В ад на выходные

      Сердце колотилось невероятно сильно, будто вот-вот выскочит через глотку и, наконец, положит всему этому конец. Перед глазами все ещё мелькали темные силуэты, а в голове омерзительно четко раз за разом повторялись слова, кажется, навсегда засевшие в подкорку…       «Что на это скажет твой любимый босс?»       Я замер у очередного переулка, вжался спиной в холодную бетонную стену, и снова меня вывернуло наизнанку: внутренности дергало от спазма, но кроме желудочного сока выходить уже было нечему. Боль перекрывала доступ кислорода; я просто медленно сползал вниз по стене, обхватив руками живот.       Все ещё мутило после какой-то вколотой мне дряни. Героин? Черт его знает, что это было, однако по мозгам даёт сильно. Настолько, что я до сих пор слабо контролировал координацию. Настолько, что, кажется, до самого утра просижу вот так в неизвестном темном закоулке, воняющем не то сортиром, не то помоями, не то трупами. А как отпустит — как ни в чем не бывало вернусь к боссу с улыбкой во все тридцать два, свожу его, может, в кино, и буду продолжать делать вид, что ничего не происходит. Будто это вовсе не я пропадаю по ночам каждые выходные. Не меня обдалбывают какой-то дрянью и натягивают как последнюю шлюху. Не я под этой хунтой прошу большего, кричу как сука, глотаю члены один за другим. Не я третий месяц подряд сбегаю в черт знает какой притон ради безопасности своего босса…       Оказывается, как много может сделать всего пара фотографий главы самой влиятельной мафиозной семьи. Фотографий, на которых он в десны долбится со своим хранителем тумана, зажавшись неподалеку от нашего штаба.       Кое-как я вытянул из кармана трясущимися от слабости руками измятую пачку, зубами сжал фильтр. Лишь бы снова не проблеваться… Закурил. Лёгкие саднили от очередной сигареты, но сейчас это даже как-то отрезвляло, не позволяло отрубиться прямо здесь. Тошно от себя… Я уверен, Мукуро давно в курсе, возможно, даже он устроил эту «фотосессию», а после передал фотографии в руки влиятельных уродов. Он всегда ненавидел мафию, мечтал уничтожить ее. И теперь старательно разрушает все, что сотворил Джудайме, пробираясь скользкими щупальцами от самого «сердца».       Я собрался с силами и медленно поднялся на ноги, стиснув зубы до скрежета. Не в первый раз добираюсь до дома в таком состоянии, перебирая трясущимися отростками, кои сейчас даже ногами назвать сложно… Кажется, я начинаю привыкать к тому фиолетовому оттенку, который они приобрели за эти три месяца. Каждый раз новые синяки, новые ссадины. Каждый чертов раз, снова и снова. Ох, Десятый, я даже рад, что ты не видишь, что творится под этими черными узкими джинсами. Под просторной рубашкой, под плотными напульсниками. Я рад, что ты не знаешь о том, где я пропадаю по ночам. Рад, что ты позволил мне жить отдельно, не в штабе. Да, конечно, мне хочется быть ближе как правой руке, сутками находиться рядом и всегда иметь возможность помочь в чем бы то ни было. Однако в таком случае ты бы слишком быстро раскусил что к чему. А моя задача — держать тебя в неведении: я должен сохранять твое счастье, твое спокойствие. Такова роль правой руки босса.       Шаг за шагом, квартал за кварталом — и вскоре я уже оказался у нужной мне двери. Невзрачный домик неподалеку от нашей школы, небольшая, но довольно уютная квартирка. Все что я могу себе позволить, не используя деньги семьи, полагаясь лишь на подработки.       Я закрыл за собой дверь и снова сполз по ней вниз. Притянул ноги к груди и тихо выдохнул, проходясь ледяными пальцами поверх джинс по разодранным коленям. Возможно, мне стоило бы просить Рёхея о помощи, но на кой? На кой черт? Будут расспросы о том, что, зачем и почему, а вскоре дойдет и до босса. К черту эту затею.       …Я так просидел у двери до самого рассвета, изредка меняя позу, дабы не так сильно затекали конечности. Но только до рассвета, до первых лучей солнца, пробивающихся сквозь щель меж плотных штор. До тех пор, как снова стану чувствовать ничем не приглушённую боль, и, наконец, осознав, что все ещё жив, смогу встать. Сходить в душ, смыть с себя остатки чужой слюны вместе с прочими жидкостями, о которых думать хочется меньше всего. После позавтракать сэндвичами из ближайшего супермаркета, купленными накануне. И, наконец, расслабиться. Ещё на неделю я свободен от истязаний, наркоты, грубого секса черт знает с кем. Ещё неделя спокойной жизни для Десятого…

***

      — Гокудера-кун, ты выглядишь уставшим. Ты вообще спишь? — раздался взволнованный голос босса где-то над ухом, заставляющий меня оторваться от разглядывания чудаковатого узора, выведенного в тетради. На уроках мне всегда скучно, особенно на математике. Не слишком-то весело опережать учебную программу.       Подняв голову, я расплылся в довольной улыбке и мягко киваю, разглядывая лицо Джудайме. Он выглядел счастливым, несмотря на обеспокоенность, а значит, у него все прекрасно и я делаю всё это не зря. Да, ради таких моментов можно и потерпеть немного. Ну, или не немного. Честно говоря, ради его улыбки я готов на всё. Ради его счастливой жизни.       — Всё хорошо, Джудайме! Снова засиделся за приставкой до поздней ночи, не переживай.       Его взгляд мгновенно смягчился, а губы вновь расплылись в улыбке, от которой даже дышать мне было легче.       — Сон важен, Гокудера-кун!       Все также улыбаясь, он коснулся рукой моего плеча, после чего вернулся на свое место. Краем глаза я зацепил темное пятно на светлой коже, выглядывающее из-под ворота рубашки, отчего вновь стало тошно. Мукуро. Понятное дело, его творение. Сколько же таких отметин под твоей одеждой, Десятый? Как часто он ставит их? Нежен ли он с тобой?..       Агрх! Черт! Выкинуть из головы, забыть о его существовании. Хотя б на неделю. Закрыть глаза на все — ради счастья босса. Расслабься, Хаято. У тебя есть ещё время. Ещё неделя, чтоб радовать босса, водить его в кино, зоопарк — да куда угодно! — и любоваться его счастливой улыбкой. А после — снова в ад. На выходные.