫ МОЖЕМ ПОСМОТРЕТЬ ТРАНСМОРФЕРОВ: РОБОТЫ В УКРЫТИИ! ИЛИ, МОЖЕТ, ТЕБЕ ПОД НАСТРОЕНИЕ БОЛЬШЕ ПОДОЙДЁТ МОЯ МИНИАТЮРНАЯ ЛОШАДЬ: ПРОБУЖДЕНИЕ ГИГАНТСКОЙ ПАПАЙИ! ОНА ВСЕГДА ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ СМЕЯТЬСЯ! Санс пожал плечами: — почему бы тебе самому не выбрать? Скорее всего, он всё равно скоро заснёт. Душа жаждала больше сна, и теперь, подкрепившись, он уже не чувствовал себя на грани. Санс надеялся, что Папирус даст ему отдохнуть. — ТОГДА ПУСТЬ БУДУТ ЛОШАДИ! Он вставил кассету, и вскоре на экране появились пони в пастельных тонах, размахивающие пистолетами и мечами одновременно. Папирус накинул на ноги обоих скелетов одеяло и наблюдал за действием с почти заразительным восторгом. Приятно было представлять, что этот острозубый скелет в самом деле был его братом, заботящимся о нём, пока на улице бушевал шторм. Так что Санс уютно свернулся калачиком на диване, сосредоточившись на пони, ведущих кровавую битву. Очень скоро его веки отяжелели, и он почувствовал, что засыпает. Погружаясь в забвение, он мог поклясться, что ощутил, как Папирус коснулся его спины через ткань одеяла.