Принятие

      – Старк, просыпайся, а то опять без тебя уйду.       Голос, донёсшийся из соседней комнаты, заставил Тони поёжиться. Открыв глаза, он с тяжким стоном отметил, что ещё даже не начало светать…       Энтони Эдвард Старк относился к тем людям, которым проще не ложиться совсем, чем подниматься в подобную рань. И потому теперь он ругал себя последними словами за то, что прошлым вечером, разгорячённый вином и байками, собственноручно лишил себя возможности понежиться в постели, дав железобетонное обещание сесть на утренний клёв.       Прохрустев слежавшимися за ночь позвонками, Старк наконец сбросил с себя одеяло и, натягивая штаны, забурчал под нос:       – Да что ему вечно неймётся? «Рыбалка, рыбалка». Может, я рыбу вообще не люблю. Ладно, допустим, что и люблю, но…       – Ты что-то сказал, Старк? – Голос, раздавшийся всё из той же комнаты, был исключительно бодр и полон энтузиазма.       Тони скорчил рожу, беззвучно передразнивая говорящего, и только затем отозвался:       – Говорю, иду уже! – а после чуть тише добавил: – И ведь слышит всё, зараза такая.       Сунув ноги в сандалии и закинув на плечо мятую футболку, Старк поплёлся к дверям…

***

      «Теперь можешь отдохнуть…» — И Пеппер, его любимая Пеппер, медленно растворилась во мраке.       Жизнерадостное щебетание птиц звучало слишком навязчиво и странно. Тягучее чувство неправильности происходящего давило тревогой и заставляло мрачные сцены с бешеной скоростью сменять одна другую.       Вот открылись десятки порталов и вернулись распылённые Таносом. Они готовы биться до последнего вздоха. Пацан тоже с ними. Живой — у них получилось! — и он как всегда вовремя. Прижимая к себе Питера, Тони смеётся сквозь слёзы… Бойня. Крики. Трупы своих, чужих — слишком стремительно, чтобы разбирать. Перчатка у Таноса! Конец? Щелчок. И… ничего. «Я — Железный Человек». Вспышка непередаваемой боли…       Старк очнулся и с сиплым стоном схватился за правую руку. Захлёбываясь адреналином, он ощупывал и мял абсолютно здоровое предплечье, не веря ни своим глазам, ни ощущениям: где оплавленный рукав костюма, где обугленная плоть?.. Из груди вырвался ещё один стон — тихий, облегчения. Боли же будто вовсе никогда не было, лишь мнимое онемение. Дрожащими пальцами стерев с лица испарину, Тони сомкнул горящие веки…       «Где я?!»       Путаясь в покрывале, в ту же секунду Старк вскочил с высокой кровати. От резкой смены положения в глазах потемнело. Сердце вновь побежало, намекая на готовую вот-вот начаться паническую атаку. И Тони рухнул на одно колено, заставляя себя сосредоточиться на дыхании. В мозгу билась единственная мысль:       – Я умираю, а это всё — игра моего агонизирующего сознания… – Проговорив её, он с удивлением обнаружил, что стало легче. В последний раз по-терапевтически глубоко втянув носом воздух, Старк в недоумении замер: – Какого?..       Внезапно раздавшийся запах, напоминающий чем-то запах гречневой каши, которую, несмотря на непопулярность, очень любит Пеппер, побудил Тони подняться. В животе гулко заурчало.       – Был бы мёртв, так натурально есть не хотелось бы…       Обернувшись к смятой постели, на прикроватном столике Старк действительно обнаружил ломоть серого хлеба и нехитрую чашку, над которой клубился пар.       «И кто, чёрт возьми, здесь такой радушный?..»       Старка мучили сомнения, но прикинув, что если бы его хотели убить, то вряд ли бы он сейчас дышал, Тони вернулся на кровать и принялся за завтрак.       «…да и яд обычно подсыпают в вино, ну или в воду на худой конец, но не в кашу», – медленно пережёвывая очередную порцию незнакомой пищи, с юмором убеждал себя Тони.       Еда была простой и сытной, и, отправляя в рот ложку за ложкой, Старк настолько глубоко ушёл в собственные мысли, что не сразу заметил наблюдающую за ним из дверей фигуру. Увидев, кто́ стоит в проёме, Тони поперхнулся.       Глаза Старка округлились, нижняя губа оттопырилась, а рука с ложкой так и застыла на полпути. Пейзаж за окном, громоздкие столовые приборы и мебель — всё то, что так смущало его с момента пробуждения, наконец обрело смысл.       – Танос…       – Ну, здравствуй, Тони. – Титан качнул головой в знак приветствия.       – Не могу пожелать тебе того же, – не сразу ответил Старк. По телу пробежала волна мурашек. – Что всё это значит? – Он небрежно дёрнул пальцем, указывая на изувеченную, но тем не менее свободную от перчатки руку.       Перекинув через плечо полотенце, Танос улыбнулся:       – Ты заслужил моё уважение, Старк. Ещё до Титана. – Он отстранился от косяка, который всё это время подпирал, и медленно двинулся вглубь комнаты. – Я решил, что ты достоин знать правду.       – Это не объяснение. – В груди Тони клокотала ярость, но, смешиваясь со страхом и сомнениями, намертво приковывала его к постели, заставляя лишь бессильно скрежетать зубами. – Что за очередная «правда»?       – О, такую ты ещё не слышал…       Взяв стул и поставив его перед Старком, Танос сел, но даже так продолжил возвышаться над Тони.       – Думаю, стоит начать сначала. – Он откинулся на спинку, потёр ладонью подбородок и, стянув с плеча полотенце, заговорил: – Когда твои дружки заявились ко мне после повторного Щелчка, я был к этому готов. Я не глуп и в состоянии понять, что вы отследите всплеск энергии подобной силы. Но вот что странно… – Изобразив задумчивость, Танос вдруг резко подался вперёд: – …они так легко поверили моим словам. – Его брови приподнялись, и он вкрадчиво улыбнулся, с наслаждением наблюдая за проступающим на лице Старка гневом. – Впрочем, Небула не врала, говоря, что я не лжец. Однако ради блага Вселенной можно пойти и не на такую сделку с совестью… – Танос помрачнел и отвернулся к окну, вместе с тем продолжая говорить: – Всё это было представлением, Тони. Начиная с моей отрубленной руки и заканчивая твоими похоронами.       Старк с трудом сохранял самообладание. Ему хотелось вскочить, закричать, что всё это ложь, хотелось накинуться на Таноса и бить его до сломанных пальцев. Но что он мог без костюма против титана? И что всё-таки было правдой?.. Тони крепче сжал кулаки:       – Так всплеск — приманка? Часть «представления»? И если ты не уничтожал Камни, то где они?       – Нет, не часть. Всплеск был, Тони. Но не при попытке избавиться от Камней… – Танос запнулся и, как-то совсем обыденно комкая полотенце, вновь отвернулся к окну. В памяти всплыли воспоминания «того дня», а с ними — и горечь от осознания необратимости уже свершённого. Он сомневался, стоит ли идти на откровенность. Однако Старк, косящийся диким зверем, её заслуживал. Танос вздохнул и посмотрел на Тони: – Я пытался вернуть Гамору, мою дочь. Но Камни подобной дерзости не потерпели, и меня окатило отдачей.       Тони чувствовал, что Танос искренен, и к кипящей в груди злобе присоединилась ненависть — к себе, за кольнувшее внезапно сочувствие. Тони отложил ложку, успевшую оставить на ладони вмятину, и, скашлянув охриплость, твёрдо проговорил:       – Ты так и не ответил, где твоя позолоченная варежка.       – В надёжном месте, ждёт часа, когда понадобится вновь. Держать такую силу при себе — зря испытывать волю.       Повисла пауза. Тони пытался понять, чему из услышанного можно верить, но не верил даже в реальность происходящего. «Я же умер…»       – Ты жив, Старк, – Танос с пугающей точностью озвучил его мысли. Впрочем, те буквально проступали у Тони на лбу, и не только титан догадался бы, о чём так напряжённо думает его противник.       – Ты сказал, что всё было представлением… Все пять лет? – Старк наконец решился задать вопрос, ответа на который боялся больше всего.       – Не беспокойся, Тони. Твоя жизнь, твоя семья, – Танос снова улыбнулся, но на этот раз без издёвки, почти печально, – не иллюзия. Всё это на самом деле было. Не было только сбора вами Камней и битвы. Здесь уже я дал волю своей фантазии.       – А как же вернувшиеся? Ведь если они тоже иллюзия, то все поймут, и…       – Не поймут. Я изменил их память и восприятие. Правда, тех, кто имел хоть какое-то отношение к вам, Мстителям, всё же пришлось возвратить. Но пара тысяч существ — ничто в масштабах Вселенной.       Танос замолчал, своим видом давая понять, что закончил, и комнату заполнила гнетущая тишина. Внезапно Тони с рыком бросился на титана, едва не опрокинув того вместе со стулом, и вцепился в затрещавшую рубаху:       – Но я-то тебе зачем?!       На лице Таноса не дрогнул ни один мускул. Стерев со щеки брызги слюны, он заглянул Старку в глаза и ровно спросил:       – А ты хочешь жить в иллюзии, Тони?       – Да! – Старк оттолкнулся от широкой груди, разжав пальцы. – Где угодно, но не здесь!.. Не с тобой.       Он многое бы сейчас отдал, чтобы всё это оказалось сном, галлюцинацией, плодом его больного сознания. Тони жаждал очнуться где-нибудь на больничной койке в окружении родных и близких. Остаться хоть инвалидом, — но чтобы никакого Таноса.       Тяжело рухнув на кровать, Старк обхватил голову руками и поник.              Танос не спеша поднялся:       – Ты ещё поймёшь, Тони. Позже. А сейчас обвыкайся. Дом в твоём распоряжении. Понадоблюсь — ищи на заднем дворе.       И Танос оставил Старка наедине с разрывающими того на куски мыслями и эмоциями.